скачать книгу бесплатно
– Нет, ну это бред какой-то! – пыхтел Петя. – Что с тобой?
Андрей снял очки. Видимо, лицо у него было настолько выразительное, что Петя тут же присмирел.
– Ты под кайфом, что ли? – пробормотал он.
– Вроде того. Может, пойдем пожрем?
– Да ты что, в самом деле?! – вскипел исполнительный директор. – С ума сошел?
Андрей закусил губу. Приблизился к Пете.
– Вчера я говорил с самим сатаной… – прошептал он. – Я продал душу дьяволу, Петя…
– Ну, твою мать, честное слово! – взорвался Петр.
– Или, может, закажем сюда хавчик? – фантазировал Андрей. – Кстати, я не гоню про сатану.
– Панов, алло! – Петя постучал себя пальцем по голове. – Ты где?
Андрей вернулся в кресло.
– Какой-то ты неисполнительный директор… – пожаловался он. – Ты ведь должен исполнять все мои желания?
– Андрюха, может, тебе кофе выпить? – Петя всерьез разволновался. – Ты же не в себе…
– Какой кофе? – с поддельной тоской произнес Андрей. – Никакой кофе мне не поможет, дружок. Меня прет со страшной силой, и ни дна, ни берегов… Знаешь, я, пожалуй, пойду. А ты скажи там, что я отравился. Я же выгляжу, как отравленный?
– О, да, – согласился Петя.
Внизу, в лобби, Андрей столкнулся с Настей, чьи волосы теперь отливали медью и были намного короче. Андрей немного расстроился, что чудесного преображения не случилось – это была все та же Настя с тяжелым подбородком и длинным носом, вот только рыжий цвет немного смягчал черты.
– Отлично! – Андрей поднял оба больших пальца. – Супер! Что ты делаешь сегодня вечером?
Но прежде чем Настя ответила, он улизнул.
Он вышел на Цветной бульвар и с удивлением открыл для себя дневную Москву. Оказалось, что множество народу то ли не ходит на работу, то ли пренебрегает служебными обязанностями. Одно дело – подростки и мамаши с детьми, но вокруг было полно людей его возраста, и все они выглядели отнюдь не так, будто ждут важного звонка. Их лица были светлы, они казались счастливыми. И они ничем не занимались.
Андрей прошелся вперед, к Трубной. По дороге заметил девушку, очень симпатичную, стильно одетую, с дорогой сумкой (Андрей всегда обращал внимание на детали), в отличных туфлях. Она с аппетитом уминала нечто в пластмассовом лотке.
– Простите, а что вы едите? – поинтересовался он.
Вблизи девушка была еще лучше: вьющиеся темные волосы, гладкая светлая кожа, большие рыжие глаза.
– Это картошка, – не без удивления пояснила девушка. – «Крошка-картошка» называется.
– А где вы ее купили?
– Вон там, – она кивнула в сторону перекрестка.
Андрею не хотелось уходить. Ему нравилась эта девушка. Не терпелось узнать, отчего она, в таких туфлях, с такой сумкой, запросто сидит на бульваре, ест какую-то дрянь… И не желает ли она пообедать в хорошем ресторане… Но он боялся, что своим приглашением – таким правильным, таким удобным – разрушит таинственную гармонию, которую представляют собой девушка, бульвар, это месиво в лотке и даже он сам.
Андрей перевел взгляд на книгу, которую она читала. Девушка посмотрела туда же, потом на Андрея и скуксилась – видимо, разгадала его маневр: завести речь о литературе, устроиться рядом, заманить ее, если не в ресторан, то в кафе…
– Ладно, спасибо, – поблагодарил Андрей и ушел.
На полпути обернулся – девушка все еще смотрела ему вслед.
В кафе, где продавалась «Крошка-картошка», все было такое… неизысканное. С трудом подавив желание удрать в ближайший ресторан, Андрей не без брезгливости выбрал несколько заправок (кажется, слишком много), забрал у продавщицы пакет и направился к бульвару. Устроившись на лавочке, разложив, словно бомж (по его собственному, Андрея, мнению), имущество, открыл лоточек и не без опаски попробовал еду. Оказалось, что ничего страшного нет – картошка, сосиски, огурцы… Обычная пища.
