скачать книгу бесплатно
– Мне это интересно хотя бы на будущее, – решил хоть немного сгладить обстановку Артем, – я довольно любознательный человек, особенно в математике.
– Хорошо, – сдался преподаватель, – это похвально в какой-то степени… Итак, берем корень квадратный из…
В течение десяти минут профессор (скорее всего он таковым и являлся, судя по возрасту и классическому внешнему виду) в буквальном смысле «пыхтел» над задачей, испортил целый лист бумаги своим крупным корявым почерком, но сдаваться не собирался, действительно не понимая, почему не может ее решить. Не желая далее его мучить, а скорее боясь разозлить, Санин решил «помочь»:
– Видите, а вот если бы этот икс был в квадрате, то уравнение решалось бы так, так и так…
– Возможно, – поняв, что попал в трудную ситуацию, но, не желая, видимо, терять авторитет, с явной досадой в голосе отмахнулся профессор. – Но здесь не место для дебатов. Поздравляю вас со сдачей очередного экзамена, и можете быть свободны.
«Эх, – в сердцах подумал Санин, – знал бы ты, баран, как важно мне сейчас получить хотя бы четверку!»
Выйдя из аудитории крайне расстроенным, что всего минуту назад вопрос о его поступлении в институт был бы окончательно решен, Санин последними словами проклинал упертого преподавателя. Он готов был заплакать от несправедливости по отношению к себе, и только многими годами позже понял, как тяжело бывает иногда в такой сложной ситуации, будучи авторитетным и заслуженным человеком, публично признавать свои ошибки. Скорее всего, преподаватель мог исправить оценку в ведомости, но кто знает, как это отразилось бы на его репутации экзаменатора? Да, он растерялся, смалодушничал, но, возможно, не придал этому большого значения потому, что не знал о том, что Санин шел «по эксперименту» и рассудил, что такой старательный мальчик поступит в любом случае. Со временем Артем забыл эту обиду, как и многие другие, коих по жизни мы получаем в достатке, зато сам всю жизнь старался признавать свои ошибки даже в мелочах, если, конечно, замечал их. С этим преподавателем в институте он больше не сталкивался, зато от других студентов слышал, что его очень уважали и любили, и вообще он слыл достойным человеком, что, естественно, ускорило процесс мысленного примирения.
Физику Санин сдал на четверку и с определенным облегчением ожидал последнего экзамена – сочинения, которое, судя по распространяемым сведениям о проходном бале, достаточно было написать на тройку. Ходили слухи, что в этом вузе выше тройки за сочинение никому и не ставили, так как технари априори не могут хорошо и грамотно писать, но и «валить» их на этом считалось дурным тоном.
Как обычно, из трех тем две оказались по классическим школьным произведениям, а третья на свободную. Санин сразу понял, что классику он вряд ли осилит, так как «Войну и мир» Л.Н. Толстого знал поверхностно, а «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского и вовсе не читал. Зато о «Подвиге советского народа в Великой Отечественной войне», как звучала третья, мог рассуждать бесконечно. Этот период истории он перелопатил вдоль и поперек за время своего детства, отрочества и юности, прочитав все доступные художественные произведения, как классические, так и не считающиеся таковыми. Он слышал, что, как только экзамен начался, многие абитуриенты зашуршали заранее заготовленными многочисленными «шпорами», подбирая нужные, ему же предстояло раскрывать свободную тему практически самостоятельно.
«О чем писать? – на минуту задумался он, – без должного пафоса данную тематику, конечно, не раскрыть – это понятно. И просто историческими фактами не отделаться, даже если преподнести их красиво». И тут родилась гениальная мысль – раскрыть тему на основе двух-трех классических произведений о войне, желательно самых известных, самых уважаемых и известных авторов. При том тех, которых он многократно перечитывал и знал назубок. Первая это, конечно, «Горячий снег» Юрия Бондарева, а вторая – «Малая Земля» Георгия Соколова. Соколов, конечно, не так известен, как, впрочем, и его книга, которую он выпросил купить у мамы классе в четвертом, когда они, отдыхая в санатории в г. Анапа, посетили на экскурсии Малую землю. И не пожалел – раза три перечитал и несколько лет ходил под впечатлением героического подвига морских пехотинцев, удерживающих небольшой плацдарм в 1943 году на берегу Цемесской бухты. Об этом позже и Л.И. Брежнев писал, который тоже… «Стоп! Берем пафос «Малой земли» Брежнева «…горела земля, плавился металл…», яркие описания тех же событий Соколова, дополняем примерами героизма стоящих насмерть солдат классика Бондарева и посмотрим, у какого проверяющего поднимется рука поставить двойку за сочинение, замешанное на произведениях самого генсека и почитаемого классика!»
