скачать книгу бесплатно
Этот сарай был чем-то вроде мрачного храма, в котором мой папа исчезал каждый день. Мне он казался замком, населенным демонами и стоявшим на вершине холма, куда никак нельзя залезть. Или в чертовски глубокой пропасти, где никакой веревки не хватит, чтобы достать до дна.
Нам не разрешалось заглядывать внутрь, и от этого искушение заглянуть чуда было еще сильнее. Но мы прекрасно знали, что если сделаем это, то последует самое страшное на свете наказание. Мы будем изгнаны с острова и больше никогда не вернемся. Когда я читал об изгнании в книгах, я всегда думал, что это не так страшно, как смертная казнь, но теперь, когда появилось место, которое я по-настоящему полюбил, я изменил свое мнение.
Я выплюнул изо рта загубник трубки.
– Ты видел этого ската-хвостокола?! – крикнул я Хассу, вдыхая воздух лагуны. – Он такой огромный! Прямо с кофейный столик!
Мы ныряли с трубками и масками около кораллового рифа. В кристально чистой воде под нами плавали сотни рыб разных видов. Существа всех форм и оттенков просто слепили глаза. Смертельно опасные были самыми интересными. Львиная скорпена с ядовитым гребнем; отвратительные, покрытые наростами бородавчатки с шипами, укол которых убивает за две минуты; морские змеи, чей яд в пятьдесят раз сильнее яда королевской кобры. Все они плавали среди коралловых садов, и от этого зрелища просто захватывало дух. Кораллы-мозговики, мадрепоровые кораллы, роговые кораллы – назовите любой вид кораллов, и они нашлись бы в нашей лагуне.
– Что это там?
Хасс быстро рассекал морскую гладь, маска его была поднята на лоб, трубка болталась.
Он указывал куда-то за риф.
Я поднял маску и посмотрел в том направлении, куда Хасс указывал пальцем. Вначале я ничего не увидел. Волны разбивались о риф, взлетая на метровую высоту, и пришлось ждать затишья, чтобы что-нибудь разглядеть. Потом я заметил его – белый парус на горизонте, прыгающий на волнах вверх и вниз.
– Это всего лишь лодка, – сказал я. – Какая-то яхта.
– Она плывет сюда.
– Да нет же! Сюда запрещено причаливать. Ты же слышал, что сказал отец. Мы единственные, кому дали разрешение находиться здесь.
– А может, они в беде, а, Макс? Или у них кончилась вода?
– Кто знает? Давай лучше посмотрим на этого ската! Он поселился между двумя камнями. Ты увидишь, как из песка торчат его глаза…
Тем не менее позже, когда мы шли назад через тропический лес, снова увидели лодку. Она причаливала к рифу. Парус был спущен, и я увидел на палубе высокого мужчину.
– Отцу это не понравится, – пробормотал я, обращаясь к Хассану. – Вот увидишь!
Разумеется, папа вовсе не обрадовался.
– Что?! – закричал он, только услышав о яхте.
– Яхта. Довольно-таки большая. Сейчас причаливает прямо в лагуне.
Папа подбоченился и посмотрел в том направлении, где была лодка, как будто он мог видеть сквозь тропический лес.
– Хасс говорит, что им просто нужна вода, – сказал я. – Так ведь, Хасс?
Лицо папы слегка разгладилось.
– Да, наверное, так и есть. Конечно же. Молодец, Хассан! А я уже собирался отправиться туда и выглядел бы полным дураком. Вода. Ну конечно же им нужна вода!
Но в действительности никакая вода им нужна не была. Два часа спустя невдалеке от нашего лагеря появился тот самый высокий мужчина, которого я видел на палубе яхты. Папа только что вышел из сарая, хлопнув дверью. Мужчина приблизился к нему, приветливо протягивая руку и улыбаясь той самой улыбкой, которую мой папа называет компанейской. Такую улыбку обычно демонстрируют банковские служащие или страховые агенты.
– Грант Портер, – представился мужчина с американским акцентом. – Кажется, мы некоторое время будем соседями.
Папа не обратил никакого внимания на протянутую руку.
– Это частная собственность, – сказал он. – Вам нужно разрешение властей, чтобы причалить здесь к берегу.
Улыбка моментально исчезла с лица мужчины.
– Да что вы говорите? Ну если это действительно так, то у меня есть разрешение.
Папа подбоченился:
– Могу я поинтересоваться, кем оно выдано?
