скачать книгу бесплатно
Там же в сарае она приметила дрова. Ей пришла в голову мысль – затопить печь, тогда и воды нагреть можно. Воду она не таскала – два ведра появлялись сами собой, заново наполненными. Беспокоило только одно: печь она ни разу в жизни не топила и понятия не имела, как это делается.
В ящике стола лежало несколько спичечных коробков. Яна стала запаливать тонкие лучины, но они прогорая затухали. Тогда она решила пожертвовать одним из журналов: дрова загорелись куда быстрее, да только в комнату повалили клубы дыма. Яна раскашлялась, наконец, догадалась открыть заслонку. Дым перестал коптить внутрь, варочная панель из толстого металла начала понемногу прогреваться. Узница порадовалась за себя – ночи становились холодными, но теперь она нашла способ протапливания жилья.
Когда она подошла к окну, за которым раскрывался обзор на дорогу, то вздрогнула от неожиданности – перед домом, прямо за палисадником, стоял седовласый дедок с большими усами и вопросительно пялился на трубу. Сначала она замешкалась, потом сообразила, кинулась к дверям – ей ничто не препятствовало.
– Здравствуйте! – крикнула она, выбегая из-за угла, будто за кем-то гналась.
– А-а-а… – Повернулся к ней старик, которого звали Иван Иванович. – А я думаю, кто это тут печку затопил… – Он приятно улыбался. – Здравствуйте, здравствуйте, барышня!
Первые минуты она стояла в смятении: сообщить ли ему о нечисти, удерживающей её в плену, или не рисковать – неизвестно чем это может обернуться. Её осенила идея: не торопиться, но и не терять из виду столь редкого здесь человека, с которым ей к тому же удалось беспрепятственно войти в контакт.
– Вы могли бы мне помочь? – спросила она. Он уставился на неё удивлённо. – Я совсем не умею растапливать печь. Сначала дым повалил, я чуть не задохнулась, а ещё там какие-то заслонки, да и вообще…
Иван Иванович стал топтаться на месте.
– Помогу, конечно! Почему-ж не помочь… Тут главное соблюдать правила осторожности! Бывает, что люди угорают – ну это в основном по пьяни, а так топить печь дело нехитрое.
Яна пригласила старика в дом. Он хотел разуться, но она его отговорила. Иван Иванович направился прямиком к печи, с интересом осматривая внутреннюю обстановку в избе.
– А ведь я не бывал в этом доме тыщщу лет! Последний раз, как помню, на сороковины Аглаи Степанны. Мы провожали её душу с первыми лучами, на восходе, а после этого ни разу здесь не бывал.
Девушка задумалась, перебирая пришедшие в голову догадки.
– И давно она умерла? – спросила она.
– Говорю: тыщщу лет! – Иван Иванович, присев на одно колено, открыл топку, проверяя как горит огонь. Лицо его осветилось оранжевым пламенем. – Тут всё в порядке.
Он встал.
– А вот вы говорите: умерла… – не унималась Яна, забыв про растопку. – Что это была за женщина? Она случайно не занималась вызыванием призраков там… заклинаниями и прочим?
Иван Иванович посерьёзнел. Поначалу не знал, что ответить, затем произнёс:
– Никак в голову не возьму: почему вы все спрашиваете одно и то же? «Уж не ведьма ли она была?» И ты, и Кирилл… Да про Аглаю Степанну у нас ни один человек плохого слова не скажет! Помню, как…
– Вы знали Кирилла? – оборвала она его.
Тот озадачился.
– А ты, я смотрю, по его совету должно быть сюда приехала? Тоже угорела на работе?
Яна растерялась.
– Вы и вправду видели его при жизни? – спросила она.
Иван Иванович резко изменился в лице, нижняя губа затряслась.
– Что значит: при жизни? – еле выдавил он. – Кирилл что… – Старик разволновался. – Ты хочешь сказать, Кирилл что… умер? – Он опустил глаза, которые наполнились слезами. – Как же так… – Отвернулся, касаясь пальцами губ. – Я ж недавно разговаривал с ним… По телефону. Да вот, на Пасху! Он звонил… поздравлял меня, сказал: «Христос воскресе!» Ну если такие молодые и помирают…
– Погодите! Может я чего путаю… Говорите, недавно звонил?
– Да вот, на Пасху по весне!
– И у вас есть его номер?
– Есть, конечно, раз звонил.
– Вы могли бы ему набрать? Прямо сейчас. – Добавила: – Срочно!
