скачать книгу бесплатно
И знаете – способ отлично работал! Всего за историю тюрьмы было зафиксировано 36 попыток побега, из них 23 заключенных было поймано, шесть убито при попытке бегства, два выловлены уже утонувшими, а оставшиеся пять пропали без вести и считаются также утонувшими.
Вот такая хитрая система «антизакаливания».
«Вечные» вещи
Скажите, друзья мои, как вы думаете, сколько может гореть одна лампочка накаливания? Думаю, предположите, что – месяц, два, при хорошем стечении обстоятельств – полгода. А вот и нет. Позвольте представить – лампа из города Ливермор, США, горит… 115 лет! Мощность ее всего 4 Вт, висит она в гараже пожарной части и служит для подсветки оборудования.
За последние 50 лет она выключалась лишь один раз в 1976 году и то – на 20 минут, пока её перевешивали на другой объект. Подарил ее пожарной части в 1901 году владелец местной энергетической компании Денис Бернал и тогда она освещала стойла лошадей для пожарных повозок. Затем ее несколько раз перемещали с одной пожарной станции на другую. В настоящий момент ее можно увидеть в пожарной станции №6 по адресу 4550 Ист-Авеню.
Ну да ладно, лампочка – это хорошо, а скажите – сколько может проработать электрическая батарейка? Мы уже привыкли, что наши телефоны разряжаются за несколько часов, а из старых пальчиковых батареек можно, наверное, построить башню до Луны. Однако же, в Кларендонской лаборатории Оксфордского университета стоит электрический звонок, который работает от одной батареи уже более… 176 лет! И без перерыва звенит аж с 1840 года.
По подсчетам ученых он уже прозвенел с дня сборки 10 миллиардов раз. Работает он на так называемой «сухой батарее», одной из первых электрических батарей. Она была изобретена Джузеппе Замбони в начале 1800-х годов – в ней используются перемежающиеся слои серебра, цинка, серы, и других материалов, которые генерируют слабый электрический ток. Но точной конструкции никто не знает, а разобрать звонок ученые боятся – это прервет многолетний эксперимент. Правда вот услышать звон невозможно, так как заряд батареи очень мал, всего 1 наноампер используется для движения молоточка в звонке. Но движение его хорошо заметно и ученые думают, что скорее износятся чаши, о которые он стучит, чем кончится заряд в батареях.
Тяжелая доля взяточника
В Древней Греции была денежная единица, которая называлась «обол», она так же была единицей веса, сначала производимая из серебра, затем из меди в виде монет и весившая примерно 0,65 грамма.
Везде, но не в Спарте! Там обол представлял собой длинный и тяжелый железный прут (спартанцы называли их еще пеланоры), что делало воровство и взяточничество крайне трудным и физически тяжелым занятием.
Вот и представьте себе крупную взятку чиновнику в виде хорошей такой кипы железных арматурин.
«Точное время…»
Скажите, а вы не задумывались, как тяжело было устанавливать точное время на своих часах в отсутствии радио и телефона?
В Лондоне, к примеру, сотни людей ежедневно приходили к обсерватории в Гринвиче, где располагались единственные самые точные часы в Англии, сверяли свои тикающие приборы и вновь отправлялись в город. Это было крайне неудобно.
Один из работников Королевской обсерватории, Генри Белвиль, решил упростить жизнь лондонцам и сделать на этом свой бизнес. Начиная с 1836 года он каждое утро настраивал свой хронометр, который назывался «Арнольд», по имени часовщика, его создавшего (а часы эти и сами по себе – произведение искусства), согласно часам обсерватории и объезжал затем около двухсот своих клиентов, затем, чтобы с точностью до секунды настроить их часы. Отличаясь пунктуальностью и точностью Белвиль приобрел репутацию лучшего «продавца точного времени» и сверять у него часы стало не только необходимостью, но и модой, знаком приобщения к высшему обществу.
После его смерти в 1856 году бизнес продолжила его вдова Мария и вышла на пенсию только 42 года спустя, когда семейное дело продолжила их дочь – Рут Белвиль, которая так же обходила своих клиентов с теми же самыми часами «Арнольд».
