скачать книгу бесплатно
Но у него появилось чувство, что девочка его оценивает.
А ведь в этом кабинете все должно было быть наоборот.
Это он, Делл, должен был ее оценить.
Ему хотелось поскорее втиснуть ее в подходящую категорию «странных типов» и отключиться от происходящего.
Делл перевел взгляд на экран компьютера и еще раз прочел письмо от директрисы Рудин.
В письме говорилось, что девочка списывала во время контрольной. Такие к нему почти не попадали.
Поэтому он решил действовать хитростью.
А что такого?
Надо же было разобраться.
Она не годилась ни в «чокнутые», ни в «волки-одиночки», ни в «выпендрежники», ни в «белые вороны».
Но он отчетливо видел, что она – очень странная.
Он говорил, говорил, говорил, а она сидела молча, смотрела на него, не отводя взгляда, и видно было, что она слушает.
Он задавал вопросы, но она не желала отвечать.
Она была маленькая, но сильная.
Что-то в ней было не такое, как у всех остальных, – сила? дух?
Ни один «прием» (если это можно было назвать приемами) с ней не сработал.
И тут Делл вспомнил об игре в ассоциации.
Он знал, что другие психологи тоже пользуются этой техникой, потому что, когда окна бывали открыты, а кондиционеры не тарахтели, он слышал, как его коллеги переговариваются между собой.
* * *
Каждую ночь Делл засыпал перед включенным телевизором.
Он записывал бесконечные телепередачи, потому что звуки человеческого голоса его успокаивали (если только человек не кричал на него).
Быстрее всего он засыпал под образовательные передачи.
Вот почему, когда наступал вечер, Делл, ложась спать, часто включал самую скучную из всех имеющихся у него записей: документальный фильм о животных Мадагаскара.
Фильм снимали ученые. Он изобиловал фактами и эмоциями, то есть именно тем, без чего Делл мог прекрасно обойтись.
Если бы он захотел и в самом деле посмотреть фильм о дикой природе, то разве что такой, где кровожадный хищник преследует какого-нибудь большеглазого пушистика.
Правда, Деллу больше нравилось, когда пушистик замечал угрозу.
Стремительная погоня и пара-тройка едва не достигших цели бросков добавляли сцене преступления драматизма.
Низкий рокочущий (почти зловещий) мужской голос за кадром готовил зрителя к кровавой развязке. Музыка становилась громче…
А потом – р-раз!
И готово.
Вот только в фильме про Мадагаскар ничего такого не было. Там все вертелось вокруг стаи обезьянок, больше всего похожих на белок в енотовой шкуре.
Ничего интересного Делл в этом не находил, и поэтому с тех пор, как приехал в Бейкерсфилд, часто засыпал именно под этот фильм.
И он не помнил из него ничего, совсем ничего, кроме той фразы, которую пробормотал в ответ на слова Ивы, когда их встреча подходила к концу:
– У лемуров в стае верховодят самки.
Девочка собрала вещи и молча пошла к двери, а Делл заметил, что его волосатые руки отчего-то дрожат.
Он никогда еще не видел таких детей.
Он быстро просмотрел электронную форму, которую должен был заполнять после каждой встречи со школьниками.
Однако – впервые с тех пор, как он пустил в ход систему «странных типов», – Делл закрыл эту форму и отыскал перечень критериев, которыми пользовался Дики Винкельман.
Активность.
Терпение.
Способность концентрировать внимание.
Ива явно умела концентрировать внимание.
Она была очень терпелива (слушала всю первую половину встречи, пока он говорил).
Но вот ее уровень активности Делл оценить не мог.
Делл скопировал абзац из какого-то старого файла Дики Винкельмана. Запись была посвящена ребенку по имени Уэсли Поппесон.
Делл подумал – может, проблема Уэсли была из-за фамилии: слишком уж похоже на «пописун». Этим кого угодно можно довести.
В файле говорилось, что Уэсли совершенно обычный ребенок, однако отличается повышенной тревожностью, которая нуждается в дальнейшем изучении.
По правде говоря, Делл уже понял, что большеглазую двенадцатилетнюю девочку (которая перед уходом посоветовала ему измерить давление) обычной назвать невозможно.
Впервые за все время своей работы психологом он ощутил не просто желание работать.
Его чувство было сродни вдохновению.
Нужно было добавить в классификацию новую группу.
Он открыл на компьютере окошко настройки цветов и стал лихорадочно тыкать в него, пытаясь получить что-нибудь похожее на металл.
Цвет расплавленного золота, или еще что-нибудь такое, чтобы цепляло глаз.
Потому что Делл Дьюк уверился: он открыл новую категорию «странных типов».
И называлась она «ГЕНИЙ».
