скачать книгу бесплатно
Беглец из Кандагара
Александр Холин
Ошский участок Московского погранотряда в Пянджском направлении. Командующий гарнизоном полковник Бурякин получает из Москвы директиву о выделении сопровождения ограниченного контингента советских войск при переходе на территорию Афганистана зимой 1979 года. Два молодых офицера отказываются выполнить приказ, и вынуждены из-за этого демобилизоваться. Но в 1984 году на том же участке границы «пограничный секрет» вылавливает нарушителя. Им оказывается один из тех офицеров. При допросе выясняется, что он шел в район высокогорного озера Кара-Су – "Черная вода", где на острове посреди озера находился лагерь особо опасных заключенных, одним из которых якобы являлся девяностолетний Рудольф Гесс, один из создателей Третьего рейха!..
Александр Холин
Беглец из Кандагара
(мистико-мегалитический или криптографический роман)
Если вы можете научить человека добру и не делаете этого – вы теряете брата. Если человек не расположен принять поучения, а вы всё-таки передаёте их ему – вы теряете слова. Мудрый просвещённый человек не теряет ни братьев, ни свои слова.
Китайское умозаключение
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Глава 1
Над хмурыми горными вершинами сквозь тучи вдруг проглянул маленький, но яркий лучик солнца, который стремился своей яркостью разогнать сгущавшийся мрак над границей с Афганистаном. У солнечного вестника это плохо получалось, но он не оставлял своих усилий. Что ж, иногда и в природе происходит нечто необычное. Недаром говорят: «и один в поле воин», только бывает это крайне редко. К тому же весёлый солнечный лучик так и не справился с неотвратимо опустившимся на землю мраком…
Полковник Бурякин, командир Московского погранотряда на Пянджском направлении, шагал по плацу к себе в кабинет. Из-под глубоко натянутой на лоб офицерской фуражки иногда видны были острые глаза, настороженно оглядывавшие пространство. Надо сказать, полковник надвигал фуражку на глаза только в очень непредвиденных, тяжёлых ситуациях или, как модно стало говорить в последнее время, в форс-мажорных обстоятельствах.
Сегодня был именно такой день. Рано утром ночной дозор подстрелил на пограничной реке Пяндж одного нарушителя. Второго унесли бурные речные потоки, и он, скорее всего, утонул. А вот третьего взяли живьём. Оказалось, что попавший в плен афганец-талиб замечательно говорил по-русски. Впрочем, на что только эти моджахеды не способны! Как доложили полковнику, моджахед плакал горючими слезами, называл советских пограничников «братанами», бил себя в грудь и ругался отборным русским матом.
– Так материться могут только в России! – заключил один из дозорных.
– Ладно, разберёмся! – вслух пообещал себе полковник и вошёл в подъезд офицерского корпуса.
Кивнув постовому, который вытянулся при виде начальства по стойке смирно, офицер прошёл в свой кабинет, бросил фуражку на старенький ширпотребовский диванчик с откидывающимися на оконных петлях валиками и плюхнулся в своё кресло. Вот эта часть мебели в кабинете, а заодно и массивный письменный стол с крышкой, покрытой зелёным сукном, были гордостью сержанта сверхсрочной службы Семёна Сёмина, которому рядовые приклеили несуществующее звание «адъютанта его превосходительства».
Хотя это и занимало уйму времени, Семён специально ездил на ГАЗ-66 в Ош, где какая-то таджико-советская фирма, уважающая работу пограничников, выделила для начальника части прекрасный двухтумбовый стол и кресло в стиле ампир. После недельного путешествия по горным дорогам адъютант привёз раздобытую им мебель в часть и, сияя веснушчатым лицом, с удовольствием выслушивал похвалу своей сметливости. А восхищались все офицеры, кроме самого хозяина кабинета.
Тот какое-то время не мог привыкнуть к роскошной мебели, поселившейся в его кабинете, и наотрез отказался избавляться от старенького диванчика. И всё же сдался, слыша восхищённые цоканья языком от рядовых до офицеров. Но как не сразу Москва строилась, так не сразу привык к новой обстановке и полковник.
– Юрий Михайлович, – в дверь кабинета просунулась рожица «адъютанта», – Юрий Михайлович, разрешите доложить?
– Что там у тебя, Сеня? – нахмурился полковник. – Только не надо мне опять всё расписывать по уставу. Просил же!
