скачать книгу бесплатно
– А ты что?
– А я согласился. Не знаю, правда, когда получится, но…
Мингю улыбается – широко и искренне. Ему тепло настолько, что вдоль ребер огнем почти. Но вместе с этим и больно почему-то. Он бы хотел съездить в Пусан вместе с Чонхо.
– Можешь пообещать мне кое-что?
– Сначала я должен узнать, что это.
– Больше никогда, – Мингю заглядывает ему в глаза, – не думай, что ты один.
– Но я не… – Чонхо запинается. Не продолжает дальше – усмехается на выдохе, опуская взгляд.
– На кухне сидят Тэён, Юбин и Сонёль. Твои друзья. Вы через много нехорошего прошли вместе, но они все еще здесь, – продолжает он, – и они никуда не собираются уходить, как твой отец. И я… – Теперь замолкает Мингю, потому что закончить фразу не может физически.
«И я тоже», – должен сказать он. «И я тоже», – хочет сказать он, но слова эти трещат по швам. И воздуха не хватает.
– Соври, – тихо просит Чонхо.
Мингю кусает щеку изнутри, зажмуривается изо всех сил – на две секунды – и смотрит на него. Хочет, чтобы голос звучал решительно, но не выходит:
– Я не могу тебе врать.
Чонхо на взгляд его отвечает, но вроде бы и нет – смотрит сквозь, вглубь куда-то, но не Мингю, а себя самого. И там словно пусто все еще, чего быть не должно. А у Мингю – у него в этот самый момент внутри целый океан. Необъятный, как вся эта боль, соленый, как слезы непролитые. У него, черт возьми, взрывом гремит сверхновая на месте сердца, которой бы самое время черной дырой стать, в которой сгинут и боль необъятная, и слезы соленые. А еще – двадцать пять лет до.
Мингю кладет телефон на покрывало позади себя, опирается одним коленом о кровать и тянется вперед. Обхватывает ладонью чужой затылок и прижимается с такой силой, словно хочет поделиться взрывом внутри. Понимает вдруг спустя мгновение, что с Чонхо делиться не нужно – у того и так горит все внутри, а сам Мингю – спичка, из-за которой начался этот пожар.
Его хватают за ворот рубашки, тянут на себя, обнимают обеими руками. И чувство такое, словно ты сейчас не то на части рассыплешься, не то наконец-то целым станешь.
Чонхо отстраняется, заглядывает Мингю в глаза, смотрит долгие несколько секунд, склоняет голову и шумно выдыхает. А Мингю берет его руки в свои и смотрит в потолок. У него под пальцами на чужом запястье пульсом бьется смысл жизни. Быстро-быстро. Торопится быть услышанным. Торопится стать смыслом на двоих.
Осознание неизбежного, которое он пытался игнорировать, окончательно топит его в себе.
– Когда я слышу, как бьется твое сердце, мне хочется жить, – тихо говорит Чонхо, а у Мингю это самое сердце попросту останавливается.
(Это неправильно.)
Он все еще смотрит в потолок, все еще сжимает чужие запястья. Чувствует, как один смысл перекрывает другой, а внутри – начинается война, которую не переживет никто.
Чонхо поднимает голову в попытке рассмотреть выражение его лица, но Мингю застывает, боясь даже моргнуть. Чувства сочатся через невскрытые раны, мажут мутно-красным по светлой коже, скребутся по артериям. У него на языке – лишь глупые буквы, которые складываются в слова, которые должны были помереть задолго до.
– Мингю.
Он смаргивает пелену перед глазами и переводит взгляд на Чонхо. У того на лице – искренний испуг, который болезненно сильно контрастирует с тем самым, во имя чего внутри Мингю началась война. Но ведь никто не выживет, правда. Это чувство – тоже. Его не должно было быть.
Кто-то стучится в дверь, и Мингю приходит в себя с такой скоростью, с какой никогда не приходил, – отталкивает от себя Чонхо одним резким движением, сползает с кровати, на ходу приглаживая волосы. Не особо помогает.
В дверном проеме показывается голова Сонёля:
– У вас тут Нарния? Сначала один пропал, потом другой. – Он с любопытством переводит взгляд с Мингю на Чонхо. – Все нормально?
– Да. – На губах второго играет улыбка. – Пойдемте мангал из гаража вытащим, в холодильнике есть мясо.
