скачать книгу бесплатно
Лук для дочери маркграфа
Акка Хольм
В городке Эсхене не любят чужаков. Ещё меньше их любят в замке, что стоит за лесом. Но лучнику Такко везёт. Именно ему маркграф Оллард поручает выгодный заказ, а после – берёт на службу. Вскоре выясняется, что родовое владение хранит жуткие тайны. Дело за малым – распутать их и выбраться живым.
Акка Хольм
Лук для дочери маркграфа
Глава 1
За те немногие годы, что Такко и Верен нанимались охранять торговые обозы, они видели множество городов. Города различались очертаниями башен и шпилей, боем часов, говором и монетой, а ещё запахами. На Рассольном Мысу стоял рыбный дух и дым от солеварен. В Яблочном Затоне всё было пропитано пьянящей остротой сидра, а близ Чернолесья пахло тяжело и страшно: там подмыло береговое кладбище, и друзья поспешили убраться из этого зловещего места, едва получив деньги.
Городу Эсхену полагалось пахнуть чинно: кашей с салом, жареной капустой или мясной похлёбкой. Но нынче не миновало и месяца с Середины лета, и в каждом дворе сушили, варили, перетирали с мёдом ягоды. Их манящий, сладкий запах ощущался ещё за городскими стенами. Он кружил голову и поневоле напоминал, что молодые воины провели в дороге две недели, сговорчивых девчонок не видели и того дольше и что старшему из них – всего-то восемнадцать.
***
– Отдохнём пару дней, – заявил Такко, забросив дорожный мешок в угол и развалившись на лежанке. Комната на эсхенском постоялом дворе оказалась чистой, хоть и темноватой, купец рассчитался почти без обмана – чего ещё было желать?
– Отдохнём, куда деваться, – согласился Верен. Он прошёлся по комнате, будто ожидая засады, выглянул в окно и наконец со вздохом уселся на шаткий табурет. – Я расспросил внизу – в ближайшие дни никто ничего не повезёт. Вот как чуял недоброе от того купца! Как бы не застрять нам здесь…
– Да ну, яблоки уже убирают. Значит, кто-нибудь да поедет. Прогуляемся, а?
Верен проворчал, что зря взял в напарники неугомонного мальчишку, но ему самому явно хотелось поглядеть город. Вскоре они шли по узким улочкам, частью мощёным, частью плотно утоптанным. Прошагав две недели за обозом, было особенно приятно шататься без всякой цели, разглядывать дома и посмеиваться над деловито снующими прохожими. Все были заняты, все, кроме них.
– О, маркграфский дом, – заявил Такко, указывая на большой каменный особняк с гербом.
– С чего ты взял, что не бургомистра? – спросил Верен.
Такко собирался ответить, что прочёл на воротах, но поскользнулся на выброшенных в проулок отбросах, чудом удержал равновесие и первым расхохотался над своей неуклюжестью.
– Не пил вроде с утра, – бросил Верен. – Пошли-ка отсюда.
– А занятно… – Такко задержал взгляд на окнах особняка, на одном из которых ветер шевельнул занавеску. – Не маловат ли город для маркграфской столицы?
Не сговариваясь, они оглянулись на реку в конце улицы, за которой темнел лес, а над ним высилась башня. Эсхенский замок был старым – настолько, что зарос густым ельником, а дорогу к нему, верно, заплёл колючий шиповник, как в сказке о спящей принцессе.
– И на башенных часах две стрелки, а не одна, как положено, – нахмурился Верен. – Не наше это дело, мал город или велик. Идём.
Улица вывела на рыночную площадь. Верен загляделся на ножи в оружейной лавке и заспорил с торговцем. Такко едва увёл друга, пока защищать качество товара не явился сам мастер. Они обошли весь рынок, пробуя всё съедобное и торгуясь без цели. День был в разгаре, в жарком воздухе стоял густой запах ягод, и заглушить его не могла даже вонь с мясных и рыбных рядов.
– А это неплохо придумано, – Верен указал на приспособление у городского колодца. Хитрая система зубчатых колёс поднимала ведро в два раза больше обычного, и очередь двигалась быстро.
– Вот ещё смотри, – Такко загляделся на похожее устройство на фасаде купеческого дома, явно облегчавшее подъем на чердак товаров и припасов. – Да они здесь не напрягаются!
Диковинные механизмы, две стрелки на башенных часах… Такко крутил головой и подмечал всё больше удивительного: подъёмные устройства имелись почти во всех лавках, а из стен сараев и конюшен торчали непонятные рычаги.
– Та ещё дыра, – вынес решение Верен. – Надеюсь, хотя бы ужин будет достойный. Сегодня обещали похлёбку и жареную рыбу.