Старик обрадовался возможности узнать наверняка: всё ли в порядке с Кириллом, но не придал значения, какие мотивы могут скрываться за этой просьбой и безоговорочно вытащил из кармана свой старенький телефон. Пошли гудки.
– А?! Кто говорит? Кирилл, это ты? – Иван Иванович растянулся в улыбке.
Как раз перед звонком Ивана Ивановича, Кирилл разговаривал с Ингой. Та в последнее время была недовольна проделками Нунэ.
– Постоянно где-то шляется… – жаловалась Инга. – И где его черти носят? Да к тому-же у меня в последнее время стабильно улетучивается еда…
– В каком смысле? – удивился Кирилл.
– В прямом! Я приготовлю, наполню тарелку, отвлекусь куда-нибудь, поворачиваюсь – тарелки нет! А один раз у меня были гости. Я накрываю стол им в беседке: выношу одно блюдо, возвращаюсь – второго нет, нарезаю снова, отношу, возвращаюсь – исчезло третье! На утке, которую я пекла, прямо в духовке пропала часть – так и подавала гостям раскуроченную. Неужели не ясно: чьих рук это дело? Куда он её таскает, не понимаю…
– А в Выселки ты случайно никого не заселила? – спросил Кирилл.
– Причём здесь Выселки? Никого я туда не селила… А если б заселила, я сама в состоянии привозить еду и для этого не обязательно отламывать у меня пол утки! Знаешь, чего мне стоило – объяснить гостям? – Кирилл в ответ только хмыкнул, Инга продолжала: – Придумала на ходу легенду про соседку, которой я задолжала элитный кусок мяса…
– В твоих способностях выкручиваться я давно не сомневаюсь, – съязвил Кирилл.
Инга проигнорировала, и хорошо, так как она без того была вся на эмоциях. Неоднократно этот юноша помогал выявлять в Призраке то, до чего она сама не могла докопаться, но сейчас Кирилл только разводил руками – Нунэ был необъясним.
Выплеснув всё, что накопилось, Инга закончила, оставив парня в недоумении, и тут высветился номер Ивана Ивановича. Странное совпадение – редкий звонок от Инги, а затем сразу более редкий привет из Студёных Выселок. Кирилл вобрал в себя глубокий вдох, прежде, чем взять трубку, заговорил настороженно.
Голос у старика был на редкость весёлым, можно сказать радостным, будто у него произошло знаменательное событие, о котором он позвонил сообщить.
– У тебя всё хорошо, Кирилл? – кричал он в трубку, взволнованно, энергично.
Парень не мог понять почему старик долго топчется вокруг темы о его, Кирилла, самочувствии, расспрашивает всё ли с ним в порядке. Наконец Иван Иванович успокоился, перейдя к делу – юноша приготовился внимать: чем ещё порадует пенсионер помимо разговоров о наличии недугов у парня в самом рассвете лет.
– Тут с тобой хотят побеседовать… – Иван Иванович покосился на Яну – та стояла рядом, не смея прерывать, вокруг неё даже воздух застыл.
Кирилл напрягся вдвойне. Кто? – застучало в мыслях. С Ингой он минуту назад общался… Из всех вариантов, что пронеслись в голове за какие-то тридцать секунд никто не соответствовал логическому представлению: ну кто ещё в захолустной деревеньке, в отсутствие других знакомых, может просить Ивана Ивановича с ним связаться?
– Это девушка, – продолжал довольный старик, будто поделился радостным известием. – Мы тут с ней учимся печку растапливать… – Пояснил: – В твоей избе.
При последних словах у Кирилла подкосились ноги. Та-ак, подумал он, а мне сказала, что никого у неё там нет. Снова взялась за враньё, без вранья мы ну никак не можем… Значит, он ошибался, полагая, что Инга стала ему доверять, обсуждая недостатки монстра, добытого из неизвестного мира. На самом деле она держит парня за дурака, лишь бы он думал, что он особенный: приближённое лицо, участник небывалого эксперимента.
На том конце заговорил растерянный женский голос:
– Здравствуй, Кирилл, меня зовут Яна, – тихо произнесла незнакомая девушка, – я прочитала твоё послание… В «Робинзоне». – Она замялась, подбирая слова. – Я хотела сказать, что со мной происходит тоже самое…
Парень быстро сконцентрировался, расправив плечи. Подбежал к двери офиса, запер её изнутри, вернулся в кресло.
