скачать книгу бесплатно
Жизнь греков в быту резко отличалась от современной жизни. Мелкие пирушки и большие пиршества, театральные представления и спортивные соревнования заменяли древнему человеку то, что сейчас вам даёт ваш мир: телевизор и смартфон, компьютер и кинотеатр. Люди нашей эпохи больше общались друг с другом, иногда воевали, умирали от бесконечных болезней и поэтому очень ценили жизнь. Вино, танцы, соревнования и любовь – всё это было необходимо грекам в их короткую жизнь. Они стремились максимально получить от жизни всё, что возможно, и было смыслом их существования. Олимпия делала то же самое. Поэтому неудивительно, что я до сих пор не уверен в том, что я действительно сын Филиппа. Моим отцом мог быть даже при беглом рассмотрении примерно человек десять – здесь были охранники, гетайры, знатные аристократы.
Когда Филипп умудрился захватить власть в Македонии, моя мать, желая стать более влиятельной, публично заявляла, что я, Александр, являюсь его сыном и наследником. Сам он, тоже не был эталоном честности, а узурпировал царскую власть, то есть незаконно захватил её. Но македонская армия одобрила его на царство, и это решило его судьбу.
Но вернусь к Олимпии. Сначала Филиппа забавляло рвение Олимпии, доказывать его отцовство надо мной – кто не стремится быть самым плодовитым. Позже требования Олимпии признать меня – Александра, наследником престола стали его напрягать. Иногда в порыве гнева он угрожал казнить и её, и меня. В-целом царь был образцом вспыльчивости и необузданности, однако он быстро отходил и старался не доводить дело до крайности, заботясь о своих людях. Чужих же он не считал за людей, бесцеремонно всех обманывая и чиня над ними расправы.
Кто-то сказал: «Не бывает плохих времён, бывают плохие люди». Соперничество, зависть и злоба существуют всегда и если их нечем остановить, они набирают силу, и вот тогда здравый смысл отходит на второй план, а жажда победить врага становится главной задачей. По этим законам как раз и жил Филипп, но я чуть-чуть забежал вперёд.
В это смутное жестокое время любому из людей приходилось бороться за более или менее достойную жизнь. Филипп был не исключением. Как раз наоборот – у него бороться и побеждать получалось лучше других. Когда он отобрал власть у малолетнего наследника (своего племянника), то он уже не собирался отдавать её никому. Всем известно, что македонская фаланга и невероятный политический напор царя намного увеличили границы Македонии. Его уважали, боялись и хотели быть с ним в хороших отношениях. Его любили боги – в этом я вижу главную причину его успеха. Присоединение земель к Македонии при нём было делом постоянным. Политические союзы греческих полисов, которые поддерживали относительную самостоятельность каждого из них на протяжении нескольких столетий, теперь оказались бессильны – армия Филиппа крушила всех противников вокруг.
Однако мои отступления закончились, и я подхожу к самому рассказу. Однажды, находясь во Фракии, царь получил возможность встретиться с известным местным жрецом Филаргом. Этого жреца знали все в округе и ходили к нему за помощью для решения самых разных проблем. Он никому, как правило, не отказывал, а на него никто никогда не обижался, если он предскажет что-то «неприятное». Люди понимали, что он не лукавит – говорит, что видит. Этот жрец предсказал царю Филиппу смерть от руки человека, которого он будет называть своим сыном. Филипп всегда с недоверием относился к предсказаниям, а после такого пророчества просто пришёл в ярость, он взял жреца под стражу и увёз к себе во дворец, причём вместе с семьёй. После того как он привёз его в Македонию, свидетели утверждают, что он сначала приказал: «Укажи конкретно, кто меня убьёт – ткни пальцем! Все мои дети здесь, во дворце!» Филарг ответил, что не может этого сделать. Тогда, неудовлетворённый ответом и разгорячённый вином, он спросил у Филарга: «Как ты сам умрёшь?» Филарг ответил, что как умрёт он сам, он не знает, но за свою смерть он обязательно отомстит. Это ещё больше разозлило царя.
