banner banner banner
100 знаменитых символов Украины
100 знаменитых символов Украины
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

100 знаменитых символов Украины

скачать книгу бесплатно

Вмерли в Новiм Заповiтi
З славою святих. —
На Аскольдовiй могилi
Поховали iх…

«Боевая задача – умереть…» Наверное, вряд ли когда-нибудь боевому подразделению будет поставлено именно такое задание. Но курсанты Первой юношеской школы имени Богдана Хмельницкого и присоединившиеся к ним киевские гимназисты, оборонявшие в неравном бою станцию Круты, что под Нежином, понимали – шансов выжить у них нет.

Триста вооруженных бойцов. Много это или мало? На первый взгляд – много. Но только если не учитывать того, что противостояли им тысячи хорошо вооруженных солдат и матросов. И если забыть о том, что «отборные части Центральной Рады» (так писали в свое время советские учебники о тех, кто погиб под Крутами) – это мальчики 16–18 лет.

Случилось так, что в начале 1918 года Украина оказалась совершенно беззащитной. «Народ Украины! Твоей силой, волей, словом стала на земле украинской свободная Украинская Народная Республика!» – говорилось в IV Универсале, провозглашенном Радой в январе 1918 года. Но хоть и была уже Украинская Народная Республика, но не было у нее своей боеспособной украинской армии. Причин тому было несколько, и прежде всего – внутренние распри и слепая вера некоторых украинских руководителей, что «братья-славяне» не желают и не могут желать зла новорожденной Украинской Республике. Так, в общем-то, и было, но только до октября 1917 года. А потом по Украине, не встречая сопротивления, прошли большевики. Пали Екатеринослав, Полтава, Харьков. И вот уже большевики на прямой дороге к Киеву. В самой столице, между тем, вспыхнуло восстание на заводе «Арсенал».

У Центральной Рады были отборные части. И кто знает, чем бы закончился большевистский поход на Киев, если бы они, а не гимназисты и школьники противостояли частям Красной Армии под Крутами. Но Гайдамацкий кош под командованием Симона Петлюры был вынужден вернуться в Киев и спасать столицу. И потому дорога на Киев оказалась совершенно открытой.

Наверное, с точки зрения логики поступок бойцов вспомогательного куреня Украинских сечевых стрельцов (именно так называлась часть, принявшая бой под Крутами) оказался бессмысленным. Ведь противостояли им как минимум 6 тысяч красноармейцев (некоторые историки называют цифру в 15 и даже в 60 тысяч). И все-таки логика была. Во-первых, бой под Крутами продолжался без малого три дня. Именно столько необстрелянные молодые ребята сдерживали превосходящие силы противника. Бой начался 27 января 1918 года, а закончился 29-го, когда был убит последний защитник станции Круты. А во-вторых – кроме обычной логики, существует еще и любовь к Родине, долг, который нужно выполнить любой ценой. Пускай и ценой собственной жизни. Пощады ждать не приходилось – в плен никого не брали, а раненых, тех, кто еще дышал, добивали штыками. По некоторым данным, тридцать студентов, уцелевших после трех дней боев, пытались вернуться в Киев, вышли на станцию, но были схвачены и после пыток и издевательств расстреляны.

Бой под Крутами закончился поражением студентов, защищавших украинскую независимость. Поражением вполне предсказуемым. Спустя несколько дней войска под командованием Муравьева и присоединившиеся к ним части с других фронтов начали обстрел Киева. 9 февраля 1918 года правительство Центральной Рады и остававшиеся в городе части украинских войск покинули столицу. Спустя два дня в Киеве была провозглашена Украинская Рабоче-Крестьянская Республика, создание которой «ознаменовалось» массовыми расстрелами. В первый же день пребывания войск полковника Муравьева в столице было расстреляно более 3 тысяч человек. Однако просуществовала эта республика всего три недели. 1 марта 1918 года Киев был освобожден частями под командованием Симона Петлюры…

Как только большевики покинули Киев, под Крутами начались поиски погибших защитников столицы. Найти удалось только 30 тел. Их перевезли в Киев и 19 марта 1918 года похоронили на Аскольдовой могиле. «Сдержите же ваши выступившие слезы: эти юноши сложили свои головы за освобождение Отчизны, и Отчизна сбережет о них благодарную память на века вечные», – сказал во время похорон Михаил Грушевский. Однако семьдесят с лишним лет произошедшее в январе 1918 года под Крутами либо замалчивалось, либо подавалось как «победа славной Красной Армии над контрреволюционными силами». Но семьдесят лет – это хоть и долго, но не вечно. Те триста, что сложили головы под Крутами, достойны нашей памяти, даже независимо от того, какие идеалы они защищали. Они погибли молодыми. И этим все сказано.

Крещение Киевской Руси

«Четвертое же крещение бысть русские земли. Егда князь Великий Владимир киевский и всея Руси, крестися в Херсоне граде. В лето шесть тысящь 496. И наречен бысть во святом крещении Василий. И во второе лето по крещении своем прииде в Киев град, со всем причтом церковным. И нося с собою вся сосуды церковныя, и святые иконы, и частные кресты. И тако повеле креститися всей земле русстей. В лето шесть тысящь 497. От святых патриарх, от Николы Хрусоверта, или от Сисиния. Или от Сергия, архиепископа Новгородского, при Михайле митрополите Киевском и прочих архиереях. Крестиша же ся людие прежде в Киеве, на Почайне реце, также и повсюду. Сие же бысть в четвертое время, русским людем крещение, во время царей, Царя града братии родных, Василия и Константина. По крещение же, егда прозре Великий князь Владимир, и сестру их Анну поя себе в жену…»

Тысячу лет назад была небольшая речушка, спокойно несшая свои воды через Киев. А со временем она исчезла. Так бывает с реками – то ли климат меняется, то ли человек вмешивается, но пропадает река с лица земли. Вот так и река Почайна. Текла-текла через Киев, а потом исчезла. И казалось бы, кто о ней вспомнит? Но этому названию суждено навеки остаться в истории. Ведь именно здесь, «на Почайне реце», как повествует летопись, князь Владимир в 988 году крестил Русь. Значение этого события для Украины, как и для других славянских народов и государств, трудно переоценить. Это было началом новой эпохи, эпохи совершенно нового геополитического и культурного развития огромных территорий, заселенных славянами.

Конечно, процесс христианизации славянских народов начался задолго до 988 года и продолжался после этого еще немало лет. Большинство историков склонны вести отсчет появления христианства в Киевской Руси со времен правления в Киеве князей Аскольда и Дира. «Повесть временных лет» повествует нам о том, как Аскольд и Дир, будучи еще язычниками, пытались взять Константинополь. Русы прибыли к столице Византии на 200 ладьях, между тем как византийская армия в тот момент воевала с арабами и была далеко от города. Казалось, ничего уже не спасет Константинополь. Но император Михаил III и патриарх Фотий обратились с молитвой к Богу. К морю из Влахернской церкви была отнесена хранившаяся там Риза Богородицы. И как только коснулась святая реликвия воды, разбушевалось море, поднялась буря невиданной силы, разбросала и потопила корабли русов, так что немногим удалось спастись. Аскольд и Дир, узрев такую силу и гнев Божий, прислали послов в Константинополь и попросили крестить их.

