скачать книгу бесплатно
Она обвела ищущим взглядом обступивших её мужчин, как будто искала кого-то среди них, но не находила. Потом провела ладонью по лицу, откидывая назад рассыпавшиеся русые волосы, и лукавые искорки заплясали в её глазах.
– Кончилась ваша монополия. Теперь всем женщинам буду говорить: не бойтесь трактора. Хорошая это машина, послушная, и не так уж сложно научиться ею управлять. Буду всем девчатам говорить: садитесь за руль, создадим наши женские тракторные бригады. Вот тогда и посоревнуемся с вами!
Она говорила взволнованно, всё больше воодушевляясь, отчего лицо её становилось ещё привлекательнее…
Миша в стороне у палатки пил тёплое пиво, не ощущая его вкуса. Он видел отсюда, как ей, Тоне, надевали огромный венок, сплетённый из свежих дубовых ветвей и перевитый алой лентой, а металлический голос громкоговорителя торжественно объявлял, что единственная женщина-трактористка заняла второе место среди пахарей района…
3
…Радостно улыбались её глаза, а губы беззвучно повторяли какое-то одно и то же слово – знакомое, ласковое. Пшеница расступалась перед нею, склоняя перед нею колосья, а она всё шла и шла, бесшумно и легко, зовуще протягивая перед собой руки.
– Миша-а! – Наконец-то прочитал он в беззвучном движении её губ, и тёплая волна радости хлынула к сердцу, повлекла к ней. Он рванулся навстречу, но какая-то неведомая сила сковала ноги, налила их свинцовой тяжестью.
С отчаянием увидел, как остановилась она среди колеблемых ветром колосьев, как в недоумении приподнялись её брови, а в глазах застыл немой вопрос и томительное ожидание. Она ждала, всё так же протягивала к нему руки, беззвучно звала губами:
– Миша-а!
А он по-прежнему не мог сдвинуть с места своих ног – приросли они будто к земле. Холодом пахнуло в грудь – это ветер всё сильнее клонил колосья к земле, дерзко трепал русые волосы Тони. Рядом с нею вдруг вырос другой – высокий, угрюмый, чёрный. Ехидная улыбка исказила его лицо, когда он потянул её за руку к себе.
– Миша-а-а!
Рванулся к ней, с трудом отрывая от земли непослушные ноги и… проснулся. Рядом с его кроватью, расплывшись в улыбке и комкая стянутое с Михаила одеяло, в майке и трусах стоял Стёпа Лобачев.
– Ну и здоров же ты спать. Бужу, бужу… Вставай, на работу опаздываем…
Миша сел на кровати, поёжился. В открытое окно текла колючая утренняя прохлада. В этой комнате общежития они жили вдвоём со Стёпой – ответственным секретарём редакции.
Стёпа заглянул в объёмистый кофейник и разочарованно присвистнул:
– Выдул до дна. Одна гуща…
Потом вытряхнул в мусорный ящик горку окурков из пепельницы, спросил:
– Написал?
Миша только кивнул в ответ. Голову ломило от выпитого ночью крепкого кофе, выкуренных без счёта сигарет, першило в горле, резало от недосыпания глаза.
– Стоит ли так изводить себя? – забрюзжал Стёпа. – Всё равно никто твоих мук не оценит, не заметит – газета живёт только один день…
– А, брось ты, – отмахнулся Миша от его назойливого жужжания. Ни о чём не хотелось думать и говорить.
Опустошённый, какой-то равнодушный ко всему, болезненно расслабленный, он пришёл в редакцию, и даже когда машинистка Аня, отстучав на машинке как всегда быстро его объёмистый материал, показала ему большой палец, Миша остался безучастным.
Стёпа потянул из его рук стопку отпечатанных на машинке листов, но Михаил вдруг ожил и воспротивился:
– Нет, я сам отдам…
– Ха, – удивлённо приподнял брови Стёпа. – Ну, валяй…
Через полчаса Миша вышел из кабинета редактора. Растерянная улыбка кривила его губы, непослушные пальцы никак не могли ухватить в разорванной пачке сигарету.
– Ну, как? – встревоженно спросил Стёпа. Он ждал друга под дверью.
Миша не успел ответить, как снова распахнулась дверь, и с его рукописью в руках в коридорчик стремительно шагнул редактор.
– Ты здесь? – увидел он Степана. – На первую полосу. Полужирным, на четыре с половиной квадрата. Подвал. Окончание – на четвёртой… – отбарабанил он быстро. И добавил, подумав: – Экстра!