Филипп велел вырыть очень глубокую яму, посадил туда трёх огромных и свирепых собак. Подвесил пятнадцатилетнего сына Филарга за пояс над ямой. Ниже на этой же верёвке он подвесил самого жреца, при этом Филипп дал сыну нож. Царь сказал, что сбросит обоих в яму, если сын не обрежет верёвку под собой. Тот долго сомневался, поэтому люди Филиппа стали тыкать в парня раскалёнными прутами. Сын Филарга не выдержал и обрезал верёвку – несчастный отец упал в яму, где его и загрызли собаки. После этого царь приказал сбросить и сына в яму. Всё это происходило в присутствии жены и оставшихся двух детей Филарга, которых царь приказал специально привести, чтобы они посмотрели на это зрелище. После чего он их отпустил домой во Фракию. Я уверен – они рассказали всем о произошедшем. После того, как страшные собаки наелись мяса этих двоих, яма была засыпана землёй. Собаки были погребены заживо.
Филипп и до этого всячески показывал свою силу и властный характер, и в этом случае он повёл себя также. Ужасных событий, связанных с его участием было много. Может быть, так он и сумел заслужить уважение и страх своих врагов. Его побаивались и скифы, и греки, и иллирийцы – он умел разобраться со всеми. Но в этом случае, мне кажется, он перешагнул какую-то черту.
Расправа над жрецом, даже учитывая то дикое время, тем не менее, была поступком очень жестоким. Так или иначе, обо всём этом узнали все приближённые Филиппа, да собственно и все остальные, при этом он запретил под страхом смерти упоминать об этой расправе, видимо сожалея о случившемся.
Эта история никак не красит Филиппа. Неудивительно, что он запрещал говорить о ней всем, кто о ней знал. А те из гостей, кто сомневался и не дай бог спрашивал об этом Филиппа, те получали ответ хмурого самодержца Македонии, что это сплетни злых врагов его.
Думаю, вообще ни один наш поступок никогда не проходит без последствий. Это доказывают последующие события.
Мрачное и необъяснимое что-то стало происходить с местом захоронения того жреца. Место это примыкало к главному дворцу, где мы тогда жили. Сам царь часто отлучался в походы и по другим делам, и его мало интересовали эти события. Во дворце был длинный коридор, проходивший через весь дворец. Со стороны того жуткого места во дворце стали происходить необъяснимые события. Сначала утром был найден мёртвым молодой слуга у себя в постели. Его тело было разодрано на части, часть тела как будто была съедена.
Вокруг дворца на привязи находились собаки. По ночам они стали приходить в исступление, то рваться с цепи, то прятаться в свои будки. Две собаки были привязаны с улицы возле комнаты умерщвлённого слуги. На вторую ночь они были найдены разорванными возле своих будок. А когда произошло ещё несколько убийств, всем во дворце стало ясно, что в городе или в самом дворце завёлся маньяк-людоед.
На тот момент мне, Александру, было тринадцать лет. Моё родство с Филиппом не рассматривалось либо ставилось под сомнение всеми – даже, наверное, не под сомнение, а скорее высказывания моей матери оставались без внимания, впрочем, может быть, кто-то в них верил. Олимпия публично клялась, что я незаконнорождённый, но самый преданный и лучший из всех детей Филиппа. Сам же Филипп не был в этом уверен и считал, что Олимпия назвала бы отцом любого, кто в этот момент является царём.
