скачать книгу бесплатно
Мы знаем, что определенная активность мозга связана с определенными сознательными (и бессознательными) психическими состояниями. Как мы обсуждали, деятельность целого левого полушария, если его хирургически отсоединить от правого, связана с набором состояний сознания, отличным от правого. Но на более тонких уровнях нервной организации мы обнаруживаем изобилие интригующих взаимосвязей.
Например, активность в поле V4 височной доли связана с восприятием цвета[16 - Desimone, R., Schein, S. J., Moran, J., and Ungerleider, L. G. 1985. “Contour, color and shape analysis beyond the striate cortex,” Vision Research 25: 441–52; Desimone, R., and Schein, S. J. 1987. “Visual properties of neurons in area V4 of the macaque: Sensitivity to stimulus form,” Journal of Neurophysiology 57: 835–68; Heywood, C. A., Gadotti, A., and Cowey, A. 1992. “Cortical area V4 and its role in the perception of color,” Journal of Neuroscience 12: 4056–65; Heywood, C. A., Cowey, A., and Newcombe, F. 1994. “On the role of parvocellular (P) and magnocellular (M) pathways in cerebral achromatopsia,” Brain 117: 245–54; Lueck, C. J., Zeki, S., Friston, K. J., Deiber, M.-P., Cope, P., Cunningham, V. J., Lammertsma, A. A., Kennard, C., and Frackowiak, R. S. J. 1989. “The colour centre in the cerebral cortex of man,” Nature 340: 386–89; Motter, B. C. 1994. “Neural correlates of attentive selection for color or luminance in extrastriate area V4,” Journal of Neuroscience 14: 2178–89; Schein, S. J., Marrocco, R. T., and de Monasterio, F. M. 1982. “Is there a high concentration of color-selective cells in area V4 of monkey visual cortex?” Journal of Neurophysiology 47: 193–213; Shapley, R., and Hawken, M. J. 2011. “Color in the cortex: Single – and double-opponent cells,” Vision Research 51: 701–17; Yoshioka, T., and Dow, B. M. 1996. “Color, orientation and cytochrome oxidase reactivity in areas V1, V2, and V4 of macaque monkey visual cortex,” Behavioural Brain Research 76: 71–88; Yoshioka, T., Dow, B. M., and Vautin, R. G. 1996. “Neuronal mechanisms of color categorization in areas V1, V2, and V4 of macaque monkey visual cortex,” Behavioural Brain Research 76: 51–70; Zeki, S. 1973. “Colour coding in rhesus monkey prestriate cortex,” Brain Research 53: 422–27; Zeki, S. 1980. “The representation of colours in the cerebral cortex,” Nature 284: 412–18; Zeki, S. 1983. “Colour coding in the cerebral cortex: The reaction of cells in monkey visual cortex to wavelengths and colours,” Neuroscience 9: 741–65; Zeki, S. 1985. “Colour pathways and hierarchies in the cerebral cortex,” in D. Ottoson and S. Zeki, eds., Central and Peripheral Mechanisms of Colour Vision (London: Macmillan).]. Инсульт в V4 левого полушария приводит к тому, что пациент теряет цвета в правой половине видимого мира, такое расстройство называется полуахроматопсия. Если пациент смотрит, скажем, в центр красного яблока, то левая половина яблока выглядит красной, а правая – серой. Если же, наоборот, инсульт повредил поле V4 в правом полушарии, то правая половина яблока выглядит красной, а левая – серой.
Обычный человек может ненадолго проникнуть в цветной мир полуахроматопсиков с помощью Транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС). ТМС вызывается сильным магнитом, расположенным близко к голове, чье магнитное поле направлено либо на усиление, либо на ослабление активности в близлежащих областях мозга. Если ТМС уменьшает активность в V4 левого полушария, то у человека пропадают цвета в правой половине мира: если он смотрит прямо на красное яблоко, правая половина яблока выцветает до серого[17 - О. Сакс «Антрополог на Марсе».]. Выключите ТМС – и красный цвет снова наполнит правую половину яблока. Если стимулировать ТМС поле V4, то человеку привидятся «хроматофены» – цветные круги и гало[18 - Там же; Zeki, S. 1993. A Vision of the Brain (Boston: Blackwell Scientific Publications), 279.]. С помощью ТМС вы можете наполнить сознание цветами или выкачать их из сознания.
Активность в участке мозга, называемом постцентральной извилиной, связана с восприятием прикосновения. Нейрохирург Уайлдер Пенфилд докладывал в 1937 году, что стимуляция электродами этой извилины в левом полушарии порождает ощущение прикосновения в левой стороне тела[19 - Penfield, W., and Boldrey, E. 1937. “Somatic motor and sensory representation in the cerebral cortex of man as studied by electrical stimulation,” Brain 60(4): 389–443.]. Эта связь системная: расположенные рядом участки извилины соотносятся с расположенными рядом участками тела, а наиболее чувствительные органы тела, такие как губы и кончики пальцев, представлены на более обширных участках извилины. Если стимулировать извилину ближе к середине мозга, вы почувствуете прикосновение к пальцам ног. Если провести электродом вдоль извилины, стимулируя больше боковых точек, ощущения, за некоторым исключением, будут подниматься по телу. Интересны исключения. Лицо, например, располагается в извилине рядом с ладонью, пальцы ног рядом с гениталиями – по предположению В. С. Рамачандрана, этот факт может иметь отношение к фут-фетишам[20 - В.С. Рамачандран «Фантомы мозга».].
Многие сегодняшние эксперименты продолжают охоту за «нейронными коррелятами сознания» или НКС[21 - Chalmers, D. 1998. “What is a neural correlate of consciousness?” in T. Metzinger, ed., Neural correlates of consciousness: Empirical and conceptual questions (Cambridge, MA: MIT Press), 17–40; Koch, C. 2004. The Quest for Consciousness: A Neurobiological Approach (Englewood, CO: Roberts & Company Publishers).]. Этой охоте помогают разнообразные технологии измерения нейронной активности. Например, функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) отслеживает нейронную активность, измеряя мозговой кровоток: нейронная активность, как и мышечная активность, требует большего притока крови, чтобы удовлетворить потребность в дополнительной энергии и кислороде. Электроэнцефалография (ЭЭГ), используя электроды на поверхности кожи головы, отслеживает нейронную активность, измеряя создаваемые ею малейшие колебания напряжения. Магнитоэнцефалография (МЭГ) отслеживает нейронную активность, измеряя малейшие колебания магнитных полей. Микроэлектроды способны регистрировать одиночные сигналы, называемые пиками или потенциалами действия, отдельных нейронов или их небольших групп. Оптогенетики используют свет различных цветов, чтобы контролировать и отслеживать активность нейронов, которые генетически сконструировали, чтобы реагировать на определенный цвет.
Стратегия охоты за НКС имеет смысл. Если мы хотим теорию, которая свяжет нейроны и сознание и у нас нет убедительных идей, тогда мы можем начать с поиска взаимоотношений между ними. Изучая эти отношения, мы можем открыть алгоритм, который включит концептуальную лампочку. Путь от взаимоотношений к причинно-следственной связи, несомненно, полон подводных камней: если на железнодорожной платформе собирается толпа, значит скоро придет поезд[22 - Больше головоломок про причинно-следственные связи можно найти у Beebee, H., Hitchcock, C., and Menzies, P., eds. 2009. The Oxford Handbook of Causation (Oxford, UK: Oxford University Press).]. Но не толпа заставляет поезд прибывать. Связь между толпами и поездами создает нечто другое – расписание поездов.
НКС являются ключевыми данными для теории сознания. Такая теория должна выполнять две задачи. Она должна очертить границу между сознательным и бессознательным, и она должна объяснить источник и широкое разнообразие наших переживаний: вкус лимона, боязнь пауков, радость открытия.
Для более простой (однако непростой) задачи разграничения сознательного и бессознательного нам надо знать, как мозговая активность одного отличается от другого. Здесь есть любопытные данные. Например, в нормальном сознании нейронная активность не беспорядочна, но и не слишком стабильна, а находится в балансе, как опытный пеший турист, который не порхает с места на место, но и не топчется на одном пятачке, а вдумчиво исследует территорию. Пропофол, индуцирующий общую анестезию, делает нейронную активность медлительно стабильной[23 - Tagliazucchi, E., Chialvo, D. R., Siniatchkin, M., Amico, E., Brichant, J-F., Bonhomme, V., Noirhomme, Q., Laufs, H., and Laureys, S. 2016. “Large-scale signatures of unconsciousness are consistent with a departure from critical dynamics,” Journal of the Royal Society, Interface 13: 20151027.].