– Возвращайся без меня, – предложил Такко. – Я ещё погуляю.
На самом краю главной площади притулилась пекарня. Её легко было найти и без деревянного кренделя на вывеске, по одному запаху. Такко зашёл поглядеть, что можно захватить на ужин, если на постоялом дворе подадут совсем никудышную стряпню.
Девчонки за прилавком стояли красивые – статные, румяные, как яблоки, с венцами светлых кос под игриво сдвинутыми назад чепцами. Ясное дело, у каждой отбоя нет от ухажёров, да и женихи наверняка имелись. Поболтав с красотками, Такко собирался взять хлеба и уйти, как в глубине за прилавком отворилась неприметная дверь и вышла ещё девица – в душистом облаке горячего мёда, пряностей и свежевыпеченного теста.
Сначала Такко увидел её руки, державшие высокую корзину: мягкие, белые, с пухлыми, как у ребёнка, пальцами и очаровательными ямочками над округлыми локтями. Девица принялась выкладывать на прилавок свежую сдобу и выглянула из-за корзины – невысокая, кругленькая, под чистым фартуком и простым платьем угадывались крепкий стан и пышная грудь. Из-под наспех надетого чепца выбивались серовато-русые волосы, на курносом носу рассыпались мелкие веснушки. Девица взглянула подчёркнуто равнодушно, вздёрнула подбородок, и Такко мгновенно сообразил – не избалована ухаживаниями и не откажет даже ему, чужаку.
Он проводил её взглядом, и красавицы за прилавком прыснули:
– Никак приглянулась тебе наша Кайса?
Значит, её зовут Кайса. Имя простое и незатейливое, как хлеб, который она печёт.
Звякнул колокольчик, и в лавку ввалились сразу несколько покупателей. Такко подмигнул девчонкам, вышел, обогнул пекарню и зашёл с чёрного входа.
Здесь стоял нестерпимый жар от печи, а сладкий и густой дух мало что с ног не валил. Огромный дубовый стол был заставлен мисками и чашами с всевозможными начинками, в корзинках млели и таяли от жара свежие ягоды. Среди этого великолепия Такко не сразу заметил Кайсу. Она скинула фартук и нарядный чепец, оставшись в тонком нижнем платье, и завязывала за спиной тесёмки рабочего передника. Увидев Такко, дёрнула щекой с белым мазком муки и процедила:
– Вход в лавку с другой стороны.
– Я там был, – улыбнулся Такко, – только девицы за прилавком не такие красивые, как ты.
Кайса взглянула раздражённо и недоверчиво:
– Смеяться надо мной вздумал? Иди-ка отсюда, пока за ухват не взялась!
– Вовсе нет. – Такко ногой подвинул табурет, стоявший у стены, и уселся. – Ты правда очень красивая. У тебя глаза, как небо перед грозой, как оружейная сталь. А руки белы, как ледники на горных вершинах. Готов спорить, что таких искусных рук во всём городе не найдётся. Тем двоим за прилавком и простого каравая не испечь, а ты вон какую красоту творишь.
– Хлеба не получишь, – нахмурилась Кайса. – Здесь не подают. Иди у ратуши проси.
– Не надо мне хлеба, – рассмеялся Такко и хлопнул по кошелю, где звенело полученное от купца серебро. Мелкое, но Кайса этого не знала. – Могу сам угощать. Только на тебя поглядел и забыл, что не обедал.
– Ну хватит! – рассердилась Кайса. – Я хозяйку зову.
Она и вправду направилась к двери, ведущей в глубину дома. Такко задержался на пороге:
– До завтра, красавица.
Кайса крикнула ему вслед что-то о кипятке, которым привечают незваных гостей. Такко не обернулся.
***
– Работы нет, – сообщил за ужином Верен, успевший потолковать с местными. – Я тебе больше скажу: говорят, они тут до Черничного дня не ездят на чужие ярмарки. Вся торговля – внутри города!
– До Чернички три недели, – прикинул Такко. – Неужто правда никто не поедет? Может, просто цену сбивают?
– Может, и так. Только мне сразу не понравилось, как легко тот купец согласился нас взять. Как знал, что отсюда не выбраться. Эх, и отчего я про этот клятый Эсхен загодя не расспросил!
– За три недели мы с тобой проживём всё до медяка, – задумался Такко. – А не дёрнуть ли нам ещё куда?
– Менять дыру на дыру? – фыркнул Верен. – Я больших городов ближе Нижнего Предела не знаю. А без лошадей туда те же три недели идти…
– Если только в дороге к кому прибиться… – Такко замолчал на полуслове. Мало кто рискнёт связаться в дороге с двумя вооружёнными парнями. Кто разберёт, охранники или разбойники.
