скачать книгу бесплатно
– Твой отец не найдет твоего тела, офицерский щенок.
Меня никогда так не обзывали, и никто мне не угрожал с такой злобой. Мой отец всегда утверждал, что солдаты любят и уважают хороших офицеров. И я считал, что все солдаты к офицерам относятся с почтением. Ненависть мальчишек меня поразила.
Однако девочка сохраняла присутствие духа.
– Я не хочу никому причинять вред, – негромко проговорила она.
Она старалась говорить спокойно, но ее голос слегка дрогнул.
Ворон рассмеялся:
– Неужели ты думаешь, что мы ничего не знаем, кобылка? Ты в ошейнике. Ты укрощена железом. Ты не можешь сделать больше, чем обычная женщина. Ну а если ты немножко покричишь или даже будешь лягаться, никого из нас это не напугает.
Должно быть, он подал своим дружкам какой-то сигнал. А возможно, подобно стае птиц или своре диких псов, парни действовали, повинуясь инстинкту. Двое младших в этой компании мальчишек – даже они были старше и крупнее, чем я, – схватили меня и с криками потащили к узкому проходу между домами. Ворон и Карки бросились на девочку. Я успел увидеть, как их грязные пальцы вцепились в ее белую блузку. В одно мгновение они подняли юную дочь разведчика и поволокли за мной. Остальные мальчишки, возбужденно смеясь и блестя глазами, толпой следовали за нами. На секунду девочка стала похожа на хрупкую испуганную птицу, а потом ею овладела ярость. Пока меня тащили все дальше, она резким движением высвободила одну руку. Я увидел, как ее изящные пальцы нарисовали в воздухе непонятный знак. Движение напомнило мне короткое заклинание, которое использовал отец, когда, седлая лошадь, застегивал подпругу. Но сейчас я стал свидетелем чего-то иного – куда более древнего и могущественного.
Магию описать трудно. Не было ни вспышки молнии, ни зеленых искр, ни даже удара грома, о чем непременно упоминается в старых гернийских легендах. Девочка лишь сделала едва уловимое движение пальцами. Нет, я не могу его описать или повторить, но тем не менее какая-то древняя часть моей души узнала это заклинание. И хотя девочка направляла свою магию против Ворона и его дружков, меня тоже задело. Все мои мышцы сократились, и на один страшный миг мне показалось, что я утратил контроль над кишечником. Я извивался в руках своих врагов, и если бы не потерял самообладания, то легко вырвался бы на свободу, поскольку они дергались так, словно их кололи иголками.
Двоим парням, державшим девочку, пришлось гораздо хуже. В то время я еще не видел, как люди бьются в судорогах, и только спустя годы понял, что же на самом деле произошло. Оба потеряли контроль над своими телами, а затем Ворона и Карки в буквальном смысле отбросило от девочки, и они упали на землю в нескольких футах от нее, взметнув тучу пыли. Один из младших мальчиков, судя по внешнему сходству, брат Ворона Дарда, завопил от ужаса и бросился в сторону таверны.
Она пошатнулась, когда руки мальчишек резко разжались, и едва не упала на колени, но тут же выпрямилась и поправила блузку, которую нападавшие успели стащить с ее плеч, частично обнажив маленькую грудь. Приведя себя в приличный вид, девочка сделала несколько быстрых шагов вперед.
– Отпустите его! – сквозь стиснутые зубы приказала она двум юным оборванцам, по-прежнему удерживающим меня.
Ее голос прозвучал негромко, но угрожающе.
– Но… твой железный ошейник! – изумленно воскликнул один из мальчишек.
Он смотрел на нее, разинув рот, с испуганным и оскорбленным видом, словно она нарушила правила игры. Второй отпустил меня, и вся ватага бросилась бежать, завывая точно стая собак, которым крепко досталось, хотя я не сомневался, что никто из них не пострадал. Она ничего не ответила бессовестному мальчишке. Ее пальцы задвигались, и смельчак, задавший вопрос, не стал дожидаться, когда она закончит творить заклинание. Он, как и я, знал, что заклинания жителей равнин имеют ограниченную дальность действия. Он резко толкнул меня на девочку, повалив в пыль у ее ног, а сам помчался за своими дружками. Карки уже исчез, скрывшись за углом в переулке. Пока Ворон поднимался на ноги, девочка помогла встать мне. Потом она повернулась к обидчику, словно намереваясь пожелать доброго дня, и сказала:
– Черная краска на бронзе, и никакого железа. Мой отец никогда не наденет железо на одну из нас. Он не приносит железо в наш дом.
