скачать книгу бесплатно
По степи пронесся свежий ветерок, разгоняя застоявшуюся духоту. Птицы примолкли в ожидании. Суслики поспешили ближе к норкам, боясь намокнуть. Ветерок окреп и погнал по небу бледно-серые тучки, заставив их пролиться ласковым дождичком. Под его напором приникли к земле травы. Резко запахло полынью. Тучки, освободившись от влаги, поторопились восвояси. От одного края горизонта до другого раскинулась яркая радуга, лениво выглянуло солнце.
В кибитке откинули полог, впуская свежую прохладу. Хан Бадух, развалясь, возлежал на шелковых подушках. Его толстый живот обтягивал вышитый шелковый халат, подпоясанный плетеным шнурком. Правой рукой, унизанной перстнями, Бадух ласкал грудь молодой жены. Ханша щурила и без того узкие глаза, показывая, какое блаженство она испытывает от прикосновения жирной руки своего старого мужа. Одной рукой она поднесла хану кубок с крепким питьем. Хан ласково посмотрел на жену и, взяв из ее рук кубок, мелкими глотками отпил из него. В это время в дверях кибитки тихо возник молодой воин. Он украдкой бросил взгляд на полуобнаженную молодую ханшу и тут же опустился на колени перед Бадухом. Его голова, увенчанная лисьей шапкой, уткнулась в пол кибитки. Хан повелительно взмахнул рукой, и воин поднялся на ноги.
– Я слушаю тебя, – хан продолжал лениво потягивать питье.
По узким губам воина скользнула хитрая улыбка.
– Хозяин города, до которого один день пути, уехал на пир к своему брату… – вкрадчиво промолвил воин.
Хан не проявлял никакого интереса к речам воина.
– Город – богатый, деревни около него – многолюдные. Там нас ждет большая добыча. Многие русичи уехали с князем, – распалялся воин, бросив украдчивый взгляд в сторону ханши.
Жирное лицо хана покраснело, в глазах отразилась жадность. Воин отлично понимал происходящее смятение в душе хозяина. Тому очень хотелось новой добычи, но не хотелось оставлять молодую жену одну. Он недавно привез ее из дальнего стойбища и не успел еще полностью насладиться. Прикрыв глаза, Бадух размышлял.
– Я знаю обходной путь, – вкрадчиво продолжал воин, – по балкам можно близко подобраться к лесу. А из лесу легко напасть на город, – половец опять замолчал.
Хан беспокойно заерзал на подушках.
Пришедший настойчиво продолжил свою речь:
– Я видел дальние ворота, их охраняют вечно пьяные стражники….
Наконец, жадность победила в душе хана, и он взмахнул рукой, удаляя воина. Тут же в кибитку вбежал слуга и Бадух велел собирать воинов в поход. К вечеру следующего дня большой отряд половцев атаковал деревню во владениях Радомира. Пользуясь проверенным приемом, половцы неожиданно налетели на деревню. С криками и гиканьем, наводящими холод в душах смердов и холопов, половцы ворвались в спящую деревню. Жители, не ожидавшие появления врага, выскакивали из своих изб, пытаясь укрыться от неприятельских стрел и копий. Простоволосые женщины с плачем метались по улице, руками укрывая детей на своей груди. Воины в островерхих лисьих шапках арканами ловили безоружных людей и тащили их в общую толпу на полянке. Они скакали по деревенской улице, на ходу поджигая соломенные крыши, врывались в избы, унося все, что попадало под руку, выгоняли скотину из загонов.
Из толпы раздетых людей слышались проклятия и вой женщин. Испуганные дети вопили и жались к ногам матерей. Наконец, устав от грабежа и опьянев от пролитой крови, воины столпились около плененных. Хан Бадух, подъехав к толпе, разглядывал мужчин и женщин.