После этих событий Аскольд и Дир правили в Киеве еще 16 лет. Будучи уже христианами, они, тем не менее, не возвели христианство в ранг государственной религии, и потому в Киеве соблюдались как христианские, так и языческие обычаи. Однако после убийства Аскольда и Дира и воцарения в Киеве язычника князя Олега христиане стали подвергаться гонениям и преследованиям. Ситуация изменилась с приходом к власти князя Игоря. Его правление отличалось веротерпимостью. Хотя он и оставался язычником, но при нем не только прекратились гонения на христиан, но им оказывалось всяческое содействие. После убийства Игоря формально княжить в Киеве стал его малолетний сын Святослав, но реально власть принадлежала его матери княгине Ольге. После гибели мужа она отправилась в Константинополь, где приняла христианство.

Однако Ольге, которая, по выражению летописца, была «как заря перед восходом – крещением Руси», не удалось привить любовь к Христу своему сыну Святославу. Он был не просто язычником – Святослав яростно ненавидел христиан, разрушал храмы и разгонял христианские общины. Жизнь свою он провел в непрестанных походах против соседей, причем походы эти по большей части были неудачными. Князь постоянно враждовал с Византией, к тому же жрецы смогли внушить ему, что все его поражения – это кара за отступление от отцовской веры и для того, чтобы языческие боги смилостивились, необходимо окончательно уничтожить христиан. Что Святослав и пытался сделать, но, к счастью, не успел. В 972 году он был убит во время очередного похода. Политика же сменившего его на княжеском престоле Ярополка была похожа на действия его предка князя Игоря. Ярополк, будучи язычником, относился к христианам благосклонно, именно при нем Киев впервые посетило посольство католического Рима.

В 978 году киевский престол занял князь Владимир (по некоторым данным, на самом деле это произошло на два года позже). Именно он и сделал шаг, окончательно приведший Русь в лоно христианства. Но прежде чем рассуждать о том, что же на самом деле подвигнуло князя Владимира принять православие, мы вынуждены сделать одно замечание. Православной церковью равноапостольный князь Владимир причислен к лику святых. И он навсегда останется в истории «Великим» и «крестителем Руси». Однако, говоря о нем, о его жизни до и после принятия христианства, о том, каковы были мотивы его действий, мы будем, по возможности, руководствоваться исторической правдой. Возможно, эта правда не во всем будет совпадать с мнением церковных иерархов.

«Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини – Вышеслава, а еще от одной жены – Святослава и Мстислава, а от болгарыни – Бориса и Глеба, а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было 700 жен и 300 наложниц».

Так говорит летопись о том, каким был князь Владимир в начале своего княжения. Надо сказать, что чрезмерная любвеобильность была еще не самым страшным прегрешением киевского князя. Он хоть и не преследовал христиан, не разрушал храмы, но активно стремился возродить язычество. И именно при нем была возрождена практика человеческих жертвоприношений языческим богам. В 983 году в знак победы над ятвягами было решено принести человеческую жертву; жребий, то ли случайно, то ли преднамеренно, пал на юношу Феодора из христианской семьи. Его отец Иоанн пытался воспротивиться кровавому убийству. В итоге кровь двух невинных мучеников обагрила языческие капища. И князь Владимир не только не противился этому, а поощрял действия толпы.

Однако со временем отношение Владимира к язычеству меняется, становится все более прохладным. Постепенно он приходит к решению принять христианство. Что явилось причиной такого решения? Если верить летописям, то Владимира стали мучить угрызения совести, он вспомнил рассказы своей бабки княгини Ольги и в конце концов «возгорелся он духом и возжелал сердцем он быть христианином и обратить всю Землю в христианство». Что ж, возможно, и так. Однако те же летописи утверждают, что хотя Владимир и отошел от язычества, однако не сразу определился с выбором новой веры.

Со школьной скамьи нам известна история о том, как Владимир принимал у себя послов, стремившихся обратить могущественного князя в свою религию и таким образом приобрести влиятельного союзника. Владимир же, стремившийся подчинить не только Киев, но и окрестные славянские земли, понимал, что язычество не будет способствовать превращению Киева в единый политический и культурный центр Руси. И потому ждал иных предложений.

Первым к князю пришли представители мусульман, а именно послы волжских булгар. «В год 6494 (986). Пришли болгары магометанской веры, говоря: «Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету». И спросил Владимир: «Какова же вера ваша?» Они же ответили: «Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой…» Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд; потому и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание и воздержание от свиного мяса, а о питье сказал он: “Руси есть веселие пить: не можем без того быть”». Как видим, для Владимира, известного ценителя женских прелестей, некоторые аспекты ислама выглядели весьма привлекательно. Однако запрет иных, скажем так, человеческих слабостей не понравился князю. И в итоге мусульманам было отказано.

Следующими были немецкие послы, предлагавшие Владимиру принять христианство по римскому образцу. «Потом пришли иноземцы из Рима и сказали: «Пришли мы, посланные папой», и обратились к Владимиру: «Так говорит тебе папа: “Земля твоя такая же, как и наша, а вера ваша не похожа на веру нашу, так как наша вера – свет; кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги – просто дерево”». Владимир же спросил их: «В чем заповедь ваша?» И ответили они: «Пост по силе: “Если кто пьет или ест, то все это во славу Божию”, – как сказал учитель наш Павел». Сказал же Владимир немцам: “Идите, откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого”». Интересно, что в летописи нет прямого указания на то, почему же Владимир отказал католикам, вряд ли можно удовлетвориться расплывчатой фразой «отцы наши не приняли этого». Скорее всего, Владимира не устраивала необходимость в случае принятия католичества признания приоритета Папы Римского не только в вопросах веры, но и в политических и даже военных вопросах.

Не нашли понимания у киевского князя и иудеи. «Пришли хазарские евреи и сказали: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого Бога Авраамова, Исаакова и Иаковля». И спросил Владимир: «Что у вас за закон?» Они же ответили: «Обрезаться, не есть свинины и заячины, соблюдать субботу». Он же спросил: «А где земля ваша?» Они же сказали: «В Иерусалиме». А он спросил: «Точно ли она там?» И ответили: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это Владимир: “Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?”».

И наконец настал черед православных. Как свидетельствуют летописи, к Владимиру прибыла делегация греческих православных христиан во главе с неким философом, имя которого в источниках не упоминается. Естественно, что беседе князя и неизвестного философа в летописи отведено больше всего места. Философ излагает Владимиру смысл и содержание Священного Писания, князь время от времени просит своего собеседника объяснить тот или иной момент. Закончилась же эта беседа следующим образом: «“Когда апостолы учили по вселенной веровать Богу, учение их и мы, греки, приняли, вселенная верует учению их. Установил же Бог и день единый, в который, сойдя с небес, будет судить живых и мертвых и воздаст каждому по делам его: праведникам – царство небесное, красоту неизреченную, веселие без конца и бессмертие вечное; грешникам же – мучение огненное, червь неусыпающий и мука без конца. Таковы будут мучения тем, кто не верит Богу нашему Иисусу Христу: будут мучиться в огне те, кто не крестится”. И, сказав это, философ показал Владимиру завесу, на которой изображено было судилище Господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: «Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева». Философ же сказал: «Если хочешь с праведниками справа стать, то крестись». Владимиру же запало это в сердце, и сказал он: «Подожду еще немного», желая разузнать о всех верах. И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою».