– Слушаюсь! – рявкнул Семён и тут же осёкся. Просьба начальника служила для него вторым уставом, даже больше. – Сегодня ночью был совершён побег с острова, Юрий Михайлович. Из лагеря особо опасных преступников.
– Как?! – не сдержался полковник. – Кто сбежал? Откуда на острове лодка?
– Там нет лодок, – доложил «адъютант». – И никаких других плавсредств не обнаружено, кроме бревна, снятого из стропил на крыше одного из бараков.
– Где, говоришь, нашли бревно? – полковник удивлённо поднял брови.
– Зеки сумели его выковырять из стропил. Причём крыша не рухнула! Но всё равно удрать им не удалось.
– На дно?
– Так точно! – отчеканил сержант. – Беглецов двое было. В охране на озере – призывники сверхсрочной службы из спецбатальона КГБ, приписанного к нашей части. Так они благополучно всё проспали. Я бы на месте командующего округом переписал бы их в дисбат в полном составе. Но, правда, их тоже понять можно: кого охранять-то? Через озеро вплавь не удавалось переправиться ещё ни одному животному, ни одной утке. Даже рыба там не водится. Где уж человеку через озеро Мёртвой воды переплыть?
– Мёртвая вода, говоришь? – хмыкнул полковник. – Знаешь, Сеня, так это озеро ещё никто не называл. Ты первый. Поздравляю!
– Служу Советскому Союзу! – щёлкнул каблуками «адъютант». – Я ведь не нарочно, Юрий Михайлович, так само получилось. Если в русских сказках есть живая вода и мёртвая, то не удивительно, что здесь целое мёртвое озеро. А откуда оно взялось?
– Понимаешь, я тоже мало об этом знаю, – полковник пожевал губами и на секунду задумался. – Ведь наше озеро, Кара-Су, с туркменского переводится как чёрная вода, но не мёртвая. К тому же оно не обозначено ни на одной карте. Южнее по Пянджу стоит посёлок Рушан. Возле него, но уже на афганской стороне, есть озеро Шива. Этот водоём значится на всех картах. А наше озеро не отображают даже в заграничных атласах.
– Может, просто запретная зона?
– Я бы сказал… – Юрий Михайлович внимательно посмотрел на сержанта. – Я бы сказал, запретная зона – не только озеро. Мне кажется, наш Пянджский погранотряд вместе с охранниками из спецбатальона КГБ находится на территории одного из аномальных мест на этой планете.
– Ух, ты! – округлил глаза сержант. – Настоящий Бермудский треугольник!
– Сам ты треугольник! – хмыкнул офицер. – Как вас всех на заграницу тянет! Если треугольник, то обязательно Бермудский! Забыл, что ли, про наш Кунгурский, про Алтайский, Онежский? Там, брат, дела покруче случаются, и Бермудам до наших русских аномалий как до Луны раком! Вот так-то.
Сержант фыркнул на замечание начальника, но быстро взял себя в руки. Однако лучезарная улыбка не исчезла с его веснушчатого лица. Войны – войнами, а должна же быть где-то обычная человеческая радость! Ведь сколько сражений произошло в мире за всю историю человечества, сколько справедливых, освободительных, захватнических и вообще хищнических войн! Но ни в одном революционном сражении либо освободительном движении с узаконенным и оправданным убийством ещё не было победителя.
Нет, мимолётные победы, безусловно, были, но они все почти сразу же исчезли, рассыпались по земле пухом, растеклись по мостовой грязной лужицей, и о «великих» победах забывали в итоге даже сами воители. Не забывали только о ранах, о перенесённой боли, о потере близких друзей и даже веры в себя. Ведь война приносит тяжёлые раны не одним людям, но и самой земле.
Осмыслив это, человек поневоле задаёт себе вопрос: а зачем я пришёл в этот мир? Уничтожить такого же, как и я? Раздобыть в сражении золото и власть для кучки правящих идолов, которые тут же принимают сочинённый ими очередной закон, ущемляющий права тех, кто только что отвоёвывал для них трон? Или же человек пришёл из небытия только для того, чтобы Пожрать, Поспать, Потрахаться, Погадить и Подохнуть? Вот тогда, в конце, можно спокойно уходить в небытиё, параллельный мир, Зазеркалье или инфернальное измерение, где живут подстрекающие человека отвергнутые ангелы, чтобы безнаказанно сделать кому-то гадость.