– Ну, кто что списывал? – вечером после экзамена, как обычно, делились впечатлениями абитуриенты комнаты №8.
– У меня «Война и мир» в закромах нашлась, – похвастался Саша Колосов, – да и Достоевский был, но не совсем по теме.
– А у меня как раз Достоевский в точности совпал, – поделился Олег.
– А ты Артем, что надыбал?
– А ничего. Не было шпаргалок. На свободную писал.
В комнате воцарилась мертвая тишина.
– Ты с ума сошел что ли, старик? – наконец нарушил молчание Жора.
– А что? Вроде, неплохо написал…
– Да кто его читать будет?! Им главное, чтобы ошибок не было! Ты меня просто убил! И это на последнем экзамене… Не мог что ли у кого-нибудь шпору попросить? Почему вчера не сказал? Мы бы что-нибудь придумали.
– Ты действительно так думаешь? – испугался и вправду Санин.
– Конечно! Не ожидал от тебя такой промашки, честное слово. Вроде, неглупый парень, и так в конце накосячить…
Судя по глазам, все обитатели комнаты были с Жорой солидарны, отчего Санин и вовсе расстроился.
– Но я, вроде, тщательно ошибки проверил. Не должно…
– Четырех для двойки достаточно, – подлил масла в огонь и Виген, – впрочем, не бери в голову – что произошло, уже не исправить. В конце концов, конкурс уже на единицу вышел – могут и не заметить твоих ошибок. Или сами аккуратно исправят. С твоими баллами да аттестатом и тройки выше крыши хватит. Не волнуйся зря – через пару дней все прояснится.
Но Санин уже не мог успокоиться. В ту ночь он даже заснул только под утро. Да еще, как назло, результаты сочинений долго не вывешивали, а когда, наконец, это случилось, не пошел смотреть, доверившись всеведущему Жоре. Впрочем, также поступили и остальные, но только по причине уверенности в удовлетворительном результате.
– Ну, что? – набросились все с расспросами, когда он вернулся.
– Трояки всем!
– И мне? – обрадовался Санин.
– Тебе четверка, – потупился Жора, – а еще больше всех боялся, засранец!
10. Модный приговор в стиле семидесятых
Весть об успешном поступлении Артема в институт семья Брагиных встретила небывалым ликованием. Олег сразу же побежал в магазин за бутылкой, но пить ему пришлось самостоятельно, так как Санин наотрез отказался, будучи и без того пьяным от счастья.
– Я, пожалуй, домой съезжу на оставшуюся неделю до занятий, – сообщил он свое решение.
– Езжай, конечно, – поддержала сестра, – порадуй родителей, отдохни. Поезд хоть и вечером, но о билете нужно с утра позаботиться, с этим у нас проблемы.
К счастью, билет на Белгородский поезд, отстояв небольшую очередь, взять удалось, хотя и в общий вагон.
– Ничего, ты еще молодой, – успокоила Вера, – забьешься на третью полку и спи. Если что, автобус ходит Москва-Харьков мимо Миловежска. Обратно на нем постарайся – не нужно будет лишних пересадок делать. Кстати, ты теперь, вроде как, москвич, а одет, словно из глухой деревни. Неужели в таком виде собираешься на родине показаться? Не мешало бы прибарахлиться. Кроссовки, джинсы приличные, батничек модный.
– Да, но за какие средства? Одни джинсы только рублей на сто восемьдесят потянут!
– Ладно, это я беру на себя, тем более что кое-какие мысли имеются. Про магазин «Березка» слыхал?
– Нет.
– Там все есть и в разы дешевле. Только не за рубли продается, а за специальные чеки.
– Что за чеки такие? У тебя они есть?
– Они у тех, кто в загранку ходит. Но купить можно по курсу один к двум. Джинсы приличные в «Березке» рублей пятьдесят стоят, то есть нам в сто обойдутся, а остальное и того дешевле. У нас в конторе Эмма Эдуардовна работает, а у нее брат торговый представитель в Индии. Я у нее не раз брала. Если сейчас есть в наличии, то вопрос решим, думаю. Поехали на работу!
Эмма Эдуардовна, та, что когда-то отвечала на звонок, оказалась приятной улыбчивой женщиной лет сорока с округлыми в меру формами, которая хватким адвокатским взглядом вмиг оценила Артема, после чего искренне поздравила с поступлением.
– А я Верочку уже не раз просила, чтобы брат хоть раз когда к нам зашел, может, помощь какая нужна. Как вы похожи – одно лицо! И такой же стройный, красивый! Ну, не стоит, право, краснеть – мы тут все свои.
– Помощь нужна, Эмма Эдуардовна, – тут же поймала ее на слове сестра, – брат в институт поступил, в Москве жить будет, не мешало бы приодеться приличнее.
