скачать книгу бесплатно
Существовала регулярная переписка с Синодом архиепископа Кишеневского и Хотинского Анастасия, Управляющего русскими православными общинами Константинопольского округа, по общецерковным вопросам и о положении русской Церкви в Константинополе[61 - ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 59. Л. 1; ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 79. Л. 2 об. – Л. 3.]. Председательствующим Епископского Совета Константинопольского округа был протоиерея М. Васильев. В числе рассматриваемых дел регулярно встречаются его рапорты с представлением журналов заседания названного Епископского Совета. На эти донесения следовало решение:
Журналы заседаний Епископского Совета при Управляющем русскими православными общинами Константинопольского округа, как требующие особых распоряжений Высшей Церковной власти, приняв к сведению, приобщить к делу…[62 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 56. Л. 7 об. – Л. 8.]
Рассматривался, в частности, вопрос об имуществе Свято-Владимирского Братства в Константинополе.
В октябре 1924 года Начальник Русского Пастырско-Богословского училища в Болгарии епископ Царицынский Дамиан писал:
Согласно Указу Архиерейского Синода от 15/28 ноября истекшего года за № 493 об имуществе Св. Владимирского Братства в Константинополе, я дал полномочие частное эконому Братства Дмитрию Григорьевичу Обижаеву принять все дела Братства от председателя протоиерея Михаила Васильева и доложить обо всем мне. Формального полномочия не мог послать, так как в Турецком Консульстве в Пловдиве за такие полномочия взимаются очень высокие пошлины, для меня непосильные. Сам я могу поехать только летом; уполномоченного могу послать не ранее как через месяц. В виду этого обстоятельства усердно прошу Архиерейский Синод сделать предписание протоиерею Михаилу Васильеву сдать все дела канцелярские (секретарь Забелин, вероятно, выехал во Францию) и все имущество Братское, лично принадлежащее мне, Д. Г. Обижаеву, как эконому. Ему единолично доверяю управлять домом впредь до приезда моего уполномоченного. К сему имею честь присовокупить, что протоиерей Васильев все делал по распоряжению Архиепископа Анастасия, которого в Константинополе нет; а за отъездом протоиерея Васильева не останется никаких средств привести братские дела в порядок. Ввиду последнего обстоятельства, прошу Синод не разрешать ему, с. Васильеву, выезда из Константинополя до окончательной сдачи всех дел, мною порученных[63 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 67. Л. 2. – Л. 2 об.].
В свою очередь Архиерейский Синод предложил Председательствующему Епископского Совета при Управляющем русскими православными общинами Константинопольского округа прот. М. Васильеву, согласно указанию епископа Дамиана, сдать эконому Св. Владимирского Братства Д. Г. Обижаеву все дела Братства и все имущество, как братское, так и личное епископа Дамиана, а также управление братским домом[64 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 67. Л. 2. – Л. 2 об.].
В связи с жалобой епископа Дамиана Архиерейский Синод от 20 марта – 2 апреля потребовал от прот. М. Васильева дать свои объяснения. В рапорте от 7/20 июня священник прояснил ситуацию по вопросу о передаче имущества Св. Владимирского Братства эконому названного братства Д. Г. Обижаеву[65 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 71. Л. 4.].
В декабре 1925 года прот. М. Васильев писал:
Долгом своим считаю доложить Вам, Ваше Высокопреосвященство, о следующем. 21 минувшего октября вдова умершего полковника Донского войска некто Красовская по собственной инициативе поехала в Патриархию и со слезами обратилась к принявшему ее Протосингелу с просьбой, как она передавала, в следующих выражениях: «Разрешите русскому протиерею о. Михаилу Васильеву отслужить панихиду на могиле умершего моего мужа, похороненного на греческом кладбище в Шишли и дайте возможность нам, бедным русским, оплакать дорогие могилы и помолиться вместе с нашим батюшкой, чего мы лишены со времени запрещения нашим духовным отцам посещать греческое кладбище, – неужели Вы лишите нас этого последнего утешения в столь скорбной жизни нашей в изгнании…» Прото-сингел был настолько растроган этой горячей слезной просьбой, что немедленно распорядился сообщить администрации кладбища о своем разрешении впредь допускать меня для служения панихид и совершения погребений. С 22 октября я уже несколько раз посещал греческое кладбище беспрепятственно, совершал службы со своим причтом и встречал со стороны администрации кладбища самое предупредительное отношение[66 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 76. Л. 1 об. – Л. 2.].
В августе 1928 года, в ответ на доклад епископа Дамиана об оставшемся в Константинополе имуществе Св. – Владимирского Братства, Архиерейский Синод постановил:
А. Предписать протоиерею М. Васильеву в месячный срок представить сведения, куда девалось имущество Св. – Владимирского Братства, которое было оставлено на попечении Комиссии из трех лиц: протоиерея М. Васильева, эконома Обижаева и секретаря Лукьянова, а также выслать Преосвященному Епископу Дамиану печать Братства; Б. Допросить эконома Братства Обижаева Дим. Григорьевича об имуществе Братства. По заявлению Преосвященного Епископа Дамиана протоиерей Васильев должен ему не менее 1 200 турецких лир. По получении этих денег Преосвященный Дамиан обязуется дать на издательство «Церковных Ведомостей» 15 000 дин.[67 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 98. Л. 1 об. – Л. 2.]