Несмотря на утренние события и долгое отсутствие Чонхо, атмосфера не кажется странной. Со стороны. Потому что Мингю сидит будто на чертовых иголках и смотрит куда угодно, но никак не на хозяина дома, хотя этого никто либо просто не замечает, либо не хочет замечать.
Они действительно вытаскивают из гаража мангал, в то время как Тэён режет мясо на кухне – Мингю через окно на террасе видит, как тот пританцовывает на месте, напевая какую-то песню, и во второй раз за сегодняшний день вспоминает ту поездку за город двухгодичной давности. Кажется, Тэён тогда тоже отвечал за еду. И это хорошо, потому что он бы себе либо палец отрезал, либо зажарил несчастное мясо до чернющих угольков.
Всем на удивление быстро находится занятие, кроме Мингю, который сидит на раскладном кресле на террасе и пьет пиво, про себя задаваясь вопросом, насколько глупо сейчас выглядит его бесстрастное лицо, на котором время от времени мелькают странные эмоции, выбивающиеся из общей картины. Сонёль раскладывает продукты на столе рядом, ходит туда-сюда – до кухни и обратно – и постоянно задевает его ноги, но Мингю даже на это не реагирует, хотя в привычной ситуации абсолютно точно откусил бы лицо.
– Держи, – Юбин протягивает ему железные щипцы для мяса, – будешь помогать.
Он глядит на чужую руку и нехотя поднимается, чтобы поставить уже почти пустую бутылку на стол рядом. А так хотелось прикинуться камнем и просидеть бездвижным пару столетий.
– Как у тебя дела?
– В смысле? – Мингю хмурится, забирая щипцы.
– Не знаю, – честно признается Юбин. – В прямом? Все время думаю, каково это.
– Ты про… – Он возводит взгляд к потолку террасы в попытке отыскать на нем конец предложения.
Юбин собирается продолжить, но резко захлопывает рот, когда на террасу выходит Сонёль, который ставит у стены еще три раскладных стула и заходит обратно в дом.
– Он же не знает, да? – шепотом спрашивают у Мингю.
Тот тихо вздыхает и морщится. Не хочет признавать вслух, что хотел бы рассказать все Сонёлю, но слишком боится его реакции – не на ситуацию даже, а на себя самого. Не хотелось бы, чтобы к нему начали относиться по-другому.
– Судя по всему, не знает, – Юбин верно читает выражение его лица, – и это странно, честно говоря.
– Почему? – Мингю смотрит в окно, находит взглядом Тэёна, который складывает порезанное мясо на огромную тарелку, и Сонёля, что вертится рядом с ним.
– У него соображалка работает лучше, чем у всех нас, вместе взятых. То есть… – Юбин цокает языком и глядит в сторону сада, – может, этого и не видно, но Сонёль чует подвох за километр.
– Ты тоже его почуял, но все равно не догадался, – усмехается Мингю, – если у него и есть какие-то подозрения, он все равно не найдет им объяснения. Сам понимаешь, что дойти головой до такой вот правды практически невозможно.
– Наверное, – соглашаются с ним. – Знаешь, я все хотел сказать тебе, – Юбин выглядит неуверенным, – по поводу всей этой ситуации с обменом. Это, конечно, только мои догадки, я их даже Тэёну не озвучивал, потому что мне кажется, что это безосновательные мысли и…
– Что? – прерывает его Мингю.
– Я думаю, что дело не в новолунии.
Он пару раз сжимает и разжимает щипцы, вслушиваясь в металлический звук. Пропускает эту фразу через себя один раз, два.
– А в чем тогда?
Юбин проверяет через окно, что никто пока не собирается выходить на террасу, и переводит взгляд обратно на Мингю.
– Помнишь, мы размышляли на тему, почему обмен произошел именно между нашими мирами? Ну, если учесть теорию, что похожих миров тысячи и все такое.
– И?
– И я тогда высказал предположение, что дело вовсе не в наличии чего-то вроде зеркала, а в его отсутствии.
– Хотел бы я понимать, что ты имеешь в виду, но… – Мингю с трудом удерживается от того, чтобы почесать щипцами затылок.