– Я слушаю! – сказал он, но почувствовал, как девушка мнётся, видимо не решаясь рассказывать в присутствии посторонних. – Ты не хочешь говорить при Иван Иваныче? – Яна согласилась. – Значит так, давай говорить буду я, а ты отвечай кратко: «да» или «нет», но чтобы я понял.
В эту минуту она почувствовала поддержку со стороны. Иван Иванович её сильно не волновал, её беспокоил другой слушатель, которого не обвести вокруг пальца, всемогущий и вездесущий – хозяин-невидимка. Хотя иногда ей казалось, что он читает её мысли, поэтому изъясняться краткими «да» или «нет» будет бесполезно.
– Ты Его уже видела? – спросил Кирилл, отчего у Яны пробежал холодок по телу.
– Кажется да… Не знаю… Наверное.
Дед моргал глазами, не понимая о чём у них идёт речь. Юноша задал следующий вопрос:
– Ты там прячешься от кого-то?
– Нет! Наоборот! – разволновалась она. – Я хочу домой, но не могу! Меня не пускают!
– В каком смысле? Не можешь – почему? Как ты вообще там оказалась?
Кирилл остановился, понял, что начал заваливать её своими вопросами, да такими, на которые не дашь однозначного ответа. Тут он решил идти последовательно:
– Инга тебя заперла?
Яна хотела махнуть на старика и демоническую силу, рассказать всё как есть, но представила, какое за этим последует наказание: лишение еды, воды и прогулок, а в завершение её добьют ночным кошмаром, какие снятся в аду.
– Она обо мне не знает, – ответила девушка. – Я здесь уже с месяц. Так хочет Он.
Кирилл издал звук будто подавился, после чего он перестал выспрашивать тихим заговорщицким тоном, а перешёл в состояние возмущения.
– Дохлятина так хочет? – взорвался он. – Ну ни фига себе новость! Он там что, совсем обнаглел?! Мало того, что страху нагоняет, ещё и домой не пускает… Вот тщеславный козёл! – Яну поразило отсутствие боязни у Кирилла перед нечистью. – Это тебя он снабжает пищей? Утку случайно не приносил? Горячую, из духовки…
Девушка открыла рот от удивления.
– Утка была. А откуда ты знаешь?
Кирилл в нетерпении крутанулся в кресле: скуке пришёл конец, опять всё начинается…
– Короче, никого не бойся, я скоро буду! В смысле – скоро… – Юноша забуксовал на последнем слове, затем начал рассуждать вслух: – Та-ак, начальство сегодня сто процентов пораньше не отпустит, вечером мне надо обязательно дождаться одного мужика… Блин! Мужик приедет часам к двенадцати. Так-так-так… – Снова прижал к уху телефон. – Приеду где-то пол второго ночи. Ты как, продержишься до пол второго?
– У меня нет других вариантов, – ответила Яна.
По тону отчаяния в её голосе Кирилл понял, что надо выдвигаться в Студёные Выселки при первой возможности, не теряя ни минуты. Быстрей бы только покончить с делами.
Иван Иванович убрал телефон, наблюдая за девушкой с интересом. Расспрашивать не стал – неудобно. Затем он перевёл внимание на печь, объяснил, когда надо выгребать золу и прикрывать заслонки, и как быстрее разводить огонь. Уходя остановился в дверях.
– Теперь понимаю, чему Кирилл так удивлялся… – сказал он напоследок. – Зачем столько материалу привезли?.. Куда столько цементу, да проводов?.. Где он, ремонт? Нету! – Развёл он руками, глядя по сторонам. – Если только в подвале красоту навели… – Он засмеялся, покидая дом. – Или я не видал, когда опять всё повывезли…
Девушка наблюдала, как он выходит через калитку, ей не терпелось крикнуть ему, напросится, чтобы забрал её с собой, вызвал подмогу, спасателей – уже не важно кого… Только бы ей поверили… Не поверят – залечат, как брата. Вспомнила, как он показывал пальцем в экран телевизора – теперь она понимала, что показывал не просто так, а она засунула ему в рот таблетку, лишь бы он заткнулся, и заставила проглотить. Пенсионер исчез из виду, Яна вернулась в дом, оставшись один на один с некой сущностью, в распоряжении которой она оказалась.
Дом наполнился запахом горящих поленьев, из топки слышался гул – огонь разогнался в полную мощь, в просветах приоткрытой дверцы алели языки пламени. Если убрать всё потустороннее, Яна погостила бы здесь недельку-другую… Тут она поймала себя на мысли, что она прожила здесь гораздо дольше, только это была не жизнь, а тюремное заключение, ссылка.