Как видим, беседа с философом произвела на Владимира большое впечатление. Однако же и православие принимать он не торопился, мол, «подожду еще». Князь уже понял, что ему, чтобы укрепить свою власть, пора «завязывать» с языческим многобожием и переходить на монотеистическую религию (поклоняющуюся единому богу). Но вот какую именно? С одной стороны, Владимир стоял перед нелегким выбором, но с другой – он понимал: в переговорах с теми, кто хотел видеть его своим союзником, мяч, выражаясь современным штампом, был на его стороне. Даже могущественная Византия, государство, которое еще недавно являлось лидером в огромном регионе, искала союза с киевским князем. В конце концов, именно в сторону Константинополя и повернул Владимир вектор своей политики.

Первым шагом на пути христианизации Руси стало крещение самого киевского князя. Надо сказать, что в летописных источниках и среди историков нет единого мнения по поводу того, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Согласно одним данным, Владимир крестился в 987 году в Киеве, по другой версии – в том же году, но в городе Василеве неподалеку от Киева, третья версия предполагает, что князь принял крещение в 988 году в греческом городе Корсунь, что в Крыму. Последняя версия и является наиболее распространенной. Причем интересно, что Владимир отправился в Крым не просто так, поначалу он намеревался захватить Корсунь.

Случилось так, что незадолго до этого византийский император Василий II попросил у князя Владимира военной помощи для подавления волнений внутри страны. Тот согласился, поскольку взамен византийский монарх обещал выдать за Владимира свою сестру Анну. Киевский князь свои обещания выполнил, а Василий II отнюдь не спешил выполнять свои. Что, естественно, никак не устраивало Владимира, который к тому моменту уже прекрасно осознавал свою силу. Желая продемонстрировать ее Византии, он и отправился захватывать Корсунь. И надо сказать, захватил бы, но в этой ситуации Василий II понял, что шутки плохи и надо выполнять условия договора. Он согласился выдать за Владимира сестру Анну при условии, что князь примет православие. Владимир это условие принял.

После возвращения в Киев Владимир задумал окрестить всю Киевскую Русь. Вначале он окрестил 12 своих сыновей и нескольких особо приближенных бояр, а затем, 1 августа 988 года (это наиболее распространенная дата крещения; некоторые источники отдают предпочтение 989 или 990 году), произошло крещение киевлян в месте впадения реки Почайны в Днепр.

Надо сказать, что массовость крещения обеспечивалась, так сказать, «добровольно-принудительными» методами. «Если кто не придет – будет мне враг», – сказал князь Владимир, и эти слова стали известны каждому жителю города. Естественно, что среди киевлян нашлось не много смельчаков, которые не побоялись попасть в число врагов великого князя, тем более что Владимир особым милосердием к своим врагам никогда не отличался. Правда, в Киеве крещение прошло спокойно. «Если бы не было добрым, не приняли бы того князь и бояре», – так, согласно летописи, рассуждали киевляне и потому особо не противились новой вере. Но в других городах крещение проходило не так гладко. «Приказал [Владимир. – Авт.] рубить церкви и ставить их по тем местам, где раньше стояли кумиры. И поставил церковь во имя святого Василия на холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им требы князь и люди. И по другим городам стали ставить церкви и определить в них попов и приводить людей на Крещение по всем городам и селам». Вслед за Владимиром дело христианизации Руси продолжил его сын Ярослав Мудрый, при котором «церковь христианская плодиться и расширяться стала, и черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться и умножались пресвитеры и люди христианские. И радовался Ярослав, видя много церквей и людей христианских». Правда, не все проходило так гладко. В Новгороде, например, попытка крестить народ закончилась народным восстанием, которое было жестоко подавлено. Происходили бунты и в других городах. Но так или иначе, выбор был сделан. Выбор нелегкий, выбор, который был обусловлен не только (и даже не столько) какими-то моральными принципами, а скорее, прагматическими целями. Но это, в общем-то, и не столь важно. Христианство пришло в Киевскую Русь, пришло навеки. И этим все сказано.

Киево-Печерская лавра

«Видите ли горы сия? Яко на сих горах возсияет благодать Божия, и град велик имать быти, и церкви многи имать Бог воздвигнути», – такими словами, согласно древнему преданию Церкви, обратился к своим ученикам святой апостол Андрей Первозванный. Путешествуя по земле скифов, апостол благословил днепровские кручи, возвестив, что места эти благодатны и угодны Богу. И оттого будет стоять здесь церковь, слава которой пройдет через века. Слова апостола оказались пророческими…

Во времена княжения Ярослава Мудрого на правом высоком берегу Днепра священник клира княжеской церкви на Берестове Илларион «ископа печерку малу двусажену», где в уединении проводил время в благодатных молитвах. Князь Ярослав, желая отстоять свою независимость как в делах государственных, так и в делах церковных, вознамерился назначить на пост Киевского митрополита своего, русского священника. Выбор пал на Иллариона, приближенного к князю и известного своими богоугодными делами. Но после смерти Ярослава в 1054 году митрополит Илларион был смещен со своего поста и заменен присланным из Царьграда митрополитом-греком. Лишившись своего сана, Илларион навсегда переселился в пещеру на берегу Днепра.

В это же время на святой горе Афон монаху Антонию, уроженцу города Любеч, явилась в видении Царица Небесная, повелевшая устроить на днепровских берегах новую обитель. Испросивши благословления у игумена Афонского монастыря, Антоний отправился в Киев, где поселился в пещере Иллариона. Благочестие и духовный подвиг Антония привлекли к нему последователей. Вскоре число иноков возросло до двенадцати, и они устроили подземную обитель, в которой располагалась церковь и несколько келий.

Стремившийся к отшельничеству Антоний в 1062 году выкопал в соседней горе пещеру, где и уединился для благодатных молитв (эта пещера стала началом Ближних, или Антониевых, пещер, названных так в противоположность прежним, Дальним, Феодосиевым). Вместо себя он поставил управлять братиею преподобного Варлаама, который стал первым печерским игуменом. Братия быстро разрасталась. Дабы разместить приходящих в обитель монахов, перед уходом в пещеру преподобный Антоний испросил у князя Изяслава Ярославича, сына Ярослава Мудрого, дозволения занять гору над пещерами. Князь не только дал разрешение, но и пожертвовал средства на строительство наземного монастыря, куда вскоре из пещер и переселилась братия.

