скачать книгу бесплатно
– Нет, но спросил, когда у них найдётся свободное от дел время, чтобы я смог угостить их потрясающими лакомствами моей Эдды.
Она махнула на меня рукой.
– Да бросьте вы… лакомствами. Обычная еда, – откровенно смущаясь и гордясь собой ответила Эдда.
– Да-да, так и написал. Но не забудь, отправить нужно именно завтра, а не сегодня. Не хочу показаться нетактичным, а не то миссис Нотиннес запомнит меня как человека, который несерьезно отнёсся к её словам о делах и сочтёт меня грубияном.
– Да, сэр! Не забуду, – уже с серьезным тоном ответила Эдда. – Вы обедать будете? За весь день же ни крохи не съели!
– Я не голоден, может быть вечером. Мне хочется поспать, а то и в правду, растрачу силы, тогда хворь снова одолеет меня.
Эдда понимающе кивнула и добавила:
– Хорошо. Позвольте мне откланяться? Работы невпроворот, а то я всё вас отвлекаю.
– Иди. Если что, позову.
Эдда ушла и оставила меня наедине с мыслями. Я лёг на кровать и закрыл глаза, представляя, как держу ручку Лавьен в шёлковой перчатке и веду её прямо на мост, чтобы остановиться над Карнэ и показать ей то, чем меня манило это место. Многие заставали меня на этом мосту и не понимали, ради чего молодой человек торчит здесь, а я приходил сюда каждый раз ради великолепного вида природы. Теперь же мне хотелось соединить на этом мосту впечатления от красоты Лавьен и притягательной таинственности пейзажа. Пока я представлял себе этот день, даже не заметил, как погрузился в сон.
Я его запомнил. В ту ночь мне приснился белоснежный, но различимый мир. Он напоминал пейзаж из движущихся угольных контуров, которые художники вырисовывали на холстах перед тем как браться за краски. Прямо передо мной протекала речушка Карнэ, а за ней раскинулись цветочные поля, и все они были лишены своих природных красок. Этот сон был мне неподвластен, и в нём я шёл по знакомой тропинке. Вскоре я увидел мост, а на нём её – наполненную живостью цвета Лавьен. И тут мои ноги сами понесли меня к ней. Я уже бежал по мосту и предвкушал наше воссоединение, но тут контурный мир и Лавьен начали смазываться. Внезапно меня оторвало от земли, и я полетел, но не к небу. Мир словно перевернулся и вот я уже с большой высоты летел на контурную землю. Страх заставил стиснуться все мои внутренности и прямо перед смертельным приземлением, я проснулся.
Через два дня я наконец получил долгожданный ответ. Эдда с помощником была на рынке, поэтому переживать о её любопытстве не стоило, а остальная прислуга даже не видела, как я лично забрал доставленное почтальоном письмо. Сам конверт оказался завёрнут в белую ткань, пропитанную запахом парфюма, скорее всего французского. Мне бы хотелось верить, что этот изящный жест оказала мне Лавьен, но, учитывая, что Нотиннесы торгуют парфюмерией, то это вполне могла сделать и сама миссис Нотиннес.
Держа в руках желанное послание, я тут же направился наверх в свою комнату. Было бессмысленно продолжать разыгрывать слабости после болезни, все в доме теперь знали – сын хозяина здоров.
Зайдя в комнату я первым же делом раскрыл шторы, чтобы само солнце освещало мне строки, а небо стало свидетелем моих жарких чувств к Лавьен, потому что душа пела, а руки тряслись от волнения, настолько трепет вкупе с жаждой прочитать письмо захватили моё тело и вскружили голову.
Мне хотелось разорвать конверт, лишь бы поскорей прочесть послание, но я старался держать себя в руках, все же терпение – качество целеустремленных людей, а как раз таким я и намеревался быть, чтобы заполучить внимание и ответные чувства Лавьен.