– Это несомненно, – закивала головой Эмма Эдуардовна, – нельзя ему среди однокурсников этаким колхозником выглядеть! Тем более, такой хороший мальчик. Заслужил!
– Я вот и хотела в связи с этим спросить, чеки у вас еще остались?
– Для такого случая найдем, – обнадежила дама, – как срочно нужно?
– Он сегодня домой уезжает, я и подумала, пусть в родной город настоящим студентом вернется! У нас городок маленький, каждый у всех на виду – обсуждать будут, оценивать. Родители не последние люди. Чтобы не стыдно было.
– Ну, раз такое дело – на обед домой съезжу. Привезу. Сколько нужно?
– В сотню должны уложиться, думаю.
– Привезу больше, если что, лишнее вернете.
– Ой, спасибочки, Эммочка Эдуардовна! Курс тот же?
– Само собой. Что я, крохобор что ли? Только как скупитесь, показаться не забудь зайти! Посмотрю, как мальчик преобразится.
Магазин «Березка» находился всего в трех остановках от адвокатской конторы, поэтому времени на то, чтобы Санину «преобразиться» вполне хватало. По дороге сестра предупредила:
– Может такое случиться, что на входе или в магазине какой-нибудь серьезный «дядечка» в костюме спросит, откуда чеки. Нужно говорить, что наш отец моряк торгового флота. А про Эмму Эдуардовну забудь! Понял?
Артем сказал, что понял, но в душу закралось волнение. Он впервые в жизни почувствовал, что делает что-то незаконное.
– Да не бойся! – успокоила его сестра, видя, как он переменился в лице, – я сколько раз уже скупалась в этой «Березке» – и без всяких приключений.
И действительно, ничего страшного с ними не произошло, только чтобы пройти в магазин, проверили наличие валюты. Зато в торговом зале у Санина просто разбежались глаза от разнообразия товаров. Чего здесь только не было, в то время как цены поражали своей вменяемостью. Прежде чем определиться, ему пришлось перемерить с десяток джинсов, кроссовок, а рубашки уже так примелькались, что он полностью положился в выборе на сестру. На оставшиеся деньги Вера купила себе какую-то модную дамскую сумочку (зря, что ли ходила!), после чего они благополучно вернулись в контору, чтобы и Эмма Эдуардовна смогла по достоинству оценить обновки.
– Ну, жених хоть куда! – долго восхищалась она. – Умереть – не встать!
В этот момент на шум в комнату из другого кабинета осторожно вышел небольшого роста сухопарый старичок и с удивлением уставился на Санина.
– Это брат мой, Алексей Никифорович, – поспешила представить Артема сестра, повышая голос почти до крика, – из Миловежска приехал в институт поступать.
– Это хорошо, – очень внимательным взглядом посмотрел старичок, из-под густых бровей, – родной брат?
– Родной, я же рассказывала.
– Ну, и как, поступил?
– Поступил, Алексей Никифорович!
– В юридический?
– Нет, в технологический.
– Это хорошо, – одобрительно кивнул старик и также бесшумно скрылся за дверью.
– Наш босс, – пояснила Эмма Эдуардовна, – руководитель адвокатской конторы.
– Между прочим, – поспешила дополнить сестра, – у самого Владимира Ильича Ленина телохранителем был! Видишь, каких заслуженных людей можно запросто в Москве встретить!
До Курска Санин доехал без приключений, сразу же застолбив по совету сестры третью полку, хотя в общем вагоне и было несколько душновато от большого количества пассажиров, но он так намучился за день, бегая по Москве, что практически сразу провалился в сон. Минут за двадцать до Курска его растормошил попутчик, после чего Артем сразу же направился на автостанцию, с которой ходили автобусы до Миловежска. Обычно они набивались до предела местными сельскими жителями, которые к тому же умудрялись тащить с собой поклажу, порой превышающую вес человеческого тела, но, в общем-то, час можно было и потерпеть, особенно когда ты возвращаешься в родной город победителем, и потому в прекрасном настроении.
Редко до этого покидающий родной город, проходя по цветущим улицам, Артем вдруг почувствовал к нему такую любовь и ностальгию, что к радостному настроению плавно добавилось и лирическое. Он даже по своему обыкновению начал что-то сочинять на тему тоски по малой родине, но мысли необычным образом сначала роились, потом путались, поэтому Санин решил отложить это важное дело на потом, когда многочисленные впечатления сойдутся в одну точку, тем более, что ощущать подобный подъем души, как он теперь понимал, придется не раз.
Когда отгремели фанфары по поводу приезда, мимо внимания родителей не прошел и его новый прикид, который у отца вызвал неожиданную реакцию. Осмотрев Артема, он вполне серьезно воскликнул:
– Мать, беги срочно в магазин! Сын поизносился в Москве – приехал в потертых штанах и спортивной обуви! Как на улицу выйти? Купи ему срочно новые брюки и туфли.