Так начиналась история Печерского (от древнерусского слово «печора» – пещера) монастыря, в 1688 году получившего статус Свято-Успенской Киево-Печерской лавры[1 - Лавра (от греч. «улица») – крупные монастыри, имеющие свои улицы и по размерам напоминающие небольшие городки.]. История, которая измеряется уже не годами, а столетиями. Вот уже без малого тысячу лет Лавра озаряет своим светом берега Днепра. Лавра – это не просто монастырь, не просто историко-архитектурный памятник. Лавра – это душа Киева. Во все времена гостями печерских отшельников были сильные мира сего: великие киевские князья, русские цари и императоры, президенты и премьер-министры. Но не их вниманием славна Киево-Печерская лавра. И не тем, что нынешние экскурсоводы называют ее «главной достопримечательностью города Киева». Простой труженик, крестьянин или ремесленник могли найти здесь не только Божье благословление, но и помощь и защиту в трудную минуту. Никто не приютит одинокого, лишившегося крова человека, никто не поможет убогому калеке, никто не поделится с голодным ребенком хлебом в неурожайный год. Такие порядки были в XI веке, и к сожалению, со временем они не становились намного лучше. А лавра была (и остается) местом, где человек может найти бескорыстную помощь. И оттого очень быстро распространилась слава о Печерском монастыре как о первенствующей обители всей Руси…

Когда преподобный Варлаам был назначен настоятелем построенного князем Изяславом Свято-Дмитриевского монастыря, Антоний благословил на игуменство в Печерской обители преподобного Феодосия Курского. Это время стало периодом расцвета Печерского монастыря, игумен Феодосий беспокоился не только о делах духовных, но и об экономической независимости обители. Но не о себе заботились братья, не для благ мирских трудились они денно и нощно. В монастыре был устроен странноприимный дом, пристанище для нищих и убогих, на нужды которого выделялась десятая часть доходов. Каждую субботу преподобный Феодосий отсылал воз хлеба заключенным в темницах. Нередко игумен выступал защитником простых мирян, оберегая их от произвола знати. Авторитет Феодосия был настолько высок, что князь Изяслав нередко обращался к нему за советом в делах как духовных, так и мирских. И точно так же делал Святослав, брат и соперник князя в борьбе за киевский престол. Несмотря на вражду, оба брата покровительствовали Печерскому монастырю.

Помимо прочего, игумен Феодосий первым в Киевской Руси ввел в жизнь монастыря устав (взяв за основу устав Студийского монастыря в Константинополе), по которому жили и трудились монахи. Главными положениями монастырского устроения были следующими: «Все имущество у братии должно быть общее, время проводилось в непрестанных трудах; труды разделялись по силе каждого игуменом; каждое дело начиналось молитвой и благословением старшего; помыслы открывались игумену, который был истинным руководителем всех ко спасению».

Во времена игуменства святого Феодосия над Дальними пещерами был сооружен деревянный монастырь. А за год до смерти игумена, в 1073 году, был заложен первый камень собора Успения Божией Матери. Храм строился без малого 15 лет, к 1089 году была полностью завершена отделка здания фресковой росписью и мозаикой. Расписывали храм константинопольские мастера, а также киевский художник монах Алипий, который считается родоначальником особенного, отличного от греческого, иконописного искусства. В 1091 году в Успенском соборе были помещены мощи преподобного Феодосия. Преподобный Антоний, согласно завещанию, был погребен в Ближних пещерах.

Помимо Успенского собора на территории Печерского монастыря были построены Троицкая надвратная и Трапезная церкви (1108 год, здания, к сожалению, не сохранились), церковь Всех святых (1696–1698), церковь Воздвижения на Ближних (1700) и церковь Рождества Богородицы (1696) на Дальних пещерах, церковь Иоакима и Анны (XVI век; перестроена в 1810 году), Великая колокольня (1731–1745) – самая высокая (96,5 метров) на тот момент в Российской империи. Эта колокольня, творение архитектора Г. И. Шеделя, интересна тем, что она в некоторой степени напоминает знаменитую Пизанскую башню. Великая Лаврская колокольня наклонена на 62 см от осевой линии в северо-восточном направлении. Правда, в отличие от башни в Пизе, наклон колокольни Печерского монастыря со временем не меняется. В 1616 году на территории Печерского монастыря открылась первая в Киеве типография, а в 1631 году митрополит Петр Могила основал братскую школу, которая послужила началом Киево-Могилянской академии.

Многое пришлось пережить на своем веку как Успенскому собору, так и всему Печерскому монастырю. Не раз он разрушался супостатами, шедшими с войной на киевскую землю. Варвары остаются варварами вне зависимости от времени, будь то в веке XI, или в XXI столетии. В первый раз монастырь серьезно пострадал в 1096 году после набега на Киев половцев. Пришлось братьям заботиться о защите обители, в 1182–1187 годах церковь была ограждена кирпичной стеной толщиной более двух метров и высотой в пять метров. Длина этой стены составляла около километра, по всей ее протяженности наверху были размещены боевые площадки. Однако такие мощные для своего времени укрепления не спасли Печерский монастырь от нашествия татаро-монгольских орд хана Батыя в 1240 году. Полностью был разрушен Успенский собор, сильно пострадали другие постройки монастыря. Одни монахи были убиты, другие же были вынуждены скрываться в окрестных лесах.

Жизнь в обители вскоре возобновилась, вновь был отстроен Успенский собор. Но монгольские орды не оставляли в покое Киев и его святыни. В 1399 и 1416 годах Печерский монастырь вновь был практически полностью разрушен войсками хана Эдигея. В 1470 году киевский князь Симеон Олелькович восстановил и по-новому украсил Печерский монастырь. Однако труды мастеров вновь были уничтожены. В 1483 году крымский хан Менгли-Гирей во время набега на Киев сжег и ограбил монастырь. А спустя четыре с лишним столетия у Батыя, Эдигея и Менгли-Гирея нашлись «достойные последователи». Большевики лавру хоть и не разрушали, однако распоряжались ею по-своему. 29 сентября 1926 года ВУЦИК и Совет Народных Комиссаров УССР приняли постановление «О признании бывшей Киево-Печерской лавры историко-культурным государственным заповедником и о превращении ее во Всеукраинский музейный городок». К 1929 году братия была полностью выселена из монастыря, часть монахов были расстреляны.

Все-таки Киево-Печерской лавре в какой-то степени повезло. Ее хотя бы не постигла судьба тысяч монастырей и храмов, разрушенных за годы советской власти. В 30-х годах XX века на ее территории располагались крупнейшие музеи Украины: книги и книгопечатания, украинского народного декоративно-прикладного искусства, театрального, музыкального и киноискусства Украины. Но на что не решились большевики, сделали гитлеровские захватчики. 3 ноября 1941 года немецкие оккупанты разграбили и взорвали Успенский собор.

В 1942 году деятельность Печерского монастыря была восстановлена (хотя лавра в тот момент лежала практически в руинах). Некоторое время советская власть «милостиво» не трогала лавру, но в 1961 году монастырь вновь был закрыт.

1988 год стал годом возрождения Киево-Печерской лавры. В связи с празднованием 1000-летнего юбилея крещения Киевской Руси согласно постановлению Совета министров УССР украинскому экзархату Русской православной церкви была передана территория Дальних пещер со всеми наземными и подземными сооружениями, а через два года – территория Ближних пещер. А в 2000 году был наконец-то полностью восстановлен почти шестьдесят лет лежавший в руинах Успенский собор.

