скачать книгу бесплатно
Сказки Даймона
Мария Хроно
Сказки для детей – не только развлечение, они готовят их к взрослой жизни, объясняют как устроен мир, учат морали и даже знакомят со Смертью…
Но не меньше нуждаются в сказках и взрослые.
В греческой мифологии Даймон является духом, взывающим к истинной сути человека. Обычно сказки помогают уснуть, но сказки Даймона пробуждают от сна жизни. Его зов способен как открыть человеку удивительные тайны бытия, так и свести его с ума, раскрывая перед ним непостижимые грани столь незнакомого нам мира.
Мария Хроно
Сказки Даймона
Вступление
Демон, приходящий в ночи – жестокий, ужасный, терзающий разум и сжигающий тело желаньем. Ты на грани реальности и фантазий – словно сон, боюсь я утратить. Я боюсь твоего появления, я боюсь, что ты никогда не придешь. И стереть мне память о тебе было бы величайшей милостью для меня. Я бы уничтожил тебя – собственными руками. Я бы отдал все во имя тебя – ведь ты Душа моя.
Женщина, сотканная паутиной Луны, каждый раз приходит в ночи через дверь желаний моих. Сев на меня, она смотрит в глаза мои – и не в силах я отвести взгляд. Ведь в глазах ее плещутся миры, что не видел я прежде, не знал. Слезы стекают по щекам моим, пока она меня иссушает. Меня убивая, песни она мне напевает – песни о Другой Стороне.
Нет никого ужаснее нее.
Нет никого прекраснее ее.
Настало время Мрачных сказок.
Лабиринт миров
Тебе страшно? Настолько страшно, что хочется закричать, вскочить с кровати и броситься прочь, но сил хватает лишь на то, чтобы шептать. Тебе так хочется все рассказать им, но глядя в их, полные скорби глаза ты позволяешь себе лишь улыбнуться на прощание. Ты уже почти что мертв, а им еще жить – так пусть верят, что ты умирая смирился с неизбежным. Но ты все равно боишься, боишься и ничего не можешь сделать, пока пустота неумолимо поглощает тебя крупица за крупицей.
В последний момент, когда ты желаешь увидеть свет в последний раз, но твои глаза видят лишь тьму, только тогда, только тогда ты понимаешь, что всегда был пустотой.
Не бойся, та сторона все же есть. Нет, она не похожа на унылый, скучный и мирный рай, и не полыхает в ней адское пламя, но там есть лабиринт.
В этом лабиринте вечно царит сумрак и прохлада. Приглушенный холодный изумрудно-голубой свет озаряет миллиарды дорог. Пути ветвятся, расходятся, сплетаясь в паутину, но у каждого из них есть свой конец, он же начало – дверь, что ведет в мир. Одни из них так похожи на наш, другие же ты даже представить не сможешь сейчас своим человеческим разумом, не то что понять.
Но у каждого из них своя музыка, непохожая на земную, у одних она спокойная, у других подобна самому хаосу, у нее есть свой цвет и вкус, но редко лишь один. Она раздается в лабиринте, зовя, маня из одного его конца в другой, завлекая в темные туннели и сияющие залы.
Что же выбрать, спрашиваешь ты. Когда ты там окажешься, у тебя не возникнет такого вопроса. Иди от одной двери к другой, познавая тайны чужих миров пока не найдешь тот, где захочешь остаться в следующей жизни. Может тебе приглянется первый попавшийся мир, а может ты решишь бродить в полумраке веками – время там течет незаметно, неслышно, его заглушает музыка множества измерений.
Поверь мне и не бойся. Когда-нибудь, когда ты уже забудешь наш разговор, не знаю где и когда, я обещаю ты вновь очнешься и осознаешь, что существуешь.
Мир – паутина.