Потом порывисто повернулся к Мише, окинул его оценивающим взглядом с головы до ног, сказал:
– Собирайся на пару дней в командировку. Привезёшь очерк о молодом агрономе. И что по мелочи подвернётся. Лады?
Миша всё так же растерянно улыбался…
* * *
Этот, по сути первый мой рассказ, был написан летом 1971 года и тогда же напечатан в газете «Сельский труженик». Сюжет незамысловатый, конечно, и я совсем не уверен, что он и в самом деле увидел бы свет, будь у газеты в ту пору другой редактор. Но, как говорится, хозяин – барин. Нет, и в самом деле, выгодно иногда быть начальником.
А вот повод для его рождения был: Яковлевский район, где я тогда жил и работал, готовился, как оказалось, к проведению первых в местной истории районных соревнований пахарей, и надо было газете как-то проанонсировать это новое дело. Ровно два года назад я был точно на таких же соревнованиях в Кировском районе, когда ещё работал в лесозаводской газете «Знамя труда». 20 июля мой репортаж с этих соревнований был опубликован в краевой газете «Красное знамя» под заголовком «Дебют Антонины Водопьяновой» (кстати, в каких бы районных газетах я ни работал за все мои сорок с лишним лет журналистского стажа, я всегда тесно сотрудничал и с главными газетами Приморского края «Красное знамя», «Тихоокеанский комсомолец», «Вечерний Владивосток», переименованный позже просто во «Владивосток», «Красное знамя Приморья» – была и такая газета на рубеже XXI века, где первым её редактором был мой сын Андрей Викторович Холенко). В этом репортаже была чётко изложена вся схема организации и проведения этих соревнований на конкретном живом материале. Так что в этом плане ничего и выдумывать не надо было, и практически целые куски текста из репортажа просто органически перекочевали в мой рассказ, как и имена главных героев – Михаила и Антонины Водопьяновых, переехавших по переселению с Северного Кавказа в Кировский район Приморья, кажется, в совхоз «Преображенский». Придумать пришлось только лирическую часть сюжета, новую профессию для Михаила и разлуку для них на несколько юных лет до замужества.
За сюжетами, собственно, всех моих рассказов, опубликованных в районных газетах, в которых я работал, всегда стояли конкретные живые люди. И писал я их совсем не потому только, что вдруг захотелось щегольнуть своим очередным литературным «шедевром». Просто я использовал этот литературный жанр как собственный журналистский приём, появившийся у меня как-то однажды, видно, на интуитивной основе совершенно, когда о заинтересовавшей меня жизненной ситуации какого-то конкретного человека из соображений такта очень неудобно было указывать его настоящую фамилию. Вот как в другом моём рассказе, опубликованном уже в газете «Победа» 7 октября 1986 года. Фактический главный герой его хороший мой давний друг Василий Дениско, работавший в те годы главным инженером в совхозе «Лучегорский» Пожарского района, к сожалению, в середине 90-х неожиданно для всех ушедший из жизни после скоротечной тяжёлой болезни – добрая ему память! Однажды в ходе дружеской беседы на природе он рассказал мне одну короткую свою житейскую историю, которая меня и настроила на творческий лад в очередной раз. Однако, как показалось мне, просто неудобно было рассказывать об этом на страницах газеты, непременно упоминая его имя: люди разные, ещё подумает кто-нибудь, что он хвастается, не дай Бог, да цену себе набивает, хотя по жизни всегда был скромником небывалым. В общем, не хотелось его, хорошего человека, подставлять таким образом. И тогда как-то сам собой родился этот рассказ, без конкретных фамилий. Только имя главному герою оставил настоящее (мало ли Василиев на свете!), а придумал новое отчество, причём умышленно узнаваемое с фамилией. Так, на всякий случай, для недогадливых, если что: мол, друзья или родственники, если и помнят эту историю, то не подумают об этом конкретном человеке-прототипе ничего плохого. А для всех других он так и останется, по сути, вымышленным литературным образом, хотя и вроде бы узнаваемым. Да и мало ли бывает подобных совпадений, не правда ли?..
Написал я этот рассказ за одну ночь. Вот он:
Ключи от дома
1
В это утро Василий Денисович встал раньше всех в доме. Растопил печь припасёнными с вечера дровами, потом, стараясь не греметь посудой, неторопливо начал готовить завтрак, пока жена и дочь досматривали последние сны.