Иерусалим
Отдельно можно сказать о контактах Архиерейского Синода с Русской Духовной Миссией в Иерусалиме. До 1917 года Иерусалим находился в составе Османской империи, а затем перешел под управление Великобритании. Поэтому Архиерейский Синод по вопросам имущества Миссии находился в контакте с британскими властями и архиепископом Кентерберийским. Для устроения дел Русской Духовной Миссии Архиерейский Синод направил в Иерусалим Преосвященного Аполлинария, епископа Белгородского[68 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 37. Л. 1. – Л. 1 об.]. В № 2 за 1922 год имеется письмо Преосвященного Аполлинария, Еп. Белгородского от 17/30 августа о положении дел Русской Духовной миссии в Иерусалиме, в каковом письме Преосвященный просит отозвать И. Д. Начальника Миссии архим. Мелетия из Иерусалима[69 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 25. Л. 5.]. Зимой 1923 г. епископ Аполлинарий просил Архиерейский Синод разрешить ему выехать в Америку, где митрополит Платон, управляющий Северо-Американской епархией, предполагал назначить его викарным епископом. В свою очередь, Архиерейский Синод благословил епископа Аполлинария на отъезд в Америку, но предложил уехать не ранее окончания порученного ему дела в Иерусалиме. Позже некоторые жители Иерусалима ходатайствовали об оставлении епископа Аполлинария в Иерусалиме, каковая просьба и была исполнена[70 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 43. Л. 3. – Л. 3 об.]. Позже владыка докладывал Синоду о положении дел в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме[71 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 39. Л. 2; ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 47. Л. 8.].
Из рапорта вновь назначенного Начальника Русской Духовной Миссии архимандрита Иеронима, в котором он извещает о прибытии к месту назначения и просит Синод выслать ему доверенности на ведение дел Миссии, мы узнаем интересную подробность. Архиерейский Синод извещал, что об организации Русского Архиерейского Синода доведено до сведения всех восточных православных Патриархов, в том числе и Иерусалимского, еще в сентябре 1922 года[72 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 40. Л. 1.]. Позже, 3/16 марта 1924 года, епископ Белгородский Аполлинарий вновь испрашивал благословение на свой отъезд в Америку, к месту нового служения[73 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 53. Л. 2 об.].
В это же время на международном уровне достаточно остро решался вопрос об имуществе Палестинского Общества в Иерусалиме. Государственный Секретарь по иностранным делам Великобритании уведомил о получении английским правительством письма Председателя Архиерейского Синода по вопросу о притязаниях советской власти на русское церковное имущество в Палестине, а также сообщал, что русская торговая делегация обращалась к правительству Великобритании относительно русской церковной собственности в Палестине. Было обещано, что в случае принятия британским правительством какого-либо решения, Архиерейский Синод будет извещен об этом немедленно[74 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 46. Л. 1. – Л. 1 об.]. Как известно, в Иерусалиме находилась могила покойной Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, и Русская Духовная Миссия поручило своему члену, игумену Серафиму, заботу об этой чтимой верующими могиле[75 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 40. Л. 2.]. По этому вопросу имеется письмо английской принцессы Виктории, которое небезынтересно будет привести целиком:
В ответ на Ваше письмо, от 14/27 августа, за которое выражаю мою благодарность, отмечаю, что я глубоко огорчена слышать известия, которые Вы получили от достопочтенного Епископа Аполлинария касательно поведения о. Серафима, которому я доверила обязанность охраны останков моей возлюбленной сестры Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и ее компанионки монахини Варвары в Церкви св. Марии Магдалины в Иерусалиме, дающие Вашему Синоду повод требовать, чтобы я отняла эту обязанность от вышеуказанного Игумена Серафима. Так как я сама получила сведения из другого источника, которые противоречат тем, на которых Вы базируете Ваши требования, я считаю благоразумным послать подходящее лицо в Иерусалим для расследования всего дела и донесения о результатах мне. Я конечно ни в коем случае не считаю себя компетентной и не желаю вмешиваться в вопросы власти и дисциплины Православной Церкви между Патриархом Иерусалимским и Архиерейским Синодом, которого Вы, достопочтенный Сэр, состоите Президентом. Если личное нравственное поведение Игумена Серафима окажется постыдным, я сама сочту себя обязанной отнять от него охрану останков и в этом случае предприму шаги, чтобы для этой обязанности назначить достойное лицо. До того дня, когда Церковь и Государство Российские будут свободны и христиански организованы таким образом, чтобы останки моей сестры могли быть перевезены в Москву, я считаю себя ответственной за их благополучное охранение и я молюсь Богу, чтобы им позволено было почивать в фундаменте церкви, основанной и построенной Императором Александром III, на освящении которой моя возлюбленная сестра присутствовала. Остаюсь с глубоким уважением[76 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 47. Л. 2 об. – Л. 3 об.].
Самыми болезненными на тот момент являлись имущественные споры, суть которых заключалась в том, кто является наследником и правопреемником заграничного имущества Русской Православной Церкви – Российская империя и, соответственно, советская власть, либо представители Русской Православной Церкви за границей, то есть Архиерейский Синод?