В 1908 году, Джон Уинн, владелец компании, которая планировала разрекламировать новинку того времени – телеграф, обвинил Рут в клевете и обмане. К счастью, речь Джона имела противоположный эффект. Т.к. клиентами Белвилей были богатые и влиятельные люди, которых сервис Рут и её родителей никогда не подводил, речь Джона была высмеяна, и тем самым Рут получила ещё больше клиентов.
Даже после распространения радио, многие состоятельные жители Лондона хотели видеть Рут каждое утро в своих домах, это был признак статуса. Но в 1940-ом году началась война, да и Рут уже была очень немолода. Поэтому услугу пришлось закрыть. Её бывшие клиенты, даже после её выхода на заслуженный отдых «продавщицы точного времени», помогали ей материально, пока Рут не скончалась в 1944-ом в возрасте 90 лет. Знаменитые часы семьи Белвиль «Арнольд» она завещала лондонскому Научному Музею, где они и экспонируются до сих пор в отделе, который носит название Музей Часовщиков.
Хронометр «Арнольд».
«бубенчики» вашингтона
В Музее Метрополитен в Нью-Йорке есть гигантская по размеру картина (4,5х6,5 метра) «Вашингтон переправляется через Делавэр» или «Вашингтон пересекает Делавэр» (англ. Washington Crossing the Delaware) – написанная немецким и американским художником Эмануэлем Лойце (Emanuel Leutze, 1816—1868) в 1851 году.
Картина посвящена известному историческому событию времён Войны за независимость США – форсированию реки Делавэр в рождественскую ночь с 25 на 26 декабря 1776 года, предпринятому Джорджем Вашингтоном и его отрядом. Став классической иллюстрацией исторического события, она часто перепечатывалась в школьных учебниках.
«Вашингтон переправляется через Делавэр» Эмануэль Лойце, 1851 г.
Но некоторых ретивых педагогов привлекал один участок на этом гигантском полотне – а именно область паха Вашингтона, где были изображены два округлых украшения цепочки от часов красного цвета. Известны случаи, когда школьные администраторы требовали «подвергнуть цензуре» изображения этой картины, поскольку им казалось, что эта деталь, прикреплённая к штанам Вашингтона, могла вызвать у некоторых учеников ассоциации с мужскими гениталиями. В некоторых случаях организовывалась даже массовая закраска этой детали вручную в выпущенных тысячными тиражами учебных пособиях.
Вот такая история. Думаю, это хороший пример того, что различным «критикам» искать пороки надо не в произведениях искусства, а прежде всего в самих себе.
Что у трезвого на уме…
Согласитесь, нередко так бывает, что долгие споры не приводят в конце концов в желаемому консенсусу. Либо же, полученное в результате жарких споров соглашение не выдерживает в результате проверки временем. Увы, идеального решения данной проблемы не придумано, но хотите узнать, как с этим справлялись люди в Древней Персии?
Да очень просто. Любое решение принималось в два этапа: этап трезвого обсуждения и этап обсуждения пьяного. Причем последовательность в данном случае не имела значения. Либо спорщики с вечера садились за стол и в веселой, непринужденной обстановке за кубком вина приходили к решению, а на утро хозяин дома предоставлял на суд протрезвевших заседателей принятое накануне соглашение. Либо, уже после долгих мучительных споров на трезвую голову, персы присаживались к столу и проводили проверку вином принятым решениям.
Конечно же, в современных условиях такой метод не выдерживает критики – пьянствовать я не предлагаю. Но напротив, по некоторым решениям видно, что у нас подчас забывают о существовании «трезвого» этапа обсуждения.
история джина
Английский джин, что-то есть в этом напитке романтичное: туманные берега Темзы, герои романов Роберта Стивенсона и какая-то экзистенциальная тоска под названием «сплин»… Однако же, в свое время джин стал настоящим бичом английского общества, вызывая бурные дискуссии о способах борьбе с этим напитком на самом высоком уровне.
