Кто-то рядом

скачать книгу бесплатно


– Да, Василь Сергеевич.

– Евгений… Тут Виктор Николаевич… Передаю трубку.

– Алло! Евгений? – Нет! Ведущий журналист, вопросов написал кучу, а с кем говорит не догадывается.

– Да. Слушаю. – Я не стал ерничать. Мудрость сохранил в себе. Потом пригодится.

– Евгений… У меня тут вылетело как-то… Вопросы для пожилых составил… Если в квартире молодые – ты сам придумай что. Типа проблемы свободного времени, что в интернете ищите. Как туда заходите – намекни про бесплатный УайФай – может кто сознается.

– Спасибо, Виктор Николаевич. Я уж и сам додумал. – Соврал я.

– Да, да… Еще Василий Сергеевич…

– Евгений! – В голосе шефа чувствовалась неуверенность. – Ты, если с Фотом, пойдешь – переодень его. Ладно?

– Да… – Я поперхнулся. – Попытаюсь.

– Не попытаюсь, а переодень! Дергач тут про вас такое… Гомосеки говорит! У черного, это он про Андрея, серьга в ухе! Пусть вытащит! – Приказал начальник по-военному.

– Есть! – Само сорвалось с моих губ. – Конечно… Да! Обязательно. – Я поспешил перевести ответ в гражданское русло.

– Ну и хорошо. В общем ищем: молодого, стройного, спортивного… Да – скорее всего в компьютерах разбирается плохо – третье письмо с одной точки. Мне ребята, – «ребята» – это бывшие коллеги по Петровке, – ребята сказали – «если бы разбирался, на вокзалы бы ездил» … Хотя… Ну у тебя голова своя не глупая. Разберешься!

Я кивнул. Шеф кивок разглядел без телескопа.

– Фота только – переодень!

– Обязательно! – Заверил я руководство.

– Все! До завтра.

Трубка замолчала.

– Ну? – Лениво поинтересовался Андрей судьбой начальства.

– И нафига ты серьгу в ухо воткнул? – Проигнорировал я его вопрос ни о чем.

Он скривил лицо:

– А еще сын казака! – Это я уже слышал. Про единственного сына в семье, про…

Я усмирил поток, выставив перед собой ладонь.

– Квартир много. – Переключился я на деловой тон. Андрей кивнул. – До вечера надо обойти. – Фот продолжал изображать верблюда в цирке, подтверждая каждое мое слово. – По одному – успеем.

– Без вопросов! На меня какие вешаешь?

Отмеченные плюсом, за исключением соседки Лушкиной, перешли под протекторат Андрея – их хоть и было больше, но ведь и проблем с ними должно быть меньше. Он возражать не стал – догадался, что туда только для проформы заглянуть надо?

– Только переоденься!

Андрей искренне изумился.

– Шеф просил. – Несколько смягчил я указание Железнова.

– И что ты можешь предложить? – Апломб, подчиненность судьбе, пренебрежение к нам, обычным не художникам…

Почти новый пиджак фабрики «Большевичка», подарок мамы, белая рубашка, бандана вместо шейного платка, очки почти без диоптрий… Совсем другой человек получился! Выпускник МГУ! Спокойная старость родителей! И это при серьге – ее единственный в семье сын вынимать отказался, при кожаных штанах – мои брюки с него спадали, и в казаках со шпорами. Повесив на шею фотоаппарат, взяв в руки блокнот и ручку, он вышел в неизвестность, что бы вернуться к семи…

На семь мы назначили знакомство с «Казенкой».

Глава 7.

Я знаю простой рецепт простого счастья. Счастье легко приготовить на кухне. Достаточно сварить пельмени, поставить на стол купленный в магазине салат «Цезарь», порезать сала пряного посола, открыть банку селедки, посадить за стол друга и… По пятьдесят грамм водки! Сначала.

Потом еще по пятьдесят. Хорошо закусить, поговорить…

Еще накатить и…

Вы не боитесь преступников, вы верите в будущее, вы любите людей.

– Как тебе повезло! – Говорил Андрей после ста пятидесяти. – У тебя в подъезде живут такие замечательные люди!

– Да! Как мне повезло. – Я радовался за себя – честно и открыто.

Судите сами – мы побывали в сорока шести квартирах. Я в двадцати и Андрей в остальных. И везде, везде нас угощали – кто успел… Потом конечно приходилось отказывать, просто что бы не навредить собственному здоровью. Но люди понимали.

Соседка Маргарита Леонидовна, к ней я зашел к первой, чтобы уж наверняка. Что бы сразу в бой, так сказать – спасти и обезвредить… Не с добрым лицом зашел я к доброй женщине… Не с добрым.

Жила она не одна – Ахмед, молодой парень, дагестанец, помогал старушке по хозяйству, в свободное от учебы в МГУ время. Это его я принял за убийцу. Как изменяет человека дверной глазок! Тело становиться серым, раздутым, не красивым… И потому, наверное, и о человеке начинаешь думать с предубеждением.