Я смотрел на конверт, и мои мысли невольно обратились к отцу. Мне бы стоило отправить ему письмо и сообщить о своём выздоровлении. Любому отцу было бы приятно получать несколько строк от живого и здорового единственного ребенка. Но, насколько сильно я хотел обрадовать его сообщением о своём выздоровлении, настолько же мне не хотелось браться за перо. Любое слово может оказаться ошибкой. Отец мог всё испортить и ни оставить мне даже крохотного шанса завоевать сердце Лавьен. Ему бы ничего не стоило вызвать меня во Францию первым же кораблём, чтобы я не терял время попусту и учился ремеслу деловых переговоров. А что случится, если я напишу о Лавьен? Моя надежда на обретение истинной любви могла рухнуть, а всему виной «репутация семьи Мастерсонов». Нет! Рисковать нельзя, сначала мне нужно заполучить симпатию Лавьен. Наши взаимные, искренние и чистые чувства – вот что не навредит «репутации». Тогда властному Роберту Мастерсону придётся смириться с таким положением дел. Мистер Нотиннес хоть и носил маску лести, но и у его семьи тоже есть эта пресловутая репутация, а значит, он не позволит играть с чувствами своей дочери. Так что неведение моего отца сейчас – моё главное оружие.
Я был доволен принятым решением и первым же делом вновь вдохнул аромат духов, исходивший от белой ткани. Сладковатые нотки ласкали моё обоняние, а запах был настолько полный, что наводил на мысль о поле с тысячами живых, ярких красок цветов, среди которых проходил прекрасный ангел по имени Лавьен.
Освободив конверт от ткани, я аккуратно сложил последнюю несколько раз и положил на край стола, чтобы ощущать дивный запах во время чтения, а затем вскрыл печать и теперь у меня в руках оказался лист плотной бумаги. Я все ещё проявлял недюжинное терпение, стараясь выработать так нужное мне качество, и пока мне это удаётся, но как же это трудно… Медленными движениями я разложил лист и принялся читать.
Мистер Коул Мастерсон, известие о вашем выздоровлении обрадовало меня до глубины души. Мне весьма жаль, что мы с моей дочерью не смогли пробыть в вашем доме подольше. Надеюсь, вас это нисколько не огорчило. Кому как ни вам понимать, наша рутина состоит в основном из разговоров и планирования дел. Учитывая, что ваш молодой организм с лёгкостью одержал победу над болезнью и вы полны готовности приехать на обед в дом моей семьи, я незамедлительно переменила все планы ради вас.
Приглашаю вас на субботний гостевой обед в имение Нотинессов. За вами прибудет наш экипаж, в полдень. Прошу вас, не высылайте письмо с отказом от поездки, все-таки дорога по улице Уолхорм славится своими ухабами, а наш кучер знает их на зубок. Ваша поездка будет спокойной и комфортной, и ничего не испортит первого впечатления о доме Нотинессов.
P.S. Лавьен разделяет мои чувства по поводу вашего выздоровления.
С наилучшими пожеланиями,
Лаура и Лавьен Нотиннесы
Прекрасно! Просто прекрасно! Какое там учение терпению, я был готов разорвать само время, пройти сквозь препятствия бесконечности, лишь бы получить шанс приблизить время встречи. Как же жаль, что мои надежды на пятницу не оправдались.
Я был чересчур возбуждён, следовало взять себя в руки. Сделав несколько глубоких вдохов, я вернул контроль над собой. Первым делом спрятал письмо и конверт в ящик стола под кипу бумаг для писем. Прислуга редко убирает мою комнату в самых потаённых местах, это обычно делается с моего разрешения, а значит риск разоблачения не велик. Что же касается экипажа, так об этом мне точно никто не устроит допроса, главное заранее выйти во двор, чтобы перехватить дилижанс. Да, план простой, но надёжный.
Я вновь вдохнул исходивший от ткани пленительный запах. Вероятно, Лавьен каждый день пользуется новыми и, возможно, экзотическими духами, которыми её балует отец. К сожалению, я попросту не обратил внимания на ароматы в день прихода Нотиннесов, отчего воспоминания о Лавьен казались мне неполными. Как будто во всём великолепии её образа не хватало одной маленькой, но важной детали.