Треск в печи убаюкивал, Яна проваливалась в сон, закутавшись в холодное ватное одеяло, согреваемое её собственным теплом. Скоро приедет Кирилл – единственный, кому без боязни можно выложить всё, что с ней творилось в этих стенах. Он испытал подобное на себе, вряд ли удивится её истории. Единственное, чему он наверняка удивится – машине, оказавшейся внутри развалин. Если ей удастся отвести парня к заброшенному дому, то она наглядно продемонстрирует, что стало с Ауди, и Кирилл удостоверится лично.
Яна поражалась смелости парня, с какой он обсуждал ужасы этого дома – складывалось ощущение, что повидал он здесь достаточно – он точно Его видел, монстра, а она всего лишь очертания, тень, движение, серую массу… Сама не знает, что она видела.
В очередном сне, похожем на реальность, Макс рвал на части бумагу. Яна склонилась над газетной обложкой – не та Яна, которая сидела с ним рядом во сне, а та, что наблюдала за происходящим со стороны, та, что лежала с закрытыми глазами, окутанная сновидениями. Она разглядывала рисунок в центре кроссворда, очень знакомый – именно эта газета лежала на столе в тот день, когда ей понадобилось покинуть квартиру, чтобы сбегать в магазин, а у сиделки Макса был выходной. Яна проводила взглядом себя уходящую, перевела внимание на брата, оставшегося в одиночестве.
Брат прервал своё занятие и оглянулся на дверь – кто-то настойчиво давил в звонок. Вновь продолжил мусорить обрывками газеты, игнорируя. В приоткрытую створку окна подул сильный ветер, и бумага взлетела, словно листва. Сложенная часть газеты лежала на месте, она лишь трепетала от ветра, но бумажная мелочь свободно летала – печатные обрывки валялись по всей квартире.
Звонок играл беспрерывно. Максу видимо надоело, он настороженно встал, подкрался к двери, приложил к ней ухо, начал заглядывать в глазок. Отошёл, походил по квартире, вновь приблизился – кто-то настойчивый не уходил, периодически давя на кнопку, будучи уверенным, что своего добьётся. В конце концов Макс не выдержал и открыл.
Парень отступил назад, пропуская гостя. Яна смотрела вошедшему в спину – силуэт медвежьей комплекции никого не напоминал из тех, кого она знала.
– Чего уставился?! – прохрипел незнакомый голос. – Не узнаёшь?
Брат замычал, иногда вставляя неразборчивые фразы.
– Да я вижу, вижу, что ты придурком стал… Что ты мне стоишь тут… рассказываешь: ме-ме-ме? Значит, Бог тебя всё-таки покарал… – Незнакомец закивал в знак удовлетворения, восхищаясь наказанием свыше, затем будто опомнился, с ненавистью прохрипел: – Но это абсолютно ничего не меняет!
Макс попытался что-то объяснить, при этом незнакомец утих, выслушивая очередной набор невнятных звуков.
– Чё? Реально меня не помнишь? – Вошедший удивлялся. – Точно не придуриваешься?
Гость вместе с Максом уже стояли в кухне, в той самой кухне, где они с братом любили принимать друзей.
– Знаешь сколько я тебя выслеживал, тварь?! Чё ты киваешь, как осёл? – Незнакомец приблизился вплотную, в нём нарастала злость. – Не помнишь меня? И не помнишь, что ты с отцом моим сделал? Старым человеком, героем-пожарником, который отродясь вреда никому не делал… Не помнишь?! Я тебе сейчас покажу.
Незнакомец выключил свет, затем подтащил Макса к окну – тот не сопротивлялся. В стекле исчезло отражение кухни, тёмное стало светлым – то были последние мгновенья уходящего солнца. Медвежий силуэт открыл настежь окно и вытолкнул Макса с седьмого этажа. Яна услышала далеко за пределами свой собственный пронзительный крик, стихший в момент пробуждения.
Огонь уже не трещал. По всей видимости он давно угас, так как дрова в печь долго не подкидывались. Внутреннее пространство дома заволокла сумеречная пелена – день подходил к концу. Сколько же она спала…
В ней учащённо билось сердце – результат страшного сновидения. Но ни о каких сумбурных снах речь уже не велась – все эпизоды, которые она увидела о своём брате, несомненно были реальностью… Макс не выбрасывался сам из окна – его вытолкнули под эгидой кровной мести, а значит, события, произошедшие в этой деревне, не имеют прямого отношения к его гибели. Брата разыскали и отомстили бы в любом случае.