Для сложного случая специфических переживаний – вкус шоколада или боязнь пауков – мы хотим найти крепкую связь между нейронной активностью и каждым переживанием. Но что значит «крепкую»? Это нелегко выразить точно. Многие исследователи предполагают, что это минимальная нейронная активность, которой при правильных условиях достаточно, чтобы переживание состоялось[24 - Chalmers, D. 1998. “What is a neural correlate of consciousness?” in T. Metzinger, ed., Neural correlates of consciousness: Empirical and conceptual questions (Cambridge, MA: MIT Press), 17–40; Koch, C. 2004. The Quest for Consciousness: A Neurobiological Approach (Englewood, CO: Roberts & Company Publishers).]. Они ищут эту минимальную активность методом сравнительного анализа – сравнивают, как меняется нейронная активность, когда меняется переживание. Например, если вы посмотрите на куб Неккера на рис. 1, у вас будет два разных переживания. Изменение нейронной активности, отмечающее ваше переключение между переживаниями, может и быть НКС для вашего восприятия куба. Ловкий трюк этого эксперимента состоит в том, что ваше переживание переключается, но изображение не меняется. Так легче приписать ваше переключение сознательного переживания изменению нейронной активности. Но все же эта активность может и не являться НКС. Некоторая активность может быть предтечей НКС или последствием НКС, а не непосредственно НКС[25 - Aru, J., Bachmann, T., Singer, W., and Melloni, L. 2012. “Distilling the neural correlates of consciousness,” Neuroscience and Behavioral Reviews 36: 737–46.]. Требуются тщательные эксперименты, чтобы отделить эти вероятности друг от друга.
Рис. 1. Куб Неккера. Если посмотреть в центр куба, то иногда мы видим впереди грань А, а иногда грань В.
НКС важны для теории, а также для практики. Арахнофобия – чрезмерная боязнь пауков – связана с активностью в миндалевидном теле. Стимуляция этого страха и его НКС в миндалевидном теле избавляет от них обоих. Мерел Киндт, психотерапевт из Нидерландов, для лечения арахнофобии сначала просит пациента дотронуться до живого тарантула, таким образом активируя фобию и ее НКС. Затем она дает пациенту 40 мг пропранолола, бета-адреноблокатора, который препятствует НКС отложиться в памяти. Когда пациент возвращается на следующий день, фобия пропадает[26 - Kindt, M., Soeter, M., and Vervliet, B. 2009. “Beyond extinction: Erasing human fear responses and preventing the return of fear,” Nature Neuroscience 12(3): 256–58; Soeter, M., and Kindt, M. 2015. “An abrupt transformation of phobic behavior after a post-retrieval amnesic agent,” Biological Psychiatry 78: 880–86.]. Эта терапия имеет потенциал для лечения других фобий, а также посттравматического стрессового расстройства.
Другой пример использует оптогенетику, биологическую технологию, которая при помощи света контролирует генетически модифицированные нейроны. С помощью оптогенетики теперь возможно щелчком выключателя активировать НКС для позитивного ощущения, а затем так же быстро выключить его. Кристин Денни из Колумбийского университета реализовала этот замечательный трюк, используя генетически модифицированную мышь с геном водоросли, который кодирует чувствительный к свету белок[27 - Denny, C. A., et al. 2014. “Hippocampal memory traces are differentially modulated by experience, time, and adult neurogenesis,” Neuron 83: 189–201; Cazzulino, A. S., Martinez, R., Tomm, N. K., and Denny, C. A. 2016. “Improved specificity of hippocampal memory trace labeling,” Hippocampus, doi: 10.1002/hipo.22556.]. В природе водоросль с помощью этого белка реагирует на свет. В модифицированной мыши ген тихо прячется, никак себя не проявляя, пока не введут препарат тамоксифен. Тогда на короткое время любые нейроны, возбужденные током, активируют ген и встраивают белок в свои мембраны. Денни помещает подопытную мышь в среду, которая ей нравится: мягкую, полутемную, с укромными местечками. Мышь счастливо исследует идиллическое место, и все нейроны, задействованные в создании счастливого НКС, встраивают белок в свои мембраны. Затем Денни может запустить НКС счастья при помощи оптоволокна, посылающего в мозг мыши цветной свет, активирующий белок. Даже если мышь сидит в страшном месте – твердом, ярком, где негде спрятаться, – она ощущает себя в благодатном месте, пока не выключат оптоволокно. Тогда мышь замирает от страха. Включите свет снова – и снова она счастливо прихорашивается и исследует.
Это поразительные применения НКС. И также поразительна наша полнейшая неспособность понять отношения между НКС и сознанием. У нас нет никаких научных теорий, которые объясняли бы, как мозговая активность – или компьютерная активность, или любой другой вид физической активности – может обуславливать, быть или как-то порождать сознательный опыт. У нас нет ни одной хотя бы мало-мальски убедительной идеи. Если рассматривать не только мозговую активность, но также сложные взаимодействия между мозгами, телами и окружающим миром, мы все равно провалимся. Мы в тупике. Наш полный провал заставляет некоторых называть это «трудной задачей» сознания или просто «тайной»[28 - Blackmore, S. 2010. Consciousness: An Introduction (New York: Routledge); Д. Чалмерс «Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории»; Revonsuo, A. 2010. Consciousness: The Science of Subjectivity (New York: Psychology Press).]. Нам известно гораздо больше нейронаук, чем Гексли в 1869 году. И все же каждая научная теория, которая пытается вывести сознание из сложных взаимодействий мозга, тела и окружающего мира, всегда обращается к чуду – именно в той критической точке, где опыт созревает из сложности. Эти теории – машины Годберга, которым не хватает ключевого домино и требуется незаметный толчок, чтобы довести дело до конца.
Чего же мы хотим от научной теории сознания? Взять, к примеру, вкус базилика против воя сирен. В случае с теорией, которая предполагает, что сознательный опыт обусловлен активностью мозга, мы хотим видеть математические законы или принципы, которые четко определяли бы, какая мозговая активность обуславливает сознательный опыт вкуса базилика, почему эта активность не обуславливает, скажем, слухового опыта воя сирен и как эта активность должна измениться, чтобы опыт вкуса базилика трансформировался, скажем, во вкус розмарина. Эти законы или принципы должны применяться ко всем видам активности либо, в противном случае, четко объяснять, почему разные виды требуют разных законов. Пока таких законов – и даже правдоподобных идей на их счет – у нас нет.
Если мы предполагаем, что мозговая активность тождественна или порождает сознательный опыт, тогда нам нужны такие же четкие законы или принципы, которые соединяли бы каждый конкретный сознательный опыт, как, например, вкус базилика, с конкретной мозговой активностью, которой он тождествен, или с конкретной мозговой активностью, которая его порождает. Таких законов или принципов пока не предложено[29 - Кто-то может возразить, что теория интегрированной информации Тонони предлагает такие законы (Oizumi, M., Albantakis, L., and Tononi, G. 2014. “From the phenomenology to the mechanisms of consciousness: Integrated information theory 3.0,” PLOS Computational Biology 10: e1003588). Но это не так. Она не дает законов, которые отождествляют конкретный сознательный опыт, как например вкус шоколада, с конкретным типом мозговой активности. И она не дает законов о том, как конкретный опыт должен измениться при изменении конкретной мозговой активности. То же самое верно и для редуктивных функционалистских теорий сознания, которые отождествляют ментальные состояния (включая сознательный опыт) с функциональными процессами вычислительных систем, биологических или нет. Ни один редуктивный функционалист не предложил ни одного конкретного тождества между конкретным сознательным опытом (или классом сознательных опытов) и конкретными функциональными процессами. Редуктивный функционализм обладает еще одной проблемой: согласно теореме перестановок можно доказать его ошибочность (Hoffman, D. D. 2006a. “The scrambling theorem: A simple proof of the logical possibility of spectrum inversion,” Consciousness and Cognition 15: 31–45; Hoffman, D. D. 2006b. “The Scrambling Theorem unscrambled: A response to commentaries,” Consciousness and Cognition 15: 51–53). Из теоремы перестановок также следует, что сознательный опыт не тождествен использованию информации для распознавания возможностей и управления поведением в реальном времени. Э. Чемеро (в книге Chemero, A. 2009. Radical Embodied Cognitive Science [Cambridge, MA: MIT Press]), например, утверждает, что «В радикальной науке воплощенного познания распознавание возможностей и управление поведением в реальном времени и есть проживание сознательного опыта. Когда мы объясним, как животные используют информацию, чтобы непосредственно воспринимать и действовать в своих нишах, мы также объясним их сознательный опыт». Теорема перестановок доказывает, что это заявленное тождество неверно. Более того, ни один сторонник воплощенного познания не предложил ни одного конкретного тождества между конкретным сознательным опытом (или классом сознательных опытов) и конкретным использованием информации для распознавания возможностей и управления поведением в реальном времени. Также нет никаких предложений для принципов, которые объяснили бы подобные тождества: почему конкретным использованием информации для распознавания возможностей и управления поведением в реальном времени будет сознательный опыт, скажем, вкуса ванили? Почему это конкретное использование информации для распознавания возможностей и управления поведением в реальном времени не может быть, скажем, вкусом шоколада или ощущением гладкой холодной колонны льда? Какие научные принципы исключают другие сознательные опыты? Никаких никогда не предлагали. Согласно теореме перестановок, таких принципов не существует.]. Если мы постулируем, что сознательный опыт тождествен, скажем, определенным процессам в мозге, которые контролируют другие процессы, тогда нам надо записать законы или принципы, которые четко определяют эти процессы и сознательный опыт, которому они тождественны. Если мы предполагаем, что сознательный опыт – иллюзия, порождаемая некими процессами в мозге, которые обслуживают, отслеживают и описывают другие процессы, тогда мы должны сформулировать законы или принципы, четко определяющие процессы и иллюзии, которые они порождают. И если мы предполагаем, что сознательный опыт появляется в результате процессов в мозге, тогда мы должны дать законы или принципы, которые точно описывают, когда и как появляется каждый конкретный опыт. До тех пор эти идеи нельзя даже признаться ошибочными. Рассуждения по поводу тождественности, возникновения или обслуживающих процессов, которые описывают другие процессы в мозге, не могут заменить четких законов или принципов, которые делают количественные предсказания.