– Малазийским правительством.
– У меня на руках разрешение, выданное администрацией острова Саравак. Они уверяли меня, что здесь никто не будет нас беспокоить.
– А я получил свое разрешение в Куала-Лумпуре, в центральном правительственном офисе. Кажется, у вас разрешение всего лишь от местных властей, в то время как у меня – от центральных. Что вы на это скажете?
Теперь тон мистера Портера был очень воинственным. Я кое-что знал об американцах от детей из Соединенных Штатов, которые учились в нашей школе. Когда ты впервые встречаешься с ними, они всегда предлагают свою дружбу. Но если она хоть раз была отвергнута, они делаются просто невыносимыми. Папе следовало бы следить за собой: этот янки был по крайней мере в два раза больше его. И папа никогда не умел драться. Мозги у него были величиной с церковный купол, но, думаю, в те дни даже я бы с ним справился.
Тем не менее мистер Портер вел себя как джентльмен. Как и папа, он предпочитал решать проблемы словами, а не кулаками.
– Послушайте, что я вам скажу, – заговорил папа. – Я сейчас на середине одного очень важного эксперимента. Я не могу позволить, чтобы посторонние шатались вокруг да около и мешали мне сосредоточиться. Вам следует найти другой остров. Этот в любом случае скоро исчезнет в море, так что, что бы вы тут ни искали, вы все равно этого не получите. Скоро все исчезнет.
– Как раз по этой причине я сюда и прибыл, – сказал Портер. – И у меня нет никакого желания уезжать куда-либо еще. В моих бумагах говорится, что я могу оставаться здесь в течение шести месяцев. Как насчет этого?
С этими словами американец стремительно развернулся и пошел по тропинке, ведущей через тропический лес к лагуне.
– Чертов ублюдок! – вскричал папа, со злостью пиная ни в чем не повинное дерево. – Кем, черт побери, он себя возомнил?!
Рамбута попытался успокоить папу.
– Джеймс, – сказал он, – если у него есть разрешение, то мы ничего не сможем с этим поделать.
– Если он еще раз появится около нашего лагеря, – продолжал бушевать папа, – я сниму с него скальп!
Тут заговорил Хассан.
– Их надо убить, – бесстрастно сказал он. – Это правильно, это нужно сделать. Когда твоя семья под угрозой…
У меня, наверное, глаза от удивления стали как блюдца. Хассан говорил серьезно!
Папа же просто офонарел от слов своего пасынка. Тот, видно, зашел слишком далеко. Папа всегда говорил, что культурные традиции и воспитание значат очень много.
– Хассан, – сказал он, теперь уже спокойным тоном, – я вовсе не имел в виду, что действительно сниму с него скальп. Это всего лишь такое выражение.
Хассан неожиданно улыбнулся, и в его глазах сверкнуло удовлетворение.
– Ага, вот вы оба и попались!
Я вздохнул с облегчением и похлопал брата по плечу. Хасс просто пошутил. Но, кажется, папа совсем не понял эту шутку. Он просто продолжил излагать то, что начал:
– Если у человека есть разрешение от местных властей, то мы ничего не можем с этим поделать. Придется потерпеть. Но мы не должны поддерживать никаких отношений с этим незваным гостем. Я хочу, чтобы вы, мальчики, и близко не подходили ни к нему, ни к кому-либо еще с его яхты. Он там, кстати, один?
– Мы никого больше не видели, – ответил я.
– Ну тогда это, скорее всего, какой-то яхтсмен-одиночка. Понятно. Не подходите к нему. Избегайте его. Но, Хассан, запомни, никакого насилия. Ты понял? Как твой отец, я запрещаю тебе.
Хассан кивнул, многозначительно взглянул на меня и пожал плечами. Он не понимал, почему папа воспринял его слова так серьезно и почему его шутка не удалась. Позже я объяснил ему, что рассмешить отца очень трудно. Его чувство юмора спит где-то в глубине мозга. Чтобы его рассмешить, нужно, чтобы шутка была плоской и очевидной.
– Пойдем, – предложил я чуть позже, – посмотрим еще разок на эту яхту.
Мы побежали по тропинке к пляжу. Солнце почти зашло, но красота была необыкновенная. Мы так обкушались этими закатами, что перестали их замечать. Белый песок пляжа сверкал под мягким светом вечернего солнца. Манящие крабы выбирались из нор, как раз когда мы перепрыгивали через поваленную кокосовую пальму. Раки-отшельники выстраивались на парад в украденных раковинах. Мы побежали к линии прибоя, чтобы оттуда посмотреть на дорогущую яхту, которая мягко покачивалась на волнах в лагуне.
