скачать книгу бесплатно
Как и то, что Дашка так и сидит на полу.
– Хорошо, – кивает Кир, выныривая в этот момент из дверей инструкторской. Светит под ноги он теперь уже не телефоном, а карманным «диодником». – Андрей, ты за главного, а я дойду до гермодверей и гляну обстановку. Может, сейчас уже откроют.
– Я с тобой, можно?! – немедленно лезет Глебка.
Выражение лица Кира в отсветах от шести фонариков разобрать сложно, бликующий пластик очков скрывает взгляд, но Слава уверен, что Кир отнюдь не в восторге. Ему проблемы решать надо, а не за Глебом присматривать в тёмном коридоре.
– И я, – вырывается у Славы как-то само собой.
Он присмотрит за Глебом… и заодно узнает обстановку. Оставаться в тёмном тире вмиг становится невыносимо.
Где-то на дне омута сом беспокойно наворачивает круги, задевая хвостом Славины рёбра.
– Ладно, хрен с вами, идём, – машет рукой Кир. Ему не до споров. – Андрей, Нато, Пикачу, ждите здесь.
В коридоре не такая кромешная темнота, как в тире. Горят зелёным таблички, указывающие на выход, над плинтусом тянется тускло светящаяся полоса аварийного освещения. Слава снимает очки, цепляет их за одну из пуговичных петель на рубашке и гасит фонарик на телефоне – ориентироваться можно и так.
Его душит предчувствие, что всё на самом деле гораздо хуже, и аккумулятор стоит экономить.
Тени в темноте. Глеб
– А теперь разрядили оружие!
…К несчастью, Глеб прекрасно знает, что такое «гермозатвор». Едва ли не лучше всех присутствующих кроме, может быть, Кира. Это проходит в его голове как «всякая фигня из раздела “общая фортификация”», поизучал тему после того, как стал свидетелем установки конкретно этого гермозатвора на заре существования тира…
Из-за чего в бомбоубежищах гермозатворы срабатывают ВОТ ТАК – Глеб знает тоже.
Окончательное, сокрушительное понимание того, что же произошло, накрывает аккурат в тот момент, когда он ловит выскользнувший из рукоятки «глока» магазин…
«Ядерный удар!»
Всю глупость следующей мысли Глебка понимает и сам, но приходит она помимо его воли: «Ну вот, пришёл БП, а у меня по дефолту уже глок и полтора магазина, живём…»
Следом за этим подсознание рисует красивую картинку термоядерного взрыва над Москвой – и диаграмму зон поражения от 500-килотонной боеголовки «трайдента»…
А потом Глеба нахлобучивает, как пыльным мешком.
В этой красивой картинке вот прямо сейчас сгорают папа, Серёга с Ленкой и ещё десятки и сотни знакомых и незнакомых людей… хороших людей! Да вся его прежняя жизнь исчезает – в атомном пламени, за бетонными стенами тира!
Вокруг и так темно, но свет собственного фонаря (мощный родной «шурфайр») вдруг как-то тускнеет, становясь далёким и нереальным. Словно пластик стрелковых очков в одночасье помутнел. В ногах поселяется противная, ватная слабость, а в голове всё громче начинают стучать молоточки: нет-нет-нет-нет!..
И тут на смену насмерть перепуганному семикласснику вылезает мрачный милитарист с «энциклопедическими познаниями матчасти»:
«Чё истеришь, придурок! Пятьсот килотонн… а где ударка и прочие прелести применения?!»
«Так воздушный подрыв…»
«И чё?! Ещё раз, по слогам, пять-сот ки-ло-тонн! А у нас только герма слегка хлопнула и всё! Да этот бункер сейсмоволной тряхнуть должно было так, что до “палубных переломов” дело бы дошло, а тут даже пыль не поднялась!»
«Но… а… ф-фух, точно. Блин. Спасибо тебе, э, глас рассудка!»
«Пожалуйста. Просто в голову надо не только есть…» – И мрачный милитарист куда-то исчезает.
Глеб приходит в себя. Пистолет с третьей попытки оказывается в кобуре, магазин, который Глебка всё это время так и сжимал в ладони – в подсумке на поясе… а не на столе, как по идее следовало. Ладно, авось в темноте никто не заметит.
Расфокусировав свет «шурфайра» в широкий луч, Глебка торопливо оглядывается: «Дашка, вроде, норм… Да все норм… и пыль, кстати, да – не поднялась. Всё норм! Всё!»