Андрей, правда, отвык от обычной еды – даже хорошие итальянские рестораны представлялись ему заурядными. Незаметно он стал гурманом, и вопрос, куда пойти поужинать, постепенно превращался в настоящую проблему.
Он и не заметил, как проглотил всю картошку без остатка, запил фантой, которую считал убийцей, и решил, что в этом есть своеобразный кайф. Наверное, его секретарша Настя ходит сюда обедать.
Зазвонил телефон. Андрей испугался. Сейчас он пребывал в замечательном измерении, где люди перед выходом на работу обкуриваются первосортной голландской травой, отправляют секретарш менять цвет волос, знакомятся на бульварах с девушками и пожирают дешевую быструю еду. Звонок наверняка был из другого мира – от какого-нибудь хлыща в стильном кабинете. Такого же, как и он сам.
Даша.
– Привет, – с привычной усталостью в голосе: «Дорогая, я тебе страшно рад, но ты не вовремя, у меня переговоры», – ответил он.
– Масечка, ты занят? – Дашин голосок звенел так чисто и невинно, что Андрей на секунду вышел из себя.
Он любил голоса с хрипотцой, с предысторией, с намеком.
Черт!
Какая же красавица Алина!
– Даш, перезвони ровно через минуту! – ответил он и отключился.
Записная книжка… Так и есть! Никакой Алины.
Он должен познакомиться с ней… в пятницу! Рассуждения давались сытому Андрею нелегко. Если он познакомится с Алиной в эту пятницу, значит, Даша живет у него. А если Даша живет у него, то где она была утром?
Андрей поспешно набрал домашний номер.
– Татьяна Ивановна, это я, – представился он. – Скажите, а Даша была, когда вы пришли?
– Она в половине восьмого ушла в спортзал, – доложила Татьяна.
– Ах, ну да, ну да…
Андрей вспомнил. Вот, что его бесило в Даше! Она жаворонок. Просыпается в семь утра. Если он спит до полудня, она бродит вокруг, целует его в нос, щекочет за ухом… Она искренне верит, что нельзя так долго спать, что нужно с улыбкой встречать новый день на рассвете, радоваться всякой фигне типа солнышка, ветерка, листочков…
Телефон опять устроил пытку – разразился песней Мадонны. Мадонна сейчас была ему не в кайф.
– Как позанималась? – поинтересовался Андрей.
Даша принялась что-то лопотать, но он уже целиком сосредоточился на ненависти к ней. Совсем скоро, в конце недели, ему придется наврать ей, что он уезжает в командировку, и тогда…
Андрей словно окаменел.
Это начало. Начало того самого, что случится с ним потом. Ужас. Мрак. Безысходность.
Значит, не надо ругаться с Дашей. Не надо выгонять ее из дома. Даша – хорошая. Даша – луч света.
– Андрей! – звала трубка.
– Дашка, а давай смотаемся куда-нибудь на выходные, – предложил он. – К Сереге можно.
Он не знакомил ее с друзьями. То есть время от времени они случайно пересекались, но Андрей не водил ее в гости, не приглашал в клубы… Он знал, что с Дашей будет скучно. И что с ней он не сможет приударить за очередной сексапильной девицей, с которой все произойдет как в первый раз.
Даша там, в трубке, притихла.
– К Сереге? – промямлила она. – Это твой знакомый банкир?
Даша знала, что Сережа устраивает у себя за городом вечеринки, о которых потом говорит вся Москва. Ничего особенного – ни разврата, ни наркотиков, ни стриптизерш, но к нему стекается избранная публика, у него Андрей считал за честь появиться. Один. Или с молоденькой моделью, которая еще плохо разбирается в нулях и рангах.