Ворон медленно отступал от нас. Его лицо покраснело от злобы, в черных глазах сверкала ярость. Решив, что находится в безопасности, Ворон остановился и принялся обзывать девочку самыми отвратительными словами, какие только знал, – большинство из них я раньше даже не слышал. Напоследок он заявил:
– Твой отец опозорил себя, когда вставил свой член твоей матери. Уж лучше бы он проделал это с ослицей и произвел на свет мула. Вот кто ты есть – кобыла, лошачка. Мул. Помесь. Уродец. Ты можешь обрушить на нас свои гнусные чары, но наступит день, когда один из нас оседлает тебя. И прольется кровь. Ты еще поплатишься.
Ворон становился все смелее, – быть может, мой разинутый рот добавил ему уверенности. И тут разведчик, – совершенно бесшумно подошедший сзади к Ворону, схватил его за плечи. Одним стремительным движением он развернул мальчишку и тыльной стороной ладони ударил его по лицу. Он нанес удар, совершенно не сдерживаясь, похоже, даже не пытаясь сделать скидку на то, что перед ним подросток. Я услышал треск ломающихся костей и понял, что Ворон еще долго не произнесет ни одного бранного слова – до тех пор, пока у него не заживет челюсть. Казалось, этот звук послужил заклинанием, привлекающим любопытных, – люди срывались со своих мест в тени возле казарм и таверны и торопливо двигались к нам. Среди них я заметил Дарду, который за руку тащил Вева, своего отца. Тут же появился мой отец, яркий румянец гнева заливал его щеки.
Казалось, все заговорили одновременно. Девочка подбежала к отцу. Он обнял ее за плечи и, склонив к ней голову, негромко сказал:
– Мы уезжаем, Сил. Прямо сейчас.
– Но… Я так и не побывала на рынке! Папа, это была не моя вина!
Вев опустился на колени возле Ворона, затем посмотрел на разведчика и завопил:
– Проклятье, он сломал моему мальчику челюсть!
Из таверны выходили все новые люди, щурясь от яркого солнечного света, словно ночные животные, которых разбудили тревожные крики. Они злобно смотрели на разведчика, а потом с сочувствием на лежащего на земле мальчика.
– Невар, – резко обратился ко мне отец, – как ты оказался вовлечен в эту историю? И где Парт?
Парт, усы которого еще не успели просохнуть от пива, возник за спиной отца – он едва ли не последним вышел из таверны. Подозреваю, он распивал очередную кружку пива вместе с Вевом, когда тот выскочил из-за стола и бросился на улицу. Парт тут же закричал, заглушая остальных:
– Слава добрым богам! Вот мальчишка. Невар, немедленно иди сюда! Я тебя искал. Ты ведь знаешь, что нельзя убегать и прятаться от старого Парта. Форт – это не место для баловства.
Голос моего отца мог перекрыть шум битвы. Однако он не кричал. Все дело было в том, как он говорил.
– Можешь возносить хвалу, кому пожелаешь, Парт, но меня ты не обманешь. Ты больше на меня не работаешь. Забирай свое седло.
– Но, сэр, во всем виноват мальчишка! Он убежал, как только вы вошли в дом…
Парт смолк. Мой отец уже не обращал на него внимания. Впрочем, как и все остальные. Командир заставы спустился по ступенькам с крыльца и решительно направился к нам, а его помощник, старавшийся не отставать, что-то быстро ему говорил. Потом он вышел вперед, расчищая начальнику гарнизона дорогу в толпе зевак, и наконец они приблизились к нам. Следует отдать должное командиру – он выглядел совершенно спокойным, даже равнодушным.
– Что здесь происходит? – строго спросил он.
Все, кроме Вева, замолчали, а тот заявил:
– Он ударил моего мальчика и сломал ему челюсть, сэр! Это сделал разведчик! Подкрался к моему мальчику и ударил его!
– Разведчик Халлоран. Ты можешь объяснить свои действия?
Лицо Халлорана превратилось в маску. Во мне что-то сжалось, хотя я не смог бы объяснить, что означала такая перемена в лице. Разведчик ответил, тщательно подбирая слова:
– Сэр, он оскорблял мою дочь и угрожал ей.
Командир нахмурился.
– И все? – спросил он, дожидаясь более подробных объяснений.
Наступило долгое молчание. Я пришел в замешательство и поежился. Девочек нельзя оскорблять. Даже я это знал. И тогда я исполнил свой долг. Мой отец часто повторял, что мужчина обязан всегда говорить правду. Я откашлялся и проговорил:
– Они схватили ее за руки и попытались затащить в переулок. Потом Ворон назвал ее лошачкой, а после того, как она его отшвырнула, сказал, что оседлает ее. И прольется кровь.
