скачать книгу бесплатно
Убить нельзя простить!
Анастасия Кильчевская
На собственной даче был убит ударом подсвечника профессор Станислав Смольский. Красивый и обаятельный мужчина заведовал кафедрой иностранных языков в университете. Под подозрение попадают его коллеги и студенты. Как выясняется в ходе следствия, немало людей хотели его проучить. Но кто же из них убийца? В этом пытается разобраться майор Поляковский.
Анастасия Кильчевская
Убить нельзя простить!
«Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется».
Ф. Тютчев
Пролог
Было чудесное сентябрьское утро, когда легкая, бодрящая прохлада обещала по-летнему теплый и ласковый день. Солнечные лучи уже проникали сквозь резную листву старых, ветвистых кленов, много лет растущих в городском парке. Следователь Поляковский медленно брел по дорожке, наслаждаясь тишиной, любуясь неповторимой красотой природы и лениво думал обо всем и ни о чем конкретном. Рядом бодро трусил английский бульдог Черчилль, заинтересованно поглядывающий по сторонам на людей, собак и птиц. На встречу им, пружинистой походкой, двигался молодой высокий парень с наушниками в ушах и с немецкой овчаркой на поводке. По дорожке бежала женщина средних лет, в ярком спортивном костюме и белых кроссовках, она с опаской покосилась на бульдога, который отродясь не носил намордников и, на всякий случай, свернула с дорожки, чтобы его обогнуть. На душе у Юрия было хорошо и спокойно, но тишину безмятежного утра грубо прервал бесцеремонный и вызывающе громкий звонок телефона.
Выслушав собеседника и тяжело вздохнув, Юрий сухо ответил:
– Все понял, уже еду.
А затем посмотрел на Черчилля и грустно сказал:
– Ну почему некоторым людям неймется? Такой дивный день! Живи и радуйся! Так нет, надо убивать друг друга, даже сегодня. Не понимаю.
Он пристегнул поводок к ошейнику собаки, и они направились к дому, возле которого стояла их машина.
– Ну, что поделаешь? Придется нам с тобой ехать и разбираться. Похоже, больше некому, да, Черчилль?
Глава 1
Небольшой дачный поселок Союза художников располагался в живописном месте, вблизи от города. Участки находились в сосновом лесу, расстояние между домами было довольно большим. Соседи мало что могли сказать о жизни друг друга. И если человек жил один, не слушал музыку и не жег костры, то зачастую, окружающие не могли знать находится он, в данное время, на даче или нет. Можно, конечно, ориентироваться на свет в окнах, но художники народ творческий, рассеянный. Вот Михаил Васильев, например, из тринадцатого дома, когда уехал прошлым летом в отпуск, то светильники не выключил в нескольких комнатах и свет горел две недели и днем, и ночью. Таким образом, со свидетелями здесь будет не просто, это Поляковский понял с первого взгляда.
А приехали они с Черчиллем в дом художника Смольского. На двадцать седьмой даче был обнаружен труп его единственного сына Станислава.
Старый хозяин умер в клинике три месяца назад в результате болезни сердца.
Мать Смольского ушла из жизни более десяти лет назад.
Погибшему Станиславу было сорок семь лет, он заведовал кафедрой иностранных языков в университете. Мужчина несколько дней назад, при падении, растянул связки левой ноги и в данный момент находился на больничном. Труп пролежал в доме около суток. На работе его не разыскивали, а тревогу забила супруга и только на следующий день. Элеонора Смольская была на восьмом месяце беременности и за руль уже не садилась, но, когда муж перестал выходить на связь она вынуждена была поехать к нему на дачу. Ключей от дома у нее не было, но калитка и входная дверь оказались не заперты.
Женщина вошла в дом и в столовой увидела супруга, лежащим на полу в луже запекшейся крови. Элеоноре стало плохо, она обессиленно опустилась рядом с мужем, облокотившись спиной о стену, слегка отдышалась и только после этого вызвала милицию. Еще раз взглянув на окровавленное тело супруга, женщина потеряла сознание. Прибывшие в дом милиционеры решили, что трупа два и даже не пытались оказать ей помощь в первые минуты.
Но тут женщина зашевелилась и ей помогли выйти на воздух. Она умылась холодной водой, села на скамейку у крыльца, где и дожидалась приезда скорой помощи.
Глава 2
Поляковский появился на даче после приезда следственной бригады. Оставив Черчилля, возле плачущей вдовы, он пошел в дом, чтобы осмотреть место преступления.
Дача была старая, добротная, сложенная из массивных, потемневших от времени, бревен. Внутренняя отделка не шикарная, но качественная и солидная. На стенах, во множественном числе, висели картины, написанные маслом. Среди них были и натюрморты, и пейзажи, и несколько портретов очень красивой женщины, в разных нарядах и интерьерах, по всей видимости это была супруга художника и мать Станислава. Юрий, конечно, не был экспертом в области живописи, но полотна показались ему очень интересными и достойными внимания.