Скоро наступят холода, и надо будет откочевывать к южному морю на зимовку. Перед дальним походом надо было запастись скотом, выносливыми лошадьми и рабами, чтобы можно было продать их на невольничьем рынке в городе Изюме. Хан был доволен. Эти высокие мужчины с могучими плечами ценились на восточных рынках. Из женщин можно будет выбрать рабынь для себя и для воинов. Хан подъехал поближе, чтобы в рассветных сумерках отобрать лучшую добычу. Он протянул руку и пощупал плечо кряжистого немолодого мужчины. Тот выпрямился и плюнул в лицо толстого хана. Тут же двое воинов скрутили мужчину за руки и повалили его на землю. Третий, достав плетеный из конских волос кнут, стал жестоко стегать провинившегося. Бадух махнул рукой вниз, обрекая на смерть своего обидчика. Воины тут же оттащили мужчину в сторону и, взмахом клинка, закончили его земной путь. Толпа притихла от неожиданности. Завыли женщины в толпе. Одна из них бросилась к бездыханному телу. Воины пиками отгородили пленных, не давая подойти к убитому. Плетьми и копьями понукая людей, половцы построили их по двое и двинулись в путь. Опустевшая деревня догорала, безмолвно провожая своих недавних жителей.
Жадность не давала покоя хану Бадуху. Безнаказанное нападение на деревню вызвало желание грабить еще и еще. Отряд половцев уже второй день передвигался по лесу. Опасаясь, погони, они кружили в лесу, словно хитрые лисы, путая следы. С такой добычей отряд передвигался медленно, да и трудно было скрыть следы многих ног и копыт. Но разведка хана доносила, что погоня за ними не выслана. Город не давал покоя Бадуху. Он был окружен толстой бревенчатой стеной. С двух сторон в ней были прорублены ворота. Весь день ворота были открыты, впуская и выпуская приезжих и пеших путников. Немногочисленная охрана стояла по обеим сторонам от ворот. Несколько стражников прохаживались по городской стене. И все же, используя прием неожиданного нападения, можно было проникнуть в город. Вряд ли по приезде князя будет такая возможность.
И Бадух решился на нападение.
Половцы неожиданно появились из лесной чащи. Они с жуткими воплями мчались на город. Дозорные на стене заметили их и криками привлекли внимание стражи внизу. Но пока стража пыталась закрыть тяжелые, дубовые ворота, окованные железом, половцы достигли цели и перебили стражников. Темным потоком растекались они по улицам, рассыпая вокруг нескончаемое море стрел. Находящиеся на улице люди не успевали укрыться в домах, настигнутые вражьим копьем или саблей. Кто-то уже спохватился, и на головы врагов посыпались горшки, камни, засвистели стрелы. Половцы прямо на конях врывались в боярские хоромы, вламывались в дома горожан, загребая в переметные сумы все, что попадало под руки. Вытаскивали за косы молоденьких девушек на улицу, выгоняли ревущую скотину. Так же неожиданно они покинули город, ведя перед собой новых рабов и угнанных овец, лошадей, коров. Теперь надо было спешить в степь, ближе к своим. Богатая добыча замедляла продвижение, и по-этому приходилось делать вынужденные остановки в пути. К вечеру выбившиеся из сил пленные валились на землю, и Бадух решил сделать привал. Лагерь разбили на лесной опушке. К пленным приставили усиленную охрану, раздали немного сухих лепешек и воды из лесного ручейка.
Среди пленников выделялась своей нежной красотой русоволосая девушка. Было видно, что она не холопка, а дочь богатых родителей. Девушка обособленно сидела с краю и ни с кем не вела бесед. Предложенную лепешку она отдала ребенку, выпив лишь глоток воды. Русоволосая красавица сидела, бездумно глядя в сгущающиеся сумерки. Молодой воин, явно приближенный хана, бросал на пленницу огненные взгляды, но она не замечала его. С наступлением темноты, воин с поклоном обратился к хану. Тот сидел на кошме у костра, глядя в огонь.
– Выдели мне мою добычу сейчас, – попросил воин.
Бадух хмуро глянул на него. Но воин не отошел и стоял, опустив голову.