Итак, с чего же все началось. А началось все в Голландии и не без участия одного доктора по имени Франциск Сильвий (Franciscus Sylvius). Как и многие, дожившие до наших дней спиртные напитки, изначально джин назначали употреблять в лечебных целях. Англичане же по достоинству оценили все свойства этого напитка сражаясь на стороне голландцев в Восьмидесятилетней войне (помните мой пост о картине «Ночной дозор»? ), они не могли не заметить, что выпитый перед битвой джин оказывает успокаивающее действие. Считается, что с тех времен и пошло английское выражение «голландская храбрость» (Dutch courage), означающее храбрость в подпитии. Видимо, именно такие «храбрецы» и изображены на полотне Рембрандта, ну да не будем отвлекаться.
Англичанам джин пришелся очень по душе. Да и притом, как вы помните, во время «Славной революции» в 1688 году голландский экспедиционный корпус высадился в Англии и сверг короля Якова II Стюарта, поставив на трон голландца Вильгельма Орландского, ставшего королем Англии Вильгельмом третьим. Вместе с новым королем приплыл и джин. Изобретательный разум британцев даже изменил рецептуру напитка, начав добавлять к джину… скипидар! (Зачем? Ответ прост – «для аромата», однако, сразу предупреждаю экспериментаторов – сегодня это делать крайне не рекомендуется!) И вот тут в Англии сложилась идеальная для джина экономико-социальная ситуация.
В первой половине XVIII века рост населения приостановился, а нововведения в сельском хозяйстве обеспечили устойчивый излишек зерна, который очень легко превращался в джин. И вот тут возникла «джиномания» – когда повальное увлечение дешевым спиртным (а джин тогда стоил дешевле чая) привело к очень опасным последствиям. Немного утрированную, но тем более впечатляющую картину всеобщего увлечения джином наглядно изобразил знаменитый Уильям Хогарт в своем пронзительном эстампе «Переулок джина» – картина напоминает все семь кругов ада, увиденные с высоты шпиля Св. Георгия, – резко контрастирующем с честной и веселой «Улицей пива», которую он изобразил на второй парной гравюре.
«Джиномания» привела к разгулу преступности. Изучение материалов Саутуоркского суда показывает, что в XVII веке ее уровень (особенно это касалось количества убийств) в шесть раз превышал современный. По воспоминаниям доктора Джонсона, крупного и сильного мужчины, повсюду ходил с крепкой дубиной и однажды она помогла ему отбиться от четверых разбойников. Хорас Уолпол жаловался, что «всякий раз, выходя на улицу – пусть хоть и в дневное время, – рискуешь ввязаться в драку». В ту пору даже высокое положение в обществе не спасало от опасности: известен случай, когда членов королевской фамилии среди бела дня ограбили прямо на улице. По ночам же выходить из дома было и вовсе смертельно опасно
По большому счету «джиномания» являлась не единственным фактором, порождавшим кошмарное беззаконие, которое царило на улицах Лондона. Но она сама по себе была страшным явлением, поскольку нередко приводила к летальному исходу и таким образом серьезно угрожала демографической обстановке в столице.
И вот тогда парламент принял знаменитый «Закон о джине». Это произошло в 1751 году и с той поры свободная продажа джина в Англии была запрещена и производилась только под контролем государства. Вот такой непростой это напиток с дурной репутацией английского смутьяна голландских корней!
осторожно – мины!
А вот скажите, дорогие мои друзья, вы суеверны? Плюете ли вы через левое плечо, избегаете ли переходить дорогу гордо идущей черной кошке и желаете ли друзьям «ни пуха, ни пера» перед очередным испытанием?
А вот немецкие танкисты в Африке во время Второй мировой войны в суеверия верили. Среди них появилась примета, что удача в бою будет сопутствовать тому экипажу, чей танк переедет верблюжью «лепешку». И понеслись гремя и бряцая немецкие танки на перегонки с жуками-навозниками к вожделенным экскрементам.
Этот момент не остался без внимания британских солдат и уже в скором времени военная промышленность Англии стала выпускать противотанковые мины, замаскированные под этот продукт жизнедеятельности верблюда.
Тут уж и немцам пришлось призадуматься, однако, от своей привычки они не отступились, хоть и стали присматриваться к «лепешкам» более внимательно. А вот тут британцы, я думаю, поступили очень изобретательно – они стали выпускать мины, замаскированные под верблюжий навоз со следами проехавшего по нему танка! Просто гениально.