Теперь мне оставалось только ждать, и чёрт возьми… как же это сложно. С первых же секунд нетерпение снедало меня. Мне нужно было отвлечься. Отбросив все мысли, я подошёл к окну и настежь раскрыл створку окна. Что же, как не красота родного города, могло захватить всё моё внимание. Город величествен и благороден, как и люди, что ходят по его улицам и приветствуют друг друга. Но главная ценность этого уголка мира – река Карнэ, протекающая на западной окраине города и уходящая в цветочные поля. Знала бы Лавьен как же ей скоро повезёт. Я приглашу её в своё любимое место – на «свой» мост, через Карнэ. Осталось сделать совсем немногое… дождаться субботы.
И я дождался. С самого утра суетился, причём понапрасну. Проснулся гораздо раньше обычного, только начинало светать. Ещё лёжа в кровати, я увидел в окне тусклое сияние звёзд и первые проблески солнечного зарева. Ускорить время я не мог, но попытаться его убить, вот это было в моих силах. Я пробыл в комнате пару часов, а когда Эдда пришла меня будить, попросил её подготовить мне выходной костюм. Она конечно же начала спрашивать о моих планах, а я лишь сухо отвечал:
– По делам.
– Не успели на ноги встать, как уже с головой в делах. Отец бы вами гордился, юный сэр.
– Да, Эдда… гордился бы.
Всего лишь за час я преобразился из домашнего бездельника в представительного молодого человека. Я ненавидел наряжаться, по мне простая и комфортная одежда лучше подходит для человека моего склада. Свобода мысли, свобода движений, вот что я всегда признавал, не вынося строгость деловой жизни, которая весьма символично украшала несколько костюмов моего отца. Пару таких же комплектов были сшиты и для меня, но я эту одежду на дух не переносил, потому что их узкие жилеты и душащие воротники не давали забыть о деловой репутации семьи Мастерсонов.
Мой же выходной костюм был однотонный и самый что ни на есть – обычный, но все же в нём была особая, скрытая ото всех, деталь. Во внутреннем кармане жилета хранился конверт с письмом Лауры Нотиннес, а ткань, которая всё ещё хранила ненавязчивые нотки дорогого парфюма, я сложил в нагрудный карман сюртука вместо обычного платка. Эта отличительная белая деталь на тёмно-синем костюме ярко подчёркивала моё отношение к, казалось бы, обычному письму, однако такое внимание могло превозвысить меня в глазах миссис Нотиннес, что мне только на руку.
Настал полдень. Я напоследок взглянул на себя в зеркало и остался доволен своим отражением. Сегодня всё на своих местах, кроме моего внутреннего спокойствия. Во мне бушевал трепет перед встречей с Лавьен, и не будет мне покоя, пока мы не встретимся взглядами. Это я уже знал наверняка.
Пока я спускался по лестнице, передо мной предстали работники дома, каждый занимался поручениями, стоявшей в центре гостиной Эдды, то и дело раздававшей новые указания. Я уже спустился, но в ту же секунду Эдда обернулась и заметила меня.
– Уже уходите, сэр? Когда вас ждать?
– Да… меня подвезут. Вернусь вечером, не раньше. – Я очень надеялся, что пробуду в доме Нотиннесов до самого вечера, тогда мне могли предложить остаться на ночь. – Возможно, приеду завтра утром.
– Всё же я оставлю для вас ужин. Мне приготовить ваше любимое… – Эдда украдкой глянула по сторонам, так она проверяла, есть ли возможность проявить свою «материнскую заботу». – Ваше любимое от тётушки Эдды?