Но вернемся назад, к истокам становления Киево-Печерской лавры. Как мы уже говорили, в 1060-х годах братия перешла из выкопанных на склонах Днепра пещер в наземный деревянный монастырь. Однако пещеры не только не потеряли своего значения для жизни монастыря и его обитателей, а постоянно расширялись. О протяженности печерских подземных сооружений существует масса легенд, воображение побывавших там людей рисует длиннейшие ходы, которые якобы связывают Киево-Печерскую лавру с другими монастырями Киева, Киевской и даже Черниговской областей. Например, итальянский путешественник Алессандро Гваньини, побывавший в Киеве в 1581 году, писал об огромных пещерах под Киевом, которые, «как свидетельствуют некоторые, тянутся на 80 миль». А польский географ Станислав Сарницкий утверждал, что пещеры «прокопаны аж до Новгорода Великого». Конечно же, пещеры не простираются так далеко, но подземелья Киево-Печерской лавры действительно уникальны.

«Преподобнии и богоноснии отцы наши Печерскии, зде телесы вашими на ложах почивающии, молитвенницы о всем мире преславнии, молите Бога о мне грешнем, да сохранит мя Своею благодатию, и да просветит помраченный грехми ум мой светом божественного познания, и по кончине моей да сподобит мя Царствия Своего Небеснаго». Эту молитву должен прочитать каждый человек при выходе из пещер. После завершения строительства Успенского собора Ближние и Дальние пещеры стали местом уединения подвижников и местом погребения закончивших свой земной путь монахов. В Ближних пещерах первым был погребен в 1073 году преподобный Антоний, а в Дальних – преподобный Феодосий в 1074 году.

Во время Батыева нашествия в 1240 году, когда Печерский монастырь был практически полностью разрушен, пещеры вновь стали местом обитания монахов. Надо сказать, что сведения о пещерах, относящиеся к периоду от второй половины XIII века и до конца XVI веков, очень скудны. Лишь на рубеже XVI и XVII веков пещеры стали открывать свои тайны. Наиболее интересные сведения о лаврских подземельях оставили посол немецкого императора Рудольфа II Эрих Лясота, побывавший в Киеве в 1594 году, и лаврский инок Афанасий Кальфонийский в изданной в 1638 году книге «Тератургима». Они немало попутешествовали в сопровождении иноков по пещерам и оставили весьма интересные воспоминания. В частности, Лясота писал: «Пещеры эти бывают в рост человека, а кое-где такие низкие, что надо нагибаться, но они такие широкие, что двое могут разминуться… Вход отделан почти так же, как это бывает при входах в шахты». А в книге Афанасия Кальфонийского было впервые представлено подробное описание пещер и их схематический план.

Подземелья Киево-Печерской лавры хранят немало тайн. Одна из них связана с Ильей Муромцем, самым известным русским былинным героем. Все знают его подвиги, за которые церковь причислила его к лику святых. Но где преподобный Илья из Мурома нашел свое успокоение? О том, что тело Ильи лежит в пещерах Печерского монастыря, говорится в древнерусских легендах, но письменные источники времен Киевской Руси об этом факте умалчивают. Однако Эрих Лясота в своих записках о путешествии по Киево-Печерской лавре рассказывает о виденной им «опустевшей гробнице легендарного воина Ильи Муровлина». А Афанасий Кальфонийский говорит о «почивающих в Печерских пещерах мощах святого Илии» как о действительном факте. В советское время были проведены исследования печерских захоронений, в том числе и мощей, которые, как предполагалось, принадлежали Илье Муромцу. Результаты этих исследований выявили поразительное сходство со сведениями о богатыре, известными из древнерусских былин. Рост его составлял около 180 см (а это как минимум сантиметров на 20 выше обычного для тех времен роста), он обладал хорошо развитой мускулатурой. Но что самое удивительное, ученые установили, что человек, чьи останки приписываются Илье Муромцу, в юности страдал болезнью позвоночника, которая могла привести к неподвижности. Так что вполне вероятно, что Илья Муромец действительно «тридцать лет и три года сидел неподвижно на печи», как о том повествуют былины.

Ныне подземелья Киево-Печерской лавры в зависимости от их предназначения принято делить на несколько видов: собственно пещеры, служившие пристанищем для отшельников, иноческим кладбищем и местом паломничества; потайные ходы под монастырскими крепостными сооружениями; многоуровневые хозяйственные погреба, а также инженерные коммуникации, отопительные и водоотводные каналы.

Киево-Печерская лавра издавна была сосредоточием культуры, центром древнерусской летописи и литературы, где ценилось не только слово Божие, но и книжное слово. «Се повести временных лет, откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда Русская земля стала есть», – так начинается «Повесть временных лет», древнейший летописный памятник Киевской Руси, одно из самых значительных произведений мировой письменности. Самым известным летописцем, работавшим в лавре, был преподобный Нестор. В начале 70-х годов XI века он пришел в Печерскую обитель и стал ее послушником. Исполняя послушание летописца, он создал «Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» и «Житие преподобного Феодосия Печерского». Главной же работой Нестора-летописца стало составление к 1112 или 1113 году «Повести временных лет». Преподобный не только кропотливо записывал хронику событий, коим был свидетелем. «Повесть временных лет» – это, по сути, история Киевской Руси, составленная на основе множества исторических документов. Для написания своего монументального труда преподобный Нестор использовал летописи его предшественников, византийские хроники, русские сказания и былины, письменные свидетельства воинов и путешественников. В «Повести временных лет» содержится дата (866 год) первого упоминания русского народа в церковных документах, сведения о создании славянской грамоты святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием, о крещении святой равноапостольной Ольги в Константинополе, Крещении Руси святым равноапостольным князем Владимиром.

Продолжателями дела Нестора-летописца были игумены Сильвестр и Моисей Выдубицкий, дополнившие и придавшие современный вид «Повести временных лет», а также игумен Лаврентий, составивший к 1377 году знаменитую «Лавреньевскую летопись».

Еще одним знаменитым памятником древнерусской литературы, созданным в Печерском монастыре, является «Киево-Печерский Патерик»[2 - Патерик (от греч. «отеческая книга») – в славянской книжности сборник изречений святых отцов-подвижников или рассказов о них.]. Из созданных в Киевской Руси патериков Киево-Печерский является самым древним из дошедших до нашего времени и наиболее известным. Жизнеописание лаврских подвижников было начато еще в XI веке, а как единая книга «Киево-Печерский Патерик» сложился уже позднее, на рубеже XIV–XV веков.