Глава 1. Нигредо
Моя крепость
В одной такой разной Вселенной, в одном сером, унылом городе жил маленький мальчик. Этого мальчика звали Цакль, и было ему лет десять от роду. Цакль был очень послушным мальчиком с очень строгой мамой. Он всегда молча, без капризов, ел безвкусную кашу на завтрак, терпеливо высиживал уроки в школе, а потом осторожно, стараясь не наступать в грязь, в которой буквально утопал город, чтобы не запачкать ботинки, шел домой. Дома мальчика ждала мама, которая тщательно, до мелочей, выспрашивала, как прошел день, не делал ли ему замечаний мистер Уилсон (его школьный учитель), и не заходил ли (не дай-то бог!) он куда-то после уроков.
Вечером приходил его папа, и столь строгая мама сразу превращалась в милую, невинную пташку. Она всегда твердила, что папа так сильно устает на работе в конторе мистера Смитерса, что нельзя его тревожить. И всегда, когда он возвращался, либо кружила возле него, либо стояла у стены, пожирая супруга восторженными глазами, в любую минуту готовая сорваться с места на любую просьбу. В противовес эмоциональной, пухленькой, вечно пышущей здоровьем и энергией маме, папа был весьма уравновешенным, тихим и спокойным человеком. Низкого роста, худощавый, в очках, с серыми волосами, поеденными лысиной, не снимавший своего серого костюма даже дома, он после работы садился в свое кресло и читал газету, заботливо подготовленную женой. Порой он тихим голосом просил супругу сварить кофе или принести плед. На Цакля папа почти не обращал внимания и словно чувствовал рядом с ним какую-то неловкость. Порой папа спрашивал сына как учеба и, удовольствовавшись коротким ответом вроде «все хорошо, учитель меня вчера хвалил», с чувством выполненного отцовского долга возвращался к газете.
Сегодня выходной, а Цакль за неделю получил немало восторженных отзывов в тетрадь от мистера Уилсона, поэтому мама разрешила ему погулять. Так что Цакль как всегда осторожно, аккуратно шел по узеньким улочкам Смоллута, тщательно избегая кучи сочащегося мусора, бродячих собак, бездомных людей, праздно шатающихся драчливых пьянчуг. И так проходили его выходные, его каникулы – на улочках Смоллута посреди унылых полуразвалившихся домов, за высокой крепостной стеной – по другую сторону которой, как Цакль предполагал в своих самых смелых мыслях, был немного другой мир. Был ли он лучше? Этого мальчик не знал, но иногда, когда никто не видел, он подходил близко-близко к стене и прислонялся к ней ухом – а вдруг?
И однажды это «а вдруг» случилось. Одним весенним воскресным утром Цакль пошел гулять к стене – ведь пока все спят, наслаждаясь выходным, он мог «послушать» стену или даже попытаться найти в ней щели, дабы хоть одним глазком взглянуть на то, что скрывалось снаружи. В одном месте кладка выглядела изрядно расшатавшейся, и Цакль, предварительно оглядевшись по сторонам, начал осторожно «выколупливать» кирпич, но тот упорно не хотел поддаваться. Лишь облачко известки попало мальчику в лицо. Цакль не удержался и громко чихнул.
– Будь здоров, – пожелал кто-то рядом. Цакль дернулся от неожиданности и начал беспокойно оглядываться, ведь не хватало только, чтобы кто-то увидел, как он пытался разрушить стену.
– С… Сспасибо, – пробормотал он в ответ, не видя никого рядом, и почувствовал, как сердце внезапно пустилось вскачь. Ведь если рядом никого нет, значит этот голос раздался из-за стены!
На минуту воцарилось молчание, во время которого внутри Цакля происходила отчаянная борьба. Мама всегда говорила, что хорошие мальчики не разговаривают с незнакомцами, а Цакль уж очень хотел быть хорошим мальчиком. Но он так давно желал узнать, что скрывается там, за стеной, что все-таки не выдержал и решил рискнуть.
– П… Ппподождите. Вы все еще здесь? – окликнул мальчик, надеясь, что его таинственный собеседник еще не ушел.
Пара секунд молчания показались ему вечностью, а потом незнакомец наконец-то отозвался:
– Да?
– Знаете, вот… Как… – собравшись с духом, мальчик, наконец, смог сформулировать мысль, – Я никогда не был по ту сторону стены, не могли бы вы, сэр, рассказать… что там?