Эти мысли частенько посещали не совсем ещё отупевшую от пограничной службы голову Юрия Михайловича, ибо для любого солдата всех чинов и званий задумываться и докапываться до основ бытия весьма полезно.
– Ладно, – полковник поднял глаза на сержанта. – Сейчас дуй на причал, скажи, пусть моторку готовят. Поедем на остров.
– Юрий Михайлович, а как же нарушитель?
– Какой нарушитель? – нахмурился офицер. – Ах, да! Забыл совсем. Которого утром на речке взяли? Ничего, подождёт твой нарушитель. Мне срочно с офицерами из батальона охраны разобраться надо. Зона находится на нашей территории, значит, мы отвечаем за всё, что у них там непотребного происходит. Недаром батальон, относившийся раньше к Внутренним войскам, причислен теперь к нашей пограничной части и, значит, полностью подпадает под юрисдикцию КГБ, а командование КГБ не очень-то любит разделять власть. Если никто со времён Второй мировой войны отсюда ещё не убегал, то это совсем не значит, что никто не попробует сбежать! Распустились, мазурики, охраннички хреновы!..
Причал на озере Кара-Су был смонтирован из брошенных в воду армейских понтонов, сверху схваченных деревянными щитами из досок, пропитанных креозотом. Может быть, и не надо было вообще трогать это озеро, потому как действительно никакая рыба в нём не водилась, водоросли не росли, и даже перелётные птицы облетали это место стороной.
Несмотря на то, что государственная граница находилась под боком, остров на озере Кара-Су решили использовать как зону особо строгого режима, поскольку сбежать с острова было практически невозможно, разве что по воздуху. К тому же каждому будущему насельнику острова отдельным указом «Тройки»[1 - «Тройка» – судебная структура в СССР с 30-х по 50-е годы XX века.] в сталинские времена предназначалось нести с собой в горы вместо еды и питья весомый мешок тёсаных булыжников для прокладки мощёной дороги. Слабых осуждённых, кто не смог донести свой мешок до конечного пункта назначения и падал без сил на этапе, сбрасывали в пропасть на съедение шакалам. Оставшихся в живых гнали к озеру, сажали в мотобот и отвозили на остров, где уже вовсю строились шесть вместительных бараков ранее прибывшими островитянами.
Бараки на острове выкладывали в основном из сланца, потому что ни кирпичей, ни стволов деревьев в высокогорье отыскать было невозможно. И только на самом острове, как насмешка над окружающими дикими, почти голыми скалами, между высившимися двумя сопками росли карликовые деревца и кустарник, создавая своеобразный таёжный урман.
Из низин в это место вела только одна дорога. Эта страшная, мощёная булыжником и, по сути, человеческими костями дорога из Оша до Кара-Су была проложена давно, но местные жители ездили по ней крайне редко. Среди таджиков бродило поверье, что каждый камень этой дороги заключает в себе душу убитого сталинским правительством человека. Так это или нет – кто знает? Однако люди упорно избегали общения с дорогой к необыкновенному озеру, которого побаивались даже местные жители.
Собственно, Таджикистан, Казахская ССР, Иран и Афганистан были в достопамятном прошлом единым государством, где пророк Заратустра, выходец из Аркаима,[2 - Аркаим – столица Царства, или Страны Десяти Городов.] столицы Царства Десяти Городов, обосновал первую в мире религию – поклонение огню. В Индии до сих пор сжигают ушедших в потусторонний мир Зазеркалья на огромных кострах. Со смертью пророка зороастризм, однако, постепенно угас, и больше половины ариев и асов стали переселяться южнее, где возникло древнее царство Чжоу, отгородившееся от остального мира Великой стеной. Оставшихся ариев северные ваны, вятичи и родимичи стали называть хазарами. Но об этих южных соседях старались не говорить даже в сибирском Царстве Десяти Городов, потому как хазары, несмотря на воинственный характер, владели искусством магии и могли одним лишь проклятием наслать порчу на весь род до седьмого колена.
Среди северян не принято было плохо отзываться о хазарах; их стремились не поминать хотя бы потому, что хазарские мастера воздвигли город Ариан-Вэджа, красотой и архитектурой во многом превосходивший Аркаим, самый крупный город на юге Рипейских гор.[3 - Рипейские горы – ныне: Уральские горы.]