По законам жанра Сергей не должен был привечать Андрея, наемного работника в известной, но все-таки не очень влиятельной компании. Но они дружили с института, и Андрей прокручивал деньги корпорации в банке Сергея – всем этим он заслужил некое подобие дружбы, шарж на дружбу, но он принимал ее, пусть и с затаенной обидой и с оговоркой «я еще всем покажу».
– А он не будет против? – Даша оробела.
– Что за чушь! – возмутился Андрей. – Так мы поедем?
– Конечно! – голос Даши потеплел.
Андрей физически почувствовал ее смущение и благодарность, и ему даже неловко стало за то, как мало ей от него надо.
– Форма одежды – парадная, – брякнул он и отключил звук на телефоне.
Его сморило. Хотелось прилечь на лавочку и поспать. И Андрей с ужасом и смятением понял, что уже делает это – ложится, закрывает глаза, подставив лицо припекающему солнцу и все еще прохладному ветру.
Он, генеральный директор известной компании, значительная персона, лежит на лавке в объедках «Крошки-картошки» и кайфует.
Наверное, Андрей заснул, потому что, когда он наконец расклеил веки, на животе у него лежала книга. Очень похожая на ту, что читала девушка на Цветном. Андрей посмотрел на обложку. «Американские боги». Нил Гейман.
Он давно не читал. Говорил, что нет времени, но обманывал. Было время, было, но он нарочно уверял всех, что очень занят, круглые сутки занят – потому что книги заставили бы его думать, а думать не хотелось. Хотелось просто жить. Книги помогают оценивать не только мир, но и себя, а вот этого Панов всеми силами старался избежать.
Все будет хорошо. У него есть полгода, чтобы все исправить, понять, почему он ошибался, взять свою жизнь под жесткий контроль. А что, если жениться на Даше? Она станет о нем заботиться, а ему будет к кому возвращаться… Они построят дом, купят собаку, и у него, Андрея Панова, появятся новые ценности… Говорят, дети людей меняют.
Андрей, конечно, не то чтобы разочаровался в прежних ценностях, но он хорошо получил по голове, и он, наверное, единственный человек в мире, который на все сто процентов осознал смысл выражения «второй шанс».
Глава 3
На выходные загородный дом Сергея превратился в галерею. Были художники – одни нормальные, другие – с причудами, с подвывертом, третьи – уважаемые, признанные, с буржуазными замашками.
– Каждый свой холст я окропил… – бормотал художник с причудами, разглядывая две свои картины – портреты полуобнаженных дам.
Девушка лет тридцати, журналистка, с недоумением взирала на него сверху вниз – художник вряд ли доставал ей до плеч.
– Могу и ваш портрет нарисовать, – уверял он журналистку. – Только вот нужно окропить… Художник и муза, тесная связь, единение…
Журналистка, уловившая наконец его мысль, расхохоталась, похлопала портретиста по плечу и присоединилась к компании знакомых, среди которых был и нормальный художник.
Тот с удивлением разглядывал стопку с дорогой водкой (третью по счету).
– Да я вчера только приехал из Серпухова, – говорил он известному писателю, который рассказал, что видел дома у одного влиятельного политика его картину. – Выставка вчера была. А у меня там баня, сосны… Мастерскую построил, да… На природе так хорошо работается! В Москве я не могу. В Москве только пить…
– Да я же не Никас! – возмущался неподалеку известный авангардист. – Я же не пойду к Лужкову с портретом: «Вот смотрите, царь-батюшка, как я вас симпатично нарисовал!» Никас же не художник, он – пластический хирург! Там подрезал, здесь замазал…
– И получает столько же! – усмехался литературный критик, который никуда не выходил без сопровождения двух гладеньких юнцов. Всегда разных.
– Ну, знаешь! – фыркнул авангардист. – Зато меня японцы покупают сериями. Йоко Оно, кстати, купила. Я бы ей картину подарил, конечно, но она же через галерею – пришла и купила… Ты ведь меня знаешь – я ля-ля не развожу. Надо вообще переезжать туда, но очко играет…
Были богемные девушки в эксцентричных нарядах – их непохожесть на фифочек с пластмассовой грудью привлекала офисный народец. Менеджеры, деловые люди, владельцы производств и предприятий с восторгом разглядывали симпатичные мордашки, украшенные странными шляпками, и удивлялись, выяснив, что за большинством красоток стоят богатые отцы со связями в высших эшелонах власти.