Я повторил только те слова, что были мне знакомы, однако их взрослый смысл от меня ускользнул. Насколько я понял, он назвал девочку мулом. Мне было хорошо известно, что меня бы выпороли, если бы я осмелился обозвать так своих сестер. Ворон вел себя грубо, и его за это наказали. Я говорил громко и четко, а потом добавил больше для отца, чем для командира:
– Я пытался ее защитить. Ты говорил мне, что девочек бить нельзя. А они едва не сорвали с нее блузку.
Я замолчал, и вновь воцарилась тишина. Даже Вев прекратил свои жалобы, а Ворон стал стонать тише. Я огляделся по сторонам, все смотрели на меня. Меня поразило лицо отца, на котором гордость мешалась со смущением. Потом заговорил разведчик:
– Я бы сказал, в целом мальчик верно обрисовал то, что произошло, и я действовал в соответствии с обстоятельствами. Найдется ли среди вас отец, который сможет меня в чем-нибудь обвинить?
Никто не выступил в его защиту, все продолжали помалкивать, и тогда командир холодно заметил:
– Всего этого можно было бы избежать, если бы у тебя хватило здравого смысла оставить ее дома, Халлоран.
Похоже, слова начальника заставы позволили Веву вновь дать волю собственной злобе. Он вскочил на ноги, бросив мальчика, и тот жалобно вскрикнул. Вев приближался к разведчику, опустив руки и слегка согнув ноги в коленях, – все понимали, что он ждет малейшего повода, чтобы броситься на Халлорана.
– Это ты во всем виноват! – прорычал солдат. – Зачем ты привез девчонку в город и позволил ей гулять без присмотра, соблазняя парней? – Затем его голос поднялся до крика: – Ты разрушил жизнь моего мальчика! Его челюсть не срастется так, как положено, и он никогда не станет солдатом! И что ему тогда делать, скажите мне? Добрый бог объявил, что ему следует быть солдатом, – сыновья солдат всегда становятся солдатами. Но ты сломал ему жизнь из-за своей полукровки! – Кулаки Вева тряслись, словно безумный кукольник дергал за невидимые веревочки.
Я боялся, что дело вот-вот дойдет до драки. Люди опасливо подались назад, образуя круг. Разведчик бросил быстрый взгляд на командира. Потом мягко поставил дочь себе за спину. Я принялся в растерянности озираться по сторонам, но мой отец находился на противоположной стороне круга и даже не смотрел на меня. Он не сводил взгляда с командира, по-видимому ожидая от него какого-то приказа.
Однако командир молчал. Солдат набросился на разведчика, но тот уклонился и дважды быстро ударил Вева в лицо. Мне показалось, что солдат тут же упадет. Наверное, Халлоран подумал так же, но Вев нарочно прикинулся неуклюжим, чтобы разведчик расслабился. Халлоран совершил ошибку – солдат неожиданно развернулся и с силой саданул его под ребра. Разведчик потерял равновесие и повис на противнике, и тот успел нанести еще два удара. Оба получились сильными и точными. Девочка вскрикнула и закрыла лицо руками, когда глаза Халлорана закатились. Вев громко рассмеялся.
Он попался на собственную уловку. Разведчик и не собирался падать, больше того – внезапно он перешел в контратаку. Последовал молниеносный удар в лицо. Солдат пронзительно закричал. Халлоран сделал подсечку, и Вев упал в пыль. Несколько человек в толпе закричали и бросились вперед. Вев не смог сразу же подняться на ноги. Он с трудом повернулся на бок, прижимая руки к лицу. Между пальцев текла кровь. Солдат закашлялся.
– Стойте! – наконец вмешался командир.
Я не знал, почему он ждал так долго. Его лицо потемнело от прилившей к нему крови – никакой командир не захочет, чтобы подобные драки происходили у него на заставе. Конечно, Халлоран был всего лишь разведчиком, но еще сыном дворянина и офицером. Командиру не следовало разрешать простому солдату вроде Вева начинать драку. Откуда-то появились солдаты в форме. Я сообразил, что их привел помощник командира. Теперь, когда за его спиной появилась стена зеленых мундиров, начальник заставы отдал серию резких приказов:
– Окружите всех, кто здесь собрался. Наших отведите в казармы. Пришлым следует покинуть город. Передайте часовым, чтобы их не пускали в течение трех дней. Сыновья должны следовать за своими отцами.
Я знал, что у командира было такое право. Наступит день, и сыновья солдат сами станут солдатами. И если он командовал отцами, то мог в случае необходимости отдавать приказы и сыновьям.