Хотя предки хазаров тоже были выходцами из Гипербореи, однако они не пускали к себе никого из посторонних. Даже закрыли путь возвращения в Ариан-Вэджу отдельному племени, перекочевавшему на северо-запад, в далёкую Лапландию. Для ушедших оставили только надежду, что после смерти им разрешат вернуться в заветную покинутую Валгаллу, великую родину предков, и выпить вина с вечно живущими там нибелунгами.
Только развитие цивилизации хазарского царства пошло по какому-то иному пути, совсем не похожему на путь развивавшихся Китая или Египта.
Но и это царство не уцелело под маятником времени, режущим весь мир, как листочки тонкого папируса. Остатки древней цивилизации ещё хранились где-то в Афганистане или в ламаистских обителях на недоступных отрогах Гималаев, сбережённые старцами горных аулов, но жителей долин давно захлестнула общая волна технократии и повального поклонения деньгам, то есть Мамоне или Золотому Тельцу.
Может быть, воссоединение распавшегося сакрального царства даст возможность постигнуть тайну смысла жизни? Скорее всего, именно поэтому Советское правительство откликнулось на призыв о помощи аятала Хомейни несколько лет назад и ввело войска в Афганистан через участок Московского погранотряда? Только вот незадача вышла у Советского Союза с Афганистаном. Объединять народы с помощью интервенции, насилия и тоталитаризма – это попахивает не просто войной, а преступлением против человечества.
Не желали афганцы подпадать под чью-либо опеку: ни под неусыпную охрану Союза Советских Социалистических Республик, ни под дружественную заботу Америки. Как были вольными, так и скончаются не порабощёнными. Что ж, в этом тоже есть какая-то сермяжная правда природы. Ведь человек послан в этот мир вовсе не для разжигания ненависти, смуты и насилия, не для порабощения и создания рабовладельческих государств под каким угодно названием или вывеской, а для того, чтобы хоть чем-то помочь соседу, равно как и себе самому, выпутываться из жизненных паутин.
Даже давешние обитатели острова не смогли ужиться с остальными жителями планеты, вот и попали сюда, в такой необыкновенный лепрозорий. Видимо, и на этом, отделённом от остального мира, острове жить несладко, иначе никто не пытался бы убежать оттуда, зная, что шансы побега столь ничтожны.
Сумбурные мысли крутились в голове полковника по дороге к причалу. Вековечная история этих краёв вспоминалась чаще, чем хотелось бы. А озеро с мистической мёртвой водой было под боком, и кураторство над батальоном КГБ лежало тяжким бременем на плечах командира погранотряда. Собственно, опираясь на такое положение, Юрий Михайлович давно уже мог бы познакомиться с островом и его обитателями, но душа как-то не лежала к таким обязательствам. Только форс-мажорное обстоятельство вынуждает к действию, и этим действием сегодня будет поездка к заключённым, сосланным на остров ещё в сталинское время.
– Юрий Михайлович, – подал голос шофёр армейского «козлика», на котором командир отправился к озеру. – Похоже, сегодня гэбэшники собираются сопровождать вас полным составом.
Офицер глянул через лобовое стекло «Газика» на показавшееся впереди горное озеро, где возле понтонного причала суетились множество охранников. Причём все взводные были в общевойсковой форме с красными петлицами и красным околышем на фуражках, а рядовые, как в давние сталинские времена, носили чёрные шинели с голубыми петлицами и чёрные фуражки с голубыми околышами. Видимо, каждый из спецбатальонов КГБ выделялся какими-то особенностями в обмундировании.
Военных у причала собралось действительно много: казалось, весь гарнизон, готовясь к приезду высшего начальства пограничной зоны, был поднят «в ружьё». Во всяком случае многочисленное охранное воинство не поместилось бы на небольшом мотоботе и скоростном катере, пришвартованных у понтонного причала, чтобы сопровождать прибывшее начальство на остров.
– Может, я и ошибаюсь, Юрий Михайлович, – снова подал голос шофёр, – но, по-моему, охранники создают ИБД, то бишь Имитацию Бурной Деятельности, чтобы показать высшему начальству свою неусыпную бдительность. Выпрашивают снисхождение, и тогда, может, им не слишком много взысканий отвалят за пытавшихся сбежать.
– Кстати, сержант, не знаешь точно, сколько человек бросилось удрать с острова? – посмотрел на шофёра полковник. – И есть ли кто-нибудь живой из беглецов?
Юрий Михайлович, конечно же, владел информацией, но по своей «дедуктивной» привычке всегда расспрашивал об известных уже фактах своих подчинённых. Это давало великолепную возможность определить, как тот или иной подчинённый относится к свершившемуся факту.