Вот такой опасной бывает вера в приметы.
русские гавайи
Интересный факт: оказывается, русские поселения не ограничивались Аляской и Калифорнией, попытки основать форпост Российской империи были даже… на Гавайях. И события эти связаны с именем одного неординарного человека – Георга Антона Алоиса Шеффера.
Родился он в 1779 году в Германии, изучал в Мюнхене фармакологию и работал затем себе аптекарем, пока в 1804 году не решил стать врачом. Сказано – сделано, получил он в 1808 году звание доктора медицины и в том же году эмигрировал с женой в Россию. В Петербурге он прожил 4 года, получил за свои заслуги титул барона, заодно стал магистром Ордена масонов, а затем, в роковом 1812 году переехал с семьей в Москву.
Здесь судьба доктора делает известный крен, на улице он случайно встречает друга своей молодости, известного изобретателя-авантюриста Франца Леппиха, что занимался в ту пору постройкой неслыханного и фантастического оружия для Александра I – аэростата на 40 человек с ракетным вооружением (но это темя доя отдельного поста). Леппих назначает его на должность «директора физических и химических принадлежностей» своей фабрики и тот приступает с воодушевлением к новым обязанностям.
Но тут начинается война, французы занимают Москву, и Шеффер теряет в пожаре большую часть своего имущества, тут присоединяется и душевное расстройство его супруги, все это вместе сподвигло бывшего фармацевта вступить в Российско-Американскую компанию и заняться экспансией интересов России в Америке.
А вот тут начинается самое интересное. Перенесемся темерь на Гавайи, где 31 января 1815 года Российское судно «Беринг» («Атауальпа») зашло в гавань Ваймеа на острове Кауаи для пополнения запасов воды и продовольствия. Во время стоянки неожиданно губернатор Кауаи Каумуалии объявил о конфискации судна и груза на сумму 100000 рублей.
В ответ на это руководитель Российско-Американской компании А. А. Баранов тут же послал на выручку вооружённую экспедицию на корабле «Открытие» с Шеффером на борту. Вначале он прибыл на Оаху, где его дружелюбно встретил король Камехамеха. Там Шеффер лечил королевскую семью, но постепенно король стал подозревать его в не совсем честных намерениях и это вынудило доктора применить другую стратегию. Шеффер направился напрямую на остров Кауаи, приготовившись силой освободить корабль. Но оружия там не потребовалось – местный король Каумулали был готов вернуть корабль и груз даром. Король искал могущественного покровителя в его желании быть независимым от Камехамеха и решил использовать в этом качестве Россию. Это полностью совпадало и с намерениями Шеффера завладеть островом и использовать его как промежуточный порт для кораблей Российско-Американской компании. В течение нескольких месяцев Шеффер утверждал русское присутствие на Кауаи и в результате получил королевский подарок – долину Ханалеи на севере острова, которую он переименовал в Шефферталь, а реку Ханапепе – в Дон.
Здесь он поставил три форта – Елизавета, Александр и Барклай. На территории Елизаветинской крепости была построена первая на Гавайях небольшая православная церковь, а на территории Александровской – часовня. Шеффер написал официальный запрос императору Александру I от лица короля о присоединении земель под его юрисдикцию. Открыл торговлю с местным населением и над землей «гавайщины» поднялся флаг Российской империи. Правда вот ненадолго.
Вскоре на рейде появились американские корабли. Американцы построили на землях Каумуалии свою факторию и, стремясь вытеснить русских, перекупали все товары, обещанные им королём. Они даже предприняли попытку спустить российский флаг в селении Ваимеа (Кауаи), но знамя защитили воины Каумуалии.
Наконец американцы объявили Каумуалии и островитянам, что ведут войну с русскими и, если русские не будут изгнаны с островов, приведут 5 военных кораблей. Из-под командования Шеффера ушли почти все находившиеся у него на службе американцы и англичане. 17 (29) июня 1817 после вооруженного столкновения, в котором трое русских и несколько гавайцев были убиты, Шеффер и его люди были вынуждены покинуть остров.