А когда сидишь на кухне, с чашкой крепкого чая, кушаешь домашнее печенье… Нет – печенье пекла не Маргарита Леонидовна, печенье испекла мама Ахмеда. Она тоже жила у Лушкиной – торговала соленьями на рынке. И папа Ахмеда, тоже обитал здесь же… Правда квартировали они только зимой. Летом – сажали, растили, убирали овощи и фрукты в своем немаленьком хозяйстве, а вот зимой – дарили москвичам.

Как-то само собой выяснилось откуда их так хорошо знает Митрич, Дергач – участковый. На них часто писали доносы, и он часто по этим доносам устраивал проверки. Маргарита Леонидовна поделилась догадкой, что доносы он сам и пишет – после каждой проверки уходил Митрич с большой сумкой домашних маринадов. Хотя, по словам Ахмеда, и на рынке у них часто отоваривался – то есть честный человек, а не…

Вот почему около квартиры Маргариты Леонидовны стояло два крестика. Да… Компьютер у них имелся – нельзя в наше время студенту без компьютера, да и с родственниками общаться через Скайп гораздо удобнее, чем через телефон. Но компьютер Ахмеда УайФая даже не нюхал – стоял глыбой под столом и питался информацией от оптоволоконного кабеля.

От Маргариты Леонидовны я ушел не с пустыми руками – одарили разносолами, как не отказывался! Андрей, когда попробовал дагестанских даров, пытался уйти к соседке за… Если бы придумал зачем – ушел бы! Но сто пятьдесят грамм водки – это сто пятьдесят грамм! И здесь ничего не поделаешь.

Закончив с единственным, да еще двойным, плюсом я отправился по восклицательным знакам и квартирам обозначенных вопросом. С первого этажа пошел – по порядку.

В квартире с номером тридцать шесть обитал одинокий, но добрый и отзывчивый, слегка к обеду пьяненький, словоохотливый дядя Гриша – единственный сосед с которым я иногда общался, с которым общалась моя мама, когда заезжала в гости, и который общался со всеми. Тому была причина – большую часть жизни дядя Гриша проводил на свежем воздухе, около подъезда – встречая и провожая всех входящих и выходящих. В начале месяца, когда пенсия только получена – от души, просто желая всем здоровья и успехов, в конце месяца не вполне бескорыстно – выпрашивал мелочь до пенсии. Надо ли говорить – мелочь он не отдавал. Пенсионеры в мелочи ему отказывали, я и еще многие – нет. Ахмед, его мама и папа – помогали дяде Грише наставлениями и закуской. Маргарита Леонидовна – упреками и призывами одуматься. Тот ее не слушал.

Дядя Гриша выпивать выпивал, но разума, как он сказал – не терял. Все видел, все слышал и все обо всех знал. Мои, точнее вопросы Попова, он оставил без внимания. Только я заикнулся о молодежи… Он разразился долгим и пространным нравоучительным докладом, изобилующим примерами из жизни обителей дома в возрасте от трех до восьмидесяти пяти лет. Двоих малолеток одного и полутора лет он из повествования исключил, как не способных выражать свои мысли достаточно полно для его понимания.

От дяди Гриши я пошел домой – записать все, что узнал. А узнал я не мало. К примеру, что в сорок пятой квартире никто не живет – она стояла под вопросом; что в сорок шестой обитает очень-очень миловидная особа, с которой мне просто необходимо познакомиться. Я уж собрался последовать его примеру, но выйдя от себя заметил спину своего коллеги в эту самую квартиру входящего. Мне не оставалось ни чего другого, как отправится в самую подозрительную – в пятьдесят шестую – и по мнению дяди Гриши, и по умозаключению майора Дергача, в ней обитали…

Как оказалось, симпатичные, добрые и самое главное – талантливые ребята. Четверо парней и двое девушек приехали из Казахстана покорять Москву. Музыкой, музыкой и только музыкой. Днем они репетировали, вечером выступали в клубе. По выходным – в переходах, в парках, в метро. Понятно, что участковый их невзлюбил. И позиция позитивно настроенного ко всем дяди Гриши мне тоже понятна – я-то дома днем бываю редко, а людям в возрасте, воспитанным на «Белых розах» и «Яблоках на снегу», понять психоделический рок, да еще в трактовке молодых казахских ребят … Сложно! Я послушал и мне… Не понял я. Я так и сказал. Они не обиделись. Посоветовали заходить почаще. Дали кассету послушать. Не смог отказать – хоть магнитофона и нет. Года три как выкинул – думал не понадобится, а вон как получилось. Но у ребят просто денег на комп не оказалось. А магнитофон они с собой привезли, чтобы себя записывать и записями с людьми делится.