– Он ударил офицера, – негромко проговорил мой отец.
Он не смотрел ни на командира с разведчиком, ни на меня. Его взгляд был устремлен в пустоту. Отец произнес эти слова вслух, но оснований считать, будто они обращены к командиру, не было. Однако начальник заставы счел возможным их услышать.
– Эй, ты! – обратился он к Веву. – Собери вещи и своих щенков и покинь форт. Поскольку я человек милосердный, а последствия твоего проступка заденут твою жену и дочерей, я разрешаю показать сына лекарю, чтобы он вправил ему челюсть перед тем, как вы все покинете заставу. Но завтра к вечеру чтобы духу твоего здесь не было!
Толпа недовольно зароптала. Наказание было суровым. Другие поселения находились далеко, а это означало изгнание в засушливые равнины. Я сомневался, что у Вева имелся фургон или лошади. Солдата и всю его семью ждали серьезные лишения. Кто-то из его друзей подошел, чтобы помочь ему поднять сына. Они бросали злобные взгляды в сторону командира и разведчика, пока возились со стонущим Вороном, но молчали. Солдаты в зеленой форме выдвинулись вперед, чтобы никому не пришло в голову бунтовать. Толпа начала расходиться.
Разведчик молча стоял, положив руку на плечо дочери. От полученных ударов в живот его лицо слегка позеленело. И я не понимал, защищает ли он дочь или опирается на нее. Она рыдала, захлебываясь слезами. Я ее не винил. Если бы кто-нибудь так ударил моего отца, я бы тоже расплакался.
– Мы уезжаем домой, – успокаивающе сказал разведчик.
– Халлоран, – сурово проговорил командир.
– Сэр?
– Никогда больше не привози с собой дочь. Это приказ.
– Можно подумать, я собирался. – От досады разведчик даже забыл о субординации. Однако опомнился, понизил голос и опустил глаза. – Сэр.
Только тогда я понял, как сильно Халлоран ненавидит командира. Но командир сделал вид, будто ничего не заметил, и я подумал, что он боится разведчика.
Больше ничего сказано не было. Для меня весь мир вдруг замер, и, погрузившись в оцепенение, я пытался осмыслить то, чему стал свидетелем. Солдаты разгоняли толпу, сопровождая свои действия толчками и руганью. Мой отец молча стоял рядом с командиром. Они наблюдали за тем, как разведчик вместе с дочерью направляется к лошадям. Девочка перестала плакать. Теперь ее лицо сделалось спокойным, словно с него стерли все чувства, и если они и говорили между собой, то я ничего не услышал. Халлоран помог девочке сесть на лошадь, легко вскочил в седло сам, и они поехали прочь. Я долго смотрел им вслед. Когда я перевел взгляд на отца, то заметил, что возле переулка остались только командир, отец и я.
– Подойди, Невар, – позвал отец, словно я был потерявшимся щенком, и я послушно приблизился к нему. Он положил мне руку на плечо и спросил: – Как ты ввязался в эту историю?
Мне и в голову не приходило солгать ему. Я подробно рассказал все с той самой минуты, как Парт оставил меня на улице, и до появления отца. Взрослые молча выслушали меня. Когда я повторил угрозу Карки о том, что отец никогда не найдет мое тело, глаза полковника Бурвиля сверкнули. Он посмотрел на командира заставы, и тот заметно побледнел. Когда я закончил свой рассказ, отец покачал головой.
Я встревожился:
– Отец, я что-нибудь сделал не так?
Командир ответил прежде, чем успел заговорить отец.
– Взяв с собой дочь-полукровку, Халлоран привез в форт беду. Но, Кефт, пусть твой сын не беспокоится из-за нее. Если бы я знал, что Вев такой наглый негодяй, я бы не позволил ему и его семье поселиться на моей заставе. Сожалею, что твой сын видел и слышал все это.
– Я тоже, – мрачно согласился отец.
Слова командира его не удовлетворили.
– В конце месяца, – торопливо добавил командир, – я пришлю человека, который заполнит бумаги о закупке овечьих шкур. У вас не будет конкурентов, и вы получите заказ. Имея дело с вами, я знаю, что вступаю в сделку с честным человеком. Искренность вашего сына тому гарантия. – Казалось, для командира было важно заслужить уважение моего отца.
– Вы делаете мне честь, сэр, – с некоторой неохотой ответил отец и едва заметно поклонился, принимая комплимент.