Во время своего пребывания в Палестине председатель Архиерейского Синода митрополит Антоний в своем письме от 26 июня 1924 года докладывал синодальным членам, что в данный момент он ожидал решения английского правительства на свое ходатайство о разрешении миссии покупать и продавать земельные участки. Обещание, как писал митрополит Антоний, было дано, но окончательного ответа еще нет[77 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 56. Л. 8 об.]. Инженер Роберт Рудольфович Беккер рекомендовал
Синоду присяжного поверенного англичанина R. С. Hawkin’a[78 - Р. С. Хавкин – транслитерация моя – Д. X.]для ведения в английских учреждениях дела по защите имущества Российской Духовной миссии в Иерусалиме:
1. Собрать через Синодальную Канцелярию сведения о служебных и нравственных качествах присяж. поверенного R. С. Hawkin’a. 2. Решение вопроса по существу отложить до возникновения надобности в юридической помощи…[79 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 60. Л. 1. – Л. 1 об.]
В марте следующего года протодиакон Владимир Феокритов прислал сведения об «адвокате R. С. Hawkin’e, предложившем Архиерейскому Синоду свои услуги по защите имущества Российской Духовной Миссии в Иерусалиме от большевиков». Было решено «адвоката Hawkin’a иметь в виду в случае надобности в юридической защите имущества Иерусалимской Миссии»[80 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 67. Л. 3.].
В ответ на очередное обращение митрополита Антония к архиепископу Кентерберийскому последний 1 октября писал:
Во время моего отсутствия пришло письмо Вашего Преосвященства. В нем Вы опять призываете мое внимание к трудному вопросу о собственности ранее принадлежащей Русской Церкви в или близ Иерусалима, и к затруднениям, возникшим в связи с ликвидацией долгов. Уверяю Вас, что я не потерял из виду всего этого, но власти Правительства, с которыми я имел дело по этому поводу, чувствуют себя не в силах предпринять что-либо существенное в настоящее время, полагая, что дело должно быть окончательно решено судебной властью. Сожалею, что не могу больше быть полезным, но я сделал все, что мог, чтобы это дело было благоприятно рассмотрено. Едва ли мне нужно уверять Вас в моем огорчении по поводу возникших затруднений, потому что Вам известно мое серьезное желание быть полезным в чем могу[81 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 64. Л. 4 об. – Л. 5.].
Бывший Начальник Российской Духовной миссии в Иерусалиме архимандрит Иероним извещал о наложении англичанами опеки над имуществом миссии и пересылал правительственный акт об этом. Для урегулирования дел с властями Великобритании в отношении имущества Российской Духовной миссии и Палестинского Общества со специальным поручением в Лондон в декабре 1924 года был направлен архиепископ Анастасий. Оттуда он должен был прибыть в Иерусалим[82 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 65. Л. 1.].
В начале февраля 1925 года Секретариат Управления Палестиной уведомлял о получении акта Архиерейского Синода о назначении архиепископа Анастасия в Русскую Духовную миссию в Иерусалиме[83 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 66. Л. 5.]. Командированный в Иерусалим по делам миссии архиепископ Анастасий представил акты приема денежных сумм и имущества Российской Духовной миссии в Иерусалиме от бывшего Начальника, архимандрита Иеронима. Документы были переданы на отзыв члену Ревизионного Комитета при Архиерейском Синоде, епископу Феофану[84 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 69. Л. 2 об.].
В 1926 году Управляющий подворьями православного Палестинского Общества в Иерусалиме обратился к Архиерейскому Синоду с Рождественским приветствием[85 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 77. Л. 1. – Л. 1 об.]. Несколько раз архиепископ Кишиневский и Хотинский, наблюдающий за делами Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, писал по церковным делам. В свою очередь, Синод, приняв эти рапорты к сведению, благодарил владыку за его труды и заботы по защите русских церковных интересов в Иерусалиме[86 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 84. Л. 3.]. В очередном своем докладе архиеп. Анастасий оповестил о смерти прикомандированного к Миссии иеромонаха Смарагда[87 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 84. Л. 5.]. Также одной из тем переписки было состояние религиозной жизни в Палестине[88 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 85. Л. 4. – Л. 4 об.].
В 1927 году архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий, Наблюдающий за делами Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, передал Синоду прошение бывшего Начальника миссии архимандрита Иеронима о разрешении ему остаться в Иерусалиме. Синод в свою очередь запросил отзыв архиепископа Анастасия[89 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 86. Л. 6.]. Темами переписки архиепископа Анастасия с Синодом были также положение Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и общецерковная проблематика[90 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 87. Л. 1 об.].
Совет Русского Патриотического Общества в Великобритании прислал вырезку из газеты «Последние Новости» со статьей «Русские в Палестине» «с нападками» на духовенство Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Синод запросил отзыв архиепископа Анастасия и выразил благодарность данному Совету «за заботы о благе церковном»[91 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 88. Л. 8. – Л. 8 об.]. Позже владыка прислал свой отзыв об этой статье[92 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 94. Л. 5.].
Исполняющий обязанности Начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Мелетий и архиепископ Анастасий в своих июльских письмах рассказали о бедствиях, причиненных Миссии, случившимся в Палестине землетрясением. Информация об этом событии была опубликована в церковной и светской прессе[93 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 92. Л. 10 об.].