Яна привстала, протирая глаза, спустила ноги, поплелась на кухню. Присела за пустой стол, не включая свет. Сумеречный пейзаж за окном был будто нарисован – каждая ветка и каждый лист замерли в одном положении.
Странный старик… Надеялся, войдя в этот захудалый домишко, увидеть ремонт… Кому он здесь нужен, этот ремонт? Дом стоит без особой надобности, в морозы не отапливается. Неужели эта Инга стала бы вкладывать деньги, чтобы он дальше стоял, не отапливаясь, зато с ремонтом? В подвале, говорит, красоту навели… Причём тут подвал?
Мысль прервалась. Яна огляделась по сторонам, подумала: почему он заговорил про подвал? Разве он не знает, что здесь нет никакого подвала? Тут она резко встала, включила свет. Сначала осмотрела сени – отодвинула трухлявые комоды, отдающие запахом плесени, затем заглянула под кровать с ржавой сеткой, на которою был навален всякий хлам, простучала деревяшкой вдоль половых досок. Вернулась в комнаты: проползла на коленях, ощупывая пол и плинтус, наконец, задержала внимание на линолеуме под кухонным столом.
Стол и стулья она отодвинула в сторону, приподняла линолеум. Её внимание привлекло металлическое кольцо, торчащее между досок – Яна поддела его ножом. Вот она – потаённая дверца.
Вниз вела лестница, на удивление абсолютно новая, какие она видела в современных промышленных помещениях, внизу находилась дверь из металла, запертая на современный замок. Ночные прогулки по кладбищу и появление дымящихся обедов так не настораживали, как наличие столь качественного подвала в доме, снос которого был не за горами.
Девушка изучила замок, поднялась наверх за подручными средствами. Внутри всё колотило, руки тряслись. Что же там хранится, думала она, копаясь в замке, неужели несметные богатства, припрятанные сокровища… Вот куда эта Инга унесла тот старинный антиквариат и вовсе не забирала с собой в Никольское. Теперь всё ясно: сюда она складывает награбленное. Страшно представить сколько здесь ценностей, раз установили крепкую дверь, да замаскировали вход. Ради одной маленькой вещицы такое не устроят. Здесь может и картины хранятся – не зря старик обмолвился о проводах, значит, проведено климатическое оборудование, чтобы они не портились.
Замок сработал на открывание. Взломщица дёрнула за ручку – образовалась щель, она всмотрелась в плотную тьму, медленно открыла полностью. Ей почудилось, что внутри кто-то есть. Испугавшись, она обратно прикрыла дверь и только сейчас заметила снаружи выключатель, щёлкнула им: вокруг двери осветился контур. Яна прислушалась. Да кто здесь может быть, наглухо запертый без воды и еды? Девушка смело её отворила.
Там оказалась комната, заставленная стеллажами, столами, ящиками, полными исписанной бумаги, камней, коробок, бутылок с неизвестным содержимым – такого разочарования она ещё не испытывала. Радовало одно: тот старинный сосуд, привезённый Ингой, красовался на видном месте. Яне показалось странным: организовывать специальное помещение ради одной вещицы…
Бумаги и бутылки её не заинтересовали: этому хламу место на свалке. Старый компьютер тоже пора бы выкинуть на помойку, а его зачем-то припёрли сюда. Латунная ёмкость с крышкой оказалась единственным предметом, представляющим интерес. Яна, держа её в руках, провела пальцами по выпуклой гравировке: непонятные символы – безусловно старинная, только почему-то она показалась не такой блестящей, чем та, что была у Инги. Крышка открылась с трудом – тоже удивительно: вроде не плотная, а её будто присосало давлением. Кроме остатков чёрного порошка в ёмкости ничего не обнаружилось – из неё повеяло сквозняком; единственная лампочка пару раз мигнула, после чего утратила яркость и таковой осталась: тусклой, с желтым оттенком. Сосуд напоминал погребальную урну с прахом – взломщица с неприязнью вернула её на стол, положив рядом крышку, стала разглядывать обстановку: вентиляционные решётки, трубу под потолком, прикрытую створкой из каучука – такие устраивают для домашних питомцев, только в нижней части двери и гораздо шире в размерах.