Глеб протягивает так и сидящей на полу Дашке руку и помогает подняться, очень надеясь, что ни она, ни остальные не видели, как он чуть не впал в совершенно детскую истерику.
– Спасибо, – шепчет Дашка чуть слышно.
Глеб сжимает её ладонь, продлевая прикосновение. А может, вот прям сейчас взять и сказать ей?!
«Да не, бред… Мы тут влипли не пойми во что, а я ща к ней полезу со своим, блин, объяснением-предложением. Дурак, как есть дурак, впадающий в детские истерики…»
Держать Дашку за руку дальше становится как-то совсем неловко, и Глеб поспешно шагает в сторону, выпуская её ладонь.
Очень вовремя Кир решает сходить глянуть, что случилось. Решение созревает мгновенно:
– Я с тобой, можно?!
Лицо Кира приобретает такое страдальческое выражение, что Глеб успевает почти – почти! – пожалеть о вырвавшихся словах, и даже попытаться придумать обоснуй, повод, аргументы…
Но внезапно вызывается ещё и Славян, и Кир, махнув рукой, соглашается.
Итого трое – уже нормальная боевая тройка…
«Какая тройка, дурак!»
«Нормальная! У Кира браунинг и тринадцать патронов в магазине – он не разряжался. И плюс два запасных мага… или он их в тире оставил? Ладно… У меня маг в кармане, в нём четырнадцать, и загнать его обратно в глок – секунда. Славян, правда, пустой, но раненых кому-то надо оттаскивать!»
«Каких раненых? Тебя что ли?!»
Додумать эту – новую и свежую – мысль Глебка не успевает, потому что его слегка хлопает по плечу тот самый Славян и шепчет:
– Глеб… у тебя патрон в стволе.
«Блин! Точно! Я ж магазин вытащил только, затвор не передёрнул!..»
– Только вот прям сейчас не дёргай, – опережает его движение Слава. – Кир и так на нервах.
Кир? Инструктор же спокоен как слон на минном поле, как будто его каждый день запирают в тире! Знай себе шагает по коридору, шаря лучом своего карманного фонарика по полу.
Ну ладно, Славяну виднее.
«Итого у меня тринадцать в магазине, один в стволе, и плюс сэкономленная секунда, раз затвор не передёргивать…» – продолжает невозмутимо подсчитывать въедливый внутренний милитарист.
Они успевают дотопать до решётки, официально отделяющей территорию тира, а сейчас распахнутой настежь, как Кир вдруг шарахается к стенке и железной рукой впечатывает в неё же Глеба. Славян повторяет за ними.
– Ти-хо! – чуть слышно выдыхает Кир. – Эт ещё кто?! Семёныч с Колькой с нижнего свалили же перед нашим занятием…
Семёныч – заведующий оружейкой, а Колька – это, значит, Николай, дежурный инструктор из винтовочного тира, под который отведён весь нижний этаж двухъярусного на самом деле бомбоубежища…
Всё это мелькает в голове Глебки, пока он судорожно пытается высунуться из-за Кира и разглядеть, что же там, за решёткой и поворотом.
А за поворотом всё такой же тёмный и пустой коридор, вдоль стены – кулер с водой и стол ресепшена квестовой зоны, а дальше ничего не видно – коридор ещё раз поворачивает, уже в другую сторону, к гермозатвору и лестнице наверх.
Кир гасит фонарик. Глеб торопливо выключает свой. На секунду охватывает темнота, но глаза быстро привыкают.
…Из-за дальнего поворота доносятся голоса. Чужие.
Жестом велев оставаться на месте, Кир плавно и тихо выдвигается по коридору мимо ресепшена и замирает на углу, прислушиваясь. Глеб несколько мгновений стоит спокойно, как ему велели, а потом ещё тише, пригибаясь, юркает вдоль стены за стол ресепшена, прячась сразу ото всех – и от чужаков (опасность теоретическая), и от Кира (а вот от него влетит безо всякой теории).
Теперь, если присесть на корточки, из-под стола становится виден финальный отрезок коридора. Взгляд по привычке выискивает широкий металлический порог… но вместо этого утыкается в стальную стену.
Гермозатвор.
Освещённый лучами ЧУЖИХ фонарей.
– Да чё за нах?! Это что у них, типа, второй контур охранки был, да? И нас тут заперли! Это ловушка!
– Какой второй контур, окстись. Вся система на одном кроссе висит, и шлейф с него к ментам уходит.
– Так какого…?!
Мечутся лучи фонариков, мечутся тени на стенах, и всё это непонятно… и страшно.