Мистер Портер был не один. На палубе еще находилась женщина, которая укладывала в бухту тросы и закрепляла паруса. Наверное, это его жена или подружка: примерно вдвое его меньше, пухленькая и очень милая. Как и он, она была загорелой и обветренной морским бризом. Волосы у нее слиплись. По всей видимости, из-за соленой воды. На ней были самые короткие белые шорты, какие я когда-либо видел, и мужская рубашка, завязанная узлом на животе.
Когда девушка выпрямилась, то заметила, что мы смотрим на нее. Несколько секунд она колебалась, потом улыбнулась и помахала нам.
Нисколько не задумываясь, я махнул ей в ответ.
– Предатель! – прошептал Хасс.
– Это был просто жест вежливости, – сказал я, защищаясь.
– Они враги нашего отца.
– Да нет же! – ответил я. – Они просто соседи, которых мы бы не хотели иметь. Спорим, я первый добегу до старого бревна!
Я бросился бежать вдоль пляжа по направлению к огромному побелевшему бревну, прибитому к берегу. Когда-то оно было огромным живым деревом. Даже сейчас оно возвышалось метра на два над песком: такой громадине позавидовал бы даже Моби Дик. Это был ствол гигантского тропического дерева, который прибило к нашему острову. Мы могли забраться на него, только карабкаясь по высохшим на солнце ветвям и сломанным сучьям этого дерева-призрака. Это было наше убежище, место встреч и совещаний. С его самой высокой точки открывался прекрасный вид на голубые океанские дали.
Отличная перспектива.
Прекрасное место, чтобы расслабиться и успокоиться.
Что касается мистера и миссис Портер, я был весьма раздосадован тем, что нас поймали, когда мы наблюдали за ними, а еще больше – тем, что я помахал миссис Портер в ответ. Со мной это всегда случается – я делаю многие вещи совершенно автоматически. А когда кто-нибудь наезжает на меня, я никогда быстро не могу сообразить, что ответить. Когда время проходит, я понимаю, что надо было сказать то-то и то-то, и тогда он бы заткнулся.
Почему иногда у меня реакция быстрая, но когда это действительно важно, в тех ситуациях, когда это действительно имеет значение, я не могу быстро соображать? Меня это просто достает. Просто ненавижу себя за это. Хотелось бы быть поумнее.
6 мая, остров Кранту
Папа велел весь день сидеть в лагере и читать «Вдали от обезумевшей толпы» Тома Харди. Он сказал, что это не наказание, но я чувствовал, что это именно оно и есть. Папа сказал, что это полезно для расширения кругозора, да и хватит нам уже как сумасшедшим носиться по окрестностям. Прочитал эпизод о том, как сержант Трой бросает Батшеву. Грустно, но, если бы у меня была девчонка с таким именем, я бы тоже ее бросил.
7 мая, остров Кранту
Хотя пляж – наша главная площадка для игр, мы с Хассом проводим много времени в тропическом лесу. В середине острова есть руины. Мама когда-то говорила мне, что на островах Тихого океана обитали полинезийцы, но Рам сказал, что эти руины не имеют отношения к полинезийцам. Он пояснил, что Полинезия куда дальше на восток от того места, где мы находимся сейчас. В любом случае там стоят четыре деревянные колонны с резьбой и поддерживают каменную крышу. Папа велел нам не заходить под эту крышу, потому что это могло быть опасно. Он сказал, что деревянные колонны сгнили. И это только вопрос времени, когда вся конструкция обрушится.
Тем не менее мы заходили под эту крышу. Мы подзуживали друг друга забегать туда. Тот, кто был внутри, бегал там, а оставшийся снаружи кричал ему нечто вроде этого:
– Он падает! Ты сейчас умрешь! Тебя задавит насмерть! Тебя просто сплющит!
Около храма возвышался какой-то помост. Рамбута объяснил нам, что это алтарь для человеческих жертвоприношений. Он был в черных пятнах старой засохшей крови.
– Самые, почитаемые и самые ужасающие – вот так они воспринимали богов. Они выбирали красивейших, умнейших юношей и девушек, выбирали того, кого любили больше всех, и приносили в жертву своим предкам, героям преданий и божествам, алкавшим крови, – рассказывал Рамбута. – Конечно же это было очень давно. По крайней мере сто пятьдесят лет назад.