– Чего ты хочешь?
– Ту девушку, с длинными светлыми косами, с бледным лицом.
Хан согласно кивнул головой. Воин тихо удалился. Девушка, по имени Любава, сидела на земле и явно не понимала происходящего вокруг. Она была боярского рода, и был у нее суженый. Он служил в княжьей дружине и теперь находился с князем Радомиром далеко от родного города. Любава была уверенна, что за нее привезут выкуп, рано или поздно. Или, вскорости, возвратится князь с дружиною и освободит не только ее, но и всех, кого полонили сегодня. Ведь иначе и быть не может. Любава не заметила приблизившегося воина. От неожиданного прикосновения она вздрогнула. Тот схватил девушку за руку и тянул к себе. При этом он тыкал пальцем в ее сторону и в свою грудь. Любава не понимала, чего хочет этот молодой половчанин? Она оглядывалась в поисках помощи, но люди отводили от нее глаза. Воину надоело объяснять, что хозяин подарил ему эту добычу и он, сильно дернув девушку за руку, потащил упирающуюся жертву подальше в лес. Сидящие женщины, молча, вытирали навернувшиеся слезы, ведь их могла ожидать та же участь. Мужчины опускали глаза, полыхавшие ненавистью, да сжимали кулаки в бессильной злобе. Ни у кого из них в руках не было никакого оружия, а охрана не спускала глаз с пленников. Из леса послышались приглушенные крики и стоны. Через некоторое время все затихло. Ночь покрыла лес, выпустив на небо светлый месяц и мерцающие звезды. Они молча созерцали свернувшихся на голой остывшей земле несчастных и их бесстрастных стражников. Воины дремали, опершись на древки пик. Никто не поднял головы, когда молодой половец швырнул на землю свою жертву. Любава так и осталась лежать на голой земле, свернувшись комочком. Высоко вверху мигнула звезда, мигнула и ринулась вниз, словно не вынесла переживаний несчастной девушки.
Ранним утром, не успело еще взойти солнце, часовые будили полонян, пинками поднимая заспавшихся. Люди просыпались, поднимались на ноги и становились по двое. Воины гортанными окриками подгоняли их, подозрительно оглядывая: не убежала ли какая из жертв. Не обнаружив вчерашней девушки, половцы загалдели, размахивая руками. Некоторые из них кинулись в лес, пытаясь найти беглянку. Вскоре из леса послышались гортанные призывы молодого воина. Он обнаружил девушку. Та висела на молоденьком дубе, накинув на его ветку веревку из разорванной нижней рубахи. Оставшиеся лоскуты, свисавшие с пояса девушки, были испачканы кровью. Половец отсек мечом ветку и девушка, словно пушинка, медленно опустилась на землю. Концом меча половец подхватил лоскут на теле девушки и прикрыл маленькую грудь.
Глава 5
На берегу озера заливалась свирель. В звуках ее слышалось, как поют по утрам соловьи в березовой роще, как ручеек несет свои прозрачные воды. Заливалась она весенним жаворонком в голубой небесной вышине, журчала чистым родником по мелким камушкам, шептала прибрежными камышами под легким утренним ветерком. Сидящий на земле паренек так увлекся, что не заметил, как легкая девичья рука тронула его за плечо. Обернулся, и лицо его расплылось в улыбке.
– А, это ты, Стеша… А я вот свирель новую вырезал, хочешь, и тебе смастерю?
Девушка засмеялась:
– Ты же знаешь, что не люблю я твою дудку.
– Поди, гусли веселей играют, – завистливо произнес парень.
– Веселей, а уж гусляр-то как пригож, – улыбалась девушка.
– Тебе гусляр приглянулся? – насупился парень.
– Отчего не должен он мне нравиться? – поддразнивала его девушка.
– Потому что мне ты люба. Рано или поздно моей женой будешь!
– Ой, Василько, ты для меня, как брат: мать нас одна молоком кормила, как можно думать об этом?
– Она только мне родная, а тебе – нет, значит можно, – не сдавался парень.
