скачать книгу бесплатно
– Ой, ребята! Смотрите, что я нашла! Ой-ей-ей! Скорее идите сюда! – кажется, Юля рыдала, Нина побежала к подруге.
На поляне, на коленях стояла Юля и что-то держала в руках, высокая трава скрывала ее находку.
– Она умерла! Умерла! Почему? Она такая красивая! Она умерла! – повторяла девушка. Нина подошла ближе и увидела, что Юля держит в ладонях грача. Птица была мертва, потухший взгляд, сложенные крылья с потускневшими перьями говорил обо всем сами.
Потрясение было не столько от гибели черной птицы, сколько реакцией на ее смерть подруги:
– Юлечка, успокойся, – опустилась перед ней на колени Нина, – тут уже ничего поделать нельзя.
– Но почему? За что? Кто ее убил? Она же птица, она должна летать! А она мертвая…лежит, такая несчастная. – Юля рыдала во весь голос.
Вокруг столпились знакомые и незнакомые. Нина обняла подругу и принялась гладить ее по голове:
– Да, Юля, хорошая была птица, она летала с ветки на ветку со своими друзьями и была счастлива, – Юля слушала ее, постепенно затихая, только редкие всхлипывания перебивали мягкую речь Нины, – а потом она умерла. Ее никто не убил, просто пришло ее время, такова жизнь. Хочешь, мы вместе ее похороним? – Юля кивнула головой.
В это время, расталкивая ребят, к подругам приближалась Сурьмина. Она быстро поняла, в чем тут дело, и кривая улыбочка начала появляться на ее лице, приняв надменную позу, она открыла было рот, но замолчала, так его и не закрыв. Из-за Юлиного плеча на Сурьмину в упор смотрела Нина, ее пылающие гневом глаза испускали такие молнии, что Сурьмина опешила и отступила, прячась за спинами ребят.
Грача хоронили всем классом. Это стало новой страницей их школьной истории, даже притихшая Сурьмина где-то маячила на обочине их траурного ритуала.
Вечером, убежав от всех, Нина сидела на берегу лесной речушки. Шопот листвы, неслышное журчание воды умиротворяло.
Вдруг, она услышала, что кто-то идет в ее сторону, загребая ногами листья. Из-за деревьев показался Гурин.
– Вот Вы где. А я думаю, куда это Вы подевались? Уже начал беспокоиться. – Владислав Игоревич улыбался.
– Мне хотелось побыть одной.
– Я выходит Вам помешал? Простите. Я могу уйти, я теперь знаю, где Вы. – Он уже собрался уходить.
– Нет, прошу Вас, останьтесь, – сказала Нина. – Места много.
Гурин присел на высохшую траву.
– Я не могу понять, как в Вас уживаются две такие разные натуры, чуткая и нежная и, в тоже время, отчаянная и агрессивная? Это для меня загадка.
Улыбнувшись, Нина ответила:
– В женщине должна быть загадка, не так ли?
– Что-то в этом есть, покачал головой Влад, – но так не бывает, так не должно быть, – тут же поправился он. Я знаю, что Ваша агрессия это напускное, но зачем? Я видел Вас около мертвой вороны.
– Грача.
– Ну, грача. Конечно, Вы не такая ранимая, как Юля Скороходова, но не жестокая!
– Жестокая? Я – жестокая?
– Да! И это не столько огорчает, сколько удивляет.
– Это как же проявляется моя жестокость? К кому я жестока?
– Ну, хотя бы к мальчишкам. Да, Вы с ними не деретесь, почти, – Гурин выразительно посмотрел на Нину, – но здесь Ваша жестокость проявляется в словах. Я знаю, что Скворцов приглашал Вас в кино, что Вы ему сказали? Чтобы он сначала подрос! Да, роста он небольшого, но он хороший человек, добрый. Нельзя же так. А Чумакову, что сказали? Чтобы он, первым делом, в зеркало на себя посмотрел! Лосеву – что он Вас с лосихой перепутал.