– Смотря с чем сравнивать, а для этого мне нужно знать, что творится по твою сторону, – незнакомец рассмеялся, у него был такой молодой, звонкий смех, но при этом не детский. Странно, но отдельными нотками он почему-то был знаком Цаклю.
– А знаешь, я сегодня жутко спешу, но если хочешь узнать, что происходит по мою сторону стены – приходи через неделю в это же время сюда, я буду тебя ждать. Кстати, как тебя зовут, мальчик?
– Томми, – на всякий случай соврал мальчик. Ему показалось, что незнакомец разочарованно вздохнул.
– Тогда до встречи… Томми…
– До встречи.
Через неделю они встретились, и еще через одну, и еще, и еще… Почти каждые выходные Цакль сбегал к своему новому знакомому, который теперь уже знал его настоящее имя и, как ни странно, совсем не обиделся на обман. Своего имени незнакомец упорно не называл, отшучиваясь и припоминая мальчику его маленькую ложь, так что Цакль прозвал его Сказочником, ведь все истории, рассказанные его новым другом, походили на сказку. По его словам, в Теририи – так назывался этот удивительный город, на улицах всегда чисто, все жители веселы и приветливы друг к другу, на завтрак они едят хрустящие тосты с сочным беконом и пьют ароматный кофе с мятными леденцами вместо безвкусной похлебки. На улицу можно выходить в любой час, даже поздно ночью – последний преступник скончался в тюрьме лет десять назад, и ее почти сразу же переоборудовали в исторический музей.
– Слушай, я долго думал… Я мог бы показать тебе свой город… Если ты конечно не против прогуляться… – в одну из встреч предложил Сказочник.
Цакль на минуту задумался, оглянулся назад на серые унылые дома и ответил:
– Буду рад, если там все и впрямь так, как ты описываешь. Только я вот понятия не имею где находятся ворота из города, а кого не спрашивал – на меня начинали громко кричать, мол, я хочу сбежать из столь «чудесного» места.
– А тебе и не потребуются ворота.
Цакль кинул оценивающий взгляд на стену.
– Нет, я не перелезу.
– И это не потребуется. Слушай внимательно, сейчас я открою тебя маленькую тайну. Стой на месте и закрой глаза. Закрыл?
– Да.
– Точно закрыл?
– Да.
– А теперь представь, что ты стоишь посреди широкого поля со мной, и мы смотрим на мой город, что виднеется на горизонте.
– Если он существует, конечно.
– Существует, и ты должен в это поверить, Цакль, это очень важно. Представил?
– Вроде…
– А теперь протяни руку.
Мальчик послушался. Как ни странно, через мгновение его рука коснулась не холодной и мокрой стены, а чьей-то теплой ладони. Затхлый, наполненный запахами подпорченных продуктов с рынка на главной площади, раскиданных повсюду отбросов и тел горожан, свято верящих, что принимать ванную надо никак не чаще пары раз в месяц, воздух Смоллута сменился свежим прохладным ветерком, принесшим сладковатый аромат полевых цветов.
– Теперь открывай, – разрешил Сказочник.
Первое что увидел Цакль – луг, весь заполненный такими разными цветами – синими, фиолетовыми, белыми, желтыми.
– Так вот что так сладко пахло! – мальчик вдохнул этот аромат полной грудью.
– Ну привет.
Перед ним стоял стройный, среднего роста человек, закутанный в черный плащ. Лицо почти полностью было скрыто под капюшоном и длинным темно-зеленым, развевающимся по ветру шарфом. Из-под него лишь немного выглядывали отдельные черные пряди. Сказочник протянул ему руку из длинного рукава плаща для рукопожатия. Кожа была гладкой, словно у юнца, так что не наблюдая лица своего нового друга, Цакль по прикосновению и голосу решил, что Сказочнику не более двадцати пяти – тридцати лет.
– Я рад, что мы наконец-то увиделись вот так, – сказал Сказочник и указал на горизонт, где луг заканчивался, и виднелись ослепительно белые башни, – вот мой город и я проведу тебя сегодня туда.