Эдда славилась своей готовкой. Под любимым же подразумевалась курица, приготовленная в печи. Ничего вкуснее я никогда не ел и не признавал, да и навряд ли признаю. Моей названной матери удалось невероятное, теперь мои мысли были посвящены вкусностям от Эдды. Даже рот слюной наполнился, и я сглотнул. Голод конечно уже сказывался на моём желании подкрепиться, но Эдда даже сытого убедила бы поесть.
– Нет, милая Эдда, не стоит. Но поверь, в моём животе всегда найдётся место для твоей стряпни.
Эдда смутилась и вновь поглядела украдкой по сторонам. Затем она посмотрела мне прямо в глаза и взяла мою руку. Она нежно провела грубыми пальцами по тыльной стороне моей ладони и произнесла:
– Хорошего вам дня, юный сэр. Завтра я отказа не приму, вы покушаете, а не то обижусь. Хорошо?
– Обещаю, милая Эдда.
Домоправительница отпустила мою руку, оглядела меня с ног до головы и продолжила:
– Вы сегодня красивы как никогда, жаль в таком виде вас не застали Нотиннесы. Вы же помните? Вы обещали их пригласить.
– Помню и приглашу.
Эдда несколько раз кивнула и резко ахнула:
– У меня же работы полный дом, а я вас задерживаю. Поспешите, не удивлюсь, если такой красивый юноша вернется домой не один.
– Все может быть, – улыбнулся я.
Эдда вернулась к своим обязанностям, а я проводил её взглядом. С каждым днём я все больше привязывался к этой женщине. К сожалению, между Мастерсонами и прислугой огромная пропасть, и мне никогда не назвать её во всеуслышание своей приёмной матерью… но она ею была. Её прикосновение к моей ладони было заботливее любого жеста всех благородных матерей в мире, этого никому не понять, ведь у каждого – своя мать, и не всегда родная. У меня была Эдда, моя милая Эдда.
Экипаж прибыл вовремя, я устроился в нём весьма удобно и вновь погрузился в беспокойное ожидание. Дорога была ровной, как и было обещано, но оттого хуже. Я ждал тряски, любого неудобства, лишь бы отвадить от себя раздражительное переживание, но никак – кучер и в правду оказался мастером своего дела.
Началась улица Уолхорм, я был близок к цели. До встречи остались считанные минуты. Мой лоб покрылся испариной, а это плохо. Не хотелось бы мне предстать перед Нотиннесами в виде перепуганного мальчишки, которого будто бы застали за каким-то мелким проступком. Белым платком в нагрудном кармане я воспользоваться не мог – это было бы оскорблением моих чувств. Вместо этого я взял с сиденья подушку и вытер о неё лицо. Дело низкое, но никто не видел, а значит, Коул Мастерсон не был уличён в дурных манерах.
Открылись ворота, мы уже на месте. Я выглянул на улицу и увидел широкий двор семейного имения Нотиннесов. В этой части города я бывал только в детстве, сам я сюда никогда не приходил. Эта часть города была не так красива, к тому же здесь много дорог, а в них для меня нет ничего приятного, одна лишь пыль, да шум копыт и скрип колёс, а иной раз ругань кучеров. Ничего необычного, скорее заурядная серая обыденность.
Экипаж остановился, но дома Нотиннесов я так и не разглядел, лишь услышал, как кучер спрыгнул, направился к двери и открыл её. Внутрь проник прохладный, приятный ветерок. Мне стоило поторапливаться, иначе мой лоб вновь покроется испариной, а сердце начнёт колотиться от волнения. Я даже диву даюсь, как ещё не свалился в обморок.
Сделав глубокий вдох и резко выдохнув, я вышел из кареты, после чего застыл на месте. Перед трёхэтажным гигантом с восхитительной архитектурой стояли две прелестные дамы из рода Нотиннесов. Я двинулся прямо к ним. Беспокойство как рукой сняло, ведь я переживал только об этой встрече, а теперь, когда меня встречает улыбка Лавьен, на душе сразу стало легче, и мой разум вкупе с телом, как будто следовали собственным решениям, несмотря на мою волю, подталкивая меня на встречу со своей судьбой.