У нас есть научные законы, которые предсказывают черные дыры, динамику кварков и эволюцию Вселенной. И все же мы понятия не имеем, как сформулировать законы, принципы или механизмы, которые предсказали бы наш обыденный опыт вкуса трав или уличного шума.
Возможно, Крик был прав: может, мы просто не нашли того самого решающего эксперимента, который открыл бы прорывную идею. Возможно, однажды – если позволит финансирование – у нас получится: двойная спираль нейронауки будет открыта, а за ней последует подлинная теория сознания.
Или, возможно, мы обделены эволюцией, и нам не достает понятий, необходимых для понимания отношений между мозгом и сознанием. Кошки не умеют считать, а обезьяны не создают квантовых теорий, так с чего предполагать, что Homo sapiens могут раскрыть тайну сознания? Может быть, нам не нужно больше данных. Может быть, нам нужна мутация, которая позволит понять те данные, что у нас есть.
Ноам Хомский отметает аргументы от эволюции о пределах наших когнитивных способностей. Но тем не менее настаивает, что мы должны признать «масштаб и пределы человеческого понимания» и что «какой-нибудь по-другому устроенный разум может счесть человеческие тайны простыми проблемами и удивляться, что мы не можем найти ответов так же, как мы наблюдаем неспособность крыс бежать по лабиринтам с простейшими числами из-за самого устройства их когнитивной природы»[30 - Chomsky, N. 2016. What Kind of Creatures Are We? (New York: Columbia University Press).].
Я подозреваю, что Хомский прав: у человеческого разума есть пределы. И я признаю, что пределы эти, проистекают ли они из эволюции или другого источника, могут мешать нам понять связь между сознанием и нейронной активностью.
Но прежде, чем отбросить трудную проблему сознания, можно рассмотреть другую вероятность: возможно, мы обладаем необходимым интеллектом, а мешает нам ложное представление.
Ложные представления, а не врожденные ограничения могут загнать в тупик наши усилия по решению головоломок. Примеров этому полно в учебниках по когнитивной науке. В одном примере людям дают свечу, коробку кнопок и спички. Их просят закрепить свечу на стене так, чтобы воск не капал на пол. Большинство людей не справляются. Они автоматически подразумевают, что у коробки только одна задача – хранить кнопки. Им не приходит в голову высыпать кнопки из коробки, ими же прикрепить коробку к стене и поставить внутрь свечу. Чтобы решить эту задачу, они должны поставить под сомнение ложную посылку.
Какая ложная посылка путает наши усилия по обнаружению связи между мозгом и сознанием? Я предлагаю, что эта: мы видим реальность такой, какая она есть.
Конечно, никто не считает, что мы видим всю реальность как есть. Например, физики говорят нам, что видимый нами свет всего лишь крошечная часть необъятного электромагнитного спектра, который мы не способны увидеть, включая ультрафиолет, инфракрасный, радиоволны, микроволны, рентгеновские лучи и космическое излучение. Некоторые животные воспринимают то, что не можем мы: птицы и пчелы видят ультрафиолет, гремучие змеи «видят» инфракрасный, слоны слышат инфразвук, медведи издалека чуют запах падали, акулы «чувствуют» электрические поля, голуби ориентируются по магнитным полям.
Но большинство из нас верит, что, в обычном понимании, мы достоверно видим часть реальности как есть. Предположим, я открываю глаза и получаю зрительный опыт, который описываю как красный помидор в метре от меня. Затем я закрываю глаза, и мой опыт меняется на испещренное крапинками серое поле. Если я трезв и здоров и не думаю, что меня дурят, то верю, что, даже когда мои глаза закрыты, даже когда я получаю опыт серого поля, все равно в метре от меня находится красный помидор. Когда я открываю глаза и снова получаю опыт, который описываю как красный помидор в метре от меня, я принимаю это как доказательство, что помидор был там все время. Чтобы собрать дальнейшие доказательства моей веры, я могу с закрытыми глазами протянуть руку и коснуться помидора, наклониться и понюхать его или попросить друга посмотреть и подтвердить, что помидор все еще там. Совмещение всех этих доказательств убеждает меня, что настоящий помидор действительно там, даже когда глаза закрыты и никто его не касается.
Но могу ли я ошибаться?
Признаю, этот вопрос звучит слегка безумно. Большинство людей в здравом рассудке, получив эти доказательства, наверняка сделают вывод, что помидор все еще на месте. Его существование, когда его никто не видит и не трогает, кажется объективным фактом, а не заблуждением.
Но этот вывод – сомнительное утверждение, не железная логика или бесспорный факт. Мы должны проверить его состоятельность с помощью достижений в таких областях, как когнитивная нейронаука, эволюционная теория игр и физика. Когда мы это сделаем, представление окажется ложным.
Этот удивительный результат и является предметом этой книги. Я не пытаюсь разгадать тайну сознания. Но я пытаюсь в следующих главах развенчать убеждение, мешающее разгадке. В последней главе я предлагаю возможность проникнуть в тайну сознания, сбросив бремя ложного представления.
Что может значить утверждение, что помидора нет, когда я не смотрю? Нашей интуиции здесь поможет еще один взгляд на куб Неккера. Как мы обсуждали, вы можете видеть куб с гранью А впереди – назовем его куб А. Или вы можете видеть куб с гранью В впереди – назовем его куб В. При каждом взгляде на фигуру вы видите либо куб А, либо куб В, но никогда оба сразу.
Когда вы отводите глаза, какой куб остается на рисунке: куб А или куб В?
Предположим, что перед тем, как отвести глаза, вы видели куб А и отвечаете, что на рисунке куб А. Вы можете проверить свой ответ, посмотрев обратно на рисунок. Если вы сделаете так несколько раз, то обнаружите, что иногда вы видите куб В. Когда это случается? Куб А превращается в куб В, пока вы не смотрите?
Или вы можете проверить свой ответ, попросив посмотреть друзей. Вы обнаружите, что они часто не согласны: кто-то говорит, что видит куб А, другие же видят куб В. Все они могут говорить правду, это можно проверить на полиграфе.
Это наводит на мысль, что, когда никто не смотрит, нет ни куба А, ни куба В, и нет объективного куба, который существует вне наблюдения, никакого общедоступного куба, ждущего, чтобы его увидели. Вместо этого, если вы видите куб А, а ваши друзья видят куб В, то в это мгновение все вы видите куб, который создает ваша зрительная система. Существует столько кубов, сколько наблюдателей, их создающих. И, когда вы отводите глаза, ваш куб перестает существовать.
Этот пример предназначен только для того, чтобы проиллюстрировать значение фразы о том, что никакого помидора не существует, когда вы не смотрите. Конечно, он не доказывает, что никакого помидора не существует, когда вы не смотрите. В конце концов, кто-нибудь может возразить, что куб Неккера – иллюзия, а помидор нет. Выиграть дело против невидимых помидоров – нетривиальная задача. Ключевое здесь то, что реальность, которая побуждает вас создать ваш опыт помидора, совсем не похожа на то, что вы видите и ощущаете на вкус. Нас вводит в заблуждение наше восприятие.