Нина смеялась, очень ее развеселил такой анализ.
– Я понимаю, – сказал Гурин, – Вы не хотите ни с кем из них встречаться. О! Я это прекрасно понимаю! – он посмотрел пристально на девушку, – но нельзя из-за этого обижать ребят. Они же не виноваты в том, что Вам нравится другой.
– А что я им должна была сказать?
– Ну, например, что Вы пока не готовы ни с кем встречаться, что он хороший парень, и если Вы захотите с кем-нибудь встречаться, то обязательно это будет он. Или что-то в этом роде. И им не так обидно будет…
– …и мосты за собой не сожгу, вдруг у меня с Вами не сложится? Так, Владислав Игоревич?
– Ну, Вы даете, от Вашей прямоты, хочется кричать.
– Да? – с любопытством взглянула Нина, – а что же это, Вы мне, нотации читаете, воспитываете? И держите все время меня на расстоянии? А может, это у Вас такой педагогический приемчик, влюбить в себя ученицу и перевоспитывать потихоньку? Вот именно так у Вас отличницы получаются?
– Нина!
– Ну, я – Нина, и что? – она взяла с берега реки голыш и с силой бросила его в воду.
– Зачем же Вы так! Вы же совсем другая, добрая!
– А добро должно быть с кулаками. – В воду полетел еще один камень.
– Вы мне напоминаете ежика, который в минуты опасности выставляет иголки. Но он защищается. А Вы зачем выставляете иголки, от кого защищаетесь? Вам ничего не угрожает.
– На всякий случай, ведь ежик тоже не всегда знает, когда его собираются съесть.
– Я знаю, откуда взялась эта бесконечная защита, – сказал Гурин, – это из-за родителей. Из-за того, что они Вас бросили.
– Они меня не бросали, – зло ответила Нина, – они поехали в Африку работать!
– Да. Но Вы считаете, что они Вас бросили.
Кто кого перевоспитывал, то ли Влад Нину, то ли Нина его, но они пережили свои маленькие успехи и теперь стояли на качающейся палубе, отмечая вступление в новый этап жизни.
– Смотри: Василий! – потянула за рукав Влада Нина.
К ним двигался мужчина недюжинной комплекции, лохматый, с бородой, на его солидном животе висел большой крест. Он был похож то ли на священника, то ли на рокера.
От него сильно разило водкой, судя по мутным глазам, можно было догадаться, что выпил он много, но двигался уверенно и степенно.
– Давно ты начал молиться? – спросил Влад.
Василий многозначительно поднял палец:
– Бог любит раскаявшихся больше, нежели тех, кто не грешил! Вот я и раскаиваюсь. А потом опять грешу, – хохотнул он.
– А в колокола ты бьешь, когда грешишь или когда раскаиваешься?
– Это я нечисть отгоняю. Смущают они меня, – потупился отец Василий.
– Вась, а ты что же их видишь?
– Вижу, вот те крест, вижу, – Василий размашисто перекрестился, – их же тьма тьмущая. А сколько ж они всего творят! – он покачал головой, – я на страже с колоколами, нечистые жуть как их боятся.
Он достал откуда-то из глубины пиджака бутылку водки, жестом предложил Владу и Нине, а потом приложился к горлышку.
– Думаете, почему церковь никак не могут восстановить? Мешают! Я так отцу Олегу и сказал. Молиться надо, дети мои, – добавил он так зычно, что все вокруг обернулись. Отец Василий поправил на животе крест и уверенно двинулся дальше.
– Сегодня ночью снова будет чертей отгонять, – сказала Нина, и они рассмеялись.
Влад на минуту задумался. Нина дотронулась до его плеча:
– У тебя неприятности?
– С чего ты взяла?
– Не отвечай вопросом на вопрос, – сморщила носик девушка, – я же вижу.