– Забудь ты об этом. Время придет, полюбишь еще кого-то. Ты в деревне парень не последний. Видела, как девки на тебя смотрят. А пока вот лепешку возьми. Мамо испекла, вкусная, ржаная. Девушка вытащила из-за пазухи лепешку и протянула ее парню. Парень стал молча есть, запивая водой из озера.
– Коровы не забредут в лес? – забеспокоилась девушка, поглядывая на отбившихся от стада коров.
Василь равнодушно щёлкнул плетеным кнутом, и коровы нехотя повернули назад.
Стеша заторопилась:
– Ладно, побегу я, а ты лучше приглядывай тут.
Она, подхватив подол юбки, быстро пошла по узкой тропинке, ведущей в лес. Парень, щелкая кнутом, заспешил в окрестные кусты, и оттуда послышались его грозные окрики. Девушка легкими шагами, словно и не шла, а плыла по тропинке, напевая только что слышанную мелодию свирели. На душе ее было светло и чисто. Она любила, любила первой любовью. И хоть один раз ее любимый принадлежал ей. Она знала, что князь женился на молодой боярышне, но душа ее была полна надежд. Душа верила, что он вернется. Конечно, так не бывает, чтобы князь полюбил холопку. И мать об этом говорила ей. Мать многое видит вперед. Вот увидела, что он приведет в дом жену. Но девушка и без того понимала, что никогда не будет жить в хоромах. А вот жить в сердце князя… Она верила, что князь никогда не сможет полюбить Милицу. Он должен любить ее! Иначе не может быть.
Глава 6
Князь Радомир с дружиною и домочадцами возвращался восвояси. Рядом с ним ехал брат Борил. Не близок путь до родного дома, потому и не спешили князья в дороге. Князь Василь распрощался с ними, поехал совсем в другую сторону. Повозка с женами и детьми уехала вперед, а князья, неспешно, вели свои разговоры. Борил рассказывал, какую дань нынче собрал. Князья сами ездили по своим уделам, собирая дань, как прежде делал их отец. Сетовал Борил, что владения его лежат совсем в глухом углу. Мало купцов заезжает туда, а уж про заморских, и думать не приходится. Приходится Евдокии заморские товары в других городах покупать. А это ведь дороже! Вот у брата Властимира, владения выгодно расположены. Речка рядом. Так и валят купцы в его город. Радомир бросил подозрительный взгляд на брата:
– Ужель завидуешь ты нашему молодшему? Так отец повелел. Слово отцово нерушимо.
– Нет зависти у меня к брату, но отец мог бы поделить иначе владения, чтобы не жил я на задворках, – поспешил оправдаться братец.
Борил замолчал, переживая, что и без того много сболтнул такого, что душу давно тяготило. Радомир же не особенно вникал в разговоры брата. Его душа томилась в предчувствиях. Чем ближе подъезжали к дому, тем муторнее было на душе. Ведь оставшаяся дружина, не могла дать отпора половцам, ежели те придут к стенам города большим войском. Братья попрощались у развилки дорог.
Борил, едва отъехал старший брат, поспешил догнать возок своей жены Евдокии. Он наклонился к ней и произнес:
– Радомир защищает младшего братца. Ни о каком переделе не может и речи быть. А уж с Василем и говорить не стоит. Тихоня этакий. Все бы им с Раиной книги заморские почитывать, про новую веру. Надо самому думать, как с младшим-то обойтись. Отдал бы несколько своих деревень, что ближе к речке стоят, уж я бы построил пристань, да залучал купцов к себе. То-то текли бы денежки в казну. А то все ему – Властимиру!
– Не говори, – поддержала его жена, – ты для них так и не стал родным, особняком от тебя эти трое держатся. А у тебя другая кровь.
– Подожди, посмотрим, чья кровь сильнее, – зло пообещал Борил.