В конце года, докладывая по церковным вопросам и о делах Миссии, архиепископ Анастасий доложил о замене и. о. Начальника Миссии архимандрита Мелетия иеромонахом Киприаном. В виду несрочности вопроса Синод отложил его рассмотрение[94 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 94. Л. 2 об.]. В начале следующего, 1928 года, Синод постановил назначить иеромонаха Киприана (Керна) – преподавателя Битольской духовной семинарии, на должность Начальника Российской Духовной Миссии в Иерусалиме, с возведением в сан архимандрита. Об этом факте постановили сообщить иеромонаху Киприану – для принятия тем мер к увольнению от сербской службы, и Преосвященному Иосифу, епископу Битольскому, прося отпустить иером. Киприана для пользы Православной Церкви в Русской Миссии в Иерусалиме. После формального увольнения иеромонаха Киприана от сербской службы считать его назначенным на избранную должность[95 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 95. Л. 3 об. – Л. 4.].
В последующие годы архимандрит Киприан, Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, регулярно докладывал о положении Духовной Миссии[96 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 106. Л. 3 об.].
В ноябре 1930 года была заслушана переписка, связанная с поступившей жалобой Председателя Православного Палестинского Общества князя А. А. Ширинского-Шихматова на Русскую Духовную Миссию в Палестине. Дело было передано на рассмотрение и отзыв члену Синода архиепископу Гермогену[97 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 109. Л. 6 об.].
Епархиальная жизнь. Балканы
Королевство сербов, хорватов и словенцев
С самого начала 1920-х гг. Королевство СХС (Королевство сербов, хорватов и словенцев, с 1929 г. Югославия) оказалось главным центром русской церковной эмиграции – той ее части, которая находилась в ведении Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ). В начале 1920-х гг. в стране насчитывалось более 70 тыс. русских беженцев.
Уже к 16 февраля 1921 г. на территории королевства было 215 колоний русских эмигрантов, затем их число выросло до 300. Из 17 905 опрошенных в 1922 г. беженцев из России 215 (1,2 %) составляли священнослужители[98 - Шкаровский М. В. Возникновение РПЦЗ и религиозная жизнь эмигрантов в Югославии // Христианское чтение. 2012. № 4. С. 114.].
Большая часть эмигрантов были верующими. В марте 1931 г. в стране состоялась государственная перепись населения. Согласно ее результатам, из 26 790 не принявших югославское гражданство русских беженцев 24 214 (90,4 %) назвали себя православными[99 - Йованович М. Русская эмиграция на Балканах 1920–1940. M., 2005. С. 140.]. Это способствовало активному развитию церковной жизни. Как писал Н. М. Зернов, религия и Церковь несли русским людям в изгнании «образ России, который не могла уничтожить революция»[100 - Зернов Н.М. Закатные годы: эпилог хроники Зерновых. Париж, 1981. С. 10.].
В период между двумя мировыми войнами в Югославии было зарегистрировано более тысячи русских организаций.
В вузах страны преподавали примерно 120 российских профессоров… а всего в Югославии работали более 600 русских учителей и преподавателей. 15 российских ученых были членами Сербской академии наук и искусств[101 - Йованович М. Русская эмиграция на Балканах… С. 323–330.].
Уже в начале 1920-х гг. возникла целая сеть русских учебных заведений, многие из которых имели свои домовые храмы.
Всего в Югославии работали более 70 русских архитекторов. Многие из них (Г. И. Самойлов, В. М. Андросов, В. В. Сташевский, В. В. Лукомский и др.) возводили по своим проектам храмы для сербов[102 - Шкаровский М. В. История русской церковной эмиграции. СПб.: Алетейя, 2009. С. 26.]. Широкую известность приобрели русское иконописное и церковное хоровое искусство[103 - Йованович М. Русская эмиграция на Балканах… С. 340.]. Около 250 русских пастырей нашли себе приходские места в сербских храмах. Этим российское духовенство оказало Сербской Церкви значительную помощь, возместив ее потери в священнослужителях, погибших в ходе войны.
В то же время, – отмечает исследователь, – положение Русской Православной Церкви в Югославии было нелегким: государственные органы (вероятно, не желая политических осложнений) так и не признали ее официального статуса. В результате она, в отличие от признанных властями религиозных организаций, не могла получать довольно значительную ежегодную помощь из бюджетов Министерства юстиции и Министерства просвещения на содержание администрации и духовных учебных заведений. Не обладала Русская Церковь и правом на сбор и обложение своих прихожан налогами и таксами, что обычно составляло основной источник поступления в церковную казну… Некоторые сербские иерархи считали, что русским эмигрантам вообще незачем иметь свою церковную организацию[104 - Шкаровский М.В. Возникновение РПЦЗ… С. 107.].
Но самое главное явление русской православной эмиграции в Королевстве СХС связано, конечно же, с пребыванием в этой стране русских архиереев.
Первые пять архиереев-беженцев: владыка Евлогий, а также епископы Митрофан, Георгий, Гавриил и Аполлинарий – приехали в Белград еще 5 февраля 1920 г. На вокзале они были встречены сербским епископом Нишским Досифеем, который обратился к ним со словами: «…Мы рады оказать вам гостеприимство за все то, что русские для нас сделали. И это не фразы…»[105 - Там же.]