Чем сегодня живет Киево-Печерская лавра? Не хотелось бы заканчивать рассказ о величайшем символе Украины на грустной ноте, но если о проблемах Киево-Печерской лавры умалчивать, может случиться непоправимое. В 1990 году решением XIV сессии Межправительственного комитета ЮНЕСКО по сохранению всемирного культурного и природного наследия Киево-Печерская лавра была признана памятником мирового значения. Но что значит ЮНЕСКО, что значит тысячелетняя история, которую хранит в своих стенах Киево-Печерская лавра, по сравнению с возможностью заработать деньги здесь и сейчас? «Куй железо, не отходя от кассы!» – кто-то, обладающий большими деньгами и желающий заработать еще больше, строит возле лавры элитные дома и подземные гаражи, отчего на стенах церквей появляются трещины, знаменитые пещеры обваливаются, а кто-то, облеченный властью, дает разрешение на это строительство. А ведь время, стремительно летящие века отнюдь не идут на пользу древним сооружениям. Встретит ли Киево-Печерская лавра во всей красе свой тысячелетний юбилей? Или же ей уготовано быть погребенной под «культурным слоем» городских многоэтажек, супермаркетов и офисных центров? Пока еще не поздно, все, кому не безразлична судьба культурного наследия Украины, должны сделать все возможное и невозможное для спасения Киево-Печерской лавры.

Запорожская Сечь

На изучение истории Запорожской Сечи светила украинской и мировой исторической науки потратили годы и десятилетия своей жизни и труда, исследуя, как зарождалась, развивалась и отчего и кем была уничтожена казацкая республика. Невозможно в небольшой статье рассказать историю такого всеобъемлющего явления в жизни украинского народа, как Сечь, как это сделано, например, в трехтомной «Истории запорожских казаков», эпохальном труде выдающегося украинского историка Дмитрия Яворницкого. И потому ограничимся более скромной задачей – попробуем в меру наших сил и возможностей рассказать о повседневной жизни запорожских казаков, об их обычаях, верованиях и нравах.

Для начала попытаемся выяснить, откуда произошло слово «казак» и, собственно говоря, когда этим словом начали называть вольных людей, живших в приазовских степях. Надо сказать, что среди историков, как это часто бывает, нет единого мнения об этимологии слова «казак». Возможно, слово это происходит от глаголов «каз», что означает «рыть укрепления», «кез» – «скитаться» или же «кач» – «бежать, спасаться». Есть также версии, что «казак» – это производное от монгольского слова «касак-тэргэн», означавшего вид повозки, или же от самоназвания некоего племени «касог». Большинство исследователей сходятся в одном – слово «казак» имеет тюркское происхождение. И это не случайно. Ведь первыми вольными людьми, поселившимися в Запорожье, были представители тюркских народов, и лишь затем, спустя годы, среди казаков стали преобладать славяне.

Как же становились казаками? Если взять, скажем, «досечевой период», то есть когда казачество еще не имело четкой организации и структуры, стать казаком было очень просто. Достаточно было убежать от бая, пана или помещика, в общем, от своего ненавистного хозяина, поселиться в тех местах, где Днепр, пройдя через буйные пороги, успокаивает свой нрав. Правда, если беглого раба ловили, то наказание его ждало страшное – пытки и смерть. Но все равно бежали, несмотря на страх и риск быть схваченными, прорывались, как могли, в степь. А уж там… На все воля Божья – если повезет, то ждала казака жизнь вольная, среди таких же, как и он, отчаянных людей. Если нет… «Семи смертям не бывать, одной не миновать». Знали казаки, что стрелы и мечи вражьи не дремлют и ждут своего часа, чтобы пронзить сердце казацкое. Но страшнее смерти для казака были плен и рабство.

В письменных источниках слово «казак» появилось в изданном в 1304 году латинско-татарском словаре «Codex Cumanicus». А спустя почти два столетия казаками были впервые названы жители Киевского и Черкасского староств, то есть, можно сказать, украинцы. Крымский хан Менгли-Гирей в письме литовскому князю Александру призывал того приструнить казаков, сжегших несколько турецких кораблей.

Постепенно на Сечи (это слово происходит от слова «засека», обозначавшее хорошо оборудованное деревянное укрепление) стали появляться не только беглые крепостные и рабы, но и свободные люди, мещане и ремесленники из крупных городов, и даже знать. Весьма разношерстным был и национальный состав сечевых казаков. Кстати, некоторые историки, особенно российские и польские, считают, что Запорожская Сечь была создана польскими или же русскими князьями, как некий кордон, оберегающий славянские земли от набегов татар и турок. То есть Сечь служила как бы барьером между христианским и мусульманским миром. Однако, скорее всего, Сечь возникла спонтанно и долгое время никому не подчинялась, да и в дальнейшем казаки сами выбирали, с кем им объединяться. Но действительно, для польских магнатов, а затем и русских царей запорожские казаки были идеальными защитниками от нежелательного вторжения с юга и востока.

Поначалу польские магнаты и старосты пытались бороться с неконтролируемым казацким сообществом. Но затем быстро поняли, какую пользу может принести сотрудничество с казаками. А многие из них даже становились казацкими атаманами. Сенько Полозович, Евстафий Дашкевич, Предслав Лянкоронский, Бернард Претвич, князья Корецкий и Ружинский и многие другие вставали во главе казаков и мобилизовали их на борьбу против турок. Но самым известным был князь Дмитрий Вишневецкий, воспетый народом в многочисленных песнях и сказаниях под прозвищем Байда. Именно он соединил разрозненные казацкие отряды в некое более-менее организованное объединение и основал на острове Хортица форт, которому было суждено стать колыбелью Запорожской Сечи.

«– Здравствуй! Что, во Христа веруешь?

– Верую! – отвечал приходивший.

– И в Троицу Святую веруешь?

– Верую!

– И в церковь ходишь?

– Хожу!

– А ну, перекрестись!

Пришедший крестился.

– Ну хорошо, – отвечал кошевой, – ступай же в который сам знаешь курень».

Этим и оканчивалась вся церемония. И вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании». К концу XVI столетия окончательно сформировались устройство Сечи, порядок избрания атаманов, построение запорожского войска в военное и мирное время. Самой простой была процедура приема в сечевые казаки, описанная выше в строках из гоголевского «Тараса Бульбы». Достаточно было прийти на Сечь и пожелать стать казаком. И все, никто не спрашивал у вновь прибывшего, откуда он, какого роду-племени, чем занимался до того и почему пришел на Сечь. Так же легко казак мог уйти с Сечи, никому об этом не нужно было сообщать. Но уж если казак жил в пределах Сечи, то он был обязан подчиняться ее подчас очень суровым законам.

«Самый древний и самый строго сохраняемый обычай у запорожских казаков был тот, который исключал, под страхом быть казненным, появление в Сечи женщины; отступление от этого обычая никогда не проходило безнаказанно, и в этом случае удивительнее всего то, что эта оригинальная республика устроилась в тех местах, где было, по преданию, царство амазонок». Уж не знаем где, по мнению французского путешественника Лазюра, находилось «царство амазонок», но что правда, то правда: казакам, по их законам, «негоже было якшаться с ведьмовским племенем», то есть, да простят нас представительницы прекрасного пола, с женщинами. Об этом же пишет и немецкий историк Христофор Манштейн: «Ни одному запорожскому казаку не дозволено иметь жену в пределах их края. Если же кто женат, того жена должна жить в соседнем крае, где казак может от времени до времени навещать ее, и то так, чтобы не проведали о том старшины». Почему же казаки были столь суровы к женщинам? Дело в том, что жена, дети, семейная жизнь, как считали казаки, – это вещи, обременительные для человека, для которого главной ценностью в этой жизни была личная свобода. «Оженись на вольной воле, на казацкой доле», – писал Тарас Шевченко.