Пока я уверенно шёл вперед, меня не отпускала мысль об удивительных сторонах человеческой природы. Только что я был готов рассыпаться как старая и проржавевшая металлическая рухлядь, потому что меня переполняло волнение, но стоило мне увидеть перед собой Лавьен, как вся тревога моментально исчезла. Отчего же я так переживал? Не знаю! Скорее всего именно так чувствует себя по-настоящему влюблённый человек.
Я остановился прямо перед миссис Нотиннес и оказался поражён. Это была совсем другая женщина, далеко не та, что посетила меня в начале недели. Она пылала красотой и жизнью, и будто бы выглядела моложе на десяток лет. Платье подчёркивало её стройную фигуру, которой навряд ли сыщешь у благородных матерей нашего города. Неужели ко мне она действительно явилась под грозным наказом мужа, отягощённая собственными переживаниями? Только сейчас я понял, что в день их визита, только Лавьен была подготовлена для выхода, сама же миссис Нотиннес, как будто бы не успела заняться своим внешним видом. А её страх мне не угодить? Все это не больше, чем мои домыслы, но это и в правду странно.
– Мистер Мастерсон, – кивнула мне миссис Нотиннес в знак приветствия и протянула руку.
Я поцеловал тыльную сторону ладони, так отец всегда велел мне приветствовать дам.
– Миссис Нотиннес, я рад наконец посетить ваш дом. Давно не бывал в этой части города и позвольте мне выразить своё восхищение. Имение поражает своей красотой. Определенно, этот дом – архитектурный самородок Уолхорм-стрит.
– Мне приятно ваше замечание, наша семья вложила целое состояние в этот имение, и я говорю не только про деньги. Мой муж весьма внимателен к нашим пожеланиям, поэтому всё в этих стенах создано в соответствии с нашими вкусами и предпочтениями. Это самый настоящий фамильный дом, чьи стены будут помнить всех Нотиннесов.
Тот самый образ прекрасной дамы, что был в моей голове рассыпался. Теперь я слышал не женщину, чьё поведение казалось мне загадкой, внешнее преображение лишь послужило контрастным потрясением. Теперь я видел самую заурядную жену самого обычного мужа с немалым состоянием. Не бывало в моей жизни случаев, когда хозяйка во всеуслышание бы заявила: «то что есть у меня – это самые обычные вещи, а сама я не славюсь уникальными вкусами и предпочтениями». Без лукавства, дом Нотиннесов и в правду был ярким и приятным пятном на фоне окружавшей меня архитектурной безвкусицы. От него действительно веяло индивидуальностью, а не безвкусным подражанием модным течениям, обусловленным благосостоянием и социальным положением. Дом – это в первую очередь обитель семейства, а не постамент для памятника, отражающего тугой кошелёк. Так я думаю, и искренне в этом убеждён.
Впрочем, что такое дом, когда главная ценность Нотиннесов стояла совсем рядом? Я предвкушал и смаковал саму возможность разглядеть каждую крупицу красоты Лавьен. Медленно повернув голову, теперь я мог лицезреть само воплощение природной женской красоты. В образе Лавьен меня совсем не волновало ничего из того, что не имело отношения к ней самой – ни платье, ни косметика, ни даже брошки или другие украшения. Моё внимание было отдано чертам её прелестного лица, золотым волосам, которые сегодня были завязаны в изящный пучок, и, конечно же, направленным на меня голубым глазам.
– Здравствуйте, Коул!
Она протянула руку и улыбнулась мне. О боги… моя уверенность вновь пошатнулась. Держись Коул, главное держись…
– Здравствуйте, Лавьен!
Я взял её за руку и внутренне заликовал. Какой шёлк, какая нежность в этой ручке. Эта кожа была желанней любых самых дорогих самых дорогих тканей. Со всей нежностью я поцеловал руку моей Лавьен и ощутил дивный аромат её духов, напоминающий смесь экзотических специй и какого-то цветочного букета, он очаровывал меня… он пленял.