Одним из своих наследников он считал пятнадцатилетнего Клеомена. Это был сын одной из его многочисленных жён, крепкий и по-мужски обаятельный шатен. А если коротко – он был самодовольный, неприятный и лживый тип. Он воспитывался при дворе, как и я, при этом науки ему давались легко. Думаю, гораздо легче, чем мне. Но Клеомен не любил, ни науки, ни физическую культуру, всегда ходил с несколькими друзьями, и задирал и унижал всех сверстников. За месяц до описываемого события он вступил в единоборство со сверстником по имени Порфирий и проиграл ему. Это так разозлило Клеомена, что он решил расправиться с парнем. Нормальный парень стал бы больше тренироваться, но не Клеомен. Вместе со своими друзьями он стал запугивать Порфирия. Затем они выследили ничего не подозревающего юношу и так избили, что тот не выдержал побоев и погиб на месте. А тело его бросили в реку с камнем на шее. Конечно, Клеомен запретил своим парням говорить об этой истории и сам не сознавался в том, что это его рук дело. Пропажу подростка быстро заметили. Убийством стал заниматься начальник охраны, но за отсутствием каких либо свидетелей, дело закрыли. Но, тем не менее, эта история стала известна мне, проболтались приятели Клеомена.
Задирал он также и меня. Тут не было соперничества как к наследнику царского престола, видимо потому что он не видел во мне такового – это просто было его обычное поведение по отношению к остальным подросткам. Однако его природное высокомерие и развязность добивали и меня. В дальнейшем возможно и я бы оказался на месте того несчастного Порфирия если бы не события, о которых я расскажу сейчас.
Зловещие слухи о ночных смертях не давали покоя никому. Царь находился на тот момент далеко по своим военным делам. А принять какое-либо серьёзное решение не мог никто. Все были в страхе. Вместо того чтобы спать по ночам люди в ужасе ждали утра. А чтобы было спокойнее, из рук они не выпускали мечи и кинжалы.
Начальник охраны провёл ночные рейды по опасным местам вокруг дворца, но ничего не нашёл. Он опросил всех в поисках подозрительных лиц, но результатов никаких.
Все стали каждый день обсуждать происходящее по ночам. Кто-то предлагал начать патрулировать территорию в тёмное время суток. Как-то так получилось, что я стал довольно часто сталкиваться с Клеоменом. То ему понадобится лекция учителя философии, то он предложит новый авлос (язычковый духовой инструмент похожий на соединённые между собой дудочки), за деньги разумеется. Дело в том, что я учился играть на разных музыкальных инструментах – все знатные подростки в наше время осваивали хоть какой-нибудь инструмент. Мне нравились духовые, при этом я частенько выступал на разных музыкальных конкурсах, а иногда и выигрывал что-то. Так вот, стали мы видеться с Клеоменом довольно часто, что меня не особо радовало. А тут, желая провести своё собственное расследование над тем, что же творится на самом деле, Клеомен неожиданным образом предложил мне тайком пробраться ночью в это крыло дворца – туда, где как он предполагал, был эпицентр этих необъяснимых событий. Мне он объяснил так:
– Ты смелый парень и не побоишься тех глупостей, которые там творятся. Скорее всего, кто-то из слуг «слетел с катушек» – сошёл с ума и встаёт по ночам, чтобы кого-нибудь покромсать, может быть даже и не со злого умысла, а из-за умопомешательства. Мы выследим этого чокнутого, и если будет нужно, обезвредим его, чем заслужим уважение всех во дворце, в городе, и когда об этом узнает наш царь отец, он станет уважать нас и может быть доверит отряд, армию или полк! Здорово?! Завоюем авторитет среди всех?! Ведь нам уже пора делать себе имя! Ты согласен?
«Наш царь отец(?)» Тогда мне показалось странным именно то, что он назвал царя Филиппа «нашим отцом», ведь его родственники Линкестиды тогда отвергали моё с ними родство.
– Сначала отряд, затем полк, потом армия – так мы сможем дослужиться до самых высот. Тогда мы по-настоящему полностью сможем наслаждаться всеми благами знатного человека!
– Ну… хорошо. Только давай не сегодня ночью. Скажем завтра-послезавтра…
В его словах чувствовались какие-то нестыковки, но я тогда ещё не понимал, что именно творится в его голове и мне, во чтобы то, ни стало, хотелось это узнать.