Пройдя по нехорошим квартирам, я пришел к выводу, что обитают в них вполне хорошие, адекватные люди. Просто участковому не нравилось, что в пятидесятой живут восемь таджиков; а в сорок восьмой – парень сразу с двумя девушками; в тридцать седьмой – свидетели Иеговы; в сороковой – баба Вера держит аж десять собак и четырех кошек…

В общем – лайф из лайф! Как говорил ансамбль «Модерн толкинг»… Или другой? Не важно! Важно другое – подозрительных личностей в доме оказалось мало, очень мало! Если до конца разбираться – трое: парень, что жил с двумя девушками; молодой человек не пожелавший открывать дверь – со слов дяди Гриши «наркоман и бандит, хоть тихо себя ведет»; и я. Если конечно постараться, то и казахи, и Ахмед, и кто-то к кому ходил Андрей…

Вот те квартиры меня и беспокоили! Уж лучше самому…

Фот пришел лоснящийся, довольный и наполненный – впечатлениями и дарами. Как его угораздило угостится у дяди Гриши? И зачем он к нему вообще пошел? А с молодой и симпатичной соседкой Варечкой он договорился встретится. Завтра! И после второй рюмки долго расписывал её «стройный стан, детскую непосредственность во взоре, не по возрасту адекватное понимание философии абстракционизма, а самое главное – она знала фотографа Александра Родченко». Как я понял из его объяснений – понимала она не абстрактную живопись, а просто уважала поэта Маяковского, портрет которого, сделанный Родченко и висел в ее комнате.

Я расстроился! Такая девушка!

Так уж бывает – увидишь человека и врежется в память, уляжется внутри тебя глубоко-глубоко, не заметно, ничем о себе не напоминает… Это я о Варе. Я давно ее приметил – в магазине, кажется, давно… Вроде познакомится бы, да что-то все мешало. И вот однажды, так получилось – в лифте вместе оказались. И… И я ничего не смог сказать.

После всех девушек с ней сравниваю, и все почему-то хуже получаются…

Жениться? Живет в моем подъезде! Любит Маяковского…

Мы выпили. Нам стало хорошо. Поговорили. Андрей сбросил на мой компьютер все портреты моих соседей. К каждому мы добавили несколько строк.

Только Варин портрет… Варя! Ах, что за лицо! Что за глаза!

Старушку из тридцать третьей он так схватил! Если не знать сколько ей лет… А дед, из сорок пятой – орел! Правда портреты были тех соседей к которым я не попал. Кроме дяди Гриши – тот сам затащил Андрея к себе и заставил фотографировать. Дядь Гриш у меня на компьютере осталось несколько.

За второй, как обычно, бутылкой не пошли. Андрей засобирался домой – он жил с мамой, и она не разрешала ему оставаться в гостях у меня. Почему-то против девушек, даже мало знакомых, она не возражала. Почему? А…

Проводив друга, я долго любовался портретом Вари и мечтал, мечтал…

Глава 8.

Чем плохо счастье – после него голова болит. На следующее утро. И есть не хочется. И позвонить надо – отчитаться.

На трезвую голову Варю я зачислил в круг подозреваемых – во-первых, раз уж я себя туда зачислил, то уж ей, с Фотом связавшейся… Двух девушек парня, который с двумя девушками жил – тоже внес в блокнот; казахов, всех – до кучи; и Ахмеда, что у Маргариты Леонидовны жил и в МГУ учился.

Позавтракал овсянкой, я решил позвонить Железнову. Не успел.

– Здравствуйте, Василь Сергеевич. – Приветствовал я начальство.

– Привет. Голова не болит?

Странно для первого вопроса. Завтра человека убьют, а он на алкогольную зависимость пытается намекнуть.

– Нет. Не болит. – Я соврал. Пиво было лишним.

– Ну и ладно. А то мне Митрич про вас наплел…

– А незнакомым людям больше верьте, Василь Сергеевич. Он плюсиков незнамо кому понаставил, а хороших людей… – Побольше обиды, слезу бы еще…

– Плюсы – это я ставил. А про незнакомых… Мы же с ним в одной упряжке лет… – Железнов замолчал, высчитывал видать. – Семнадцать лет! В одной упряжке! И под… – Врать подполковник в отставке не умел. Хотел, наверное, про пули под которыми они с Дергачом… – Ладно. Ну и кого ты выделил?

Я поделился соображениями про всех: от парня с девушками, до Вари. Немного о себе.

– В 53 квартире самая подозрительная личность. Молодой человек – живет один, общается с проститутками и гомосексуалистами. Алкоголик. Возможно наркоман…

– Это ты про себя? – Оборвал меня Железнов.

– Майор Дергач такого мнения.

– А-а-а… Ну что ж… И этого, из 53 – возьми на заметку.

– Обязательно.

– Ага… Ну, Жень, я вот что попрошу… Ты просто последи – кто, когда… Ну в окошко. Это конечно дело полиции – преступления расследовать, а мы с твоей стороны – поможем. Ладно?