На самом деле история наших заблуждений довольно длинна. Многие древние культуры, включая греков до Сократа, из-за восприятия пришли к заблуждению, что Земля плоская. Потребовались гении Пифагора, Парменида и Аристотеля, чтобы открыть, несмотря на показания глаз, что Земля по форме близка к шару. Много веков после этого открытия большинство гениев, за исключением Аристарха (ок. 310 до н. э. – ок. 230 н. э.), из-за восприятия ошибочно считали, что наша шарообразная земля является неподвижным центром Вселенной. Ведь, если на считать землетрясений, Земля выглядит неподвижной, и кажется, что Солнце, звезды и планеты вращаются вокруг нее. Птолемей (ок. 85 – ок. 165) превратил эту геоцентрическую ошибку восприятия в модель Вселенной, которая с согласия католической церкви на протяжении четырнадцати веков пользовалась одобрением Священного Писания.
Наша склонность превратно толковать свое восприятие, как указал Людвиг Витгенштейн своей коллеге философу Элизабет Энском, частично проистекает из некритического отношения к нашему восприятию, к тому, что мы имеем в виду, говоря «выглядит так, будто». Энском говорит о Витгенштейне: «Однажды он приветствовал меня вопросом: „Почему люди говорят, что было естественным думать, что Солнце вращается вокруг Земли, а не Земля вращается вокруг своей оси?” Я ответила: „Полагаю, выглядело так, будто Солнце вращается вокруг Земли”. „Что ж, – спросил он, – а как выглядело бы вращение Земли вокруг своей оси?”» Вопрос показал, что я доселе не смогла адекватно сформулировать, как же именно выглядело это «будто Солнце вращается вокруг Земли»[31 - Anscombe, G. E. M. 1959. An Introduction to Wittgenstein’s Tractatus (New York: Harper & Row), 151.]. Точка зрения Витгенштейна уместна каждый раз, когда мы беремся утверждать, что реальность соответствует или не соответствует нашему восприятию. Существует, как мы увидим, способ придать точный смысл этому утверждению, пользуясь инструментами эволюционной теории игр: мы можем доказать, что если наше восприятие было сформировано естественным отбором, то оно почти наверняка эволюционировало так, чтобы скрывать реальность. Оно докладывает только о приспособленности.
В 1543 году посмертно был опубликован труд Коперника De revolutionibus orbium coelestium («О вращении небесных сфер»). В нем ученый предполагал, как и Аристарх до него, что Земля и прочие планеты вращаются вокруг солнца. Галилей посмотрел в телескоп и увидел доказательства этой теории – луны, вращающиеся вокруг Юпитера, и Венеру, меняющую фазы, как наша Луна. Церковь выступила против этой теории, и в 1633 году Галилея судили за ересь, за то, что дерзнул «излагать, защищать и выдавать за вероятное учение, признанное ложным и противным Святому Писанию». Галилея заставили отречься и приговорили к домашнему аресту до конца жизни. И только в 1922 году церковь признала свою ошибку.
Этой ошибке способствовали несколько факторов. Одним была вера в Великую цепь бытия – с Богом и совершенством небесных сфер вверху и человеком и несовершенством земного мира внизу, – которая хорошо согласовывалась с моделью Птолемея[32 - А.О. Лавджой «Великая цепь бытия»]. Но ключевым фактором было простое неправильное толкование нашего восприятия: церковь думала, что мы просто видим, что Земля никогда не двигается и является центром Вселенной.
Как отмечено в эпиграфе к этой книге, Галилей полагал, что мы неправильно толкуем наше восприятие и в других областях: «Я думаю, что вкусы, запахи, цвета и другие качества не более чем имена, принадлежащие тому объекту, который является их носителем, и обитают они только в нашем чувствилище. Если бы вдруг не стало живых существ, то все эти качества исчезли бы и обратились в ничто»[33 - Галилей Г. Пробирных дел мастер/пер. Ю.А. Данилова – Москва: Наука, 1987 г. – 272 с.]. Мы естественным образом думаем, что помидор все еще на месте – включая его вкус, запах и цвет – даже когда мы не смотрим. Галилео не согласен. Он утверждает, что помидор на месте, но не его вкус, запах и цвет – это атрибуты восприятия, а не реальности, поскольку она отделена от восприятия. Исчезнет сознание – исчезнут и они.
Но он думал, что сам помидор продолжит существовать, включая его плод, форму и местоположение. Эти атрибуты, утверждал он, мы видим в реальности. Большинство из нас согласились бы.
Но эволюция не согласна. В четвертой главе мы увидим, что эволюция путем естественного отбора подразумевает парадоксальную теорему: вероятность того, что мы видим реальность такой, какая она есть, равна нулю. Эта теорема применима не только ко вкусу, запаху и цвету, но также к форме, местоположению, массе и скорости – даже к пространству и времени. Мы не видим настоящей реальности. Реальность, побуждающая вас создавать опыт помидора, реальность, которая существует независимо от того, видите вы помидор или нет, совсем не похожа на то, что вы видите и пробуете.
Мы отвергли плоскую Землю и геоцентрическую Вселенную. Мы поняли, что наше восприятие ввело нас в заблуждение, и исправили свои ошибки. Это было нелегко. В процессе пошатнулись обыденная интуиция и церковные доктрины. Но эти исправления лишь разминка. Теперь мы должны выбросить за борт само пространство-время и все в нем.
Что мы за создания? Согласно эволюции, не те, что видят истинную реальность. И это оказывает сильное влияние на наши представления о связи между мозгом и сознанием. Если пространство и время существуют только в нашем восприятии, то как может нечто, существующее внутри пространства и времени, например нейроны и их активность, создавать наше сознание?
Понимание эволюции восприятия – важный шаг к пониманию того, кто мы есть, и происхождения нашего сознания.
Глава вторая. Красота. Соблазн генов
В будущем, я предвижу, откроется еще новое важное поле исследования. Психология будет прочно основана на новом фундаменте[3 - Цитируется по Дарвин Ч. Р. Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь/пер. К.А. Тимирязева, М.А. Мензбира, А.П. Павлова, И.А. Петровского – Москва: АСТ, 2017. – 608 с.].
Чарльз Дарвин «Происхождение видов»
Хоть красота моя невелика,
Не нужно ей таких похвал цветистых.
Оценку красоте дают глаза
Того, кто пожелал купить ее,
А не язык хвастливый продавца[4 - Пер. Ю. Корнеева.].
Шекспир «Бесплодные усилия любви»
В 1757 году Дэвид Юм в своем эссе «О норме вкуса» утверждал, что красота в глазах смотрящего. «Прекрасное, – писал он, – не есть качество, существующее в самих вещах; оно существует исключительно в духе, созерцающем их, и дух каждого человека усматривает иную красоту»[5 - Цитируется по Юм Д. О норме вкуса/пер. Ф.Ф. Вермель//Сочинения в 2-х т. – Москва: Издательство «Мысль», 1996 г.]. Это естественно порождает вопрос: почему в глазах этого смотрящего эта норма прекрасного? Через век после Юма Дарвин подвел фундамент – эволюция путем естественного отбора – для психологии, который объясняет почему: красота – это восприятие имеющихся выгод приспособленности, как, например, выгоды от съедения того яблока или свидания с тем человеком. Это восприятие будет различаться – для разных видов, людей и даже времени – как различаются потребности и ниши. Успешное размножение зависит от собранных очков приспособленности. Красота говорит нам, каковы и где они.
Эволюционная психология делает новые и удивительные прогнозы наших суждений о человеческой красоте. Например, каждый раз, смотря на лицо, вы критически изучаете глаза – отмечаете баллы по пунктам списка – и приходите, посредством подсознательного взвешивания, к вердикту насчет их красоты. То, что женщины считают привлекательным в глазах мужчины, иногда отличается от того, что мужчины считают привлекательным в глазах женщины. Наши предки тысячелетиями полагались на этот неписаный список, но новая наука о красоте выявила некоторые его пункты. Мы обсудим эти пункты и логику их открытия, а также некоторые практические применения.
Прогнозы эволюции о красоте удивительны, но, как мы увидим в девятой главе, ее прогнозы насчет физических объектов приводят в замешательство: объекты, как и красота, в глазах смотрящего и информируют нас о приспособленности – не об объективной реальности. Чтобы подготовиться к запутанному делу об объектах, давайте разомнем интуицию, исследуя восприятие красоты в животном мире.