До этого момента я знал, что Клеомен избавился ещё и (кроме Порфирия) от своего брата-претендента на царский трон. Парень двадцати лет по имени Мегакл был очень успешным во всём и подающим надежды. Он был силён физически и самое главное очень умён. Филипп прочил ему место в среде офицерского состава, но всё закончилось плохо. Клеомен умудрился напроситься на нередкую в наши дни оргию и подлил бедному парню какой-то жидкости в вино, так что тот умер в ужасных муках, катаясь по земле несколько дней. Что именно подлил Клеомен неизвестно никому – это знание ушло вместе с ним. Сам я случайно подслушал его разговор с начальником гетайров Зопирионом, который, судя по всему, и был заказчиком убийства. В-целом, все эти события характеризуют Клеомена как очень хитрого и безжалостного юношу. Зная, с кем я имею дело, я и не мечтал, что тоже являюсь претендентом на престол. Даже если бы меня спросили, хочу ли я в ущерб Клеомену стать царём, я бы ответил отрицательно, так как знал, на что тот способен и насколько он умён и хитёр.
На самом деле и я был не так прост уже тогда.
За неделю до этого я пару раз выходил со своим хорошим другом по имени Тисандр погулять ночью, посмотреть, что твориться вокруг. Ходили мы и на место расправы над фракийским жрецом, чтобы осмотреть его, понять, где всё происходило и послушать, не слышно ли чего. Мы ничего не нашли и никого не увидели. Но теперь я загорелся, во что бы то, ни стало, раскрыть эти убийства до ночной прогулки с Клеоменом. Уж очень меня пугала перспектива подружиться с ним – «никогда не ставь свою безопасность в зависимость от благородства ничтожного человека» – учил нас наш преподаватель по философии Евфимий. А опасность от Клеомена исходила, несмотря на его обаятельную улыбку, совершенно недвусмысленная. Я просто хотел сделать очередную встречу с Клеоменом абсолютно ненужной, заранее проделав всевозможную работу по поиску маньяка. Уж очень мне не хотелось бегать по ночам с Клеоменом и выслушивать его логические умозаключения, которыми он так и брызгал во все стороны, считая себя очень умным и талантливым. Поэтому в этот раз я решил в третий раз вместе с Тисандром исследовать местность и провести всю ночь, если потребуется, но всё-таки выследить маньяка-убийцу и предоставить всю информацию начальнику охраны. А тот уже сам сможет его арестовать (напомню, нам с Тисандром было тогда всего по тринадцать лет, и Гераклом не был не я, не он). А Клеомену, повторюсь, кто не запомнил, было уже пятнадцать лет, и сил у него было гораздо больше, чем у меня.
Перед этими событиями царь Филипп приказал обнести частоколом место, где он расправился с Филаргом. Это был высокий деревянный, чуть ли не в два человеческих роста, забор. Этим он хотел похоронить все разговоры о неприятном для него воспоминании. Видимо, что-то человеческое в нём всё-таки было.
Частокол примыкал к дворцу с заднего входа. Сам вход он приказал наглухо запереть, при этом у частокола ворот не было, видимо царь не желал, чтобы туда кто-нибудь заходил.
Что рядом с частоколом находится эпицентр всех преступлений, я до разговора с Клеоменом не подозревал. Обычно до этого по ночам мы обходили окрестности, но не смотрели, что находится за высоким забором. После разговора с Клеоменом я заинтересовался этим местом.
Итак, мы вдвоём с Тисандром, как только стемнело, отправились, как говорится в темноту – не случится ли чего-нибудь неожиданного внутри этого частокола.
Нужно было выбрать безопасное место для наблюдения. Деревьев за забором не было, чтобы можно было расположиться выше него и наблюдать за происходящим, поэтому мы взяли по овечьей шкуре, водрузили их поверх частокола, сели на них и стали ждать. Было очень темно. Перед этим прошёл дождь, и тучи ещё не ушли. Они полностью закрывали луну и звёзды.
Тисандр, несмотря на то, что было совсем неудобно, умудрился задремать на частоколе.
Я бодрствовал, так как было прохладно и становилось, несмотря на лето всё холоднее и холоднее.