Пока они шли, Цакль то и дело украдкой пытался разглядеть лицо под капюшоном, на всякий случай – ему было страшновато идти вот так с незнакомцем, но напрямую попросить Сказочника снять капюшон мальчик стеснялся. Но он напрасно пытался скрыть свое любопытство.
– Я заметил твои попытки разглядеть мое лицо, и я прекрасно тебя понимаю.
Видя, как Цакль стушевался, его спутник поспешно добавил:
– Не переживай, я не в обиде, но лицо показать не смогу. Оно обезображено болезнью. Я не хочу тебя пугать, да и кожа моя от солнечных лучей будет болеть и чесаться, так что приходится даже в жару закрывать ее плащом. Не волнуйся, это не заразно. Просто последствие…. Одной… – ему сложно было подобрать нужные слова, – детской травмы. Я прекрасно вижу, что ты мне не доверяешь, но все же ты идешь рядом со мной. Я не смогу прямо сейчас доказать тебе, что не желаю тебе зла, но ты и сам увидишь это совсем скоро.
– Ты прав, я опасаюсь тебя, – немного помявшись, признался Цакль, – но я так давно мечтал увидеть, то что столько лет скрывалось от меня по ту сторону стены, что рискну.
– Некоторые мечты стоят того, чтобы ради них рискнуть головой, – Сказочник сорвал злак и стал вертеть в зубах на манер сигареты, – ты смелый маленький мальчик.
Когда они, наконец, подошли к Теририю, Цакль увидел, что в отличии от Смоллута, он не огорожен крепостной стеной, город словно вырастал из окружающего его луга. Высокие башни, аккуратные маленькие домики и ухоженные дорожки постепенно вплетались в него: на окраине города нерешительно, а затем все смелее и смелее, вытесняя великолепие природы великолепием плодов человеческого разума и труда.
Сказочник манерно поклонился и с гордостью в голосе напыщенно произнес:
– Добро пожаловать в Теририй, мой маленький друг. Здесь ты наконец-то воочию узришь те чудеса, о которых я столько рассказывал, и я уверен, поймешь, почему я считаю, что это самый удивительный город в мире.
Оказавшись в городе, о котором он столько слышал, Цакль зажмурился – настолько ярко сияли мостовые и стены. Многие здания здесь были выстроены из белоснежного камня, настолько гладкого и чистого, что в нём можно было увидеть своё отражение. Они походили на дворцы – богато украшенные барельефами стены уходили ввысь, к небесам, настолько, что шпили башен касались облаков. Чтобы увидеть их верхушки, Цаклю пришлось задрать голову так, что у него заболела шея. В домах было множество широких окон, многие из которых были украшены разноцветными витражами. Тут и там на стенах висели разноцветные флажки, слегка колеблющиеся на ветру.
– Какое всё яркое – проворчал Цакль, прикрывая лицо ладонью, – у меня уже глаза болят, так и ослепнуть недолго!
Входы в большинство дворцов украшали портики с изящными колоннами, между которыми стояли искусно изваянные из мрамора статуи животных. Среди них были самые разные создания: кони, львы, орлы и многие другие, незнакомые Цаклю. У одного из домов стояла скульптура, изображающая дракона. Гордое животное изящно изогнуло шею и напрягло задние лапы, будто готовясь подпрыгнуть, расправить могучие крылья и взлететь над городом, дабы полюбоваться своими владениями сверху. Увидев его, мальчик испугался и отшатнулся, не сразу осознав, что это лишь скульптура – столь искусно она была сделана.
– Боже, какое страшилище, такой верно может проглотить человека, не разжёвывая! – непроизвольно вырвалось у него.
Сказочник лишь нахмурился, услышав такие отзывы, и повёл Цакля по центральной улице города к главной площади. Улица была такой ширины, что по ней могли проехать четыре телеги, и рядом ещё оставалось место для пешеходов. Повсюду кругом суетились горожане, наряженные в яркие наряды из разноцветных тканей. Каждый как будто пытался перещеголять остальных. У всех были довольные сытые лица, они переговаривались друг с другом и смеялись. Окинув взглядом свою оборванную серую рубашку, старые поношенные штаны и стоптанные башмаки, Цакль решил, что они насмехаются над его видом.