Не тем бессильным ужасом недавней истерики, а страхом напряжённым и деятельным, от которого рука сама собой тянется к кобуре.
– А я почём знаю, а? Пожарка местная локализована и на «Сигнал» вся приходит, а с «Сигнала» – шлейф на «01». Нету на кроссе никакого дополнительного шлейфа на гермуху! В оружейке – точно! Я там всё проверял.
Глебка отчаянно прислушивается, пытаясь уловить смысл сказанного. Какой сигнал, что за шлейф, что там про пожарку? Наверху пожар? После взрыва?!
Стоп, никаких взрывов, мы это уже проходили…
– Так! – судя по командному рыку, это главный. – Хватит! Сработал и всё. Включаем план Б – вон схема эвакуации висит… В любом нормальном бомбоубежище есть минимум один запасной выход, который должен уводить ЗА зону обрушения, учите матчасть, придурки. Топаем, вскрываем, уходим. Всё!
– Так он закрыт небось!
– Оружейка тоже закрыта была, и что? Нас тут четверо молодых и красивых… с инструментом и стволами. С кучей стволов! Вскроем! А будешь выделываться – домкрат сам потащишь.
От пляски этих теней по загривку ползут неприятные мурашки. Глеб, ещё не очень понимая, что именно происходит, вытаскивает из кармана магазин…
«Стоп! Славян – ваще пустой!»
…И выщёлкивает пару верхних патронов. Оборачивается, ища взглядом Славу, а тот обнаруживается – внезапно – рядом. Под стол не заполз, просто присел за ним, чтобы не маячить, и смотрит в коридор так же неотрывно, как и Глебка пару секунд назад.
Глеб тихонько хлопает его по плечу и передаёт патроны.
Слава всё понимает правильно. А тени и чужаки всё спорят:
– Да мля! Шумно и долго, и свидетели на выходе нарисоваться могут… Это если в самой бомбухе точно никого больше нет!
«Ага, нет, аж два раза… не, шесть раз “нету”, блин, тут никого», – мрачно комментирует Глеб про себя.
– Будний день, придурок, откуда тут кто! Я ж спецом проверял. Квестов нет, внизу тоже никого, сам же видел… И вообще! Варианты? Нет? Так хлебало завалил и вперёд искать запаску! А для свидетелей, если они таки найдутся… у нас вообще-то ты есть. Но это – край и только по моей команде! Вкурил?!
– Да чё тут вкуривать… Понятно всё! Нету человечка – и проблем нету…
Тут Глеб аккуратно выдёргивает пистолет из кобуры и загоняет магазин на его законное место. Так, считая патрон, что был в стволе, и минус два патрона Славяну… На выходе двенадцать. Двенадцать полноценных «9х19 Парабеллум».
Para bellum. Глебка – мальчик начитанный, знает, как это переводится с латыни.
Хочешь мира…
«Вот хрен ты угадал с проблемами!»
Сзади тихо лязгает затвор – Слава досылает первый патрон в ствол.
…готовься к войне.
Тени в темноте. Слава
– Да чё тут вкуривать… Понятно всё! Нету человечка – и проблем нету…
Славу пробивает словно ударом тока. Сом дёргается внутри, хлестнув по рёбрам хвостом, взбаламучивает воду.
Это… страх?
Да, тот самый страх, что выгрыз когда-то в Славе огромную дыру.
Дыру затопило, и она стала омутом. В омуте поселился сом.
Нет! Никакого страха. Страх – это роскошь, которую Слава не имеет права себе позволить. Страх – это слабость. Страх – это смерть. Та самая, что щедро обещана чужаками среди скачущих от фонариков теней.
То ли Славе и остальной секции во главе с Киром… то ли как раз-таки этим четверым уродам.
Слава аккуратно оттягивает затвор, вкладывая один из патронов, который ему передал Глебка.
Два выстрела плюс время на перезарядку между ними. И у Глеба патрон в стволе плюс магазин. И у Кира не меньше десятка патронов, наверное… Слава ни разу не задумывался, сколько вмещает магазин браунинга. Глеб сто пудов знает, но спрашивать некогда. Просить Глеба отдать глок – тоже, хотя в другой ситуации это было бы самым разумным.
Противник – четыре человека (трое вместе, спорят, один чуть в стороне) плюс неизвестное количество стволов. Стволы эти – местные, из оружейки тира, как ясно из обрывков их разговора… В город хотели вынести, суки?!
Три буквы вам на это. Три буквы и… несколько метких выстрелов. Что там Кир говорил про человека по ту сторону мушки?
Тонкая грань? Ответственность?
Глупости.