Наши ожидания оправдались, если можно так сказать о том, что произошло дальше. Ждать пришлось совсем недолго. То, что произошло потом, потрясло меня до глубины души. Ещё раз повторю – любой из вас вряд ли поверит в то, что я тогда увидел. Человеческий мозг вообще не склонен доверять другому мозгу и чужим глазам. Нам всем хочется самим увидеть что-то необъяснимое, а не верить на слово.
Подул пронизывающий ветер. Неожиданно, я скорее почувствовал, чем услышал тихий стук, похожий на стук в деревянную дверь. Постепенно он становился всё громче. Я глянул на Тисандра – может он тоже слышит? Тисандр дремал. Чтобы его толкнуть, нужно было подползти по забору совсем чуть-чуть. Но ноги у меня затекли, руки тоже плохо слушались. Мысли забе???гали у меня в голове. Но может это ничего особенного? Может это полевая мышь грызёт забор или ещё что-нибудь? Нельзя быть таким трусливым! Нет, я не струсил, разумеется, но сильно напрягся. Так сильно, что слышал, как стучит моё сердце.
Внезапно, как будто из ниоткуда, из-под земли вырос жёлтый слегка светящийся силуэт. Это был силуэт мужчины, он как будто озирался. Он прислушивался и смотрел по сторонам.
В тот момент я уже плохо понимал, что делаю. Точнее я просто не знал, что нужно делать – бежать или остаться. Хотелось увидеть, что произойдёт дальше. Стало совсем холодно – меня даже начало потряхивать. Я прошептал в сторону друга:
– Тисандр! – он, кажется, стал выходить из дремоты. И тут мы оба услышали шипяще-скрежещущий голос.
– Филипп! Филипп ты где?! – я понял, что речь шла о царе – царе Филиппе.
– Филипп я найду тебя! Я найду и убью тебя!
Казалось, призрак что-то услышал.
От неожиданности Тисандр дёрнулся и соскользнул вместе со шкурой вниз на землю, он оказался внутри частокола. Всем этим он произвёл некоторый шум. Призрак посмотрел в нашу сторону, и я увидел одновременно прозрачные и горящие глаза. Я не мог поверить, что это всё не сон. Чувства обострились до предела. Если это не сон, то я просто начинаю сходить с ума!
– Филипп! Ты от меня не уйдёшь! – в этот момент три огромные собаки выскочили из-под земли и с невероятным рычанием бросились в сторону Тисандра.
– Прыгай на забор! – крикнул я. Мне и в голову не могло прийти, что всё это может закончиться чей-то смертью. Вместо того чтобы попытаться запрыгнуть на забор или броситься бежать сломя голову, Тисандр остановился и стал вглядываться в сторону светящихся объектов. В следующий миг одновременно все три собаки сбили его с ног. Я уже было хотел прыгнуть в сторону собак, но понял, что не вооружён ничем. Хотя, в сапоге я нащупал нож. Я стал торопиться, чтобы вытащить его из ножных и когда уже вытащил, то в спешке случайно выронил его за забор – теперь у меня не было ничего. Да и как можно убить собак-призраков? С другой стороны, как прозрачные собаки могут причинить вред Тисандру?
Сразу, как только я подумал об этом – я увидел, что собаки уже разорвали Тисандра и не в воображении, а наяву. Прозвучал негромкий всхлип, и едва заметный короткий стон.
Огненная фигура человека-призрака приближалась к растерзанному телу. Теперь он уже смотрит на меня своими сверкающими глазами. Его страшный и сверлящий взгляд – тогда я видел только его. Я приподнялся на частоколе – но что это? – Страшные зубы просверкали перед моим лицом. Это зубы одной из собак. Она прыгнула вверх – прямо мне в лицо. Ужасный крик услышал я, но кто это кричит – это… я!!!
От невероятности ситуации я, кажется, обезумел. Спрыгнув с частокола с другой стороны, я бросился бежать к караульным дворца.
Я прибежал к охране и заорал:
– Там Тисандр убит!