Поляковский медленно прошел в столовую, где находился труп и уже во всю работал эксперт-криминалист.
Мужчина лежал на спине, раскинув ноги, а руками он пытался прикрывать лицо, вокруг головы была лужа запекшейся крови. Ему нанесли один удар по лицу тяжелым, старинным, бронзовым подсвечником на три свечи, который валялся неподалеку от трупа, с пятнами бурового цвета на завитушках.
В комнате сохранился идеальный порядок, все шкафы закрыты, ничего не сдвинуто с места.
На убитом были швейцарские часы, перстень из белого золота с бриллиантом и обручальное кольцо. В прихожей на комоде лежала барсетка мужчины, с ключами от квартиры, дачи, машины и рабочего кабинета, а также документами. В портмоне находилась не малая сумма денег, в том числе и в иностранной валюте, банковские карточки также остались на месте.
На подсвечнике отпечатки пальцев не обнаружили. А в доме были найдены «пальчики» хозяина и еще двух, пока не установленных, людей.
На круглом обеденном столе, покрытом белой скатертью, с ручной вышивкой по краю, в виде васильков и ромашек, стояли две изящные голубые чашки с блюдцами и кофейной гущей на дне. На одной из чашек остались следы не яркой помады и несколько четких отпечатков пальцев. Также была открытая коробка датского печенья, серебряная сахарница с тростниковым кусковым сахаром и красивыми щипцами для него, один пустой бокал и початая бутылка армянского коньяка.
Возле окна в кресле-качалке лежала раскрытая книга Чарльза Диккенса «Большие надежды», на языке оригинала, которую перед смертью читал покойный.
– А убитый был сибаритом, – подумал Поляковский, оглядевшись по сторонам.
– Наверное перед смертью профессор принимал даму, и она была либо за рулем, либо беременна, так как бокал на столе один, – сделал он вывод, который, впрочем, был и так очевиден.
Приехавшие врачи осмотрели вдову и предложили ей госпитализацию, но женщина наотрез отказалась.
– Благодарю, но мне уже лучше, и я останусь пока на даче. Возможно, милиции нужна будет моя помощь, – пояснила она медикам.
Глава 3
Поляковский вышел из дома осмотрелся по сторонам и увидел на скамейке вдову хозяина, а рядом с ней Черчилля. Женщина плакала и тихонько рассказывала что-то, постоянно вытирая глаза, а пес сидел рядом и внимательно смотрел на нее. Юрий направился к ним.
– Здравствуйте Элеонора Николаевна. Как Вы себя чувствуете? «Мы сможем сейчас побеседовать или отложим все разговоры на завтра?» —спросил он, озабоченно глядя на ее большой живот.
– Спрашивайте, конечно, я все понимаю, – ответила женщина и вытерла глаза бумажным платком.
– Почему Ваш супруг был на даче один? Вы с ним поссорились? – спросил Поляковский.
– Нет. Мы с ним вообще никогда не конфликтовали. Муж тяжело перенес смерть своего папы, у них были замечательные отношения и ему хотелось побыть одному пару дней, – сказала вдова.
– Поживу в родительском доме, среди любимых вещей, картин, книг, пообщаюсь с ним, мысленно, вспомню папу, маму, нашу семью, – пояснил мне супруг перед отъездом.
– Я не возражала, понимала, что это ему необходимо. И звонками ему старалась не досаждать, думала он сам меня наберет, если захочет поговорить. А вообще, Станислав очень хороший человек и обо мне заботился, прямо как отец родной. Тем более он и был меня на много старше. У нас разница в двадцать лет, – рассказала Смольская.
– Вас это не смущало? – поинтересовался Юрий.
– Ой, нет. Нисколько. Муж был молодой, энергичный, спортивный. Многим парням мог сто очков фору дать. Мы с ним очень хорошо жили. Вот и ребеночка ждали, сына. Муж так гордился, что у него будет наследник. Каждый вечер Станислав строил грандиозные планы, в какие кружки и секции его запишет и чему обучать планирует, чуть ли не с первых дней после рождения. Если бы посторонний человек услышал, рассмеялся бы от его супер проектов. Суток не хватило, чтобы ребенок мог их все воплотить в жизнь. Но я не спорила, мне было приятно. Я сама из не слишком благополучной семьи и у нас над детьми крыльями не махали. Мы с братом росли, как сорняки за забором. Накормлены, одеты, обуты, школу не прогуливаем и Слава Богу! – с грустной улыбкой поведала Элеонора.
– А Ваши родители не были против брака со Смольским? – спросил следователь.