В мае 1921 г. Сербский Патриарх Димитрий пригласил Высшее Русское Церковное управление за границей (ВРЦУЗ) переехать из Константинополя на территорию Королевства СХС. И уже 31 августа того же года Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви постановил принять под свою защиту ВРЦУЗ с сохранением ее самостоятельной юрисдикции. Таким образом, Русской Церкви фактически предоставлены были автокефальные права на территории Королевства СХС. В компетенцию управления включались следующие дела:
1. Юрисдикция над русским духовенством вне нашего государства и над русским духовенством, не состоящим на приходской и государственной учебной службе, как и над военным духовенством в Русской Армии, которое не находится на сербской церковной службе. 2. Бракоразводные споры русских беженцев[106 - Косик В. И. Русская Церковь в Югославии (20-40-е гг. XX века). M., Православный Свято-Тихоновский богословский институт, 2000. С. 27–28.].
На основании этого постановления 3 октября 1921 г. управление русскими общинами в королевстве, с благословения Патриарха Димитрия, взял на себя митрополит Антоний (Храповицкий).
Монахи из России проживали в нескольких сербских монастырях, а в некоторых случаях назначались настоятелями.
Кроме того, были образованы два самостоятельных русских монастыря – мужской в Мильково, с 25 насельниками, и женский – в Хопово, с 70 монахинями[107 - Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. M., 1994. С. 346; Косик В. И. Русская Церковь в Югославии… С. 70–71.]. Русские монахи и монахини сыграли важную роль в деле распространения монашеских идеалов в стране. М. В. Шкаровский в своей статье подробно описывает некоторые показательные примеры этого явления. Исследователь приводит характерный отзыв берлинской газеты «Кройц-Цайтунг» (1933):
Сербские монастыри большей частью пустые, но значительная часть их насельников состоит из русских. Не преувеличивая можно сказать, что угроза Православной Церкви от западного вольнодумства сербов только там перестает существовать для религиозной жизни, где русские привнесли пыл своей мистики и веры[108 - Шкаровский М.В. Возникновение РПЦЗ… С. 118.].
В Журналах заседаний Архиерейского Синода мы находим сведения о жизни Хоповского женского монастыря (бывшего Леснинского). Епископ Вениамин обращался в Синод с просьбой обители в ее тяжелом положении, создавшемся из-за присутствия наместника – сербского иеродиакона. По распоряжению Сербского Архиерейского Синода наместник Хоповского монастыря был переведен на другое место служения[109 - ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 64. 3 об.].
И в других вопросах Архиерейский Синод тесно взаимодействовал с Сербской Православной Церковью. Например, в январе 1926 года в адрес Архиерейского Синода от русских священнослужителей поступило прошение об утверждении устава Общества Братской Взаимопомощи русских православных священнослужителей, проживающих в Королевстве СХС. Однако поскольку данные священнослужители состояли в клире Сербской Православной Церкви, Синод постановил предварительно по данному вопросу сделать сношение со Святейшим Патриархом Сербским[110 - ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 77. Л. 5. – Л. 5 об.].
В январе 1927 года настоятель церкви Штаба Главнокомандующего Русской армией протоиерей В. Виноградов обратился к Синоду с просьбой определить статус названной церкви после отъезда Штаба из Королевства СХС. Было решено русскую православную церковь в Карловцах считать Синодальной, с непосредственным подчинением Председателю Архиерейского Синода митрополиту Антонию и с сохранением выделяемого на ее содержание из сумм Архиерейского Синода денежного пособия в размере 250 дин. в месяц[111 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 86. Л. 5 об.].
В декабре был заслушан рапорт Епископского Совета при Управляющем русскими православными общинами в Королевстве СХС, с приложением переписки, возникшей по поводу ареста и смерти священника Николая Афонского, совершавшего свое служение в приходе Нишской епархии. В связи с этим Архиерейский Синод обратился с просьбой к Сербскому Священному Синоду способствовать выяснению обстоятельств ареста и смерти священника Н. Афонского. Вместе с тем Синод просил помощника мэра города Белграда Васу Лазича оказать содействие в деле получения из Управы г. Белграда сведений о названном священнике[112 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 94. Л. 4.].
В феврале 1929 года был заслушан доклад митрополита Антония по вопросу о принятии духовенством русских православных церквей в Королевстве СХС сербского подданства, а также – циркулярное разъяснение митрополита Антония по данному вопросу – от 30 сентября / 13 октября 1928 года на имя настоятеля Русской православной церкви в Белграде, и – от 13/26 сентября принтам русских церквей в Королевстве. Архиерейский Синод утвердил данные Председателем циркулярные разъяснения принтам русских православных церквей в Королевстве СХС и, в частности, причту русской православной церкви в Белграде, вполне разделяя изложенную позицию.
…Принимая во внимание, что новый закон о подданстве касается не столько русских, сколько других иностранцев и Королевское Правительство не принуждает первых к принятию подданства, а также особое исключительное положение русских принтов в Королевстве СХС, Архиерейский Синод не усматривает никакой нужды в принятии и сербского подданства, но и не может стеснять желающих из среды их принять таковое подданство, но с обязательным увольнением от занимаемой должности на русской церковной службе и поступлением в распоряжение сербских церковных властей[113 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 100. Л. 3 об. – Л. 4.].