Охранники спросонья выслушали меня недоверчиво, и пошли со мной. Пять охранников с факелами пришли к частоколу, куда я их привёл.
– Ну и что? Где мёртвый?
– За забором.
– Филипп приказал нам туда не соваться. Даже не знаю, что делать, – охранники были озадачены. Они прошли вдоль частокола.
– Частокол не повреждён, ну давай глянем что внутри.
Один из них встал на плечи другому.
– Тут ничего не видно, очень темно. Давай утром будем разбираться – сейчас мы всё равно ничего не найдём. Так ты говоришь, кто его убил?
– Не знаю, что и сказать – это было… – я не знал, как объяснить, чтобы это выглядело правдоподобно: – Мой друг перелез забор, а я нет… Мы хотели выяснить, кто не спит по ночам, ходит и убивает всех подряд… Он перелез… там был какой-то шум… Что-то там произошло… я не видел, но что-то там с ним случилось, потому что он назад не вернулся…
Утром охрана нашла труп Тисандра, он был весь в рваных ранах. Не стану скрывать – охранники посмотрели на меня с некоторым подозрением, расспросили ещё раз, но ничего не сказали.
Днём, на занятиях по физической культуре я встретил Клеомена:
– Ну что сегодня ночью идём ловить маньяка-извращенца! – Клеомен растянул рот в лучезарной улыбке. Я не мог понять, что ему нужно, неужели он сможет справиться с призраком и его собаками? Он сам не знает, что предлагает! Но что я мог сказать ему?..
Я был под впечатлением от бессонной ночи и возможно выглядел немного напряжённым. Теперь предложение Клеомена звучало как самоубийство, но я ему ничего не сказал о моих ночных злоключениях и всё равно согласился.
Итак, нам предстояло встретиться с ним в полночь. Я поднялся с постели, как стемнело, вооружился копьём и пошёл незаметно от охраны к злосчастному частоколу. Ночь стояла на удивление светлая, веял лёгкий свежий ветерок, я дошёл до того самого частокола и стал прислушиваться к темноте. Ждать долго не пришлось – очень скоро послышался шум травы и хруст в темноте. По силуэту я понял, что ко мне приближается Клеомен. Мне показалось, что в этой темноте есть ещё кто-то. Но кто?..
Подходя к Клеомену, я услышал:
– Иди сюда это я, – Клеомен опять сладко улыбался, по-крайней мере мне так показалось в полутьме: – Вот здесь мы и будем отслеживать того маньяка-убийцу, который наводит ужас на спокойное и мирное население нашего дворца.
– Я уверен, что маньяк должен находиться там, – я указал внутрь частокола: – пошли лучше перелезем.
– Так говоришь, он орудует внутри ограждения? Хорошо! Тогда мы перелезем туда и выследим его изнутри, – лёгкая усмешка слегка скользнула на лице моего спутника.
Он помог мне перелезть – конечно, помня вчерашнюю ночь, я не на шутку испугался, но сдержал себя. Мои подозрения насчёт замыслов Клеомена меня тоже настораживали. При этом я остался без своего копья, пока перелезал забор. Смешанные чувства стали терзать меня в те секунды – особенно когда Клеомен перелез без моего оружия, но при этом он и свой топорик оставил за забором. Я начал испытывать необъяснимое чувство присутствия кого-то ещё кроме нас двоих. Я посмотрел туда, где вчера видел призрака с собаками – нет, их пока нет. Я стал вслушиваться в темноту. Мне показалось что-то… Может быть, это были едва уловимые тени где-то сбоку или сзади, или что-то ещё… Становилось жутко и мрачно, но я собрался:
– А где же моё копьё и твой топор?
– Мой топор? Ах да! – тут Клеомен свистнул и из-за ограды прилетел его топор.
– Вот так! – Клеомен улыбнулся теперь уже дьявольской ухмылкой: – Мои друзья помогли мне с топориком. Молодец Килон! Это Килон, ты его знаешь, он предан мне и поэтому всегда помогает. А теперь мы спокойно сможем убить убийцу-психа.