Направленное в Главное правление Российско-американской компании Барановым послание Шеффера достигло адресата лишь 14 (26) августа 1817. Хоть и желая превращения островов в российскую колонию, но не решаясь действовать самостоятельно, директора компании В. В. Крамер и А. И. Северин направили донесение императору и министру иностранных дел К. В. Нессельроде. В феврале 1818 Нессельроде изложил окончательное решение:
«Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами…»
Подобное решение находилось в соответствии с общим направлением политики России того времени. Отказываясь от приобретений на Тихом океане, Александр I рассчитывал удержать Великобританию от захватов территории распадающейся Испанской колониальной империи. Кроме того, правительство не хотело ухудшать отношения с США перед началом переговоров по включению их в состав Священного союза.
Российско-Американская компания от всего этого приобрела только убытка на 200 тысяч рублей и просто-напросто уволила Шеффера со службы. В конце 1818 Шеффер прибыл в Россию и подал императору записку, в которой призывал к захвату всех Гавайских островов и описывал ожидаемые выгоды от такого предприятия. Записку проанализировали Министерство иностранных дел, Департамент мануфактур и внутренней торговли, Российско-Американская компания, после чего вновь был дан отрицательный ответ.
Последнюю попытку убедить правительство присоединить Гавайи предпринял русский консул в Маниле П. Добелл. Он побывал на островах в 1819—1820 годах и нашёл Гавайское королевство раздираемым внутренними смутами. Камеамеа II, наследник умершего в 1819 году Камеамеа I, просил Александра I оказать ему «помощь и покровительство… для поддержания власти и престола». В своих письмах Александру I и Нессельроде Добелл утверждал, что присоединение Гавайев потребно даже для сохранения имеющихся у России владений. Однако ответа он не получил.
Так завершилась история русских Гавайских островов. А что же Шеффер? А он вернулся в Европу и вместе со своими немецкими земляками поплыл в Бразилию, основав там крупнейшую германскую колонию. Но это уже совсем другая история.
печальное предсказание
Вильям Томас Стед (William Thomas Stead) знаменитый в свое время журналист, редактор и признанный отец формата газет – таблоид, был еще и писателем. В 1886 году он написал рассказ для Pall Mall Gazette под названием «Потопление современного лайнера» (The Sinking of the Modern Liner»), в котором описал трагедию, случившуюся с огромным лайнером, вышедшим из Англии в Нью-Йорк. Сюжет описывает панику на борту и ужасные жертвы среди пассажиров, вызванные нехваткой спасательных шлюпок. И в конце рассказа он написал: «Вот, что на самом деле может случиться, если лайнеры будут выходить в море без достаточного количества шлюпок на борту». А двумя годами позже он написал другое произведение: «Из Старого света в Новый» («From the Old World to the New»), где герою, путешествующему на лайнере Маджестик (Majestic) видится будущее, в котором корабль врезается в айсберг.
Чтож, для нас аналогии вполне понятны – двадцать лет спустя океанический лайнер Титаник полностью подтвердит серьезность предостережений господина Стеда. Но самое печальное, что одним из утонувших пассажиров лайнера оказался сам автор предостережения. Сведений о его последних минутах не осталось, но вполне вероятно, что он мог ходить по палубе со словами: «Ну я же вам говорил!».
А как вам такое совпадение: корабль Majestic реально существовал, принадлежал той же компании White Star Line и его капитаном был… Эдвард Смит (Edward Smith), тот самый, что ушел на дно вместе с возглавляемым им Титаником. Ну не чудеса ли?
Пит «Пистолет»
Пит Маравич (Peter Press Maravich) по прозвищу «Pistol», признанный одним из 50 самых великих игроков NBA за все время, был знаменит своей артистичностью на поле, непревзойденной результативностью (причем достигнутой до введения правила о трехочковой линии) и совершенно нелепыми носками. Сам Мэджик Джонсон называл его игру настоящим шоу на баскетбольном поле. Как за одним из битлов девушки сходили по нему с ума, а молодые игроки копировали у него все – от стиля игры до прически и одежды. За командой Луизианы готовы были ехать куда угодно, лишь бы воочию понаблюдать за игрой Пита «Пистолета». Ну, не об этом наша история.