Самцы Julodimorpha bakewelli, вида жуков из семейства златок, падки на красивых самок[34 - Gwynne, D. T., and Rentz, D. C. F. 1983. “Beetles on the Bottle: Male Buprestids Make Stubbies for Females,” Journal of Australian Entomological Society 22: 79–80; Gwynne, D. T. 2003. “Mating mistakes,” in V. H. Resh and R. T. Carde, eds., Encyclopedia of Insects (San Diego: Academic Press). Около четверти всех животных видов на земле – жуки (Bouchard, P., ed. 2014. The Book of Beetles [Chicago: University of Chicago Press]).]. Они летают в поисках самок, у которых блестящие коричневые надкрылья с пупырышками. Не так давно некоторые самцы приматов вида Homo sapiens разъезжали по местам обитания этих жуков в Западной Австралии, усеивая местность пустыми пивными бутылками, известными как «stubbies». Дело в том, что некоторые бутылки были такими же блестящими и пупырчатыми и именно такого оттенка коричневого, чтобы полюбиться самцам жуков. Побросав настоящих самок, самцы жуков теряли голову от бутылок, выпускали гениталии и настойчиво пытались спариться, несмотря на равнодушие стеклотары. (Классический случай, когда мужчина бросает женщину ради бутылки.) В довершение всего, муравьи вида Iridomyrmex discors научились подкарауливать возле бутылок одураченных и возбужденных жуков и пожирать неудачников, начиная с гениталий.
Бедные жуки находились на грани вымирания, и Австралии пришлось изменить пивные бутылки, чтобы спасти своих жуков.
Этот промах жуков удивителен. Самцы жуков спаривались с самками бессчетные тысячи лет. Надо думать, что они наверняка знают своих самок. Оказывается, нет. Даже когда самец ползет по своей бутылке, наслаждаясь полным телесным контактом, он ощущает ее сиреной, 370-миллиметровой неотразимой амазонкой.
Что-то пошло не так. Почему жук влюбляется в бутылку? Может, из-за крохотного мозга? Может быть, млекопитающие, у которых мозг больше, никогда не совершат такой глупой ошибки? Но они совершают. На Аляске, в Монтане и повсюду фотографировали лосей, которые спаривались с металлическими статуями лосей и даже бизонов, иногда по нескольку часов. Мы можем смеяться, но у Homo sapiens есть своя грязная история, включая секс-кукол, много веков назад украшавших картины могольских художников Индии, и роботов на международном конгрессе «Любовь и секс с роботами» в наши дни. Наш более крупный мозг не гарантирует безошибочного влечения к настоящим человеческим красоткам.
Тогда, что есть красота? Как ни странно, учитывая множество заскоков, преследующих жуков, лосей, Homo sapiens и многие другие виды, красота – это мудрый вердикт сложных, но главным образом бессознательных вычислений. Каждый раз, когда вы встречаетесь с человеком, ваши органы чувств автоматически проверяют десятки, а может сотни, контрольных показателей – и все это за доли секунды. Эти показатели, кропотливо отобранные за миллиарды лет эволюции, сообщают вам одну-единственную вещь – репродуктивный потенциал. Может ли этот человек иметь и вырастить здоровое потомство? Конечно, во время встречи вы обычно не думаете так конкретно и не занимаетесь подробным списком параметров для вердикта. Вместо этого вы чувствуете сам вердикт в диапазоне от «сексуально привлекательный» до «нет». Это чувство, это краткое резюме тщательного расследования и есть красота в глазах смотрящего.
Что обличает во лжи идею о том, что красота – прихоть смотрящего. Наоборот, это результат бессознательных умозаключений смотрящего, умозаключений, созданных за тысячелетия логикой естественного отбора: если бы умозаключения слишком часто выдавали вердикт «сексуально привлекательный», когда этого делать не следовало, то смотрящий слишком часто отдавал бы предпочтение партнерам, менее способным вырастить здоровое потомство. В этом случае склонные к ошибкам гены смотрящего и их негодные умозаключения с меньшей вероятностью передались бы следующему поколению. Словом, если гены неверно понимают красоту, их ждет вымирание. Такова безжалостная логика естественного отбора.
Все дело в борьбе между генами. Иначе говоря, все дело в приспособленности – центральной концепции эволюции путем естественного отбора. Гены, искуснее других пробивающиеся в следующее поколение, называются более приспособленными. Даже незначительное превосходство в таланте пробиваться может позволить гену распространиться по поколениям и уничтожить конкурентов со всего лишь умеренными способностями. Оскар Уайльд хорошо понимал эту логику. «Умеренность, – писал он, – роковое свойство. Только крайность ведет к успеху»[35 - Уайльд О. Женщина не стоящая внимания/пер. Н. Дарузес // Уайльд О. Избранное – Санкт-Петербург: Кристалл, 1999 г. – 735 с.].
Гены не толкаются локтями самолично. Они делают это чужими руками. Они запускают тела и мозги – фенотипы – и дают им состязаться. Фенотипы, лучше показывающие себя в потасовке, как и соответствующие им генотипы, называются более приспособленными. Приспособленность фенотипа зависит, конечно, не только от генов, но также от превратностей болезней, развития, питания и элементарного истребления от времени. Например, однояйцевые близнецы могут отличаться своей фенотипической приспособленностью. Но можете не сомневаться, хотя гены и сражаются чужими руками, они принимают личное участие в игре. Как пилоты в самолете, гены пристегнуты к своему фенотипу: если он разобьется, они погибнут.
Вычисление красоты – часть битвы чужими руками, один из хитроумных механизмов, задействованных генами для борьбы с другими генами с целью повысить приспособленность. С другой стороны, ваша способность вычислять красоту может повысить вашу собственную приспособленность, если вы вычисляете красоту лучше, чем ваши конкуренты. Приспособленность – ее повышение, ее оценка и ее повышение путем оценки – вот предмет постоянного внимания эволюции путем естественного отбора. Вычисление красоты закладывается в нас в самом начале жизни. Младенцы в возрасте двух месяцев дольше смотрят на лица, которые у взрослых считаются более привлекательными[36 - Langlois, J. H., Roggman, L. A., and Reiser-Danner, L. A. 1990. “Infants’ differential social responses to attractive and unattractive faces,” Developmental Psychology 26: 153–59.].
Проблема с подсчетом красоты, с выявлением приспособленности генов, состоит в том, что сами гены невидимы. Это вынуждает гены выискивать признаки приспособленности в единственном месте, где их можно увидеть, – в фенотипах, в телах и мозгах, сформированных и запущенных другими генами. Но фенотип редко демонстрирует свою приспособленность напоказ; его надо прочесывать в поисках подсказок.
Шерлок Холмс утверждал, что успех детектива зависит от «сопоставления всех незначительных улик»[37 - Дойл А.К. Тайна Боскомской долины/пер. М. Бессараб//Дойл А.К. Записки о Шерлоке Холмсе – Москва: Детгиз, 1956 г. – 624 с.]. Одной из незначительных улик в поисках красоты является элемент человеческого глаза, называемый лимбальным кольцом – темное кольцо на границе цветной радужки и белка. Впервые я заметил это кольцо у «Афганской девочки», фотографии Шарбат Гулы, появившейся на обложке журнала National Geographic в июне 1985 года и ставшей самой узнаваемой фотографией в истории журнала[38 - Изображение Шарбат Гулы можно увидеть по ссылке https://en.wikipedia.org/wiki/File: Sharbat_Gula.jpg.]. Я задался вопросом, не выраженные ли лимбальные кольца, придававшие ее взгляду настоящую пронзительность, завладели нашим вниманием и вселили уверенность в ее красоте?
Почему выраженные лимбальные кольца могут быть привлекательными? Или, формулируя на языке эволюции: почему такие кольца могут сигнализировать о лучшей приспособленности?
Оказывается, выраженные кольца говорят о здоровье. Чтобы лимбальные кольца были выраженными, их должно быть видно, а для этого роговица – прозрачная часть оболочки глаза – должна быть чистой и здоровой. Заболевания типа глаукомы и отека роговицы могут замутить роговицу, сделав лимбальные кольца менее видимыми. Плохой липидный обмен может спровоцировать роговичную дугу – молочно-белые отложения холестерина, скрывающие кольца. Нарушения регуляции кальция в крови могут вызвать кальциноз – молочно-белые отложения кальция, которые опять же скрывают кольца. В результате ряда заболеваний лимбальные кольца могут тускнеть; у человека с выраженными кольцами наличие этих заболеваний менее вероятно.
Выраженные кольца также демонстрируют приспособленность, сигнализируя о юности. Исследования Даррена Пешека, студента выпускного курса моей лаборатории, которому помогала команда студентов помладше, обнаружили, что ширина лимбальных колец, а отсюда и их четкость с возрастом уменьшаются[39 - Peshek, D., Sammak-Nejad, N., Hoffman, D. D., and Foley, P. 2011. “Preliminary evidence that the limbal ring influences facial attractiveness,” Evolutionary Psychology 9: 137–46.].