Он медленно двигался ко мне, перебирая в руках топор. Сомнения, что он всё-таки хочет убить меня и так не покидали меня ни на секунду, но тут развязка казалась близкой.
– Можно мне получить моё копьё? Ведь там есть кому перекинуть, – я всё ещё лелеял надежду, что цель убийства – это не моя персона.
– Я бы приказал им кинуть копьё, если бы не был уверен, что убийца – ты! Давай рассказывай, как ты убил их всех или ты будешь говорить, что это сделал кто-то другой?!
– Да… это… я! – я сделал неожиданный ход даже для самого себя. Но мне так хотелось жить, что мысли пульсировали одна за другой. И я решил зацепиться за высказанное им пожелание услышать, как я убивал всех этих людей, чтобы потянуть время… Я говорил, говорил… А призрак фракийца так и не появлялся…
Должен отметить, что перейдя внутрь частокола, я почувствовал какой-то едва уловимый шум откуда-то из-под земли. Какой-то гул или протяжный вой, или всё вместе, а, впрочем, может быть, всё это мне показалось. Может то был мой страх, основанный на вчерашних впечатлениях и ничего более.
Дальше события разворачивались следующим образом. Я начал на ходу сочинять кровавые истории, как я убивал одного за другим, как я постепенно сходил с ума от жажды крови, как я решил попробовать сырого мяса, убитых мной и мне понравилось. Вкусно ли человеческое мясо? Оно похоже… на сырую свинину, политую мёдом… Врать, так врать! Мой оппонент (не знаю, как его сейчас назвать попроще) слушал меня (возможно даже поверил), а его друзья ждали за оградой, когда это всё закончится. К известным убийствам я придумал ещё с десяток вымышленных, «о которых никто не знает», чтобы потянуть время. Я рассказал о том, что чтобы скрыть эти преступления я закапывал трупы в разных местах. Где закапывал? Я могу показать – в лесу, на поляне и так далее. Вы даже и представить себе не можете, как искусно работает воображение, когда ты чувствуешь, что твоя смерть близка.
Откуда ни возьмись, подул резкий холодный даже ледяной ветер. Я зажмурился, а когда открыл глаза, то вздрогнул.
В центре огражденной территории стояла фигура человека. То есть это был тот самый полупрозрачный образ мужчины огненно-жёлтого цвета. Я понял, что это опять пришёл он, призрак жреца Филарга. Вспомнив разорванный труп своего друга, я пришёл в лёгкий ужас, ведь сейчас я был в опасной близости от него и на его территории.
Клеомен пристально смотрел на меня и не заметил призрака. Наконец, он понял, что я за всё это время не сказал ни слова правды:
– Так ты врёшь гад!!! – интонация в голосе показала его ярость и злобу.
– Ух ты е..! Смотри, – сказал я, когда уставший от моих рассказов, Клеомен уже было сделал замах топором, чтобы одним ударом пробить мне голову, но он всё же повернул голову, чтобы посмотреть туда – куда я указал пальцем.
Мстительный потомок Филиппа остановил свою расправу, его действительно заинтересовало увиденное. Фигура призрака не двигалась. Какое-то время Клеомен не понял, что увидел. Он в угрожающей позе с топором стал медленно двигаться в сторону призрака. Он пытался рассмотреть и понять, что он видит.
– Филипп… – прохрипела фигура фантома.
– Эй, парни! Все сюда! – обернувшись, крикнул Клеомен в темноту. Из-за ограды стали появляться фигуры его друзей – очень быстро вся его банда из семи человек уже оказалась внутри частокола. Кто-то из них нёс зажжённые факелы. Все они были вооружены – дротики, копья и мечи говорили сами за себя – они пришли убивать. Сейчас они тоже видели призрака и хотели подойти поближе, чтобы рассмотреть незнакомую личность.
– Кто это? Во дворце такого нет? Кто это Клеомен? – юноши были решительно настроены, но не знали как вести себя с незнакомцем.