В декабре была заслушана переписка по жалобе Б. А. Пеликана на Епископский Совет при Управляющем русскими православными общинами в Королевстве СХС за отказ в выдаче свидетельства о смерти племянников и племянниц. Господину Пеликану было предложено указать еще одного свидетеля, о допросе которого в адрес Синодальной Канцелярии было сделано соответствующее распоряжение[114 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 103. Л. 4 об.].
Болгария
Важную роль в истории Болгарской Православной Церкви, а также Болгарии в целом, в 1920-1940-е гг. играла многотысячная русская послереволюционная эмиграция. Когда в результате Гражданской войны часть русских архиереев оказалась в эмиграции в Стамбуле, их приютила в своей резиденции Болгарская Экзархия. По данным Беженского комитета в Стамбуле, на 1 февраля 1921 г. в Болгарии уже находилось 6855 русских беженцев[115 - Там же. С. 54.], а летом 1922 г. их число достигло максимальной цифры – 34–40 тыс.[116 - Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох… С. 55.]
В начале 1920-х гг. в Болгарии начали образовываться русские общества, культурные, учебные, благотворительные заведения, действовали три госпиталя Российского общества Красного Креста, количество русских газет и журналов достигало сотни, художники-эмигранты писали иконы и фрески в самых известных болгарских храмах.
Поскольку в это время 55 % населения страны было неграмотным, русская интеллигенция играла важную роль в интеллектуальной жизни Болгарии. Русские богословы внесли значительный вклад в развитие болгарского духовного образования. Так, бывший ординарный профессор Петроградской Духовной академии Н. Н. Глубоковский стал одним из создателей в 1923 г. Богословского факультета Софийского университета и основателем новозаветного богословия в стране[117 - Шкаровский М.В. История русской церковной эмиграции… С. 55.]. Летом 1925 года Русская Академическая организация в Болгарии сообщала Архиерейскому Синоду об исполняющемся 35-летии ученой деятельности профессора Н. Н. Глубоковского[118 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 70. Л. 6.].
Духовными центрами русской эмиграции в Болгарии были храмы, при которых возникали братства, сестричества, молодежные и детские группы, где активно занимались просветительской, культурной и благотворительной деятельностью. В Журнале заседаний Архиерейского Синода за декабрь 1923 г. мы читаем, что в Болгарии состоялось открытие общины св. Евфросинии (Белого Креста)[119 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 49. Л. 1 об.].
Болгарская Православная Церковь сильно нуждалась в священниках, особенно образованных, и ее Священный Синод охотно назначал русских священнослужителей настоятелями болгарских приходов и преподавателями Духовных учебных заведений.
Священный Синод позволил создание и самостоятельных в юрисдикционном отношении общин и монастырей, вошедших позднее в состав Русской Православной Церкви за границей[120 - Шкаровский М.В. История русской церковной эмиграции… С. 57.].
С самого начала Болгарская Православная Церковь оказывала помощь русским эмигрантам. Государственные структуры также принимали в этом деле большое участие. Был создан Комитет по делам русских беженцев в Болгарии – главное государственное учреждение, занимавшееся проблемами русской эмиграции до февраля 1945 г. К середине 1930-х гг. численность русской эмиграции в Болгарии в результате возвращения на Родину, переезда в другие страны и естественной убыли заметно сократилась. В СССР вернулось около 11 тыс. человек.
По данным различных болгарских историков, в 1929–1930 гг. их насчитывалось от 21,5 до 23 тыс., а в 1938–1939 гг. – от 15,5 до 18,2 тыс.[121 - Там же. С. 61, 65.].
В Софии существовал русский православный храм во имя святителя Николая Чудотворца, построенный как храм российской дипломатической миссии (заложен в сентябре 1907 г., освящен 11 сентября 1914 года). В 1920-х гг. русские беженцы проводили в нем богослужения[122 - Маковецкий А., прот. Белая Церковь: Вдали от атеистического террора. СПб.:Питер, 2009. С. 108.].
Управлял эмигрантскими общинами в Болгарии выдающийся архиерей и богослов владыка Серафим (Соболев). 19 февраля 1921 г. он переехал в эту страну из Турции, а в апреле Патриарх Тихон назначил его управляющим русскими приходами в Болгарии с титулом епископ Богучарский. Представляет несомненный интерес следующий рапорт Управляющего русскими православными общинами в Болгарии, епископа Дубенского Серафима от 6/19 ноября 1929 года следующего содержания:
В делах Русского Архиерейского Синода имеется список всех иерархов Российской Церкви, санкционированный властью св. Патриарха Тихона. Из этого списка явствует, что я перемещен св. Патриархом Тихоном и Синодом Русской Церкви с Дубенской кафедры на кафедру уездного города Воронежской губернии и Богучара. С этого момента, как мне стало об этом известно, я считаю незаконным именоваться Дубенским. Поэтому покорно прошу Русский Архиерейский Синод разрешить мне именоваться впредь Богучарским.
Это именование мне желательно и потому, что некоторые из заграничных русских архиереев и евлогианствующие руководители бывшей местной оппозиции открыто заявляли, что я не принадлежу к числу канонических епископов Российской иерархии. Наименование меня Богучарским покажет всю несостоятельность подобных заявлений, так как будет свидетельствовать о назначении меня на Богучарскую кафедру главною центральною властью Российской Церкви во главе с Свят. Патриархом Тихоном[123 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 103. Л. 3. – Л. 4.].