Собравшись с силами, я отпустил руку Лавьен и отступил на шаг назад, чтобы продолжить беседу.
– Прошу вас, мистер Мастерсон, пройдёмте в дом. Обед уже нас дожидается.
Миссис Нотиннес развернулась и направилась ко входу. Я было уже хотел последовать за хозяйкой, как Лавьен вновь одарила меня теплом своего внимания.
– Вы взяли платок? Это так мило. Надеюсь, вам понравился парфюм?
Так это был… её подарок! Теперь этот платок станет неотъемлемым элементом всех моих костюмов. Куда бы я ни пошёл, где бы я не находился, я не расстанусь с ним.
– Я был в восторге. Удивительно, насколько тонок ваш вкус к дивным ароматам.
– Это французские, папа прислал на пробу. Когда я вас увидела, мне сразу же захотелось подобрать особый букет. Других таких нет, эту формулу отец ещё не пустил в продажу. Пойдёмте, не будем заставлять матушку ждать.
Лавьен грациозно развернулась и направилась в дом. Я немедля последовал за ней, упиваясь своим счастьем. Кто ещё был способен на такой дар? Она одарила меня своим трудом, своим выбором, она одарила меня частичкой себя. Настала моя очередь, я должен был решиться и пригласить её на Карнэ, я подарю ей право первой увидеть красоту нашего города, о которой знал только Коул Мастерсон.
Во время обеда я старался есть больше для вида, да и разговоры напоминали «сухие деловые беседы». Миссис Нотиннес, как и ожидалось, была горда и счастлива дружбой наших семей, её радовали перспективы этого делового союза и то растущее влияние, которым овладевала её семья. Конечно же, какая мать упустит возможность лишний раз превознести свою дочь в глазах сына представительного и уважаемого Роберта Мастерсона, но она видимо так и не заподозрила, что её старания тщетны. Не существовало в мире слов, способных ещё сильней влюбить меня в Лавьен.
С каждым рассказом миссис Нотиннес я лишь подмечал полноту характера и таланта Лавьен. Её увлечение книгами, обучение игре на пианино, участие в жизни нашего города, успехи в местной школе искусств – всё это было лишь частью выдающихся качеств той умницы, что я видел.
Всё шло как нельзя лучше, но близился вечер, и я старался затянуть беседу, поднимая самые пресные, но волнующие миссис Нотиннес темы, пока мой слух не покоробило заявление хозяйки дома.
– Мистер Мастерсон, сегодня вечером я должна написать письмо мужу. Мне будет приятно сообщить о вашем визите. Я бы хотела вас попросить написать и своему отцу, а завтра наш посыльный приедет к вам и заберет письмо. Вы не против?
А вот такого поворота событий я никак не ожидал. Судя по словам миссис Нотиннес, меня совсем никто не собирался приглашать на ночлег, но теперь это меня совсем не заботило, ведь на кону так нужное мне неведение отца. Я оказался в сложном положении. Если я откажусь, то миссис Нотиннес может передать мой отказ через своего мужа, а этого допускать было нельзя. Да и что же мне написать отцу? Что я отобедал в доме Нотиннесов и… все? Если я скрою свои чувства к Лавьен, то это может навсегда отдалить меня от неё. Нет, этого тоже допустить нельзя. Мне нужно было что-то предпринять, и я не нашёл решения лучше, чем пойти на риск.
– Миссис Нотиннес, я конечно же не против, но позвольте мне внести одно предложение.
Лаура и Лавьен Нотиннесы одновременно прекратили есть и с интересом посмотрели на меня. Я итак чувствовал себя некомфортно из-за ситуации, в которой оказался, так теперь я ещё и вынужден рисковать, будучи под пристальным наблюдением Лавьен и её матери, способной в одночасье погубить все мои планы.
– Какое, мистер Мастерсон?