– Может быть, вы поменялись местами не из-за удачного стечения обстоятельств в виде ночи, дождя и новолуния, а просто потому, что так было нужно. – Юбин открывает крышку, когда видит в окно, как Тэён подхватывает блюдо; ему в лицо валит дым, и он пару раз кашляет. – Это просто мои мысли, не более.
Просто потому, что так было нужно. А обратно? Как Мингю вернется обратно, если новолуние здесь ни при чем? Тоже тогда, когда это будет необходимо?
На террасу выходит Чонхо с огромным пакетом, в котором звенят бутылки, и широко улыбается.
(Такой необходимости нет.)
Мингю отворачивается, упирается взглядом в щипцы в своих руках. Было бы здорово ими из себя все непрошеные эмоции вытащить. Раскалить их на открытом огне, в пепел превратить.
(Он не просил об этом.)
Когда они с Юбином выкладывают первую порцию мяса на противень и закрывают крышку, все уже сидят за столом, на котором, честно говоря, бутылок больше, чем еды, – Мингю не сразу находит ту, которую не успел допить. Возвращается обратно к мангалу и стоит перед ним, устремив взгляд в сторону ворот. Отсюда не видно склона холма, а так хотелось бы опять на него взглянуть.
– Эй.
Он вздрагивает и чуть не роняет бутылку, но Чонхо ловко подхватывает ее. Протягивает обратно, а Мингю вдруг осознает, что его щеки начинают краснеть, когда их пальцы соприкасаются на поверхности этой чертовой бутылки. Осознает и думает, типа, иисус христос, что за хрень. Сердце мгновенно реагирует на эту мысль и отвечает громким ударом, который чувствуется в самом горле.
– Знаете, вы какие-то… – с задумчивым выражением лица начинает Сонёль, но явно не может подобрать нужного слова.
– Неловкие, – заканчивает за него Тэён, и его голос звучит немного комично из-за того, что произносит он это точно в горлышко бутылки.
– Да, неловкие, – ритмично кивает Сонёль, а Мингю мысленно желает, чтобы у него голова отвалилась, как у того китайского болванчика в машине Санхёна.
– Ага, прямо как ты в нашу первую встречу, когда чуть не затушил сигарету о мою куртку. – Мгновенно реагирует Чонхо с усмешкой.
– Но не затушил ведь!
Мингю шумно выдыхает, понимая, что не дышал все это время.
Через два часа, когда не остается ни мяса, ни того, что еще было на столе, начинает стремительно темнеть. Небо – чистое, прозрачное. И только где-то вдали, за поселком, часть которого видно за воротами, в последних закатных лучах плывут зеленоватые облака. Мингю провожает их взглядом и невольно дотрагивается до своих волос.
Окурков в пепельнице на столе так много, что та похожа на ежа, и Мингю без подсчетов может сказать, что половина принадлежит ему. Он сидит между Юбином и Сонёлем, пьет уже третью бутылку пива и не может перестать дергать плечами, потому что постоянно чувствует на себе внимательный взгляд. Несложно догадаться, кому он принадлежит. Догадаться несложно, а вот ответить на него – очень.
Когда окончательно темнеет и за пределами террасы, на которой горит свет, становится почти ничего не видно, Мингю достаточно пьян, чтобы позволить себе наконец расслабиться – как тогда, на поле, – и даже начать улыбаться в ответ на глупые шутки Сонёля, которого унесло в далекие дали еще после второй бутылки. За это время они успевают перемыть кости всем однокурсникам (Мингю не участвует – только слушает), обсудить последние фильмы и даже поспорить на тему того, какая поп-музыка лучше.
И кажется уже, что ты со словом «странно» – по жизни. Странные чувства, странные мысли, странные ощущения. Далекие, но близкие, чужие, но родные. И все это уже не странно – все это «привычно».
В какой-то момент Чонхо легонько пинает его под столом, одновременно с этим рассказывая что-то Сонёлю, а Мингю уже не может и просто смотрит. И так не к месту вспоминает, как его так же пинали под столом года три назад – от обиды, потому что отругал и посадил делать домашнее задание. И не то чтобы от воспоминания этого неловко становится, но Мингю с ужасом понимает, что все произошедшее в этом мире наложит сильный отпечаток на мир другой – его.
Как ему теперь смотреть на ребенка, который ему как младший брат? В глаза смотреть – как? После того, как он просто взял и…
– Я скоро вернусь. – Мингю поднимается из-за стола.