В справке к рассматриваемому делу говорилось о том, что в экземпляре списка иерархов Российской Православной Церкви, полученном из России, из архиереев, пребывающих за границей, кроме архиепископа Полтавского Феофана говорилось и об Управляющем русскими православными общинами в Болгарии, Преосвященном Серафиме (Соболеве), епископе Дубенском. Он был указан как бывший ректор Воронежской духовной семинарии
(каковым в действительности и состоял Владыка Серафим, в бытности своей Архимандритом) и перемещенным в Богучар. А Дубенским Епископом в списке значится Епископ Аркадий (Остальский), до него числился Епископ Григорий, впоследствии Архиепископ Полтавский. В списке же Архиереев, полученном нами в 1922 году из Москвы, Преосвященный Епископ Серафим (Соболев) указан как Епископ Дубенский. Из сей справки видно, что Свят. Патриарх Тихон, в виду необходимости заместить Дубенскую кафедру другим наличным Епископом, переименовал отсутствующего из России Преосвященного Серафима во Епископа Богучарского[124 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 103. Л. 3. – Л. 4.].
В итоге Архиерейский Синод, согласно представлению Преосвященного Серафима и в соответствии с распоряжениями всероссийской церковной власти в лице Святейшего Патриарха Тихона о титуле Преосвященного Серафима, постановил именовать в будущем Преосвященного Серафима епископом Богучарским[125 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 103. Л. 3. – Л. 4.].
В феврале 1926 года прибывший в Сремские Карловцы епископ Серафим доложил о положении законоучителей и церквей при русских гимназиях в Болгарии и представил выработанное в этой стране Положение об этих гимназиях, которое Синодом было передано на отзыв Синодальному члену Преосвященному епископу Гавриилу[126 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 78. Л. 4 об.].
Еще одно значимое имя для развития православной жизни в Болгарии – архиепископ Дамиан (Говоров). В начале 1923 г. он основал старейшее образовательное богословское учреждение русской эмиграции – единственное Богословско-пастырское училище РПЦЗ в Европе. Оно было создано при монастыре свт. Кирика и Иулитты, переданном в 1922 г. Болгарским Синодом в безвозмездное пользование русским насельникам. К сожалению, с кончиной основателя в 1936 г. деятельность училища постепенно стала замирать, и в начале 1938 г. решением Синода РПЦЗ оно было закрыто. В протоколах Архиерейского Синода, касающихся дел в Болгарии, информация о Пастырско-Богословском училище занимает большое место. См. об этом подробнее в главе 9 «Образование и издательская деятельность».
В мае 1925 года на суждение Архиерейскому Собору передавалось сообщение епископа Царицынского Дамиана об учреждении миссионерских станов в Болгарии. Тогда же епископ Дамиан обратился с просьбой преподать благословение на открытие в Болгарии Свято-Владимирского православного Братства. Архиерейский Синод преподал владыке Божие благословение на его открытие[127 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 81. Л. 3 об. – Л. 4.]. Ранее, в разделе «Первые страны эмиграции», мы читали о передаче имущества этой организации, первоначально находившейся в Константинополе. Информацию об этом братстве мы и далее находим в Журналах заседаний Архиерейского Синода. В декабре 1926 года Священный Синод Болгарской Церкви уведомлял о том, что по вопросу о введении в действие среди русских беженцев в Болгарии устава Свято-Владимирского Братства и устава миссионерского стана необходимо Преосвященному Дамиану, епископу Царицынскому, войти в соглашение с Преосвященным епископом Серафимом, Управляющим русскими православными общинами в Болгарии[128 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 85. Л. 3 об.]. В августе 1928 года епископ Дамиан рассказал о деятельности Братства св. Владимира и о мероприятиях к его расширению. В свою очередь Синод принял Братство
Св. Владимира под свое покровительство и призвал духовенство войти в состав этого Братства и по возможности всячески поддерживать его. Исполнение последнего пункта было поручено епископу Дамиану, который являлся бессменным Председателем Владимирского Братства[129 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 98. Л. 1. – Л. 1 об.]. В мае 1930 года епископ Дамиан, Начальник русского Пастырско-Богословского Училища в Болгарии поделился информацией Свято-Владимирского Православного Братства, рассказывающей о положении Церкви в Советской России и за рубежом за период январь-февраль текущего года[130 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 106. Л. 1. – Л. 1 об.].
В июне 1926 года настоятель русской православной общины в Варне прот. Иоанн Слюнин обратился с ходатайством о разрешении ему представить правящему епископу список лиц,
ведомых ему и за кого он может отвечать, для утверждения церковного старосты, пять членов Приходского Совета и трое членов Ревизионной Комиссии, так как при выборах разгораются страсти среди политически настроенных лиц и нарушается церковный мир.