Сто пятьдесят лет назад! Но это было вовсе не так давно!
– Почему они убивали тех, кого больше всех любили? – спросил Хассан.
– Потому что пожертвовать кем-то, кто тебе безразличен, это вовсе не жертва. Это должен быть кто-то, кто много для тебя значит.
– По-моему, это звучит несколько по-идиотски, – сказал я.
Но я тут же получил отповедь.
– Ты должен помнить, – сказал Рамбута, – что эти люди были очень суеверными. Они преодолели тысячи миль океанской глади на больших каноэ, чтобы попасть сюда. У них не было ни навигационных таблиц, ни приборов. Они ориентировались только по звездам, цвету воды, птицам, направлению движения волн и другим природным явлениям. Когда они достигали земли, преодолев шторма и бури, несмотря на голод и жажду, им необходимо было найти какую-то причину своей удачливости. Они верили в богов, которые их оберегают. Этим богам и приносили жертвы, чтобы показать, насколько люди благодарны им за то, что они подарили им такой прекрасный плодородный остров.
Боги тьмы! Да, мы вполне могли понять, что это значит. Мы даже чувствовали их присутствие в таких местах, как руины храма.
Спустя несколько дней после того, как яхта Портеров причалила к берегу, мы с Хассом играли в руинах. От жизни на острове мы слегка одичали и теперь обходились только плавками. Мы оба перепачкались и исцарапались из-за того, что спотыкались и падали, пробираясь по тропическому лесу. Мы носили ассегаи, которые папа привез из Южной Африки. Ассегаи – это зулусские копья с длинным лезвием и короткой рукояткой. Папа сказал, что они похожи на короткие римские мечи; зулусы не бросали копья, а кололи ими.
Мы с Хассом считали, что этими ассегаями очень удобно пользоваться в тропическом лесу. Мы представляли себя воинами-охотниками и оглашали окрестности боевыми кличами.
Мы охотились на диких бородатых свиней, надеясь убить одну из них на ужин. Впрочем, наши шансы были практически ничтожны. Они бегали слишком быстро для того, чтобы мы могли поймать их. Вдобавок мы боялись хряков. Они были большими, величиной с сенбернара. Длинные серые бороды на их мордах делали их похожими на странных стариков с маленькими пронзительными глазками. Рамбута говорил нам, что они могут прокусить бревно толщиной в семь сантиметров, настолько мощными были их челюсти.
– Да они запросто откусят тебе ногу! – сказал Хасс, добавив, как обычно, в своей живописной манере: – Все, что от нее останется, это кровавый обрубок.
Этим утром мы испытали их нрав на собственной шкуре.
Неподалеку от храма мы нашли место, где паслись кабаны. Молодые кабаны двигались быстро, а кабанихи – еще быстрее. Но один старый кабан больше всего напоминал старого ленивого деда. Он неуклюже передвигался с места на место, тяжело дыша и сопя. Мы знали, что зрение у этих животных очень плохое. Если подходить к ним с подветренной стороны, то они не увидят охотника, пока он не приблизится на расстояние двух-трех метров.
– Мы сделаем так, – прошептал Хасс. – Вначале я стрельну в него из пращи. А потом мы подойдем к нему и прикончим его.
– А это сработает? – с сомнением спросил я.
Хасс стоял на своем.
– Ты же знаешь, что я отличный стрелок, – сказал он. – Я засажу ему прямо в голову, и он рухнет, как подрубленное дерево.
Мое сердце быстро колотилось.
– Ну, если ты уверен…
Я представил себе, как мы притаскиваем в лагерь тушу, насаженную на длинный шест.
Вау, папа скажет: «Вы, ребята, славно поохотились, ага? Отлично! Сегодня на ужин у нас будет жаренная на углях свинина. Вы можете сами выбрать себе кусок мяса, раз это ваша добыча».
Или что-нибудь в этом роде.
Хасс зарядил рогатку камнем и стал крутить ею вокруг головы. Тихий свист насторожил кабана, и он поднял голову. Он осмотрел тропический лес крохотными, глубоко посаженными глазками. В конце концов камень, выпущенный из пращи, просвистел в воздухе. Он попал старому чертяке точнехонько в бровь. Но, вероятно, его череп был так же толст и прочен, как стена средневекового замка.