– Сейчас мы это выясним! – Клеомен не верил в призраков, ему казалось, что это мой знакомый. Он обратился ко мне:
– Это что, твой друг? Почему он такой… ненормальный?..
– Нет, я вижу его впервые…
– Парни! Давай схватим его – он тоже какой-то подозрительный, – он указал в сторону огненной фигуры.
Парни поставили свои факелы к забору, обнажили свои мечи, подняли копья и стали приближаться к светящемуся силуэту.
Я услышал вой собак, одновременно какие-то непонятные тени стали двигаться со всех сторон. От страха, я помню, что волосы на моей голове начали шевелиться. Чёрная волна туч стала двигаться по небу. У простого человека от страха, возможно, отнялись бы ноги, но я понял, что появилась возможность убежать. Я сделал прыжок, но ограда была слишком высокая, и я упал на землю. Клеомен обернулся, он понял, что я хочу перепрыгнуть забор и бежать.
– Далеко не убежишь! Схватим и убьём твоего друга, затем убьём тебя!
Он решил быстрее покончить с призраком, впрочем, видимо он не верил, что имеет дело с призраком:
– Кто ты скажи перед своей смертью! – он обратился к призраку, фантом что-то шипел.
После этого с диким рычанием из-под земли выскочили три огромные собаки и с ходу стали валить с ног этих недоверчивых головорезов.
Собрав все силы я попытался допрыгнуть до края забора, но у меня ничего не получалось, шансы спастись стали таять на глазах. Собаки уже разорвали нескольких из друзей Клеомена, а я всё ещё был здесь. Уцелевшие от первых атак псов-призраков юноши стали разбегаться в разные стороны. Они, как и я кидались на забор, но страшные животные и здесь настигали их и оттаскивали от забора. Крики и стоны умирающих, хрип призрака и рык собак – всё смешалось в тот момент. Ко всему этому от неудачно поставленных под забором факелов начался пожар – забор загорелся.
У меня была ещё секунда, чтобы собрать силы в кулак и перелезть ограду. Я сделал очередную попытку и – о счастье! – я одной рукой ухватился за забор. Рука оказалась зажата между досками, но я, преодолевая боль, потянулся вверх и ухватился второй рукой. Собаки разорвали всех и были уже у меня под ногами, я чувствовал их дыхание. Я оглянулся – призрак приближался ко мне. Оставшись совсем без сил, не знаю как, я запрыгнул на частокол. В этот момент забор обдуваемый ветром заполыхал с новой силой – моя одежда загорелась. Я спрыгнул на противоположную сторону и бросился бежать. Одежду я быстро потушил – это меня пугало меньше всего – сейчас я боялся призраков-монстров.
Немыслимо! Но собаки прошли сквозь забор насквозь и устремились догонять меня. Я понял, что ещё ничего не закончилось, и кинулся бежать изо всех сил по полю подальше от этого злополучного места. Какое-то время я слышал дыхание собак за спиной, и старался бежать как можно быстрее, я боялся обернуться, я не хотел замедлить свой бег, чтобы не дать злобным псам шанса как-нибудь зацепить себя, а потом звуки за спиной неожиданно исчезли, я стал бежать тише и тише. Я обернулся: собаки стали отставать, а потом и вовсе исчезли где-то в темноте. Что это? Они стали невидимыми или действительно ушли туда, откуда пришли? Что делать? Я уже не слышал и не видел ничего, но мне хотелось бежать – бежать подальше отсюда. Потом я понял, что убежал уже достаточно далеко. Вокруг был лес, какие-то кустарники, небо стало чистым и на нём появились звёзды. Я стал понемногу успокаиваться и понял, что пора возвращаться.
Потом, ближе к утру я вернулся. Ещё издали я увидел огромное зарево. Но это было не из-за солнца – это был огонь. Горел наш огромный дворец. Все люди, жившие в нём повыскакивали, и теперь стояли, и задумчиво смотрели на огонь. Огонь был так силён, что никто не пытался его тушить. В огне сгорело всё, крыша, стены, а также тот самый частокол, в котором произошли описанные события.