– Сбежать пытались двое, – деловито отрапортовал шофёр. – Оба плыли, вцепившись в бревно. Беглецов заметили, но стрелять не стали – и так не уйдут. Вдруг на середине озера бревно поднялось над водой торчком, как поплавок на удочке, и нырнуло вниз. Оба беглеца исчезли вместе с бревном.
– Да. Дела! – крякнул Юрий Михайлович. – Фантасмагория какая-то, понимаешь! Поневоле в магию поверишь.
– Тут нет ничего необычного! – беспечно парировал шофёр. – Наш погранотряд и это озеро находятся в аномальной зоне, примерно такой же, как Бермудский треугольник. Недаром же – целое озеро мёртвой воды!
– И ты тоже про Бермуды! – проворчал офицер. – Если здесь настоящая аномальная зона, то обязательно Бермуды?! Дались они вам! Мой адъютант тоже, кроме Бермудов, ничего не знает. А ведь есть и другие!
– Знаю, знаю, – ухмыльнулся шофёр. – На земле нашли четырнадцать аномальных треугольников, то есть зон. Ровно столько же лучей насчитано было у Вифлеемской звезды, которая катилась по небу перед волхвами с севера на юг, указывая дорогу. А Бермудский треугольник – это, может быть, эталон, по которому надо расценивать остальные пятна.
– Ну, про Бермудский треугольник ты хватил чуть-чуть лишку, потому как там не было никогда мёртвой воды, про тамошних пиратов до сих пор фильмы показывают и книжки пишут. Как видишь, живые не умирают. А вот про наше озеро сказать пока ничего не могу. Известно только, что никто переплыть не может – это факт! Факты всегда были настолько упрямы, что мешали историкам укладывать происходившее на полки среднестатистического восприятия и понимания.
– Хватил лишку?! – воскликнул шофёр. – Да что вы, Юрий Михайлович! Любой рядовой знает, что нам выпало служить на границе не с другим государством, а с мистической энергией планеты! Недаром местные говорят, что где-то здесь недалеко и Беловодье.
– Это ещё что за выдумка такая?
Полковник Бурякин и раньше, чуть ли не с раннего детства, много раз слышал россказни о Беловодье: дескать, где-то на севере есть целая страна, куда ушли русские старообрядцы в семнадцатом веке, спасаясь от кровавого православно-католического патриарха Никона. Эта легенда обросла множеством выдумок, переделок и досказываний, из чего вылепился легендарный Китеж-град, стоявший когда-то на берегу то ли Ивановского озера в Нижегородской губернии, то ли в Прионежье. Во всяком случае, советских материалистических историков мало интересовали стародавние байки про волшебный город или сказочную страну, где нет и не было ни войн, ни тяжб, ни подлостей, ни смут. Когда-то и о Трое говорили, что, мол, сочинительству греческого писарчука Гомера – грош цена. Надо сказать, поверил словам слепого писателя лишь один немец Шлиман. Результат всем известен. И самое интересное, что на археологические находки сразу отыскались наследники в лице турецкого правительства.
– Какое ещё Беловодье? – продолжил полковник.
– Как же, Юрий Михайлович! Неужели не знаете?! – удивился шофёр. – Беловодье – настоящий город, даже царство, куда ушли жить в семнадцатом веке старообрядцы. Многие пытались отыскать туда дорогу через Алтайские горы. А Беловодье, оказывается, здесь, почти рядом с нами. Только пройти туда можно не каждому, как и в Китеж-град…
Надо же! Сержант почти в точности повторил мысли, приходившие в голову полковника несколько раньше! Вот и верь после этого уважаемым материалистам, что никакой мистики не существует. А существует-де только страсть: набить брюхо ливерной колбасой.
– Ладно, – согласился полковник. – Приехали уже. Ты мне в Беловодье дорогу потом покажешь.
– Хорошо, – согласился шофёр.
Охранники, заметив подъезжавший «Газик» погранотряда, выстроились в две шеренги, и майор Рукавицын застыл, отдавая честь выходившему из автомобиля пограничнику.
– Товарищ полковник, разрешите доложить?! – отчеканил майор.
– Докладывайте, – кивнул Юрий Михайлович.