«Они отъявленные воры и разбойники; но осмелься только кто украсть малейшую вещь у своего товарища, его привязывают к столбу на площади станицы, ставят подле него штоф водки, хлеб и несколько дубин. Каждый прохожий вправе задать ему столько палок, сколько ему угодно, после чего может дать ему выпить водки и поесть хлеба. В этом положении судьи оставляют виновного столько времени, сколько им заблагорассудится, иногда до пяти суток. Если после такой пытки он останется в живых, то снова вступает в свое общество». Эта цитата из исторического труда Христофора Манштейна заслуживает особого внимания. Во-первых, как мы видим, не было для запорожцев страшнейшего преступления, чем украсть что-то у своего братаказака. А во-вторых, что касается характеристики, приведенной в начале цитаты, слова Манштейна о том, что казаки «отъявленные воры и разбойники», могут показаться неприятными и даже оскорбительными. Но такова историческая правда.

И следует признать следующее. Основным источником доходов было умение казака искусно обращаться с саблей. Рыболовство и земледелие в определенной степени были распространены на Сечи и в окрестных местностях. Были казаки-«зимовики», которых «сечевики» (то есть казаки, постоянно жившие на Сечи) довольно-таки обидно называли «гнездюками», «баболюбами» и «гречкосиями». В обязанности «зимовиков», поселявшихся вместе с семьями и прислугой неподалеку от Сечи, входило кормить «сечевиков», снабжая их продуктами и деньгами. Однако же полностью справиться со снабжением огромного сечевого войска «зимовики» не могли.

Казаки во все времена котировались на рынке наемников. Но если войны поблизости не случалось, а запасы кончались, то казаки, как они сами говорили, «шли добывать зипуны». То есть, называя вещи своими именами, отправлялись пограбить своих соседей. Причем не только турок или татар, которых, как считалось, не грех было лишить не только имущества, но и жизни. Доставалось и другим народам, в том числе и братьям-славянам. Обратимся еще раз к цитате из «Тараса Бульбы»: «Эта странная республика [Сечь. – Авт.] была именно потребностию того века. Охотники до военной жизни, до золотых кубков, богатых парчей, дукатов и реалов во всякое время могли найти здесь работу». Другое дело, что среди казаков страсть к наживе без разбору отнюдь не приветствовалась, и тот, для кого деньги являлись единственным смыслом жизни, – на Сечи долго не задерживался.

Что же касается общественного устройства, то Запорожская Сечь была уникальным явлением своего времени. Когда повсюду царил абсолютизм, ничем не ограниченная власть одного или нескольких человек, казацкая республика была центром демократии, причем в ее классическом виде, как ее понимали древние греки. А именно – власть народа и решение всех жизненно важных вопросов всенародно и гласно. Любой казак имел право участвовать в Раде и мог быть избранным на любой пост. Только во время боевых походов кошевой атаман имел неограниченную власть над членами коша, его приказания исполнялись беспрекословно, а в случае невыполнения карались смертью. Во всех остальных случаях кошевые и сечевой атаманы обязаны были подчиняться решению большинства. Самые важные вопросы жизни Сечи решались на всеобщем совете – казацкой Раде. Собрание это, как писали очевидцы, представляло собой прелюбопытнейшее действо (кстати, в некотором смысле напоминающее нынешнее собрание наших законодателей). Если по какому-либо вопросу споры затягивались, а такое случалось нередко, все решалось достаточно просто – чья сторона, чей лагерь громче кричал, те и побеждали.

В заключение – самое вкусное, в прямом смысле этого слова. «Запорожцы – как малые дети: дай много – все съедят; дай мало – довольны будут», – писал Дмитрий Яворницкий. Каких-то особенностей, вкусовых пристрастий у казаков не было, их повседневная пища мало чем отличалась от пищи других украинцев. Но среди этих блюд было много чего вкусного, о чем писал Иван Котляревский в своей бессмертной «Энеиде»:

Тут iли рiзнii потрави…
Свинячу голову до хрiну
І локшину наперемiну,
Потiм з пiдливою iндик;
На закуску кулiш i кашу,
Лемiшку, зубцi, путрю, квашу
І з маком медовий шулик.

И даже если вам, уважаемый читатель, неизвестны некоторые названия, в этом нет ничего страшного. Главное, что все это было очень вкусно.

Хотинский замок

Вопрос для знатоков кино: что объединяет такие фильмы, как «Захар Беркут», «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго», «Три мушкетера», «Черная стрела», «Богдан Хмельницкий», «Старая крепость», «Стрелы Робин Гуда»? Можно, конечно, сказать, что фильмы эти исторические, может быть, в некоторых из них играли одни и те же актеры. Но не это главное. Есть еще «один» исполнитель, который «сыграл» во всех этих фильмах. Представьте себе, уважаемый читатель, муки советского режиссера, снимающего фильм по мотивам истории Англии или, например, Франции. Где снимать исторические сцены? Когда нужно было показать Европу, современную или не очень старую, выручали Таллинн или Рига. А если приходилось «копать» глубже?

Украина, Буковина, Черновицкая область, правый берег Днестра, небольшой городок одноэтажной застройки с населением чуть больше десяти тысяч. И чудо, гордо стоящее на берегу, взметнувшее в небо свои башни. Это Хотин, «град на Днестре реце Хотень», как писали древнерусские летописи. Нужно, чтобы зритель перенесся в Англию XI века, – пожалуйста. Снимаем Францию времен Людовика XIII и кардинала Ришелье, отважных мушкетеров, удерживающих крепость ЛяРошель, – нет проблем. Хотинский замок к вашим услугам…

На самом деле, конечно же, не только своими «киношными» заслугами славен Хотинский замок. На берегах Днестра стоит свидетель тысячелетней истории, причем не только украинского, но и румынского, молдавского, русского, польского и турецкого народов.

До Х века буковинские земли принадлежали предкам современных гуцулов – племенам иверцев и уличей. А на рубеже X и XI столетий Владимир Великий присоединил огромную территорию от Карпат до Днестра к Киевскому княжеству. К этому времени историки и относят появление на днестровских берегах поселения под названием Хотин. Отчего произошло это название? На этот счет у историков есть два мнения. Либо так звали основателя или первого наместника поселения, либо название произошло от славянского слова «хотинь», то есть желанный. Тогда же, по словам некоторых историков, появился и первый замок, а также деревянно-земляные укрепления, призванные охранять важную переправу через Днестр.

В конце XI века Хотин становится частью Теребовлянского княжества, затем переходит под власть галицких князей, ас 1199 года крепость на Днестре вошла в состав Галицко-Волынского княжества. Спустя два десятилетия до Восточной Европы докатывается гул копыт миллионов коней, несущих на себе не знающих преград монголо-татарских всадников. Князь Даниил Галицкий в надежде остановить войска хана Батыя решает серьезно укрепить свои замки, в том числе и Хотинский. Деревянные укрепления заменены каменными, глубокие рвы и стена семиметровой высоты окружили замок. Внутри крепости была построена Красная, или Николаевская, церковь, сохранившаяся до наших дней.

