скачать книгу бесплатно
– А тебе зачем?
– Ты его знаешь?
– А то. Самый сладкий клиент.
– То есть?
– Ну, ресторан у нас до двадцати трех. Так?
– Так.
– А мы потом для своих начинаем работать. Ну а они платят.
– Сколько?
– А я не считаю, – усмехнулся Толик.
– Этот хорошо платит?
– Хорошо.
– А ты ему поешь?
– Пою.
– «Дочь камергера», «Созрели вишни в саду у дяди Вани», «Поручик Голицын». Так?
– Так.
– А знаешь, откуда у него деньги?
– Ты меня на голое постановление не бери. Откуда у него деньги – это твоя забота. И не смотри на меня так. Не надо. Нынче как: умеешь жить – заказываешь музыку.
– А те, кто не умеет?
– А те. – Толик засмеялся. – Так они дома сидят и телевизор смотрят. У нас по Конституции полная свобода волеизъявления. И не смотри на меня так, я все равно тебя не боюсь.
– А мне не надо, Толик, чтобы ты меня боялся. Помоги мне.
– А я не дружинник…
– Это точно, но мне Женя Звонков сказал, что ты парень хороший.
– Хороший парень в наши дни не профессия. И мне на нож лезть нет никакого интереса.
– Значит, не столковались.
Игорь встал, толкнул сигарету в пепельницу. Толик с интересом разглядывал его. Корнеев пошел к двери, обходя наваленные на полу запчасти к автомобилю, какие-то сумки, стопки книг.
Открывая дверь, он хотел в сердцах хлопнуть ею. Да одумался вовремя.
Коридор был так же темен и пуст. Игорю пришлось повозиться с замком.
А дом уже доломали. Даже пыль осела. И победно раскачивалась клин-баба на тросе, и крановщик пил кефир, приложив к губам бутылку, словно трубу.
Игорь закурил и пошел по переулку.
В кабинете Громова сидел начальник МУРа Кафтанов.
Громов переоделся в форму и, как все люди, надевшие ее недавно, чувствовал свою необыкновенную значительность.
Значительность прибавляли огромный кабинет, в который Громов тоже вселился не так давно, и телефоны разного цвета, и селектор. В этом кабинете он не только работал, но и играл роль кого-то вельможно-важного, виденного давно-давно, в те далекие годы, когда он только пришел в горком комсомола маленького городка Пензенской области.
Громов смотрел на Кафтанова начальственно-печально, как на ребенка-несмышленыша, и говорил ровным, тихим голосом:
– Андрей Петрович, дорогой, ну это же не дело. Звонит жена Сергея Степановича Черемисина. Вы, надеюсь, знаете, кто это?
– Да, имел сомнительное удовольствие говорить с ним по телефону.
– Да, Андрей Петрович, Черемисин крут, несдержан. Но и его понять можно. Такой человек – и вдруг у него машину угоняют. Я думаю, мы должны были первым делом, вне всякой очереди…
– А у нас не магазин, мы потерпевших с черного хода не принимаем.
– Полно вам, Андрей Петрович, не придирайтесь к словам. Я имел в виду, что есть люди, спокойствие которых мы обязаны оберегать в первую очередь.
– Борис Павлович. – Кафтанов забарабанил пальцами по столу. – Перед.
– Знаю, – засмеялся Громов. – Знаю, перед законом все равны, но товарищ Черемисин все-таки равнее других.
Кафтанов помолчал, глядя на портрет Дзержинского над столом Громова, потом сказал:
– А мы, собственно, нашли машину. Вернее, ее кузов и шасси.
– Как нашли?
– Очень просто. Ее украли, разобрали на запчасти, и мы располагаем данными, что сделал это Черемисин-младший.
– Сын Сергея Степановича? – Громов вскочил. – Чушь!
Кафтанов усмехнулся:
– Да, чушь! Я знаком с этой семьей и прекрасно знаю Виктора Черемисина. Да, кстати, известно ли вам, что Виктор Сергеевич Черемисин нигде не работает, постоянно торчит в ресторанах, играет в карты на крупные суммы?
– Откуда у вас эти сведения?
– МУР есть МУР, как сказал герой фильма «Дело „пестрых“» Софрон Ложкин.
– Послушайте, Андрей Петрович, мне не нужны ваши догадки и гипотезы. Мне нужен преступник, чтобы он сидел в этой комнате, а я с чистой совестью мог позвонить товарищу Черемисину.
– Борис Павлович, я повторяю вам, что все сходится на Викторе Черемисине.
– Вы тяжелый, несовременный человек, Кафтанов.
– Какой есть.
– Кстати, – Громов раскрыл папку, достал документ, – вот ваше представление о назначении майора Корнеева Игоря Дмитриевича начальником отдела. Вы его подписывали?
– Да.
– Но мы же предполагаем выдвинуть на эту должность подполковника Кривенцова.