– За охраняемым батальоном особого назначения объектом нарушений не наблюдалось вплоть до вчерашней ночи. С охраняемого объекта ровно в три часа по московскому времени отплыло бревно, уцепившись за которое, пытались переправиться через озеро двое заключённых. Оба принадлежат к военнопленным фашистской Германии.
– Вольно, – скомандовал полковник. – А теперь, Рукавицын, отставить доклад и рассказать всё подробнее, своими словами.
– Слушаюсь!
– Я же сказал, отставить! – поморщился полковник. – Докладывать попроще. Хочу, наконец, понять, что же всё-таки произошло? Ведь раньше подобные случаи не наблюдались?
– Наблюдались, товарищ полковник, – возразил майор. – Лагерь особого режима организован здесь в тридцатых годах, и первыми заключёнными были ирано-афганские боевики, то есть басмачи. Сбежать с острова никому ещё не удавалось, потому что по каким-то природным причинам плывший человек вдруг без звука пропадал в глубине, будто его утащила за ногу хищная рыба. Но ни одного живого существа, ни одной рыбёшки в этом озере не замечено. Даже водорослей нет. Наши химики проводили лабораторный химический и биологический анализ воды, только ничего особенного в ней не обнаружено. Однако если просто окунуть руку в воду, то на вторые сутки кожа покрывается страшными гнойными язвами. Заражение быстро распространяется по всему телу, и человек умирает заживо.
– Это как? – не понял Юрий Михайлович. Его даже передёрнуло от представленной картины умирающего заживо.
– Я сам не видел, – тут же начал оправдываться майор. – Но, говорят, мозг человека разрушается в последнюю очередь, и погибающий видит, как его тело разваливается на отдельные части. Никто ему помочь не может, и сознание не отключается, если, конечно, не пустить пулю в голову.
– Да, страшная смерть.
– Страшная, – согласился майор. – Мы до сих пор были уверены, что никто из заключённых на побег не осмелится. Насельникам острова по действующему распоряжению регулярно поставляются продукты, инструменты, строительные материалы. Но и только.
– То есть заключённые живут без права переписки? – уточнил полковник.
– Конечно! – подтвердил Рукавицын. – Более того, никому из охраны не положено общаться с насельниками, и есть специальное указание не отправлять туда никакой корреспонденции. Так что островитяне сейчас вряд ли знают о происходящих в мире событиях. Я думаю, такой указ поступил из Москвы недаром, потому что одним из заключённых является фашистский фельдмаршал Гесс.
– Кто? – не поверил своим ушам Юрий Михайлович. – Рудольф Гесс? Вы что-то путаете, майор. Этому человеку сейчас должно быть не менее ста лет, и сидит он, если ещё жив, в Германии, в тюрьме Шпандау.
– Ничего не путаю, товарищ полковник, – обиделся Рукавицын. – Именно сегодня, двадцать шестого апреля, ему исполняется девяносто. А сидит он у нас. Тот, что в Шпандау, наверное, двойник. Недаром же двойник этот не мог вразумительно ответить ни на один вопрос, которые задавали ему судьи на Нюрнбергском процессе.
– Девяносто? – переспросил полковник. – С ума сойти! Значит, он родился…
– Так точно! – перебил майор. – В тысяча восемьсот девяносто четвёртом, за шесть лет до двадцатого века. В начале Второй мировой он был здоров и бодр, несмотря на то что в Первой мировой имел три серьёзных ранения. Сейчас, правда, выглядит как довольно пожилой человек, но никогда не скажешь, что ему уже под сто. Может, двужильный он, а может, здешний климат как-то повлиял. Недаром же на острове есть единственный в нашем высокогорье зелёный живой уголок.
– Подожди-ка, – нахмурился Бурякин. – Всё-таки кто был тогда на Нюрнбергском процессе? Двойник, говоришь? Говорят, Рудольф Рихард Гесс, правая рука Гитлера, на Нюрнбергском процессе пытался прикинуться сумасшедшим, но у него ничего не вышло. Затем его приговорили к пожизненному заключению в берлинской тюрьме Шпандау, где и содержится до сих пор… Как же он мог попасть сюда, на остров? К тому же, когда и кем ему пожалован чин фельдмаршала?