Пит Маравич
В 1977 году, в возрасте 26 лет, Маравич дал интервью The Beaver County Times. Он уже четыре года выступал в NBA и был на пике своей формы и в зените славы. Но он не считал, что баскетбол – это цель всей его жизни. Он сказал тогда журналистам: «Я не хочу отиграть десять лет в NBA и потом умереть от инфаркта в сорок». Правильные мысли для молодого парня, тем более никаких признаков проблем со здоровьем он тогда не испытывал.
Однако, его пророчество стало сбываться – через шесть лет он получил травму и был вынужден покинуть NBA, проиграв в ней те самые 10 лет. А восемь лет спустя, 5 января 1988 года, сбылось и вторая часть сказанного им в интервью – во время игры в баскетбол, сразу после слов «я чувствую себя великолепно» он упал замертво. Ему было 40 лет. Позже выяснилось, что Маравич страдал врожденным пороком сердца и с такой патологией вполне мог умереть и в 20 лет, однако прожил еще столько же и выполнил свое пророчество. Немного пугающе, не правда ли?
Белый слон
В английском языке есть устойчивый фразеологизм – white elephant (белый слон), означающий нечто чрезвычайно дорогостоящее, но не приносящее практической пользы. Меня еще со времен изучения английского в школе интересовало, при чем же здесь это благородное животное, да причем еще белое?
Оказывается, история этого выражения связана с легендой, согласно которой король Сиама дарил неугодным ему лицам белого слона. Что же тут плохого, спросите вы. Однако, белые слоны считались в этой стране священными животными и не использовались как рабочие, а уж ест и пьет слон, как вы понимаете, много. Стоимость содержания слона в конце концов разоряла получателя такого подарка. Вот такая тонкая и изысканная месть владыки Сиама. Хотя, думаю, что некоторым богачам для гарантированного разорения пришлось бы подарить целое стадо слонов-альбиносов.
картины и телеграф
Знаете, иногда даже плохие вести становятся источником великих открытий. Если бы вы в начале XIX века спросили кого-нибудь: «А кто такой Самуэль Морзе?» То вам бы ответили: «Замечательный художник». И в этом не было бы ошибки. Самуэль Финли Бриз Морзе (Samuel Finley Breese Morse), тот самый человек, чья фамилия для нас неразрывно связана с телеграфом и одноименной азбукой, по профессии был художник.
Причем художник очень неплохой, стажировавшийся в Англии и долго путешествующий по Европе с целью повышения своего мастерства. И оставаться бы ему а памяти человечества творцом кисти и мольберта, но тому воспрепятствовал случай. В 1825 году, когда он в Нью-Йорке писал портрет Лафайетта, конный посыльный вручил ему письмо от отца, о тяжелой болезни его жены. Морзе тут же отложил работу и стал собираться обратно, но на следующий день он получил письмо о смерти своей супруги. Приехав обратно он лишь смог посетить могилу, на похороны своей жены он так же не успел.
Пребывая в глубоком горе от того, что долгое время он не знал о болезни супруги, Морзе решил посвятить жизнь поиску способа мгновенной связи людей на расстоянии. И после нескольких лет напряженной работы он смог создать такой аппарат, а его код – «азбука Морзе», до сих пор остается стандартом ритмической передачи данных. И для всех людей на свете слово эта фамилия навсегда стала синонимом быстрой связи и победы над расстоянием, а на пьедестале бронзовой статуи в Центральном парке Нью-Йорка выбито лишь одно слово «Морзе».
стихи из могилы
Есть в бесспорно великолепном творчестве художников английского братства прерафаэлитов некая нотка мрачности, какой-то загадочный и определенно трагический момент.
«Офелия» Джон Эверетт Миллес, 1852
Одной из центральных картин творчества этого братства конечно же является «Офелия» Джона Эверетта Миллеса. Тонко выписанный образ трагически погибшей девушки не оставляет равнодушным ни одного зрителя этой картины. И самое печальное, что трагизм судьбы этого образа передался и модели Миллеса, с которой он писал картину – Элизабет Сиддал. А началось все с того, что художнику понадобилось писать девушку в воде, иначе не получалось передать естественное положение тела. Работа велась зимой и под ванну с Элизабет художник ставил обогреватели. Но однажды они потухли, и вода стала просто ледяной, несчастная модель не жалуясь пролежала так несколько часов и впоследствии серьезно заболела пневмонией. Отец девушки выставил художнику счет за лечение и вроде бы все улеглось.