Евдокия смотрела на мужа с одобрением. Уж ей не знать ли, что жадный муженек рано или поздно осуществит свои планы. Бурлит в нем кровь инородная за все обиды, что братья в детстве причинили, за то, что отец младшего выделил… Да мало ли злости накопил он за прошедшие годы. И она жила в нем, затаясь до поры до времени.
Радомир подъезжал к деревеньке, разграбленной половцами. Предчувствия не обманули его. Навстречу выходили старики да немощные старухи. Они валились в придорожную пыль, перед копытами княжьего коня, моля о защите, стеная о постигшем их горе. Половцы увели много молодых, пожгли посевы, как теперь зимовать? Где приют найти? Ведь хаты тоже большей частью сгорели. Не лучшая картина ожидала его и у стен города. Собравшиеся горожане с плачем встречали своего князя на площади. Проехав по улице, Радомир видел и сгоревшие дома, и поваленные ограды полисадов, и женщин, оплакивающих своих мужей. На площади простоволосая, растрепанная женщина упала перед ним ниц. Рыдания мешали ей говорить. Радомир с трудом признал боярыню Настасью. Одежда на ней висела грязными лохмотьями, волосы, свалявшимися куделями, загораживали грязное лицо. Руки, некогда тонкие и белые, были теперь чернее ночи, в потеках не смытой сажи. Радомир слез с лошади и поднял боярыню на ноги.
– До-че-нь-ка, доченька, – рыдала боярыня.
Князь стал трясти ее за плечи. Сквозь толпу протискивался молодой, высокий воин из дружины князя. Он бросился к боярыне, видимо сразу признав ее. Женщина все так же рыдала, не в силах вымолвить ни слова. Из толпы вышел холоп и поклонился князю.
– Молви, – разрешил князь.
– Госпожа это моя. Половцы увели у нее дочь.
Боярыня, подтверждая слова слуги, согласно закивала головой.
Лицо молодого воина побелело. Он кинулся в ноги князю:
– Отпусти меня, княже, это же Любава моя. Отобью я ее.
Лицо Радомира мрачнело с каждым сказанным словом. Он хмуро глянул на своего дружинника:
– Один не одолеешь! Отряд их, говорят, велик. Надо посылать за братьями. Пусть явятся со дружинами на помощь.
Были посланы гонцы ко всем трем братьям.
Властимир c женою сидели за трапезой, когда дядька Назарий потревожил его:
– Беда, князюшка! Гонец от князя Радомира прискакал. Вести его к тебе?
– Да побыстрее! – велел Властимир.
Пригибаясь в низкой двери, в трапезную вошел весь запыленный с дороги гонец. Пот струился по его рябому лицу. Он в нерешительности остановился у порога, ожидая разрешения говорить.
Властимир махнул рукой, приглашая его сесть на лавку. Но гонец не стал садиться, а сразу стал говорить:
– Послал меня, князь, брат твой за помощью! Половцы напали на его владения. Много угнали людей да награбили много, скот у смердов угнали! Хочет князь проучить их. Да одному не под силу. Говорят, что ворогов тех несметно на город налетело. Вот и прислал князь просить подсобить ему. За другими братьями тоже послано.
Властимир, не думая ни минуты, уже звал дядьку, уже велел сзывать дружину, велел седлать коней да в дорогу отправляться, не мешкая.
Милица тревожно следила за сборами мужа. Она боялась за князя, но и останавливать его тоже боялась. Украдкой смахивала она не прошеные слезы, предательски набегавшие на глаза. Провожать мужа она вышла на крыльцо.
Князь, взлетел на своего боевого коня. Конь тот был черным, как смоль, а грива и длинный хвост, были пегие. Приближаться к нему, кроме конюха и князя, никто никогда не решался. Злой был конь. Фиолетовые глаза так и сверкали неудержимым огнем. Зато и предан был, в бою направо и налево кидался он на врага, стараясь укусить за шею да за плечи. Не раз выносил он раненого хозяина. Не подпускал к себе ни чужих, ни своих. Бил он мощными коваными копытами без разбора, кто бы ни приблизился. И лишь когда добегал до своего стана, останавливался около хозяйской палатки. И только старый княжий слуга, дядька Назарий мог снять князя с огромной черной спины его. Властимир потрепал по холке коня, тот признавая хозяина, согласно кивал головой
– Ну что, Уголек, в поход! – Властимир дернул удила и впереди дружины выехал из города.