В ванной на первом этаже мигает лампочка. Он умывается один раз, два, низко склоняет голову, наблюдая за тем, как вода исчезает в сливе. В нее падает капля чего-то красного. Мингю непонимающе моргает и закрывает кран; следующая капает уже на белую поверхность раковины, сразу становясь разводами.
Он дотрагивается до верхней губы и смотрит на пальцы. У него идет кровь из носа. Мингю резко поднимает взгляд к зеркалу, окончательно убеждаясь в этом.
– Твою мать.
Он достает сразу несколько салфеток из коробки на полке, комкает, прижимает к лицу, про себя проклиная все на свете. Садится на край ванны и запрокидывает голову, чуть не навернувшись назад, потому что картинка перед глазами резко начинает плыть. Мингю их закрывает и все-таки соскальзывает в ванну, больно ударяясь копчиком, а потом еще и затылком.
Салфетки стремительно пропитываются кровью, но у него нет сил подняться и взять еще. Вместо этого он тихо смеется, по ощущениям плавая где-то в пространстве.
(Между мирами.)
Сначала головокружения, потом обмороки. Теперь это. Мингю смеется громче и заходится кашлем, потому что кровь стекает по гортани. Сплевывает в салфетку и со смешком думает, мол, что дальше?
Кровь останавливается через несколько минут, и за это время он успевает раз пять порадоваться тому, что ушел с террасы. Это никому не нужно видеть. Мингю смывает с поверхности раковины капли крови, тщательно умывается и спускает салфетки в унитаз. Идеальное преступление, как сказал бы Тэён.
В коридоре в потемках он наталкивается на Чонхо – просто сразу понимает, что это он, потому что как иначе. Резко отступает, прикрывая лицо ладонью, потому что умудрился впечататься носом точно в чужую челюсть – не дай бог опять кровь пойдет.
– Я тебя потерял.
– Нашел. Пойдем. – Мингю огибает его.
– Слушай, мне кажется или ты меня избегаешь? Я что-то не то сказал? – Чонхо хватает его за локоть.
«И сказал, и сделал, – все для того, чтобы я оказался в этом дерьме», – хочется орать Мингю, но он только сдержанно пожимает плечами, на всякий случай осторожно шмыгая носом.
– Тебе кажется.
Вернувшись на террасу, первое, что он видит, – Тэён с зажатой в руках пустой бутылкой из-под пива, причем выглядит это так, будто он этой самой бутылкой собирался кому-то заехать по лицу. Второе, за что цепляется взгляд, – железная палочка для еды, которую Сонёль держит точно над пробкой, которая выглядывает из горлышка бутылки вина.
– Вы идиоты, что ли?
– Я пытался их отговорить от этой затеи, но как видишь. – Юбин смеется (хотя скорее задыхается), и его щеки красные-красные.
– Мы не нашли штопор, – объясняет Тэён с серьезным лицом.
– Вы идиоты? – снова спрашивает Мингю.
– Идиоты, – вздыхает Чонхо.
Штопор находится на кухне рядом с микроволновкой, но Мингю сначала не хочет его отдавать – перспектива посмотреть на то, как Тэён будет пытаться протолкнуть железной палочкой пробку внутрь бутылки с вином, изрядно веселит, но это скорее всего закончится ненужными травмами (и психологическими, и физическими), поэтому штопор все-таки применяют по назначению.
Пить уже не хочется – алкоголь из мозгов наполовину выветрился, и голова начала побаливать, – но Мингю все равно с упрямым видом наливает себе полный бокал вина, игнорируя возмущение Юбина, который оскорблен до глубины души («Надо наливать немного и поболтать, чтобы вкус вина раскрылся!» – «Ты уже слишком пьян для этого»).
От вина голова начинает гудеть сильнее, и через час Мингю уже почти готов сдаться и уйти спать. Даже поднимается из-за стола, но застывает на полпути, потому что слышит, как по крыше террасы ударяет несколько крупных капель. Он смотрит на улицу, подходит к перилам и перевешивается через них. Оглядывается на Чонхо с немым ужасом в глазах.
– О, дождь пошел. – Сонёль тоже подходит к перилам и вытягивает руку, ловя несколько капель.
– Сколько времени?