Они попрощались. Мы направились к нашим лошадям. Парт стоял неподалеку, седло лежало у его ног, лицо выражало отчаяние. Мой отец даже не взглянул в его сторону. Он помог мне сесть в седло, поскольку лошадь была для меня высоковата, привязал к луке своего седла поводья коня, на котором раньше ехал Парт, и мы молча тронулись в путь. Когда мы миновали часовых у ворот, я с грустью посмотрел в сторону прилавков на рыночной площади. Мне так хотелось побродить между ними с хорошенькой дочерью разведчика! Однако мы не остановились даже для того, чтобы поесть, и я понимал, что сейчас не стоит жаловаться. В наших седельных сумках лежали бутерброды с мясом и фляжки с водой. Солдат всегда должен о себе заботиться сам. Тут у меня возник вопрос.
– Почему Ворон назвал дочь разведчика лошачкой?
Отец не смотрел в мою сторону.
– Потому что она полукровка, сын. В ее жилах течет кровь жителей равнин и гернийцев, а таких полукровок всюду не любят. Так мул – помесь лошади и осла – не является ни лошадью, ни ослом.
– Она сотворила заклинание.
– Да, ты говорил.
Его тон показывал, что отец не хочет обсуждать со мной эту тему. Я почувствовал смущение, но не удержался от следующего вопроса:
– Я поступил неправильно?
– Тебе не следовало отходить от Парта. Тогда бы ничего не произошло.
Я немного подумал. Слова отца показались мне несправедливыми.
– Если бы меня там не было, они бы не послали меня к девочке. Но мне кажется, что они все равно попытались бы заманить ее в переулок.
– Весьма возможно, – неохотно согласился отец. – Однако в этом случае ты не оказался бы свидетелем этих событий.
– Но… – я попытался довести свою мысль до конца, – если бы меня там не было, девочка пострадала бы. А это очень плохо. – Верно, – согласился отец, и некоторое время тишину нарушал лишь цокот копыт наших лошадей.
Наконец отец остановил своего скакуна, и я последовал его примеру. Он вздохнул, облизнул губы – я видел, что он колеблется. Я молча смотрел ему в глаза. Еще раз глубоко вздохнув, он заговорил:
– Ты не сделал ничего постыдного, Невар. Ты защищал женщину и сказал правду. Я ценю оба этих поступка. После того как ты стал свидетелем происходящего, ты не мог поступить иначе. Однако твои слова поставили командира заставы в трудное положение. Было бы лучше, если бы ты остался с Партом.
– Но тогда девочка пострадала бы.
– Вполне вероятно. – В голосе отца появилось напряжение. – Но она пострадала бы не по твоей вине, и нас бы это не касалось. Скорее всего, никто не поставил бы под сомнение право ее отца наказать обидчика. А так разведчик сломал челюсть сыну солдата только за то, что тот угрожал его дочери, и столь жестокое наказание вызвало у людей недовольство. Хент не самый сильный командир. Он просит у своих людей разрешения вести их, вместо того чтобы требовать повиновения. Из-за того что ты вступился за девочку, а потом дал показания, командиру пришлось принимать решение. Отца нахального мальчишки и его семью изгнали с заставы. Простым солдатам это не понравилось. Они понимают, что нечто подобное может произойти с любым из них.
– Командир позволил солдату ударить разведчика, – сообразил я.
– Да. Он сделал это для того, чтобы у него появился повод наказать солдата вовсе не за оскорбление, которое нанес его сын дочери разведчика. Однако командиру не следует действовать так трусливо, и тем самым он совершил постыдный поступок. А я стал тому свидетелем, значит часть стыда и ответственности за его неумение разрешить сложную ситуацию перейдет на меня и на тебя. К сожалению, я ничего не мог поделать, поскольку командир он. Если бы я поставил под сомнение его решение, то мог пошатнуть его авторитет. Офицеры не должны так поступать друг с другом.
– Но тогда… а достойно ли вел себя разведчик Халлоран? – Мне очень хотелось понять, кто в этой истории был прав.
– Нет. – Тут у отца не было ни малейших сомнений. – Поскольку он повел себя недостойно еще в тот день, когда выбрал себе жену из жительниц равнин. А потом совершил глупую ошибку, взяв дочь на заставу. Сын солдата отреагировал на появление полукровки самым естественным образом. Щеголяя яркими юбками и обнаженными руками, она всем продемонстрировала свое происхождение. Для мальчишек это стало своеобразным сигналом. Они знали, что она не сможет стать достойной женой гернийца, более того, и большинство жителей равнин не будут иметь с ней дело. Рано или поздно она попадет в солдатский бордель. Вот почему эти мальчишки так себя вели.