Тогда, теоретически, лимбальные кольца сигнализируют молодость, здоровье и таким образом приспособленность. Но неужели эволюция и в самом деле настроила наш красотомер, вычисляющий красоту внутри наблюдателя вида Homo sapiens, на поиск неочевидных подсказок о приспособленности в лимбальных кольцах?
Чтобы выяснить это, Пешек показывал участникам каждой серии экспериментов пару идентичных лиц, только у одного лимбальные кольца были, а у другого – нет. Участники должны были выбрать лицо, которое выглядело более привлекательным. Результаты были однозначными: мужчины и женщины предпочитали мужские и женские лица с лимбальными кольцами, даже если лица им показывали вверх ногами[40 - Peshek, D., Sammak-Nejad, N., Hoffman, D. D., and Foley, P. 2011. “Preliminary evidence that the limbal ring influences facial attractiveness,” Evolutionary Psychology 9: 137–46.]. Затем путем последовательных экспериментов Пешек установил идеальные кольца – те, ширина, насыщенность и размытость которых выглядят наиболее привлекательно[41 - Peshek, D. 2013. “Evaluations of facial attractiveness and expression,” PhD diss., University of California – Irvine.].
Зная этот идеал, вы можете улучшить свой портрет, отредактировав свои кольца, или усовершенствовать свои глаза контактными линзами, которые имитируют привлекательные кольца – как макияж, который наносят непосредственно на глаз.
Это обращает внимание на риски для тех, кто смотрит на красоту: гены могут лгать о приспособленности. Они могут подтасовывать свои фенотипы – закладывать лживые подсказки в тело и заблуждения в мозг. С помощью лжи о приспособленности, которую они предлагают смотрящему, гены могут накапливать больше приспособленности для себя.
Иногда ложь безобидна. Губная помада и подводка для глаз еще никому не навредили. Иногда ложь цинична и корыстна. Молоточковые орхидеи из рода Drakaea в Западной Австралии предлагают секс тиннидным осам (семейство Thynnidae)[42 - Cingel, N. A. van der. 2000. An Atlas of Orchid Pollination: America, Africa, Asia and Australia (Rotterdam: Balkema), 207–8.]. Готовая к спариванию самка осы забирается на травинку и трет лапки, выделяя привлекающий самцов аромат. Очарованный самец летит зигзагами против ветра, пока не находит ее. Он хватает самку и уносит в клуб высотного метра, а затем опускает в заранее подготовленное логово, которое будет служить изысканным лакомством для личинок. Там самка откладывает яйца и умирает.
У обычного цветка по соседству нет шансов соблазнить самца тиннидной осы. Но гены молоточковой орхидеи обеспечили ей звездное преображение: тонкий зеленый стебель, похожий на травинку, а на верхушке качается губа соблазнительного цвета, бархатистая наощупь, с аппетитными изгибами и манящим запахом женской особи. Околдованный самец пытается унести губу, но выясняется, что липовая партнерша не сотрудничает. В один прекрасный момент раздраженный самец улетает прочь, унося с собой пыльцу, втихаря оставленную на нем во время мучений. Наткнувшись на другую фальшивую подругу, он ее опыляет. В итоге гены Drakaea получают приспособленность, а асы остаются ни с чем.
Ложь генов в погоне за приспособленностью может пересечь грань между цинизмом и злодейством. Самки светляков рода Photuris приманивают самцов светляков рода Photinus – заканчиваются эти истории трагически[43 - Gronquist, M., Schroeder, F. C., Ghiradella, H., Hill, D., McCoy, E. M., Meinwald, J., and Eisner, T. 2006. “Shunning the night to elude the hunter: Diurnal fireflies and the ‘femmes fatales,’ ” Chemoecology 16: 39–43; Lloyd, J. E. 1984. “Occurrence of aggressive mimicry in fireflies,” Florida Entomologist 67: 368–76.]. Одинокой ночью самец Photinus испускает последовательность вспышек. Готовая к спариванию самка Photinus может ответить последовательностью вспышек, которые совпадают с его, чтобы сформировать хореографический дуэт. Получив ответ, полный надежд самец летит к самке и спаривается.
Самки Photuris разгадали код Photinus и отвечают на сигналы самцов Photinus нужным дуэтом. Когда самец Photinus прилетает на свидание, то обнаруживает гораздо более крупную самку, чем ожидал, и его съедают.
Бессердечные гены Photuris обещают Photinus награду в виде высшей степени приспособленности, но вместо этого выдают высочайшие штрафы. Эта подлая замануха увеличивает приспособленность Photuris очевидным образом – им достаются жизненно важные калории, – но этим все не ограничивается: светляки Photinus содержат люцибуфагины, стероиды, ядовитые для многих потенциальных хищников. При укусе или сжатии светляк Photinus выделяет каплю крови, насыщенную люцибуфагинами, которые для потенциального хищника имеют противный вкус (означающий «плохо для моей приспособленности»), побуждающий его отпустить светляка. Светляки Photuris, поедая напичканных люцибуфагинами Photinus, делают себе прививку от хищников.
Красота – наш лучший прогноз репродуктивного потенциала. Но, как показывают эпопеи Photuris, Drakaea и многих других, гены, находящиеся за кулисами игры в красоту, безжалостные операторы, не обремененные моральными угрызениями совести, готовые без колебаний обманывать и уничтожать на пути к своей единственной цели – увеличить собственную приспособленность, накопить очки приспособленности. Они идут ва-банк в игре «кто кого». Photuris пожирают Photinus и получают очки приспособленности, поглощая все их калории и люцибуфагины; Photinus теряют все. Drakaea дурит тиннидных ос и получает очки приспособленности в виде опыления; тиннидные осы теряют очки приспособленности в виде времени и калорий, впустую потраченных на Drakaea. Очки приспособленности – валюта мира: чем больше соберешь, тем больше шансы успешного размножения. Коварные гены хапают очки приспособленности; не честный заработок, а грязная нажива.
Очки приспособленности не высечены в камне, а так же разнообразны, как организмы, их добывающие, и так же непостоянны, как желания, выражающие их. Если для самца Photinus, ищущего партнершу, подходящая самка Photinus станет «золотой жилой», то любвеобильному самцу Homo sapiens она не даст ничего. Смена организма, при прочих неизменных условиях, может радикально изменить выгоды приспособленности.
Выгоды для организма разнятся в зависимости от его состояния. Хорошим примером является голод. Восторг голодного подростка, унюхавшего пиццу, показывает награду приспособленности за первый кусок. Равнодушие или даже отвращение этого подростка спустя час и шесть кусков к тому же самому запаху показывает дефицит приспособленности. Тот же подросток, та же пицца, но большая разница в приспособленности, потому что состояние и потребности подростка изменились. Очки приспособленности зависят от организма, его состояния и его действий.
Ваши ощущения сексуальной привлекательности в диапазоне от «сексуального» до «нет» отражают сложно устроенные подсчеты репродуктивного потенциала. Эти подсчеты, как мы видели, учитывают состояние лимбального кольца. Я задумался, какие еще характеристики глаза они могут отслеживать? Просматривая фотографии лиц, я заметил, что цветная радужка в глазах детей выглядит больше, чем у взрослых. Негар Саммакнеяд, выпускница моей лаборатории, с помощью других студентов подтвердила и доработала мое неформальное наблюдение тщательными измерениями фотографий из базы данных: от рождения до пятидесяти лет имеет место уменьшение площади радужки по отношению к белой склере, но, начиная с пятидесяти лет, радужка увеличивается по мере того, как кожа вокруг глаз обвисает и закрывает склеру[44 - Sammaknejad, N. 2012. “Facial attractiveness: The role of iris size, pupil size, and scleral color,” PhD diss., University of California – Irvine.]. Так что площадь радужки по отношению к склере последовательно меняется с возрастом.
Эти данные привели меня к предположению, что мужчины предпочитают у женщин до пятидесяти лет чуть большеватые радужки. Факты, подтверждающие это предположение, просты: у женщин до пятидесяти более крупные радужки, а способность к воспроизведению напрямую связана с молодостью. Доля бесплодности у женщин двадцати лет составляет примерно 3 %; тридцати – около 8 %, сорока – около 32 %, пятидесяти – 100 %. Вероятность успешно забеременеть для женщин в возрасте двадцати лет примерно 86 %, в тридцать – около 63 %, в сорок – около 36 %, а в пятьдесят – стремится к нулю[45 - Carcio, H. A. 1998. Management of the Infertile Woman (Philadelphia: Lippincott Williams & Wilkins); Rosenthal, M. S. 2002. The Fertility Sourcebook. 3rd edition (Chicago: Contemporary Books).].