Элизабет Сиддал
Но, обладая изначально не очень крепким здоровьем, после перенесенной пневмонии состояние Элизабет Сиддал стало ухудшаться. Сейчас уже трудно сказать что за болезнь была причиной этого, то ли туберкулез, то ли другое заболевание внутренних органов, но лечение было назначено вполне характерное для середины девятнадцатого века – опиаты. Итог понятен – она стала наркозависимой.
Данте Габриэль Россетти
Однако, на этом наша печальная история не заканчивается. Для другого художника прерафаэлита – Данте Габриэля Россетти, Элизабет Сиддал стала настоящей музой. Он писал ее образ в десятках своих картин, а позже и вовсе сыграл с ней свадьбу. Вот только совместного счастья у них не вышло. Из первенец родился мертворожденным, вероятно сказалось пристрастие Элизабет к опиатам, после довольно продолжительной депрессии она вновь забеременела, но тут случилось несчастие. Однажды, в феврале 1862 года, супруг обнаружил ее лежащей без сознания, Элизабет приняла слишком большую дозу наркотика, все реанимационные мероприятия были тщетны и она скончалась. По слухам была найдена предсмертная записка и это было самоубийство, однако, вероятнее всего, Россетти уничтожил все улики, дабы избежать позора, который ложился в те годы на семью самоубийцы.
Кладбище Хайгейт
Однакож и на этом история моя не заканчивается, а напротив, вступает в самую мрачную свою часть. Похоронив жену на знаменитом кладбище Хайгейт в Лондоне он положил в её гроб единственные копии рукописей своих поэм, которые он писал помимо живописи. Говорят, он накрыл их пышными рыжими волосами своей усопшей супруги. Жизнь потекла дальше, но и сам художник не избежал участи стать хроническим алкоголиком и наркоманом. Спустя семь лет, в 1869 году, практически ослепший и неспособный к живописи, он решил издать сборник стихов, которые стали теперь его основным творчеством. Однако воспроизвести по памяти старые поэмы он не смог, а новых было недостаточно. Тогда он решился на эксгумацию останков жены для того, чтобы достать так опрометчиво положенные с ними рукописи.
И вот, ночью, без присутствия Россетти, останки были потревожены. Агент художника сообщил (чему лично я абсолютно не верю), что останки Элизабет прекрасно сохранились и ее знаменитая красота была нетронута посмертным тлением. А волосы, по его словам, и вовсе продолжали расти и заполнили своими медными локонами весь гроб. Россетти получил свои рукописи, издал книгу, но успеха она не имела. Возможно из-за своеобразного эротизма его стихов, а возможно из-за мрачной истории с отрытым гробом жены, которую ему так и не простили до самой его смерти.
Ложь во спасение
Иногда, дорогие друзья, даже опаснейшие бактерии могут послужить делу спасения людей. А сегодня я расскажу вам как раз о таком случае и история эта неразрывно связана с именем польского врача Евгениуша (Юджина) Лазовского.
Евгениуш (Юджин) Лазовский
Доктор Лазовский получил медицинскую степень в Университете имени Юзефа Пилсудского в Варшаве как раз перед началом Второй мировой войны. И с началом немецкого наступления на Польшу был призван в действующую армию и служил на санитарном поезде Красного креста. Судьба не раз берегла его, и позже мы узнаем, что не зря. Однажды, во время остановки он ушел в город достать продовольствия, а вернулся к дымящимся развалинам – немцы жестоко разбомбили эшелон с ранеными. А после окончания военных действий, попав в лагерь военнопленных Евгениушу удалось бежать через найденное отверстие в ограждении и только огромной удачей можно назвать успешный исход этого мероприятия – ему удалось обмануть охранника пустившегося в погоню, выдав себя за извозчика на удачу подвернувшейся пустой повозки.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