– И зачем они так вырядились, у вас что, маскарад какой?
– Нет, это обычная одежда жителей города.
– А ты почему тогда в черном плаще?
– Здесь каждый ходит, как хочет, и никому нет дела. Я прежде жил в другом месте, и все еще не хочу обновлять гардероб.
В одной из лавок Сказочник купил мальчику леденцов. Тот вначале обрадовался и поблагодарил друга, но стоило ему попробовать один, и он с трудом удержался, чтобы не выплюнуть его. Сказочник с тревогой посмотрел на его искаженное гримасой отвращения лицо.
– Не нравится?
– Слишком сладкие, как вы такое едите только!
– Да ну! Это же лучшие леденцы в городе, самого Бадди Бернса!
– Какие же тогда худшие, – подумал мальчик, но из вежливости промолчал.
Вскоре Цакль почувствовал странный незнакомый запах. По мере их продвижения запах всё усиливался, и вскоре впереди показались яркие клумбы, высаженные по бокам улицы. Цветы на них образовывали сложные геометрические узоры. Столько цветов Цакль никогда в жизни не видел, по сравнению с этим разнообразием луг перед городом казался однообразным и монотонным. Там были и ярко-алые розы, и золотистые тюльпаны, и нежно-белые лилии. Именно они источали странный приятный аромат. Но Цаклю, хоть ему и нравился запах цветов на лугу, это показалось уже слишком. Он пытался понюхать какие-то диковинные цветы, которые Сказочник называл «орхидеями», но от их запаха Цакль начал чихать. Пришлось зажимать нос, проходя мимо особо ароматных клумб.
По центру улицы стали появляться фонтаны, украшенные прекрасными скульптурами людей и животных. Огромные рыбы извергали струи прохладной кристально-чистой воды, прекрасные мраморные нимфы танцевали, как будто паря над поверхностью воды, окутанные радужным ореолом брызг.
Возле воды радостно играли дети: они бегали и, смеясь, пытались обрызгать друг друга, зачерпнув воды из фонтана. Часть брызг попала на Цакля. Когда вода коснулась его лица, он в ужасе отшатнулся.
– Такая холодная! Я ведь могу заболеть! И что тогда, сидеть дома? Вот мистер Уилсон расстроится…
Чем ближе Цакль и Сказочник подходили к центральной площади, тем больше народа становилось вокруг. На открытых террасах кафе и ресторанов люди наслаждались изысканными блюдами и прекрасной погодой. По бокам улицы тут и там стали появляться уличные актёры, художники и музыканты, вокруг которых собирались группы зрителей. Отовсюду доносились музыка и весёлый смех.
– Как шумно! – подумал Цакль – и чего им дома не сидится всем!
И вот, выйдя, наконец, на центральную площадь города, он увидел перед собой огромное. Нет! Гигантское! Титаническое дерево! Оно вздымалось выше самых высоких башен города, ствол был толщиной с гору, а корни размером с целую улицу. На них даже кое-где росли обычные деревья, кажущиеся игрушечными рядом с этим исполином.
– Ого, какое огромное! – задрав голову, восхитился Цакль.
Сказочник зарделся, словно сам вырастил это дерево, но следующая фраза мальчика быстро согнала румянец с его лица и заставила нахмуриться.
– Сколько места занимает. Вот если оно упадёт, весь город раздавит!
На мощных ветвях кое-где виднелись странные оранжевые плоды, размерами под стать дереву. Ствол был весь опутан паутиной из лесенок и деревянных мостков, по которым сновали люди. Они срывали с дерева спелые плоды, обвязывали их верёвками и аккуратно спускали на землю.
–Что это за плоды? – спросил Цакль у Сказочника.
– Эти плоды – волшебные, их мякоть на вкус слаще мёда, а если прочитать над таким плодом специальное заклинание, то он превратится во все, что пожелаешь. Поэтому нам нужно меньше работать, чем жителям других городов. Мы можем заниматься тем, чем нам нравится, а всё необходимое нам даёт Дерево.
– Но я вижу, в тех же лавках и кафешках полно работников. Почему они все еще этим занимаются?
– Им просто нравится что-то делать самим.