– Подождём с неделю, – заключил Верен. – Думаю, кто-нибудь да поедет. Купцы чтят закон, пока серебро не зазвенит.
Назавтра Такко снова явился к Кайсе с мешочком орехов и застал её с напарницей – смешливой и разговорчивой девчонкой. Привычно-обиженное выражение на лице Кайсы сменилось недоверием, когда Такко подчёркнуто отдал ей предпочтение перед более красивой подругой. Уходя, он отметил, что лёд в её взгляде чуть потеплел.
– Тебе, верно, заняться нечем! – Кайса всплеснула руками, когда Такко явился на третий день с узорным платком, извлечённым из недр дорожного мешка. Ни сам Такко, ни Верен не помнили, для кого он был куплен, но Кайсу определённо должен был украсить: по серому полотну порхали голубые птицы, и неяркие глаза девушки должны были засиять небесной синевой.
– Заняться и вправду нечем, – признался Такко, – пока кто-нибудь из ваших обоз не соберёт.
– Не соберёт, – фыркнула Кайса. – До Чернички никто на ярмарки не ездит. Этому закону больше ста лет. Хоть бы расспросили, прежде чем идти сюда!
– Вот и славно, – сказал Такко, пряча разочарование. – Значит, буду каждый день к тебе ходить.
– Мало мне забот, – пробормотала Кайса. Но платок взяла.
Вечером Такко с Вереном высыпали оставшиеся монеты на стол и раскладывали их кучками: на жильё, на еду, на крайний случай.
– Похоже, до Чернички нам всё же не выбраться. Либо сейчас идти порожняком, либо ждать.
– Да я тут уже потолковал кое с кем, ездят они, – задумчиво сказал Верен. – Надо ждать и искать жильё подешевле.
– Здешний ночлег нас за неделю разорит, – согласился Такко. – Жильё я найду.
***
Кайса взялась разузнать, кто в городе пускает постояльцев. Такко и не ожидал от неё такой прыти. Дом отыскался на следующий же день: вдова бондаря сдавала чердак в старой части города. Первый этаж, где раньше была мастерская, пустовал, на втором обитала хозяйка, строгая и любопытная женщина, а под самой крышей была отгорожена большая и светлая комната с отдельным входом, куда вдова пускала жильцов.
Кайса сама отвела друзей к дому, ждала за воротами, пока они разговаривали с хозяйкой, и искренне обрадовалась, когда ударили по рукам. На прощание Такко поцеловал Кайсу в висок. Она отстранилась, с такой привычной уверенностью поведя плечом, что он облегчённо выдохнул, поняв, что не будет у неё первым, а значит, окажется забыт столь же быстро, сколь и другие.
На обратном пути Такко заглянул в лавку к лекарю. Кое-какие травы и коренья остались с прошлого раза, но для нужного сбора этого было мало. Верен только фыркнул, принюхавшись к кружке, где настаивался отвар:
– Опять ты за эту мерзость взялся! Что она, сама не сообразит, что делать? Или ты вовремя не успеешь?
– Оно надёжнее, – отмахнулся Такко и вышел с кружкой во двор. От сбора горело во рту и кололо в боку, но средство было верное. Такко обходился без него, только если покупал удовольствие у тех, кто и вправду лучше него умели избежать ненужных последствий. От Кайсы он таких знаний не ждал, потому заранее смирился с мерзким пойлом, но не с насмешками Верена.
***
– Завтра будем справлять новоселье, – сообщил Такко Кайсе, сидя на привычном уже табурете в пекарне. – Вдова взяла три дня, чтобы прибраться: считай, припрятать подальше всё ценное. Осталось найти заработок, и можно жить.
– Дитмар-лучник мог был тебя взять, – подсказала Кайса.
– Ходил уже, – поморщился Такко, – и видел, как живётся его подмастерьям. Не надо мне такого счастья.
– У бургомистра и маркграфа всегда есть работа.
– С этими вообще не хочу связываться, – Такко мотнул головой. – Мне бы что попроще. А, не бери в голову! Сам найду заказы, невелика трудность.
– Подумай всё же, – вздохнула Кайса. И добавила одними губами: – Может, останешься…
– Мы сегодня вечером пойдём на реку, – сказал Такко, пропустив её последние слова мимо ушей. – Мясо пожарим, на деревню посмотрим.
– Куда? – насторожилась Кайса.
– Да тут недалеко. К мосту. И подружку захвати. Как стемнеет, я вас обеих до дома провожу, чтобы никто не обидел. Придёшь?
– Скорее, тебя самого обидят, – фыркнула Кайса. – Посмотрим.