Сквозь морозные разводы на стекле в кухонное окно ещё глядела густая декабрьская темень, студёная и безмолвная, а в старой, просевшей по середине печи жарко горели сухие ильмовые поленья, и от раскалённой плиты плыло в настывшие за ночь комнаты убаюкивающее тепло.
Василий Денисович не спеша чистил ножом крупные картофелины над ведром, роняя в него длинные стружки кожуры, и пытался представить, с чего начнёт свой первый после отпуска рабочий день. Вечером он был в конторе, в коротком разговоре с директором вошёл в курс последних совхозных дел – тот сейчас, наверное, уже в хабаровском аэропорту садится в рейсовый самолёт, который унесёт его к родственникам на Украину. Такая уж доля, а иные говорят – специфика сельского жителя: с ранней весны до поздней осени – в поле, а время массовых отпусков – только зима.
Уже у порога своего кабинета, уходя домой, директор протянул Василию Денисовичу связку новеньких ключей и благодушно усмехнулся:
– Хватит тебе в завалюхе жить. Уже лет двадцать в ней, верно, да? Больше? Вот время летит… Это тебе мой новогодний подарок, вот только на новоселье не побываю, жаль. Ну, давай…
Улица новеньких коттеджей появилась в селе ещё в прошлом году: первые, поставленные шефами-строителями из райцентра аккуратные кирпичные домики с непривычными для этих мест крутыми и высокими крышами, вызывали всеобщую зависть. Ещё бы: двухэтажные, на одну семью, с теплом и водопроводом, с ванной и электропечью, с погребом и гаражом, с тёплым сараем на краю приусадебного участка – они будто сразу приблизили всегда манящий сельчанина своими бытовыми прелестями город, но и от привычного деревенского образа жизни не отдалили. Одним словом, многие бы хотели переселиться из старых домов в эти новоявленные коттеджи с весёленькими окнами на улице Новой, но совхозный триумвират в лице директора, секретаря парткома и председателя профкома сразу порешил: вначале давать новые квартиры только достойным рабочим и специалистам, ну и, конечно, молодожёнам. Кое-кого не обрадовало такое решение, но большинство всё же одобрило.
В этом году на улице Новой построили ещё десять таких коттеджей, и вот на последний из них, который строители сдали под ключ в самое предновогодье, ордер был выписан на имя совхозного главного инженера. Точно так же в прошлом году и в это же время в новую квартиру вселился и директор.
Хотя об этом решении заранее было всем известно в их небольшом селе, однако связка новеньких ключей принесла вчера всё же настоящую радость в семью Василия Денисовича. Они втроём допоздна засиделись и, забыв о включённом телевизоре, всё прикидывали, что надо будет сделать в новом доме ещё до вселения, так как строители строителями, а свои руки как-то надёжнее, какую мебель обновить и не пора бы подумать о собственных «Жигулях», коль есть теперь такой хороший гараж. Но вот что странно: вчера была общая искренняя радость, долго и терпеливо вынашиваемая, а сегодня утром Василию Денисовичу отчего-то вдруг стало грустно. И тишина в сонных комнатах уже казалась какой-то иной, чуть ли не скорбной, и расхлябанные половицы поскрипывали будто с упрёком, и жаркое пламя в старой печи, похоже, гудело тоже обиженно, отчуждённо даже.
Завтрак собрал всех домашних за одним столом в семь часов. С завидным аппетитом уплетая жареную картошку, Алёнка-девятиклассница, хитровато щуря свои карие бедовые глазёнки, сказала:
– Давай, папка, мы тебя напостоянно в кухню определим – ты всегда так вкусно готовишь, не то что мы с мамой…
– А в новом доме – совсем красота. Электропечь, вода, канализация, – в тон дочери с улыбкой продолжила и жена…
– Ну, уж, конечно, – последним устраиваясь за столом, возразил он. И вдруг без всякой связи с этим шутливым разговором вопросительно взглянул на жену: – А помнишь, кто дал нам ключи от этой квартиры?
Жена кивнула в ответ – она помнила. Два десятка лет с небольшим назад этот дом был тоже новым. Сделанный из сухих кедровых брусьев, он так же вот безмолвно ловил восхищённые взгляды жителей села. Одна из двух квартир в этом доме была выделена для тогдашнего завгара – пожилого уже Ивана Ивановича Завгороднего, ветерана войны и труда. Но не успел он переехать в него со своей большой семьёй: узнал, что совхозный шофёр, недавно вернувшийся с действительной армейской службы, женился и засобирался уезжать к молодой жене и к её родителям в райцентр, поскольку в селе ему не нашлось квартиры. И, жалея потерять хорошего работника, Иван Иванович отдал ему ключи от новой квартиры, которую тоже долго и терпеливо ждал. Этим шофёром был Василий Денисович, тогда, конечно, совсем ещё молодой.