Это снижение способности к деторождению сформировало при помощи естественного отбора мужской взгляд на женскую красоту. Логика проста: представим мужчину, чьи гены вдруг закодировали расчеты так, что он предпочитает женщин, скажем, пятидесяти лет. Он может наслаждаться жизнью в обществе этих красавиц. Но каков шанс, что они выносят ребенка с его генами и его подсчетом красоты? Почти никаких. Напротив, каковы такие шансы у мужчины, гены которого предпочитают двадцатилетних женщин? Почти наверняка.
Здесь, однако, есть нюанс: фертильность женщины не то же самое, что ее репродуктивная ценность – численность потомства, которое она может ожидать в будущем. Гены, которые высоко ценят репродуктивную ценность, как правило, побеждают, локтями прокладывают себе путь в следующее поколение. Эта ценность максимальна в двадцать лет. Женщина в двадцать пять может быть более фертильной, чем была в двадцать, но ее репродуктивная ценность была больше в двадцать[46 - Buss, D. M. 2016. Evolutionary Psychology: The New Science of the Mind, 5th edition (New York: Routledge), Figure 5.1.].
Итак, мы ожидаем, что естественный отбор сформировал мужчин таким образом, что наиболее красивыми они считают женщин примерно двадцати лет. Это ведет к ясному прогнозу: мужчины старше двадцати должны предпочитать женщин младше себя, а мужчины младше двадцати должны предпочитать женщин старше себя.
Оба прогноза подтвердились экспериментами. Мужчины старше двадцати предпочитают женщин младше себя. Неудивительно. Но юноши младше двадцати предпочитают женщин, которые немного старше[47 - Kenrick, D. T., Keefe, R. C., Gabrielidis, C., and Cornelius, J. S. 1996. “Adolescents’ age preferences for dating partners: Support for an evolutionary model of life-history strategies,” Child Development 67: 1499–1511.]. Это поддерживает эволюционное объяснение перед другими, альтернативными объяснениями. Предпочтения юношей младше двадцати не связаны, например, с поощрением от женщин старше, которые редко отвечают на их заигрывания. Это не желание доминировать, что вряд ли получится с чуть более взрослыми женщинами. Также это не зависит от культуры; эксперименты повторялись в нескольких культурах.
Подводя итоги, естественный отбор сформировал у мужчин чувство прекрасного, которое ориентируется на свидетельства репродуктивной ценности. Любой признак молодости, например более крупные радужки, является решающим доказательством репродуктивной ценности женщины. Так, в 2010 году я предсказал, что мужчины предпочитают более крупные радужки у женщин младше пятидесяти. Этот прогноз не совпадает с утверждением о привлекательности лимбальных колец; размер радужки может меняться без изменений ширины или видимости лимбального кольца.
Чтобы проверить этот прогноз, Саммакнеяд показывала участникам эксперимента пары идентичных лиц, но на одном лице радужка была больше[48 - Отношение диаметра зрачка к длине глаза было 0,42 на одном лице и 0,48 на другом.]. Участники выбирали более привлекательные для себя лица. Результаты были однозначные: мужчины предпочитают женские лица с более крупными радужками, даже если изображения показывают вверх ногами[49 - Sammaknejad, N. 2012. “Facial attractiveness: The role of iris size, pupil size, and scleral color,” PhD diss., University of California – Irvine.].
Наши гены заставляют мужчин замечать и желать эту неочевидную подсказку женской приспособленности. Женщина, которая знает об этом, может увеличить свою красоту: на фотографиях она может просто отредактировать радужку; в повседневной жизни может носить контактные линзы «большой глаз», которые увеличивают радужку. Такие линзы сейчас популярны в Японии, Сингапуре и Южной Корее. Художник, понимающий воздействие размера радужки, может манипулировать своими зрителями. И в самом деле, здесь искусство опередило науку: в японских аниме и манге, чтобы подчеркнуть юность, женские персонажи изображались с большими радужками задолго до наших исследований.
А что же женщины? Предпочитают ли они мужчин с большими радужками? Вспомним, что четко выраженные лимбальные кольца говорят о молодости и здоровье и что женщины в результате эволюции предпочитают мужчин с четкими кольцами. Но большие радужки говорят только о юности, в отличие от четкого кольца, которое означает ясный глаз, а значит отсутствие болезней; большой зрачок мало что может сказать о здоровье, только о молодости. Так что в случае с радужкой, в отличие от случая с лимбальными кольцами, предсказать желания женщин труднее. Их вкусы сложнее.
Эта сложность предпочтений имеет вескую эволюционную причину: родительский вклад. Выращивание потомства требует вложений времени и энергии от каждого родителя, но объем этих вложений у каждого родителя может быть разным. У млекопитающих участие самки велико, она вынашивает и выкармливает детеныша. Самец же может принимать активное участие, обеспечивая пропитание и защиту, или свести его к минимуму – просто спариться и уйти.
Чем больше ваш родительский вклад, тем более придирчиво вы выбираете партнера[50 - Впервые это было предложено в Trivers, R. L. 1972. “Parental investment and sexual selection,” in B. Campbell, ed. Sexual Selection and the Descent of Man: 1871–1971, 1st edition (Chicago: Aldine), 136–79. См. также Woodward, K., and Richards, M. H. 2005. “The parental investment model and minimum mate choice criteria in humans,” Behavioral Ecology 16(1): 57–61.]. Если ценно каждое спаривание, вы будете выбирать рассудительно: гены, кодирующие скоропалительные выборы, с меньшей вероятностью передадутся следующему поколению. Однако, если ваш вклад невелик, то возможна иная стратегия: не привередничать и иметь множество партнеров. Гены, применяющие эту стратегию, где количество важнее качества, все еще могут сохраняться в поколениях, даже если у каждого отдельного потомка шансы на выживание меньше.
Пол, который вкладывается больше, более привередлив в выборе партнера. А пол с меньшим вкладом менее разборчив и соревнуется за доступ к привередливому полу – в некоторых случаях посредством физических сражений, а в некоторых – петухи, например – при помощи яркой внешности. Это объясняет, почему самцы ухаживают, а самки выбирают.
Однако у некоторых видов вклад, а следовательно, и роли, меняются местами. У морских коньков карман с икрой вынашивает отец; в этом случае ухаживают самки, а выбирают самцы[51 - Trivers, R. L. 1985. Social Evolution (Menlo Park, CA: Benjamin/Cummings); но посмотрите Masonjones, H. D., and Lewis, S. M. 1996. “Courtship behavior in the dwarf seahorse Hippocampus zosterae,” Copeai 3: 634–40.].
У видов, где вклад родителей одинаков, разборчивы оба пола. Пример тому большеногая конюга, морская птица, распространенная в северной части Тихого океана и Бериноговом море[52 - Jones, I. L., and Hunter, F. M. 1993. “Mutual sexual selection in a monogamous seabird,” Nature 362: 238–39; Jones, I. L., and Hunter, F. M. 1999. “Experimental evidence for a mutual inter – and intrasexual selection favouring a crested auklet ornament,” Animal Behavior 57(3): 521–28; Zubakin, V. A., Volodin, I. A., Klenova, A. V., Zubakina, E. V., Volodina, E. V., and Lapshina, E. N. 2010. “Behavior of crested auklets (Aethia cristatella, Charadriiformes, Alcidae) in the breeding season: Visual and acoustic displays,” Biology Bulletin 37(8): 823–35.]. У спарившейся пары выводится один птенец, которого высиживают и выкармливают оба родителя. У обоих полов красочное оперение с хохолком на лбу, сильный цитрусовый запах и сложный трубный зов.
Человеческая биология диктует, что каждая женщина должна сильно вкладываться в каждого ребенка. Но мужчинам она дает выбор. Некоторые мужчины вкладывают мало. Но многие выбирают значительный вклад, обеспечивают еду и защиту своей партнерше и детям. Больше ни у каких видов приматов самцы не поставляют еду регулярно, самки кормят себя сами[53 - Smuts, B. B. 1995. “The evolutionary origins of patriarchy,” Human Nature 6: 1–32.].