– Я не хотел тебе портить сегодня настроение, но кое-что действительно случилось. Помнишь, я рассказывал тебе, что во время ремонта школы мы нашли статуэтку…
– Да, помню. Я очень хочу на нее посмотреть, ты говорил, что она очень необычная.
Влад посмотрел на Нину.
– Посмотреть не получится. Ее украли.
– Когда?
– Три дня назад.
– Но кто мог? Ведь ее почти никто не видел.
– Я не хочу сейчас строить догадки. Сегодня у нас праздник, давай забудем о неприятностях.
Но разговор все время возвращался к пропаже.
– Да не расстраивайся так, полиция твою статуэтку обязательно найдет.
– Вряд ли.
– Почему ты так думаешь? Что, плохой следователь попался?
– Следователь, может, и не плохой, да подход у него не тот.
– А ты объясни ему то, чего он не знает.
– Я попытался.
– И что?
– Он не просто не знает, он не хочет знать.
– Влад, – сказала Нина, – ну если не найдут ее, ничего же не случится. Жаль, конечно, но жизнь на этом не кончается.
– В том-то и дело, что может и кончается. Раз мы уже окончательно испортили наш сегодняшний праздник, давай я тебе кое-что расскажу.
И он начал рассказывать историю-легенду о происшествиях в городе, связанных с Черным идолом.
– И что самое интересное, – продолжил Влад, – что при тщательном изучении исторических документов, эта легенда, частично, подтверждается.
– Я слышала об этом идоле. Думала, что это так, сказки.
– Нет, это не сказки, теперь я это точно могу сказать. Вчера я случайно узнал, что в нашем городе произошел удивительный случай: заснули две девушки. Шли с дискотеки вместе со всеми и, вдруг, упали и заснули. Подружки вызвали «скорую», думали: может, плохо стало? Приехала «скорая», девчонок осмотрели. Все нормально. Фельдшер, моя старая знакомая, говорит: «Представляешь, они, оказывается, спят!”. Этому случаю значения не придали. До сих пор пытаются их разбудить.
– И что?
– Да ничего, не получается.
– Вот это – да!
Они медленно допивали шампанское и задумчиво смотрели на текущую навстречу воду, говорить не хотелось.
Домой шли, не разговаривая, веселье, как рукой сняло.
Молодежь расходилась после дискотеки небольшими группками. Всюду слышались смех, музыка.
Нина с Владом свернули с центральной улицы, их тянуло побыть одним, предчувствие чего-то враждебного, неотвратимо надвигающегося охватило их.
– А если походить по домам? – предложила Нина, – ведь мы можем организовать от твоего музея поиски реликвий?
– Тот, кому понадобился этот идол, вряд ли нам его покажет.
– Может, обойдется? – с надеждой в голосе спросила Нина.
– Давай смотреть правде в глаза: материальной ценности статуэтка никакой не представляет, ее историческая ценность очень сомнительна. Значит, тот, кто ее похитил, знал о ее, предположительно, уникальных свойствах наверняка. И это основная причина ее пропажи.
Он остановился, сложил руки за спиной и стал прохаживаться взад-вперед, словно в классе перед доской.
– И, самое главное, у нас есть случай с засыпанием. Очень хочется, чтобы этот случай не был связан с нашим экспонатом. Этот идол, в свое время, привлек внимание к себе тем, что мог исполнять любое желание, думаю, что и сейчас он понадобился именно для этого. – Влад начал раскручивать нить рассуждения, ведущую к реализации возможных поисков, – я думаю, что некто, похитивший идола, может себя обнаружить.
– Да, ты прав, но это только в том случае, если этот «некто» начнет действовать, и действовать неосмотрительно. А если тот, кто украл идола, имел совсем другие причины?
– Какие, например?
– Язычество. Идол мог бы быть чьим-то божеством. Тогда вор никак себя не обнаружит.