– Ой, ну что Вы! Они были рады, когда мы расписались. Я ведь уже была беременна, а мы все еще продолжали жить в гражданском браке. А каким родителям такое может понравится, а тем более живущим в провинции? – с грустной улыбкой пояснила она.
– Расскажите, где Вы были вчера весь день? – спросил следователь.
– Утром ходила в районную поликлинику, сдавала анализы. Потом сидели с подругой в кафе, в старом городе, ели мороженое с фруктами, пили сок, болтали часа два. Затем прогулялись по парку, и она проводила меня домой. Название кафе, фамилию и телефон подруги Вам сообщить?
– серьезно спросила Элеонора Смольская.
– Разумеется сообщите, – в тон ей ответил следователь.
– И последний вопрос на сегодня. Вы кого-нибудь подозреваете в убийстве? Возможно Вы
что-нибудь слышали от супруга о его конфликтах на работе или где либо еще? —спросил Юрий.
– Нет. Я ничего не знаю о каких-либо проблемах Станислава. У нас с мужем все было замечательно! – ответила женщина и разрыдалась. Последняя фраза ржавым гвоздем вонзилась ей в душу.
Юрий попрощался и подошел к Черчиллю. Он уже начал сердиться, что собственный хозяин обращает на него ноль внимания. Как будто он не самый лучший в мире пес!
Юрий погладил его, дал попить и попросил еще немного побегать. А сам решил внимательно осмотреть приусадебную территорию Смольских. Черчилль побежал перед ним и привел хозяина к зарослям декоративного красного ореха. Следователь обратил внимание, что на земле валяется много оторванных и скрученных листьев и земля утоптана, как будто здесь долго стоял какой-то человек. Поляковский позвал экспертов. Они сумели снять отпечаток обуви. Предположительно кроссовки сорокового размера.
– Это может быть, как высокая женщина, так и мужчина, с маленьким размером ноги, – задумчиво произнес Юрий.
– Ладно, мы с Черчиллем поехали домой, оставлю его, а затем сразу в Следственный комитет, мне здесь пока больше нечего делать. А вы забирайте труп в морг. Как только будут готовы результаты вскрытия, сразу сообщите, – велел он экспертам и направился к машине.
Пес быстро обогнал его и первый стал у задней левой двери, что бы, не дай Бог, его не забыли на чужой даче.
Юрий ехидно ухмыльнулся, открыл заднюю дверь машины и наблюдал, как Черчилль поставив передние лапы на сиденье, выжидательно смотрит и ждет от него помощи.
– Давай запрыгивай, толстяк, я тебя не обязан таскать на руках, – насмешливо произнес мужчина.
– А зачем мне такой хозяин? – укоризненно посмотрел на него пес.
– Тоже верно, – ответил Юрий на его немой укор, быстро затолкал толстый зад напарника на заднее сиденье, захлопнул дверцу и сыщики уехали в город..
Глава 4
Это было тридцать один год назад. Лариса Фисун, задыхаясь, бежала по школьному коридору, а за ней гналась разгоряченная толпа одноклассников.
– Лариска-крыса, крыса, крыса! – истошно вопили они и кидали в девочку скомканными бумажками. А один из преследователей бросил в нее мокрой, грязной тряпкой, которой вытирали доску, и заорал:
– Лови дохлую крысу!
Тряпка коснулась ее шеи, девочка испугалась и упала. Правое колено разбилось до крови, юбка школьного платья задралась почти на голову. Она лежала на полу и рыдала от страха и унижения. Толпа обступила ее и продолжала кричать и, казалось, что этому не будет конца и края… Неожиданно смолкли не только крики, но и все разговоры, и наступила гробовая тишина. Сильные руки подняли Ларису и поставили на пол. Ее взору предстал настоящий красавец, как будто сошедший с экрана кинотеатра. Высокий, спортивный старшеклассник, с темными, каштановыми волосами и ярко-синими глазами, в которых мелькали озорные, веселые чертики, сочувственно посмотрел на рыдающую девчонку.
– Не плачь. Не обращай внимания на этих придурков. А крысы очень милые и, к тому же, умные животные.
Вот так-то, Крыска , – ласково произнес он, улыбнулся, помахал ей рукой на прощанье и пошел по своим делам.
Преследователи мгновенно исчезли, а Ларису с того дня перестали дразнить. И лишь красавец-Станислав, при встрече, иной раз, называл ее Крыской-Лариской. Но девочке было совершенно не обидно, а даже лестно.
Она училась в этой школе первый год и только сейчас узнала от одноклассников, что Станислав Смольский – неформальный лидер и гордость школы. Он – отличник и спортсмен, эрудит и заводила, мечта всех девчонок и образец для подражания пацанов.
