скачать книгу бесплатно
с улыбкой дерзкой палача.
Но я была стеною белой
и пустотой в твоих очах.
Ты не ревнуй меня напрасно,
я потеряла не тебя.
В круженье космоса прекрасном
я не могу не жить любя.
И не могу бродить в пустыне,
и не могу тебя искать
когда от запаха полыни
я во грехи могу упасть.
И жизнь покажется прекрасной,
как самый милый белый стих.
Ты не ревнуй меня напрасно,
я вижу всё в очах твоих.
«Я стал огромным перекати-полем…»
Я стал огромным перекати-полем.
Я стал послушен бурям и ветрам.
Мы в этой жизни ничего не стоим,
лишь крохи тела тлеют по кострам.
И волокут меня через погосты
по серой обескровленной земле,
и городов бетонные наросты
живьём сдирают кожу на стебле.
Лишь кто-то помянёт недобрым словом.
А если пожалеет – невпопад.
Бредут дороги в сумраке багровом,
судачат судьи весело и в лад.
И спрячет конвертируемый полдень
никем не конвертируемый страх.
Прелюдию для казни мне исполнит
разбуженный прелюдиями прах.
Но так же, словно девица, невинна
Земля живёт, танцуя и поя,
и розовой слюною гильотина
забрызгивает глобус Бытия.
«Почему меня лишают жизни?..»
Почему меня лишают жизни?
Разве я кого-то убивал?
Разве предавал свою Отчизну
И страной, как шлюхой, торговал?
У меня отняли честь и совесть,
и желанье что-то там любить.
А жидами порванную повесть
я уж не смогу восстановить.
Лить слезу, купаясь в безнадёге,
поклонясь кремлёвскому ворью?
Кончить век в надежде и тревоге,
что не пощадят твою семью?
Всё ж, решай: казак ты или быдло,
что гниёт под дудочку жидов,
продавая совесть за повидло
в смачной суматохе городов?
Ни следа совейского замесу,
ни крупицы, чтоб осталось нам,
ну, хотя бы ради интересу
побрести с молитвою во храм.
Только деньги, только секс-картинки
и указ: отнять и разделить!
Снова Пасха, но летят снежинки
и страна забыла слово «Жить»!
«Моя Россия, словно птица…»
Моя Россия, словно птица.
Но подлый выстрел – и конец…
И ни к чему уже молиться,
победу празднует стрелец.
А был полёт, а было небо
и колокольни-маяки.
Потом момент – и боль, и небыль, –
одни зыбучие пески.
Кому же нужен этот выстрел?
Кому убийство – это жизнь?
Мой ум и вызверел, и вызрел
среди извечных дешевизн.
А сердце требует полёта
и душу мне не удержать!
Лишь улыбнётся в спину кто-то,
кому привычно согрешать.
Но мы живём ещё, казаче!
И, значит, Русь не умерла.
Всё будет так, а не иначе,
когда спасём страну от зла.
«Опять брожу среди огней…»
Опять брожу среди огней,
как в окруженье жадных взглядов
театра улиц и теней,
подворотен, и парадов.
Меня пронзает темь и тишь.
И я, скользнув привычной тенью
по лицам стен и серых крыш,
сам превращаюсь на мгновенье
в подобье жадного огня,
который сжег огромный город
внутри меня…
«Снег, снег, снег тает на лицах…»
Снег, снег, снег тает на лицах,
тонкий смех в водах струится.
Дон, Дон, Дон – родина предков.
Под погон – пули отметка.
Сколько вод в небыль уплыло,
столько здесь всякого было.
Не познать прошлого память,
не унять чёрное пламя.
Берегли честь и свободу,
в полземли – путь до восхода.
Шашки вон! – к бою из ножен,
только конь верный стреножен.
Только свист вражьей нагайки,
в лагерях вышки да пайки.
Вся страна – красное знамя.
Сатана, что сделал с нами?
Ныне рубль – честь и награда,
мёртвый гул – колокол ада.
Дон, Дон, Дон – тихая речка,
под погон пулей отмечен.
«По улицам белым, по улицам сонным…»
По улицам белым, по улицам сонным
бредут одинокие липы, сутулясь,
навстречу январским полунощным звонам.
И негде укрыться в безлюдности улиц
от белой неоновой стражи порядка.
И жадные хищные плети ознобов
сдирают кору, словно с девушек платья.
Струятся позёмки пушистые прядки,
крепчают холодного неба объятья.
Но где же рассвет до привычного серый?
И кажется: прячется рядом разгадка
любви и жестокости, страха и веры.
Третий Рим
Рим конца и Рим начала,
где история без дна,
где потомки Марциала
бродят в поисках вина.
Где любой правитель – Август,
где любой мыслитель – шут,
где, конечно, я прославлюсь,
если раньше не сожгут
или на кол не посадят,
иль кнутом не засекут.
Здесь словами знатно гадят:
реки чёрные текут
с языков,
газет,
плакатов,
в блеске улиц и витрин.
Рим дельцов, поэтов, катов –
я твой раб и господин!
«Мы живём, ожидая кончины…»
Мы живём, ожидая кончины,
выбрав ноту на множестве клавиш.
Умереть – не простая причина, –
как уйдёшь ты и что оставляешь?
Вспоминая о прожитой жизни,
не забудь, ничего не воротишь.
Время также чумно и капризно,
пулей срежет, как птицу на взлёте.
Лишь в полёте пути к воскрешенью,
да ещё не пропитая совесть.
И готовится к самосожженью
про Содом современная повесть.
Чьи-то мутные сполохи мысли,
всякий лезет в «гуру» и «махатмы».
Не покаявшись, люди прокисли
в склочных сварах за золото жатвы.
Словотворчество ныне не в моде.
А зачем, если мат узаконен?
Люди! Люди! Вернитесь к природе
и послушайте стон колоколен.
Знамя в виде петли на осине,
но Госдума почти не картавит.
Верю я, нас Господь не покинет,
только бесы по-прежнему правят.
«Я ищу свой философский камень…»
Я ищу свой философский камень
в категории совсем не философской.
Сам себе Иуда, Фауст, Каин.
Сам себе Калигула московский.
Сам себе убийца и спаситель,
я мечусь меж небом и землёю.
Где ж моя священная обитель,
где шаги с немилой к аналою.
Лить слова на ветер – что за дело?