После монголо-татарского нашествия Галицко-Волынское государство значительно ослабло, соседи, которые раньше и не помышляли о том, чтобы напасть на мощное княжество, получили возможность без особых усилий прибрать к рукам буковинские земли. Во второй половине XIV века Хотин оказывается во власти Венгерского королевства, а затем переходит под власть молдавского господбря Стефана III Великого. В крепости разворачивается строительство, Стефан III, понимая огромное стратегические значение Хотинского замка, лично руководил постройкой новых стен (высотой до 40 и шириной более 6 метров), трех башен и двух дворцов с обширной системой подземных помещений и ходов. Для того чтобы осажденный гарнизон не остался без воды, был сооружен колодец, уходящий на глубину более 70 метров.

В 1476 году хотинская твердыня прошла первое серьезное боевое крещение, выдержав осаду войск турецкого султана Мухаммеда II. Однако противостоять натиску Турции Молдавское княжество все-таки не сумело и в итоге на рубеже XV и XVI столетий попало под вассальную зависимость от турецкого султана. На несколько десятилетий Хотинская крепость становится собственностью Турции, на ее территории размещается гарнизон турецких войск, строится несколько мечетей. В это время Хотин приобретает значение не только как стратегически важный замок, но и как большой торговый центр.

Речь Посполита очень ревниво относилась к турецкому форпосту, ведь Хотин был расположен недалеко от польской границы. И потому поляки неоднократно предпринимали попытки овладеть Хотинской крепостью. До поры до времени турецкому гарнизону удавалось отбивать атаки польских войск, однако в 1538 году хорошо укрепленная крепость все-таки не выдержала натиска армии под командованием Яна Тарновского. Чтобы взять Хотин, нападавшие незаметно сделали несколько подкопов, заложили в них мощные пороховые заряды и взорвали большую часть стены и три башни.

Однако и полякам не удалось надолго закрепиться в Хотине. Крепость снова переходит из рук в руки. В 1563 году замок захватил князь Дмитрий Вишневецкий, стоявший во главе отряда из полусотни запорожских казаков. Спустя несколько десятилетий в цитадели обосновываются молдавские князья Семен (отец Петра Могилы) и Иеремия Могилы, спасавшиеся на берегах Днестра от преследования их противника – валашского господаря. А в 1620 году Хотин опять переходит под власть турецкого султана. После этого между Речью Посполитой и Турцией вновь вспыхнула война, получившая название Хотинской. Для Польши военная кампания началась с катастрофического поражения под молдавским городком Цецора. Коронный гетман Станислав Жолкиевский безрассудно решил покинуть стены Хотина и отправился навстречу врагу. За что и поплатился. Десять тысяч польских шляхтичей и казаков не имели никаких шансов в битве против 40-тысячной турецко-татарской армии. Голова Жолкиевского, насаженная на пику, была отправлена в подарок султану Осману II. Многие казаки были захвачены в плен, и среди них молодой Богдан Хмельницкий.

Раздираемая внутренними распрями Польша долго не могла дать отпор туркам. Наконец литовскому гетману Яну Ходкевичу (напомним, что Литва в те времена входила в состав Речи Посполитой) удалось собрать под свои знамена около 40 тысяч человек. Правда, когда это войско добралось до Хотина, в нем уже насчитывалось 35 тысяч. Часть шляхты, решив, что у нее есть другие, более важные дела, попросту дезертировала. Армия же владетеля Порты Османа II насчитывала, по разным данным, от 200 до 300 тысяч воинов. Наверное, армию Ходкевича ждала бы судьба войска под командованием Жолкиевского, если бы на помощь полякам не пришли казаки Петра Конашевича-Сагайдачного. Он уже не был к тому времени гетманом, но влияние среди казачества имел огромное. Сагайдачный понимал, что дальнейшее продвижение Османа II нужно остановить любой ценой, и поэтому, при всей своей нелюбви к шляхте, призвал казаков помочь Польше. 41 тысяча казаков отправились к Хотину.

76 тысяч против как минимум двухсот – перевес был явно не на стороне польского войска. И поэтому турецкая армия с ходу попыталась опрокинуть противника. Определенного преимущества туркам добиться удалось. Определенного, но не решающего. Используя мобильность казаков и умело перегруппировывая войска, Конашевич-Сагайдачный отбил все атаки турецкого войска. Турки потеряли до десяти тысяч человек в этих боях. Говорят, что рассерженный Осман II сказал своим подданным: «Не буду ни есть, ни пить, пока того Сагайдачного не приведете!». А Сагайдачный взял и сам пришел. Чем еще больше расстроил турецкого султана. Используя излюбленную тактику неожиданных атак и ночных вылазок, казацкое войско буквально затерроризировало турков. 28 сентября 1621 года Осман II решает дать генеральное сражение. Но все безрезультатно. В итоге, видя бесплодность своих потуг прорвать оборону, турецкий султан вынужден согласиться на мир. Мир, который был выгоден Польше, мир, который спасал Европу от турецкой экспансии, но ничего не давал Украине и запорожским казакам. Польский король Сигизмунд III откровенно обманул казаков, не выполнив данных накануне Хотинской битвы обещаний. А кроме того, в одном из боев Петр Конашевич-Сагайдачный получил тяжелую рану, от которой спустя полгода скончался. Да и буковинской земле эта победа не принесла спокойствия, Хотин по-прежнему оставался ареной жестоких сражений.

В 1650 году Хотинская крепость на время становится украинской. Однако надолго войску Богдана Хмельницкого в Хотине удержаться не удалось. Крепость, словно оправдывая свое название, была слишком желанной для многих, императоры, короли и султаны слишком сильно хотели ей завладеть. Хотин переходит то под власть Польши, то становится частью Молдавского княжества, то снова оказывается турецким. В начале XVIII века крепость становится центром «райи» – административной единицы Османской империи. В этот период французские инженеры возводят в замке «Новую крепость» – семь хорошо укрепленных бастионов, вооруженных тяжелой артиллерией. Старая часть крепости используется как оружейный арсенал. И в это же время к борьбе за Хотин подключаются два новых игрока – Российская и Австро-Венгерская империи.

В августе 1739 года армия под командованием фельдмаршала Миниха разгромила турецкие войска в битве недалеко от молдавского городка Ставучаны. Остатки турецкой армии укрылись в Хотине, к которому вскоре подошли русские войска. Паша Илияс Колчак предпочел не рисковать и в ответ на ультиматум Миниха открыл крепостные ворота.

Эта победа воодушевила многих, в том числе и Михаила Ломоносова, находившегося тогда в немецком городе Фрайбург. Молодой студент, изучавший в Германии физику, вдруг почувствовал в себе невероятное вдохновение и написал «Оду на взятие Хотина», свое первое большое поэтическое сочинение.

Козацких поль заднестрской тать
Разбит, прогнан, как прах развеян,
Не смеет больше уж топтать,
С пшеницей, где покой насеян.
Безбедно едет в путь купец,
И видит край волнам пловец,
Нигде не знал, плывя, препятства.