Глава 8
После того как меня выдернули с урока мисс Кляйнсэссер и отправили к директрисе Экземе, учителя и другие ученики стали относиться ко мне по-новому.
Некоторые одноклассники решили, что я каким-то образом мошенничаю с контрольными, и просили поделиться с ними ответами к тестам.
Один восьмиклассник – у него уже борода росла, вполне настоящая, – потребовал у меня домашнее задание, которое давали по математике в прошлый вторник.
Я так удивилась, что отдала ему всю тетрадь; позже она отыскалась на мусорнике перед мужской душевой у спортзала.
В тетрадь была вложена полупустая пачка мятных пастилок для свежести дыхания, но я решила, что это не подарок, а случайность.
Как ни странно, следующей встречи с мистером Деллом Дьюком я ждала с нетерпением, и охотно проделала весь долгий путь от средней школы «Секвойя» до офисов администрации.
Мысль о том, что мне куда-то нужно дойти, наполняла меня незнакомым доселе чувством: у меня была цель.
Даже если из-за этой цели мне придется снова врать родителям.
Правда, на вторую неделю врать стало легче, чем поначалу. Это меня огорчило.
Я поняла, что человек способен привыкнуть ко всему – и к хорошему, и к плохому.
Вот, наверное, как люди привыкают откачивать биотуалеты или пробовать кошачьи консервы на заводе, чтобы проконтролировать качество.
Прозвенел последний звонок, и школа буквально взорвалась (потому что это и правда было похоже на взрыв). Я сложила в чемодан учебники, испытывая неизвестное мне прежде наслаждение. (Мне нравится слово «наслаждение». Хорошо бы его почаще использовали в обычной жизни.)
Распахнулись двери, и сквозь них наружу повалила толпа школьников. Похоже было, будто в школе случилась утечка каких-то опасных веществ, и все кинулись спасаться бегством.
Я в этом не участвовала.
Я шла по собственному делу, и время на дорогу было ограничено.
Придя в офис, я увидела, что на этот раз Делл Дьюк подготовился к встрече.
Одежда у него по-прежнему была такая мятая, словно он неделю спал в ней, не снимая, зато борода подстрижена или, по крайней мере, вымыта.
Да и в захламленном кабинете стало чуть больше порядка.
И еще одна вещь, которая заставила меня улыбнуться, едва я вошла в дверь: на приставном столике сбоку от письменного стола появилась небольшая серебряная рамка.
И в этой рамке, словно портрет потерянного родственника, красовалась фотография лемура.
Он нервничал.
Он пытался завести беседу, но в конце концов не выдержал и выпалил:
– Послушай, а может, попробуешь еще раз выполнить тест – вроде того, что был в школе на мониторинге?
Я решила, что это и есть причина его беспокойства, и решила положить ему конец:
– Если хотите, могу прямо сейчас.
Он очень обрадовался.
Он достал из ящика стола папку с тестовыми заданиями. И вдруг так заволновался, что мне пришлось поднимать с пола карандаш и помогать с таймером.
Я пыталась объяснить, что мне не понадобятся все пятьдесят минут, что отведены на выполнение заданий.
Но он мне не верил, пока я не сделала первый тест за четырнадцать минут.
Он проверил ответы, а потом я взяла из стопки еще один буклет и выполнила тест за двенадцать минут и 7 секунд.
В идеальных условиях – при наличии хорошей вентиляции и стакана несладкого зеленого чая со льдом, – я бы сэкономила еще две минуты.
Когда встреча подошла к концу и я встала, Делл Дьюк улыбнулся. Растянул сомкнутые губы.
Он сказал, что я не сделала ни одной ошибки ни в одном тесте.
Я сказала, исключительно для констатации факта:
– Ни одной ошибки.
Должно быть, он решил, что мы снова играем в игру со словами, потому что сжал кулак и резко дернул им вниз, словно раскрывая парашют (я никогда не раскрывала парашют, но могу себе представить, как энергично при этом нужно тянуть за шнур).
И сказал, очень громко:
– С вами была Ива Чэнс!
Мистер Делл Дьюк не хотел ждать до следующей встречи целую неделю.
Он считал, что мне стоит прийти назавтра, в самом начале его приемных часов.
Он сказал, что принесет с собой сюрприз. Я не слишком люблю сюрпризы, но ему об этом не стала говорить.
Вообще-то я собиралась посвятить весь остаток недели проверке кислотности почвы у нас в саду.
Мне с большим трудом удавалось поддерживать показатель pH 6,5, и все-таки я согласилась прийти назавтра, потому что результаты тестов на способности, похоже, очень взволновали психолога, и я подумала, что, возможно, он страдает депрессией.
Не исключено, что мои визиты способствуют улучшению состояния его психики.