Разумеется, вечером они пришли – обе в чистых платьях, Кайса – в подаренном платке. Костёр горел ровно, мясо на палочках зажарилось как надо, овощи запеклись в углях до медовой сладости. На другой стороне реки перекрикивались косари, по мосту в обе стороны следовали люди и повозки, и девицы полностью уверились, что здесь их не обидят. Такко обнимал Кайсу, когда она отворачивалась от дыма, касался губами волос, выбившихся из-под платка, и перемигивался с Вереном, который только головой качал.
Солнце село за башню замка, и Верен заявил, что пора проводить подруг домой. Такко придержал Кайсу за локоть:
– Не хочешь пройтись к мосту?
Он загодя приглядел там уютный уголок, где лежало толстое бревно, облюбованное местными для вечерних разговоров. Сейчас все добропорядочные жители сидели по домам, никто не побеспокоит. Кайса кивнула и слегка сжала его ладонь.
За рекой дрожали огоньки, со стороны города слышались голоса. Вздумай Кайса крикнуть – сбежится несколько десятков человек. Бояться ей нечего. Верно, поэтому её рука безмятежно покоилась в ладони Такко, а плечо, которое он обнимал, было расслабленно опущено. Такко бросил на бревно плащ, усадил Кайсу, огляделся и прислушался, нет ли непрошеных свидетелей в ближайших кустах. Привлёк девушку к себе, обнял покрепче, приник губами к виску, поцеловал щёки с россыпью мелких веснушек и, наконец, губы. Кайса отвечала сдержанно, как подобает добропорядочной горожанке, но не отстранялась. Она была нежной и податливой, ладони легко скользили по плечам Такко, полная грудь вздымалась, дразня и распаляя. Стало совсем темно, и в этой тьме остались лишь прикосновения и сладкий, дурманящий запах хлеба, трав и спелых, исходящих липким соком ягод.
В город они возвращались во мраке. У площади их остановила ночная стража. Кайсу оглядели с плохо скрываемым презрением, но молча пропустили. У пекарни Такко в последний раз поцеловал её и крепко обнял, не в силах оторваться. Кайса была по-домашнему уютной, тёплой, как остывающая печь, спокойной, как сама земля.
***
Верен пробормотал что-то неразборчивое, когда Такко ощупью пробрался в комнату.
– Ты с подружкой не?.. – не удержался Такко.
– Иди ты… У неё жених есть. А ты доволен, как я погляжу.
– Не без того. Она знаешь какая…
– Избавь меня от разговоров до утра!
Такко негромко рассмеялся, стягивая одежду и швыряя на пол. Завтра наверняка будет ругать себя, расправляя измятую до неприличия рубаху, но сегодня было плевать.
– Ерунда это всё, – проворчал Верен, поворачиваясь на другой бок. – Завтра пойдём работу искать.
Такко не ответил. Руки помнили мягкую кожу Кайсы, её крепкое и такое послушное тело, голову кружил сладкий хлебный дух. В распахнутое окно вместе с предрассветной прохладой вплывал запах ягод и свежескошенного сена. Город Эсхен спал, лишь ночная стража мерила шагами тёмные улицы, да стрелки на ратуше отсчитывали последние часы до рассвета.
Глава 2
Дни шли, и с ними утекали полученные за последний поход деньги. Теперь большой стол-верстак под окном был завален луками, заготовками для стрел, перьями, нитками для обмоток, наконечниками и разным инструментом. Дитмар, эсхенский лучный мастер, отнёсся к Такко со снисходительным безразличием. Подумаешь, заезжий мальчишка – сегодня здесь, завтра там, переманить заказчиков не успеет, чего бы и не дать ему подзаработать. Тем более, заготовки Такко покупал в его лавке – больше негде было. Верену везло меньше: суровый мечник искал работу с утра до вечера, но безуспешно.
Вечером они, как всегда, собрались в комнате под крышей втроём. Кайса принесла узелок с выпечкой, что не продали в пекарне. Верен успел спуститься к хозяйке за кипятком и нарезать пирог тяжёлым боевым ножом. Комнату окутали сумерки, и мошки вились вокруг свечи, поставленной в плошку с водой.
– Граф предложил мне сопровождать его дочь делать прически! – негодовал Верен, потрясая коржиком, неровно облитым глазурью. – Я сказал, что не для того учился сражаться. Что за город!
– Погоди, – остановил его Такко. Он отошёл к верстаку и слушал вполуха. – Ты всё же наведался к маркграфу? В тот каменный дом с гербом и цветником?
– Ну. До последнего искал, чего попроще, а всё ж пришлось и туда заявиться.