Собравшиеся братья держали совет, где теперь могут быть половцы. Дорог много, а вот по какой они передвигаются в данный момент? Стража показывала, что нападал враг из леса, и ушли они в лес. Это было не характерно для половцев, хоть и нападали они внезапно, а уходили обычно в степи, где им были знакомы все балки и тропинки.
Решено было отправить отряд в лес.
Василь и его дружина поедут по степной дороге. Радомир же, с малою дружиною, будет охранять город. За это время враги могли уйти далеко и даже соединиться со своими соплеменниками, но зная коварство половцев, можно было ждать повторного нападения. С отрядом Властимира уходил и молодой воин Радомира по имени Юрий. Любава была его невестой, он рвался отбить ее у врага. Выезжали из ворот ранним прохладным утром. Начинающаяся осень позолотила листву на деревьях, проредила их, и теперь можно было видеть далеко впереди. Следы многих коней все еще видны были на лесных тропинках. Эти следы петляли по лесу, выводили из него на проселочные дороги, потом опять петляли в лес. На третий день, следы вывели дружину на небольшую поляну на краю леса. Властимир отправил воинов осмотреть окрестности. Держа наготове оружие, дружинники углубились в лес. Через несколько минут из пожухлых кустов донесся тревожный призывающий крик. Властимир и несколько воинов бросились на зов. Первым к обнаженному девичьему телу подбежал Юрий. Он мгновенно узнал в обезображенном трупе свою невесту. Подойдя поближе, он поднял холодное тело на руки и накрыл его своим плащом.
Никто не услышал от него ни горестного слова, ни тяжелого упрека; ни звука не проронил воин. Тут же, вырубив кусты, молча рыл мечом могилу для своей невесты. От помощи он отказался, и теперь воины смотрели на своего друга, сочувствуя и переживая вместе с ним. Юрий уложил в могилу, завернутое в плащ тело и все присутствующие бросили по горсти земли. Двое воинов выкопали недалеко молодую березку и посадили в изголовье могилы. На Юрия, как будто нашло озарение. Не произнеся ни слова он покинул поляну и вскочив на коня направился по дороге из леса. Властимир, поняв, что воин найдет врага по наитию, велел отряду следовать за ним. И вскоре весь отряд выехал из леса. Воин не оглядываясь, словно не понимая, что он делает упрямо скакал вперед. Скакали весь день, почти не останавливаясь на отдых. К вечеру, обессиленные, уставшие воины валились с коней, так и не обнаружив врага. Разжигали костры и навешивали котелки на палки. Вскоре запахло упревшим варевом. Хлебали из одного котелка несколько человек. Неспешно текла беседа. Потом раскинув плащи, валились тут же на землю, мгновенно засыпая и чутко слыша все степные звуки. Но вокруг было спокойно. Стрекотали цикады, тихо шелестела трава под юркими телами ласок, выползших на охоту, пищали пойманные мыши, да вдали слышался вой одинокого волка, призывающего стаю.
Утренняя заря, окрасила степь бледно-розовым туманом. Восток окрасился оранжево-красным горизонтом.
– Ветер будет сильный, не иначе, – разминая члены со сна, – произнес пожилой усатый воин, разглядывая горизонт. Трапезничали вчерашними остатками и снова вскакивали на коней. Казалось, что степи не будет конца. Копыта лошадей топтали привядшую траву, сухие соцветия репьев цеплялись к одежде к конским ногам, но привычные люди не замечали их. Степь, то стелилась прямая, словно столешница, то вдруг дыбилась небольшими холмами, то глубокие овраги пересекали ее, и надо было или объезжать их или спускаться в их глубины, поднимаясь потом по неровным склонам. К концу третьего дня дружина спустилась в огромную балку, объехать которую оказалось пустой тратой времени. Найдя более пологое место, спускались вниз, располагаясь в заросшей низине. По дну балки бежала проворная мелкая речушка.