– Ну, насчёт фельдмаршала, может быть, я немного ошибся, но Гесс известен в истории как «серый кардинал» Гитлера – рейхсминистр, – пояснил майор. – Вначале Великой Отечественной второй человек Третьего рейха совершил дерзкий полёт на английский остров и с парашютом выпрыгнул над Шотландией. По каким делам, с какими предложениями Гесс хотел обратиться к Черчиллю – никому не известно. «Серого кардинала» почти сразу арестовали и разместили в лучших номерах Тауэра. Там он и отбывал срок почти до самого окончания Второй мировой, но однажды, а точнее, через четыре года тюремного заключения, рейхсфюрер вдруг исчез из поля зрения правящих кругов всех стран земного шара. Причём никто толком не объяснил, как и почему исчез заключённый? И не просто исчез, а сбежал из неприступной тюрьмы! Английское правительство опубликовало подложный указ о переводе необыкновенного арестанта под особый надзор, дабы избежать похищения узника заинтересованными лицами. Но слухи о том, что рейхсфюрер сбежал, наводнили умы Европы стараниями средств массовой информации. В течение нескольких дней в Европу просочились сведения, что Гесса вроде бы выловили на переправе через Ла-Манш и отвезли назад, в Тауэр, где он содержался до Нюрнбергского процесса, но представители американских спецслужб говорят, что произошла реальная подмена. Многие думали, что Гесс удрал в Южную Америку и скрывается в джунглях Амазонки от надоевшего ему мира. Но всё оказалось гораздо проще: наше НКВД выкрало фельдмаршала прямо из-под носа Черчилля, Рузвельта и фюрера, поместило его до поры здесь, но с какой целью, опять же не знает никто. На этот вопрос мог ответить только Верховный Главнокомандующий Советской Армии, а сейчас это дело просто стараются не вспоминать. Как говорится: с глаз долой – из сердца вон.
– За подробный доклад спасибо, товарищ майор, – удовлетворённо кивнул Бурякин.
– Только вы уверены, что здесь содержится именно он? И кто тогда был на Нюрнбергском процессе?
– Рудольф Гесс, – пояснил майор, – это одна из наиболее одиозных личностей времён Третьего рейха. Достаточно знать, что он участвовал во многих тактических военных разработках и приложил руку к плану «Барбаросса», только участвовать в нём «серому кардиналу» уже не пришлось. Но, используя тактические разработки Гесса, немецкие войска всегда одерживали блистательные победы. Надо сказать, Гесс принимал непосредственное участие в похищении Муссолини из итальянской тюрьмы в тридцатых и в победе немцев над англичанами в Дюнкерке. Даже НКВДэшники решили воспользоваться разработанной для штурмовиков программой и применили её к самому изобретателю тактических военных операций. Они просто выкрали Гесса из камеры в Тауэре и доставили в Советский Союз без особого шума и крика. На его месте оказался верный Черчиллю и Сталину камикадзе, поскольку признавать такой побег реальностью было тогда для англичан равносильно самоубийству. Хотя за время заключения в английской тюрьме «серого кардинала» на фоне войны стали понемногу забывать. Чаще всего вспоминал о нём разве что сам фюрер, поскольку приходился крёстным отцом сыну Рудольфа Гесса.
– Чем же так опасен ваш «серый кардинал»? – полковник с интересом взглянул на Рукавицына. – Или идеи всё-таки берут верх над основами материализма?
– Материализм здесь ни при чём, Юрий Михайлович. Рудольфа Гесса со сталинских времён держат на острове, но для чего? для кого? – майор опять непонимающе пожал плечами. – Допустим, кто-то из советского руководства хотел принудительным способом переманить «серого кардинала» в наш лагерь, то есть сделать из него «красного кардинала», тем более что таких умов во всех странах планеты не так уж много. Можно по пальцам пересчитать. Но с тех самых времён вторым человеком Третьего рейха никто так и не интересовался. А в прошлом году в немецкой тюрьме Шпандау произошло довольно экстравагантное покушение на содержавшегося там Рудольфа. Заключённый остался жив, но преступников не поймали, так что есть кому совершить повторное покушение, дабы исправить промах.
– Вы же только что говорили, будто его ищут в джунглях Амазонки? – усмехнулся полковник.
– Вовсе нет! – принялся отнекиваться майор. – Это только предположения разных заинтересованных лиц, а, может, простой трёп в министерских кругах – надо же кому-то кости перемыть! После посещения сотрудниками института «Аненэрбе» ламаистских монастырей и тибетской столицы Лхасы в руки Гесса и Гитлера попали уникальные материалы овладения миром. Конечно, и англичане знали об этом. Разведка «Интеллидженс сервис» никогда не работала плохо.