Ларисе было всего одиннадцать лет, но она влюбилась в парня без памяти. Девочка радовалась при встрече с ним, выспрашивала у всех подробности его жизни, часто караулила Стаса у подъезда, чтобы просто, тихонечко, пройти за ним следом до школы или спортивной секции, которую парень регулярно посещал. А уж когда он при всех с ней здоровался, улыбался, говорил пару слов, то радости Ларисы не было придела и она целый день ходила с блаженной улыбкой на лице.
Глава 5
Поляковский открыл дверь своего кабинета, аккуратно повесил на вешалку плащ и включил электрический чайник. Затем деловито насыпал в большую кружку с изображением морды английского бульдога в цилиндре и с бабочкой две ложки кофе и четыре сахара, залил кипятком эту смесь и сел за стол, с удовольствием прихлебывая «божественный напиток». Так язвительно называла его супруга Катя, эту, по ее мнению, сладкую гадость.
– Так, с чего мы начнем? – произнес он вслух.
– Родители Смольского умерли, других родственников нет. Значит выясняем все о жене, любовнице (если таковая имеется), коллегах и обиженных студентах. Еще надо попытаться поговорить с соседями. Камер видеонаблюдения на участках не было, дачи старые, дома не слишком богатые, но, наверняка, кто-то должен был видеть хоть что-нибудь. По крайней мере я на это надеюсь. Да, еще надо выяснить, был ли он раньше женат. Мужику сорок семь лет, вряд ли он жил один все эти годы, – рассуждал Юрий, чиркая на листочке ручкой и выводя какие-то витиеватые узоры.
Поляковский, как всегда, позвонил Петюне Храпову. Он отвечал в Следственном Комитете за высокие технологии: геолокацию телефонов, восстановление удаленной переписки, взлом паролей и т.д. Сотрудники старшего поколения наивно полагали, что Петюня, как заправский маг и волшебник, может все и даже больше… И очень бывали разочарованы, если вдруг у лейтенанта что-то не получалось определить по их настойчивой просьбе. В этом случае они считали, что молодой коллега просто ленится и не хочет помогать в расследовании.
– Ну, что, молодое дарование, в стрелялки играешь? А работать за тебя кто будет, Билл Гейтс? – ехидно поинтересовался Юрий Иванович.
– Так Вы же с Черчиллем всех преступников уже переловили, мне можно и поиграть, – ответил парень.
–Ты давай не зубоскаль, а займись Станиславом Смольским и его контактами. А вечером мне доложишь, – строго приказал майор Поляковский.
– Ок, – кратко ответил Храпов и отключился.
– Во народ! – покачал головой Юрий.
Он позвонил капитану Лапицкому и велел проверить алиби супруги убитого и вообще попытаться выяснить о ней что-либо у соседей, одногруппников и коллег по работе.
А сам Юрий допил кофе и отправился в университет на кафедру иностранных языков, которую, до вчерашнего дня, возглавлял профессор Смольский.
Глава 6
Поляковский потянул на себя тяжелую, массивную дверь, с красивой ручкой, отполированной сотнями тысяч рук, и медленно вошел в здание университета. Невольно ощутил легкий холодок в груди и приятное волнение, вспомнил свои студенческие годы и с покровительственной улыбкой посмотрел на молодежь, благополучно забыв при этом, что он не на много их старше.
На кафедре присутствовали почти все преподаватели, за исключением двоих. Оксана Винтегрин находилась в декретном отпуске, а у Елены Ковтяк сегодня не было занятий по расписанию.
Юрию Ивановичу открыли свободный кабинет, чтобы он мог спокойно и без помех со всеми побеседовать.
Большая часть преподавателей кафедры иностранных языков принадлежали к прекрасному полу, лишь двое мужчин вбивали в головы студентов знания в этой области.
Доцент Грибовский – преподаватель немецкого языка, был маленьким, сухоньким, интеллигентным старичком.
– Я уже давно на пенсии, но супруга умерла шесть лет назад, дети взрослые и живут в другой стране. А мне скучно сидеть дома и я готов работать, пока будут держать, – не дожидаясь вопроса поведал он следователю.
Ничего интересного он не сообщил, его интересы за пределы работы не выходили.
Второй преподаватель был молодым, симпатичным мужчиной, среднего роста. Валерий Иванович Борисенок – совершенно не спортивный, слегка сутулый, блондин с густыми курчавыми волосами и голубыми глазами, за стильными очками, в тонкой, металлической оправе. Доцент Борисенок имел ученую степень кандидата наук и явно не собирался останавливаться на достигнутом.
– Расскажите все, что знаете о Вашем руководителе, – попросил Поляковский.
– Я о нем ничего не знаю, – как-то уклончиво ответил мужчина.
– Что значит ничего не знаете? Вы же работали вместе, причем, не один год, – возмущенно сказал следователь.
– Ну я не в том смысле. Работали вместе мы восемь лет, но помимо работы нас ничего не связывало, – дал задний ход доцент Борисенок.