Выслали дозор и расположились на отдых. Не успели дружинники напиться холодной воды, как показался отряд, отправленный в дозор.
Властимиру сообщили, что видели вдали несколько вражьих воинов, наверное тоже дозор. Заметили они дружинников или нет, трудно было определить. Дружинники были укрыты небольшим холмом. Оставалось только надеяться, что враг не подозревает о преследовании.
Глава 7
В стане Бадуха готовились к отдыху.
Пленных собрали в плотный круг, и они, тесно прижимаясь друг к другу, кто сидя, кто лежа, засыпали с невеселыми, тревожными мыслями. Каждый думал о предстоящей неволе, о далекой чужой стране, куда вели их эти узкоглазые воины. Отчаяние и непонимание читалось на лицах.
Ведь недавно все было иначе: была свобода, были семьи, были заботы.
А теперь: только неизвестность!
Охранники сидели и стояли вокруг пленных. Худой старый воин, устремив взгляд зорких глаз в степную тревожную темень, тянул нескончаемо заунывную песню. Пел воин о былых походах, о том, как на вырученные с добычи монеты, он купит много шелковых халатов. Ведь хан Бадух справедлив и щедр. Он выделит старому воину много рабов. Некоторые молодые воины, стояли на страже с закрытыми глазами. Целыми днями и ночами надо было стеречь добычу. Для сна оставалось не слишком много времени.
Старый воин встрепенулся, сквозь песню ему послышался топот многих конских копыт. Он тревожно прислушался, и тут же раздался его гортанный крик.
Затопали ноги, зазвенели мечи, воины вскидывались в седла, и вот уже несется половецкая конница навстречу росичам.
Отряд Властимира не смог подобраться незамеченным.
В ночи, освещенной лишь тусклой луной, да непроницаемыми звездами, завязался бой. Полетели стрелы навстречу росичам. Но те успели закрыться деревянными щитами, и теперь стрелы впивались в них, щетинясь оперением. Навстречу врагам блеснули обнаженные мечи, полетели остро заточенные копья.
Вот уже столкнулись две конницы, рубя на ходу врага направо и налево. И падали воины с коней, и убегали кони в степь, теряя своих хозяев.
По непонятным путям судьбы Юрий, в пылу сражения, столкнулся со своим обидчиком. Ни один из них не подозревал, какую роль играет в судьбе другого. Юрий, ослепленный своим горем, зарубил уже двоих врагов, когда перед ним возник молодой половец с хитрой улыбкой на узком лице. Он сходу проткнул росича копьем насквозь. Росич покачнулся, но напрягая свое сильное тело, поразил приблизившегося врага мечом, снеся с плеч его голову. Оба воина упали под копыта коней.
Уголек, как леший, носился по полю, уворачиваясь от вражьего оружия, и пытался ухватить всадников за ноги или хватал за шею, упавших на землю.
Властимир успевал отбивать атаки увертливых половцев и сам наносил меткие удары мечом. В темноте трудно было определить потери, трудно понять, кто кого одолевает. Кругом слышались крики росичей и вопли половцев. То и дело вонзались мечи в человеческую плоть, заставляя падать замертво. Раненые, не обращая внимания на кровь, продолжали биться с врагами. Вопили сбившиеся кружком пленные, ревели коровы, разбегались по степи лошади.
Хан Бадух и Борил скрестили мечи в пылу драки. Оба были достойными противниками. Но Борил был моложе хана и вскоре перевес был на его стороне.
– Ты – знатный воин, – прокричал ему Бадух.
Борил понял, что хан хочет предложить ему что-то. Он подал коня назад и опустил меч. То же сделал и Бадух.
– Если отпустишь меня, выкуп пришлю, – хитро прищурился хан.