– Вы очень учтивы, ваше предложение мне по душе, но я хочу попросить у вас разрешение пригласить на прогулку вашу дочь. Я бы с удовольствием проводил её до почтамта. Мне свежий воздух идёт только на пользу, к тому же, я не могу упустить возможность укрепить дружеские отношения с вашей семьёй. Честно признаться, я хотел бы прогуляться с Лавьен вдоль реки Карнэ и показать ей моё любимое место с которого открывается удивительный вид. Я там частый гость, поэтому это лишь закрепит в глазах людей близкую дружбу между Мастерсонами и Нотиннесами. После я готов посадить вашу дочь в карету или проводить до дома лично, но я бы не позволил себе такой дерзости без вашего разрешения. Согласитесь ли вы доверить мне вашу прелестную Лавьен?
Я был шокирован таким смелым порывом. Слова вырывались с такой уверенностью, будто я репетировал эту крохотную речь не одну бессонную ночь. Теперь я был отдан на волю судьбы и внимательно следил за каждым движением миссис Нотиннес. Она спокойно выслушала меня, после повернула голову к дочери, и они обе лишь молча смотрели друг на друга. Я мог впасть в тёплые объятия самообмана, но мне показалось, что Лавьен с надеждой смотрела на мать, будто она сама хотела отправиться со мной на прогулку. Пришлось начать мысленно молиться, чтобы моё предположение оказалось верным.
– Не вижу причин отказать вам, мистер Мастерсон. Вы производите впечатление достойного молодого человека, говоря по правде, мой муж никогда бы не стал работать с людьми, о которых бы ходили скверные слухи, пусть даже и мелочные. Я готова доверить вам мою дочь, но только до пяти вечера. Понимаете, мне и Лавьен нужно закончить с несколькими безотлагательными делами, потому что послезавтра на рассвете нам необходимо на неделю отбыть по просьбе моего мужа. Если вас устраивает моё предложение, то я распоряжусь, чтобы завтра экипаж прибыл в пять вечера к мосту, и вы смогли бы посадить на него мою дочь.
Каждая мышца моего тела расслабилась, с души свалился тяжеленный валун, а сам я как будто очнулся от крепкого сна, придавшего мне могучие силы. Теперь меня совсем ничего не тяготило, но вновь придётся встретиться с удушающим чувством ожидания завтрашнего дня, а за ним и целой недели.
– Ваше предложение меня полностью устраивает. Благодарю вас, миссис Нотиннес! Я приеду завтра к полудню на своём экипаже, это время подойдёт?
Мать повернулась к дочери и легонько ей кивнула, предоставляя тем самым право выбора.
– Подойдёт, буду ждать вас с нетерпением.
Лавьен одарила меня новой миловидной улыбкой. Все сложилось как нельзя лучше. Многое зависело от завтрашнего дня, теперь моя судьба в моих руках. Я смело отбросил все мысли по поводу отца и своей, возможно, недолговечной тайны.
Остаток обеда прошёл наиприятнейшим образом. Мне провели экскурсию по дому Нотиннесов, показали библиотеку с немалым количеством редких изданий, иной раз таких писателей, чьи имена я никогда даже и не слышал. Мы посидели в саду, а перед уходом меня наградили ценным подарком – игрой Лавьен на пианино.
Мне было трудно уходить, но деваться было некуда. Домой меня доставил тот же экипаж Нотинессов, и прибыл я аккурат к заходу солнца. Войдя в дом, я застал Эдду, раздававшую прислуге указания, не зная устали!
– Юный сэр, вы вернулись! Как прошёл ваш день?
– Потрясающе, Эдда, просто потрясающе.
– Я за вас рада. Вы не голодны?
– Нет, меня любезно накормили и напоили чаем. Эдда, приготовьте мне на утро прогулочный костюм.
– Хорошо, сэр. Ещё одна встреча?
– Нет, хочу снова насладиться свежим воздухом. Сегодня он пошёл мне пользу.
– Это правильно, даже таким сильным мужчинам как вы это не помешает.