У красоток были влиятельные друзья, которые не ухаживали, конечно, за столь оригинальными особами, но ничего не имели против богемной свиты, которую возили за собой по всему свету.
Были и актрисы, и балерины, и артисты мюзиклов, и писатели с писательницами – и все они казались милыми, симпатичными, обаятельными, необыкновенными.
Новички, впервые или случайно попавшие на прием к Сергею, тушевались и робели – их представление об избранном обществе все еще ограничивалось системой ценностей журнала «GQ», помноженной на откровения Оксаны Робски: они-то думали, что «все крутые» вечно пропадают в бермудском треугольнике «Дягилев» – «Симачев-бар» – Третьяковский проезд, где и знакомятся с девушками, чей образ сложился на основе постеров журнала «Плейбой».
Сергей являлся для всех непререкаемым авторитетом. Ему было всего тридцать пять, а его банк уже стал частью холдинга, который владел медиаресурсами, несколькими салонами очень дорогих автомобилей, торговал предметами роскоши, имел собственный ювелирный завод и фабрику косметики. Холдингом вместе с партнерами владел отец Сергея, но банк сын создал сам, с нуля, хоть и оперировал доходами отца и партнеров.
Мать Сергея была известной художницей, бабушка – легендарной художницей, чьи плакаты до сих пор раскупали на сувениры. Отсюда и его интерес к искусствам, и дружба с богемой, и меценатство.
В ближний круг, насчитывающий человек триста, Сергей не пускал кого попало – он тщательно отбирал знакомых, отсекая людей случайных, которыми движет лишь вульгарная ненасытность и праздное любопытство.
Андрей крепко держался за однокурсника – он знал, что не заслужил этого общества, что его здесь терпят из деликатности. Он не был остроумным собеседником, неважно разбирался в искусстве и литературе, выделялся слишком откровенными замашками яппи и считался слишком буржуазным.
Но его тянуло сюда, в яркую толпу законченных эксцентриков (если не сказать сумасшедших) – людей талантливых, образованных, интересных.
В эту субботу он злился на Дашу за то, что сам себя принудил взять ее на эту вечеринку. Даша будет в шоке. Даша растеряется. Даша будет ходить за ним по пятам и молчать. Она слеплена из другого теста.
Андрей курил дурь во вторник, среду и четверг. Курил умеренно, соображал, ходил на работу, но реальность тем не менее представала в тумане фальшивой легкости, несбыточных надежд и той обманчивой радужности бытия, которую дарит марихуана.
В пятницу он сообразил, что больше жить под гнетом самообмана нельзя. Отрезвление прошло мучительно. Андрей лежал на диване, смотрел телевизор и отказывался думать о том, куда завела его жизнь. То и дело поблизости мелькала Даша, которая якобы берегла его покой, а на деле каждые пять минут спрашивала, что такого сделать для его счастья.
«Заткнуться!» – мечтал Андрей, в полной мере ощутивший жуть страдания тех, кого истязали древней пыткой – сажали под кран или что там было в древности, из чего на макушку текла вода. Медленно, по капельке.
Без скандала не обошлось. Парадная форма одежды, о которой сдуру упомянул Андрей, в Дашином представлении выглядела как настоящее вечернее платье в пол, с открытой спиной, плюс туфли на шпильке, дорогая сумочка-клатч. В таком виде можно заявиться на вечер в честь присуждения Нобелевских премий, в оперу, на благотворительный прием к Горбачеву, но уж точно не на вечеринку Сергея. Даша смотрелась бы там белой вороной.
– Даш… гм-м… а что у тебя еще есть из одежды? – поинтересовался Андрей.
Даша обиделась.
– Да надевай что хочешь! – кричал он. – Говно вопрос! Только я никуда не поеду!
Она расплакалась, несказанно обрадовав Андрея, – пафосный вечерний грим был окончательно испорчен.