Женщина, спаривающаяся с мужчиной, обладающим ресурсами и ответственностью, с большей вероятностью успешно вырастит детей. Поэтому отбор приспособил женщин предпочитать мужчин с ресурсами и статусом, который связан с ресурсами. Эти предпочтения встречаются во всех культурах и усиливаются у женщин, у которых больше ресурсов. Это не побочный эффект финансового неравенства[54 - Buss, D. M. 1994. “The strategies of human mating,” American Scientist 82: 238–49; Gil-Burmann, C., Pelaez, F., and Sanchez, S. 2002. “Mate choice differences according to sex and age: An analysis of personal advertisements in Spanish newspapers,” Human Nature 13: 493–508; Khallad, Y. 2005. “Mate selection in Jordan: Effects of sex, socio-economic status, and culture,” Journal of Social and Personal Relationships, 22: 155–68; Todosijevic, B., Ljubinkovic, S., and Arancic, A. 2003. “Mate selection criteria: A trait desirability assessment study of sex differences in Serbia,” Evolutionary Psychology 1: 116–26; Moore, F. R., Cassidy, C., Smith, M. J. L., and Perrett, D. I. 2006. “The effects of female control of resources on sex-differentiated mate preferences,” Evolution and Human Behavior 27: 193–205; Lippa, R. A. 2009. “Sex differences in sex drive, sociosexuality, and height across 53 nations: Testing evolutionary and social structural theories,” Archives of Sexual Behavior 38: 631–51; Schmitt, D. P. 2012. “When the difference is in the details: A critique of Zentner and Mtura Stepping out of the caveman’s shadow: Nations’ gender gap predicts degree of sex differentiation in mate preferences,” Evolutionary Psychology 10: 720–26; Schmitt, D. P., Youn, G., Bond, B., Brooks, S., Frye, H., Johnson, S., Klesman, J., Peplinski, C., Sampias, J., Sherrill, M., and Stoka, C. 2009. “When will I feel love? The effects of culture, personality, and gender on the psychological tendency to love,” Journal of Research in Personality 43: 830–46.]. Возраст и рост мужчины связаны с его статусом и ресурсами; женщины во всех культурах предпочитают высоких мужчин чуть старше[55 - Buss, D. M., and Schmitt, D. P. 1993. “Sexual strategies theory: An evolutionary perspective on human mating,” Psychological Review 100: 204–32; Brewer, G., and Riley, C. 2009. “Height, relationship satisfaction, jealousy, and mate retention,” Evolutionary Psychology 7: 477–89; Courtiol, A., Ramond, M., Godelle, B., and Ferdy, J. 2010. “Mate choice and human stature: Homogamy as a unified framework for understanding mate preferences,” Evolution 64(8): 2189–2203; Dunn, M. J., Brinton, S., and Clark, L. 2010. “Universal sex differences in online advertisers’ age preferences: Comparing data from 14 cultures and 2 religious groups,” Evolution and Human Behavior 31: 383–93; Ellis, B. J. 1992. “The evolution of sexual attraction: Evaluative mechanisms in women,” in J. Barkow, L. Cosmides, and J. Tooby, eds., The Adapted Mind (New York: Oxford), 267–288; Cameron, C., Oskamp, S., and Sparks, W. 1978. “Courtship American style: Newspaper advertisements,” Family Coordinator 26: 27–30.]. Женщина по фотографии лица может сказать, склонен ли мужчина изменять и тратить ресурсы на другую женщину; обманщики имеют тенденцию выглядеть более мужественно, но не более привлекательно[56 - Rhodes, G., Morley, G., and Simmons, L. W. 2012. “Women can judge sexual unfaithfulness from unfamiliar men’s faces,” Biology Letters 9: 20120908.]. Мужчины хуже распознают женщин-изменщиц[57 - Leivers, S., Simmons, L. W., and Rhodes, G. 2015. “Men’s sexual faithfulness judgments may contain a kernel of truth,” PLoS ONE 10(8): e0134007, doi: 10.1371/journal.pone.0134007.]. Действительно, как демонстрируют лоси и жуки, самцы с незначительным вкладом иногда не способны отличить самку от бутылки или статуи.
Женщина, спаривающаяся с мужчиной, обладающим хорошими генами, с большей вероятностью успешно вырастит здоровых детей. Такие гены связаны с уровнем тестостерона[58 - Thornhill, R., Gangestad, S. W. 1993. “Human facial beauty: Averageness, symmetry and parasite resistance,” Human Nature 4: 237–69; Thornhill, R., and Gangestad, S. W. 1999. “Facial attractiveness,” Trends in Cognitive Science 3: 452–60; Thornhill, R., and Gangestad, S. W. 2008. The Evolutionary Biology of Human Female Sexuality (New York: Oxford University Press); Penton-Voak, I. S., Perrett, D. I., Castles, D. L., Kobayashi, T., Burt, D. M., Murray, L. K., and Minamisawa, R. 1999. “Female preference for male faces changes cyclically,” Nature 399: 741–42.]. Поскольку тестостерон обеспечивает рост костей и мышц, у мужчин с более высоким уровнем тестостерона в пубертатном периоде формируются более мужественные лица с длинным и квадратным подбородком и крупными надбровными дугами. Так что отбор приспособил женщин предпочитать мужчин с более мужественными лицами. Но здесь есть загвоздка: более высокий уровень тестостерона связан с меньшим вкладом в потомство и более высокой склонностью к изменам[59 - Muller, M. N., Marlowe, F. W., Bugumba, R., and Ellison, P. T. 2009. “Testosterone and paternal care in East African foragers and pastoralists,” Proceedings of the Royal Society, B 276: 347–54; Storey, A. E., Walsh, C. J., Quinton, R. L., and Wynne-Edwards, K. E. 2000. “Hormonal correlates of paternal responsiveness in new and expectant fathers,” Evolution and Human Behavior 21: 79–95.].
Женщина сталкивается с компромиссом приспособленности: связаться с мужчиной с низким уровнем тестостерона, но более ответственным, или связаться с мужчиной с более высоким уровнем тестостерона, но более низким уровнем ответственности. Подобный выбор в эволюции не редкость, и гены, нашедшие лучшее решение, чаще получают зеленый свет в следующее поколение. В случае женщин гены гениальны и стремятся собрать выгоды приспособленности с обоих выборов: они побуждают женщин чаще предпочитать мужественные лица в наиболее фертильную фазу менструального цикла[60 - DeBruine, L., Jones, B. C., Frederick, D. A., Haselton, M. G., Penton-Voak, I. S., and Perrett, D. I. 2010. “Evidence for menstrual cycle shifts in women’s preferences for masculinity: A response to Harris (in press), ‘Menstrual cycle and facial preferences reconsidered,’ ” Evolutionary Psychology 8: 768–75; Johnston, V. S., Hagel, R., Franklin, M., Fink, B., and Grammer, K. 2001. “Male facial attractiveness: Evidence for a hormone-mediated adaptive design,” Evolution and Human Behavior 22: 251–67; Jones, B. C., Little, A. C., Boothroyd, L. G., DeBruine, L. M., Feinberg, D. R., Law Smith, M. J., Moore, F. R., and Perrett, D. I. 2005, “Commitment to relationships and preferences for femininity and apparent health in faces are strongest on days of the menstrual cycle when progesterone level is high,” Hormones and Behavior 48: 283–90; Little, A. C., Jones, B. C., and DeBruine, L. M. 2008. “Preferences for variation in masculinity in real male faces change across the menstrual cycle,” Personality and Individual Differences 45: 478–82; Vaughn, J. E., Bradley, K. I., Byrd-Craven, J., and Kennison, S. M. 2010. “The effect of mortality salience on women’s judgments of male faces,” Evolutionary Psychology 8: 477–91.]. Они побуждают гормоны и мозговую активность смещать женские желания касательно мужских лиц во время месячного цикла[61 - Johnston, L., Arden, K., Macrae, C. N., and Grace, R. C. 2003. “The need for speed: The menstrual cycle and personal construal,” Social Cognition 21: 89–100; Macrae, C. N., Alnwick, K. A., Milne, A. B., and Schloerscheidt, A. M. 2002. “Person perception across the menstrual cycle: Hormonal influences on social-cognitive functioning,” Psychological Science 13: 532–36; Roney, J. R., and Simmons, Z. L. 2008. “Women’s estradiol predicts preference for facial cues of men’s testosterone,” Hormones and Behavior 53: 14–19; Rupp, H. A., James, T. W., Ketterson, E. D., Sengelaub, D. R., Janssen, E., and Heiman, J. R. 2009. “Neural activation in women in response to masculinized male faces: Mediation by hormones and psychosexual factors,” Evolution and Human Behavior 30: 1–10; Welling, L. L., Jones, B. C., DeBruine, L. M., Conway, C. A., Law Smith, M. J., Little, A. C., Feinberg, D. R., Sharp, M. A., and Al-Dujaili, E. A. S. 2007. “Raised salivary testosterone in women is associated with increased attraction to masculine faces,” Hormones and Behavior 52: 156–61.], увеличивая вероятность того, что дети получат хорошие гены и ответственного отца.