С большим трудом удалось убедить родителей, что, напротив, он вполне прилично и модно одет по московским меркам, и что современная мода, зарождающаяся, как правило, в столице, далеко не сразу доходит до глубинки, а чаще приходит только тогда, когда в Москве она уже кардинально поменялась. Как, например, с длинными волосами у парней, которые в столице уже начинали «облетать», а в провинции еще долго отращивались.
После вкусного и такого до боли родного завтрака, состоящего из вареной картошки, салата из таких же домашних огурцов и помидоров, обильно сдобренных чесночком, Санин, естественно, решил прогуляться по друзьям, которых не видел больше месяца, тем более что некоторые из них также разъехались по большим городам с целью поступления в высшие учебные заведения. Класс его считался на редкость «сильным» – одних золотых медалистов пятеро! И, главное – заслуженно! Уже тот факт, что, подававший большие надежды и тянувшийся изо всех сил к учебе Санин, так и не смог преодолеть эту планку, говорило о многом.
Первым, кого он решил навестить, старый друг детства и одноклассник Егор Никоненко, который точно должен был находиться дома, так как поступать никуда не планировал, решив навсегда остаться жить в родном городе. Обстоятельства складывались таким образом, что его мама, рано овдовев, осталась с двумя несовершеннолетними девочками, и Егор, как старший мужчина в семье, теперь должен был ее обеспечивать. По характеру и своим внутренним убеждениям он, несомненно, годился на эту роль, будучи на редкость сознательным и работящим парнем. Именно поэтому Санин сумел застать его дома за слесарными работами – как обычно Егор что-то латал, мастерил или занимался огородом, который в немалой степени кормил семью. От родителей Санин уже успел также узнать, что Никоненко пошел работать стажером слесаря в городскую газовую службу, что, в общем-то, сулило в будущем постоянную работу и стабильный заработок.
– Слышал, что ты поступил, – сразу же поздравил Егор Санина, после того, как они тепло поздоровались.
– И мне уже о тебе доложить успели, – кивнул Артем, – в Миловежске всё о всех знают, не успеешь чихнуть!
– Это точно, – согласился Егор, – давно приехал?
– Сегодня. А про наших что слышно?
– В основном, все в Курский «пед» или «сельхоз» подались, только Иван Соловьев, наш самый талантливый отличник в какое-то московское космическое училище поступил, забыл, как называется…
– Бауманское?
– Что-то вроде того.
– А Федя в медицинский поступил, не знаешь?
Федор Редченко, третий член ближайшего окружения Санина и Никоненко с раннего детства мечтал стать врачом, не раз шокируя друзей неприятными опытами по вскрытию улиток и даже лягушек. К сожалению, он сам имел серьезную врожденную болезнь почек, часто лежал в больницах, и потому вынужден был подолгу отсутствовать в школе, что не могло не сказаться отрицательно на его успеваемости, однако, имея завидное упорство, обладая редким интеллектом и цепкой памятью, наверняка имел шансы на реализацию своей заветной мечты.
– Поступил, вроде. В Курский «мед»[13] (https://ridero.ru/link/xQ43BUgOSo). Должен со дня на день тоже приехать.
– Молодец! – порадовался Санин.
– А я годик поработаю, потом в армию. Тебе не грозит пока?
– После института на полтора года. Жаль, что военной кафедры нет, как в других вузах. Да оно и понятно – женский институт…
Федор приехал в Миловежск через день. Как и Артем, он привез множество новых впечатлений из областного центра, которыми они спешили поделиться. До начала занятий успели сходить на рыбалку, посетить местный пляж и танцплощадку, но в основном предпочитали просто гулять по вечерним улицам и предаваться мечтам о светлом будущем.
– Случайно не влюбился в какую-нибудь девчонку в Москве? – как-то поинтересовался Редченко.
– Рановато еще влюбляться, – покраснел Артем.
– Знаешь, а мне хочется поскорее жениться, иметь детей, – честно признался Федор.
– Ты это серьезно? И уже кого-то заприметил на роль супруги?
– Нет, просто есть такая мечта.
– Дело нехитрое, – попытался съязвить Артем, но тут же осекся, боясь обидеть друга, – хотя, конечно, от этого рано или поздно никуда не деться.
– А мне, понимаешь, побыстрей хочется. Чтобы мы жили дружно и любили друг друга, а вечерами после работы пили чай и делились друг с другом новостями и простыми житейскими радостями. Ты бы с Егором в гости к нам приходил, а еще лучше со своими семьями. Разве не в этом счастье?
– Может быть, – уклончиво согласился Артем, – но для начала надо бы институты окончить, в жизни определиться.
– Это само собой. Но жениться нужно обязательно по большой любви, согласен?