Алёнка, как оказалось, ничего не знала об этой давней истории и сейчас в любопытстве таращила на отца и мать карие глаза, поэтому пришлось, хоть и в двух словах, но рассказать ей.
– А ведь он так и прожил до конца дней в той старой пятистенке, ещё довоенной, наверное, – задумчиво прихлёбывая чай, сказала жена.
Алёнка же безапелляционно заявила:
– Таких людей сейчас уже нет!..
2
Рабочий день для Василия Денисовича начался с обычной утренней разнарядки, а потом дела закрутили в неизбежном круговороте совхозных забот так круто, что он тут же начисто забыл, что ещё вчера находился в отпуске и что только три дня тому назад отдыхал и лечился в уютной Шмаковке. И лишь через пару часов, когда схлынула обычная утренняя горячка, он выбрался, наконец, на машинный двор, чтобы посмотреть новую технику, поступившую в его отсутствие. Увидев же стоящий под навесом сверкающий заводской краской грузовой «газик» с металлическим самосвальным кузовом, вспомнил ещё об одном деле, задуманном до отпуска, но так и не законченном тогда. Осторожно спросил у завгара:
– Без хозяина?
– Ждём вас, Василь Денисыч, – поспешно успокоил тот. Он знал давно и особую любовь главного инженера к автомобилям и помнил, что даже директор не препятствовал его монопольному праву назначать «хозяев» на каждую машину. Однако завгар считал, видно, себя вправе, будто ненароком, направить мысли главного инженера в нужном ему, завгару, направлении. Поэтому и сказал полувопросительно:
– Может, Ишкову? У него машина – старая кляча, списывать пора…
Василий Денисович только головой покачал, ответил с осуждением в голосе:
– Не заслужил такую красавицу… Вспомни, сколько он хлопот всем доставляет? – И стал загибать пальцы: – В медвытрезвителе был недавно, навоз дачникам с фермы тайком возил, пока не поймали, и на товарищеском суде сколько раз обсуждали, а он всё попивает. Забыл? То-то… Дадим Сашке Завгороднему – внуку покойного Ивана Ивановича. Он недавно из армии вернулся. Не приходил ещё устраиваться?
Завгар насмешливо присвистнул:
– Ищите ветра! Он уже в гараже ремтехпредприятия работает…
Василий Денисович озадаченно глянул на завгара, тот почему-то отвёл глаза в сторону, но главный инженер, глубоко уязвлённый этим сообщением, даже не заметил мимолётной растерянности своего собеседника.
– Как же так? – с горьким сожалением, наконец, выговорил он. – Ведь мы с ним уже договорились месяц назад. Говорил, отдохнёт и придёт…
– Да он вроде бы невесту в райцентре присмотрел, – поспешил затушевать своё минутное замешательство завгар. – Жениться собирается…
Расстроивший его так вопрос Василий Денисович задал Сашкиному отцу, которого застал в мехмастерской за ремонтом трактора. Но тот, всегда спокойный, приветливый, неожиданно обиделся:
– А это у вашего завгара спросите. Он сказал, что машин свободных нет и новых не будет. На трактор же Сашка не захотел – на службе шоферил. А там ему сразу «зилок» дали и в общежитие определили…
– А как насчёт свадьбы?
– Так это ещё вилами писано, – пожал плечами Сашкин отец.
– Эх, Сергей Иванович, не ожидал от тебя. Думал, поможешь сына в селе удержать…
– И рад бы, да… Гордость свою тоже имеем – не падать же в ноги вашему завгару. Думаете, не видим его лисьих ходов?
Василия Денисовича будто кипятком ошпарило – ведь Ишков завгару каким-то родственником доводится! Вот хитрован, свой личный интерес блюдёт, а о совхозе пусть другие думают. Давно за ним такое подозревал, но не думал, что столь серьёзно заражён человек такой зловредной болезнью – приспосабливать всё вокруг только к собственной выгоде. Понял и немудрёный ход его мыслей: мол, машина Ишкова на списании, а коль шоферов свободных нет, так ему, волей-неволей, новую машину отдадут. Дудки, дорогой…