– Борис Павлович. – Кафтанов старался говорить спокойно и сдержанно. – Борис Павлович, – повторил он, – майор Корнеев опытный оперативник, порядочный, честный, мужественный офицер. На его счету раскрытые весьма сложные, тяжелые преступления. Он проявил себя…
– Подождите-ка. – Громов хлопнул ладонью по столу. – О Корнееве потом. Вы считаете, что Кривенцов не обладает такими способностями?
– Я не берусь судить о подполковнике Кривенцове. Могу вам сказать одно: он не профессионал.
– Ну и что? Он же идет на руководящую работу! Понимаете, ру-ко-во-дя-щу-ю! Его дело – правильно направлять процесс в духе указаний.
– Начальник первого отдела не направлять процесс должен, а умело организовать оперативную работу. Кривенцов же в милиции всего четвертый год, да и то все это время просидел в приемной.
– У него большой опыт партийно-комсомольской работы. Он подтянет ваших сыщиков. Потом, ему расти надо. Не зря его из Моссовета сюда перевели. Посидит на полковничьей должности, получит третью звезду. Переведем куда-нибудь повыше, пусть руководит.
– Я оставляю за собой право обжаловать ваши действия, – по-служебному сухо отрапортовал Кафтанов.
Громов изумленно поднял брови:
– Вам что, звонок из министерства не указ?
– Нет.
– Хорошо. Я не хочу ссориться с вами. Пока, – многозначительно сказал Громов.
Это «пока» звучало предостерегающе. Предупреждение было в этом коротком слове.
– Теперь о Корнееве. – Громов вздохнул, всем видом показывая, как неприятен ему этот необходимый для пользы дела разговор. Он достал из стола папку, раскрыл: – Не очень хорошо характеризуется Корнеев. С женой разошелся. Пять лет назад было служебное расследование по применению оружия.
– Борис Павлович, времена прошли, когда за развод увольняли со службы.
– Времена-то прошли. А мораль? Мораль, дорогой мой главный сыщик, осталась та же. Вот по ее меркам мы и судим о поступкам таких, как Корнеев. А что это за стрельба в Измайловском парке?
– Корнеев один задержал двоих вооруженных преступников!
– А зачем стрелял? Зачем создавал опасность для граждан? Нет, Андрей Петрович, как хочешь, а такие, как Корнеев, мне не по душе. Ну а теперь о том, чего ты не знаешь. Я его вчера выставил из ресторана «Архангельское». Вел он себя разнузданно, видимо, был пьяный. А ты начальником его делаешь. Нынешняя должность зама не для него. Понял?
Толик виртуозно втиснул машину в узкую арку. Дальше начиналось хитросплетение проходных дворов, арок, узких щелей.
Наконец, благополучно объехав детей, катавшихся на велосипедах, старушек, сидевших на лавке, спящих на асфальте ленивых котов и хрипло лающих собак особой породы «городская дворняжка», он вывел свою синюю «вольво» на пустырь, естественно образовавшийся в результате стихийной застройки и ставший кооперативным гаражом.
Металлические и кирпичные домики-гаражи образовали городок с улицами, переулками, тупиками. В один из таких тупиков въехал Толик. Створки дверей гаража были раскрыты, в глубине на яме стоял серенький «запорожец», около него ходил Желтухин, поминутно наклоняясь и заглядывая в яму.
Толик посигналил. Звук клаксона был особенно гулок в этом гаражном городке.
Из ямы вылез Женя Звонков, приветливо помахал рукой.
Толик подошел к нему:
– Привет.
– Ты подожди, я сейчас закончу, – ответил Звонков и вновь нырнул в яму.
Желтухин, ласково улыбаясь, подошел к Толику, протянул руку:
– Здравствуйте, Анатолий Максимович.
– Здравствуйте. Откуда вы меня знаете?
– Поклонник вашего таланта.
– Значит, папаша, с девочками ко мне ездите.
– Голубчик, какие в моем возрасте девочки. Заезжаю послушать песни своей молодости.
– Видно, лихая была у вас молодость.
– Всякая.
Желтухин подошел к «вольво», похлопал ее по синему крылу:
– Хороша.
– Не жалуюсь.
– А не боишься?
Желтухин хитровато прищурился. Лицо его собралось складочками, морщинками, и он стал похож на доброго гнома из мультфильма.
– Кого? – усмехнулся Толик.
– Хотя, правда, сейчас не спрашивают, откуда деньги. Теперь другое время: умеешь – живи.
– А вы, папаша, никак тоже из трудовой, но деловой интеллигенции? Не похоже что-то…
– На отдыхе я, Анатолий, на отдыхе. Старику много ли надо? Вот иногда могу себе позволить вспомнить молодость.
Толик посмотрел на крепенькую фигуру Желтухина, на его загорелое, будто бронзовое лицо, на седые, аккуратно подстриженные волосы и сказал:
– Да вы моложе нас всех выглядите.