В связи с отзывом Преосвященного епископа Серафима, Управляющего русскими православными общинами в Болгарии, заявившего, что варненский приход находится в особых условиях и из-за ссор среди прихожан имеется опасность отобрания храма со стороны болгарских церковных властей, Синод предоставил Управляющему названными общинами, в изъятие из правил, в крайне исключительном случае, утверждать для русской православной общины в Варне церковного старосту, пять членов Приходского Совета и 3 членов Ревизионной Комиссии по представлению настоятеля общины протоиерея И. Слюнина[131 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 82. Л. 5 об. – Л. 6.]. Эта история имела продолжение. В марте 1929 года была заслушана переписка о возникших в русском православном приходе в Варне несогласиях. По итогам предварительного обсуждения прошение прихожан русского православного прихода в Варне с жалобой на настоятеля протоиерея
И. Слюнина, а также рапорт последнего, были переданы на рассмотрение управляющего русскими православными общинами в Болгарии, епископа Серафима[132 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 101. Л. 2. – Л. 2 об.].
Епископ Серафим регулярно докладывал Синоду о назначениях и освобождениях от должностей: Синод как высший орган церковного управления в межсоборный период, должен был дать свою оценку и утвердить решения епископов. Так, в декабре 1926 года епископ Серафим сообщал об освобождении протопресвитера Георгия Шавельского от должности члена Епархиального Совета при Управляющем названными общинами. В связи с распоряжением епископа Серафима, протопресвитер Георгий Шавельский был уволен, согласно своему прошению, от должности члена Епископского Совета при Управляющем русскими православными общинами в Болгарии[133 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 85. Л. 2 об. – Л. 3.]. Тогда же епископ Серафим ходатайствовал об утверждении в должности Секретаря Епископского Совета, в связи с уходом В. В. Попова, священника русской православной церкви в Софии Андрея Ливен. Синод утвердил данное назначение[134 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 85. Л. 3.]. Кроме того, на этом заседании был заслушан представленный управляющим русскими православными общинами в Болгарии епископом Серафимом денежный отчет за 1925 год по русскому Спасскому монастырю в Болгарии и заключение члена Синода Преосвященного епископа Гермогена. Денежный отчет был принят к сведению. Так же епископ Серафим заявил Архиерейскому Синоду, что он примет меры к представлению 10 % сбора с доходов монастыря[135 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 85. Л. 4 об.].
В апреле 1928 года архиепископ Серафим докладывал по делу об увольнении им церковного старосты русской православной церкви в Софии генерала Мировича. Синод утвердил данное распоряжение[136 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 97. Л. 4.]. Здесь же архиепископ Серафим испрашивал благословение на разрешение замещения должности члена Епархиального Совета и на назначение себе заместителя во время своего отсутствия. Синод разъяснил Преосвященному Серафиму что архимандрит Сергий, являясь родным его братом, не может быть назначен его заместителем во время отсутствия. А также – Секретари Епархиальных Советов не могут быть членами таковых Советов и даже временно не могут замещать отсутствующих членов Епархиального Совета, а поэтому распоряжение о замещении Секретарем Епархиального Совета священником А. Ливеном отсутствующего члена Епархиального Совета не может быть утверждено. Священник А. Ливен может быть допущен к временному исполнению обязанностей члена Епархиального Совета с утверждения Архиерейского Синода, лишь после своего освобождения от должности Секретаря Совета[137 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 97. Л. 4. – Л. 4 об.].
Рассматривались и другие вопросы церковной организации. В феврале 1928 года, в связи с поступившими в канцелярию докладом Управляющего русскими православными общинами в Болгарии, прошениями прихожан русской православной церкви в Софии на имя архиепископа Серафима по вопросу о введении пропорциональных выборов при избрании Приходского Совета, рапортом Управляющего об утверждении им избранного Приходского Совета и новых прошений прихожан о введении пропорциональных выборов, Архиерейский Синод постановил, что поскольку вопрос об изменении статей Приходского Устава о выборах Приходских Советов имеет принципиальный и общецерковный характер, перед окончательным вынесением решения поручить Управляющему Синодальной Канцелярией Е. И. Махароблидзе всесторонне выяснить этот вопрос, и о результатах доложить Синоду вместе со своими соображениями по существу дела[138 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 95. Л. 3.].
Из рассмотренных Архиерейским Синодом дел, посвященных русской церковной жизни в Болгарии, мы узнаем о натянутых отношениях, которые, к сожалению, существовали между двумя русскими епископами – Серафимом и Дамианом.
В сентябре 1926 года Священный Синод Болгарской Церкви оповещал об отсутствии со стороны названного Синода препятствий к открытию епископом Дамианом для русских беженцев в Болгарии миссионерского стана, а также уведомлял, что епископ Серафим, Управляющий русскими православными общинами в Болгарии оспаривает право епископа Дамиана на образование этого стана[139 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 83. Л. 2.]. В декабре 1926 года Священный Синод Болгарской Церкви уведомлял о том, что по вопросу о введении в действие среди русских беженцев в Болгарии устава миссионерского стана необходимо Преосвященному Дамиану, епископу Царицынскому, войти в соглашение с Преосвященным епископом Серафимом, Управляющим русскими православными общинами в Болгарии[140 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 85. Л. 3 об.].
В мае 1927 года епископ Дамиан обратился к Синоду с просьбой разрешить ему провести Съезд русского духовенства в Болгарии по делам благотворительности и миссионерства. И здесь же он жалуется на епископа Серафима, Управляющего русскими православными общинами в Болгарии, «якобы препятствующего архипастырской его деятельности». Вновь епископ Серафим вынужден был дать объяснение по этому поводу. Со своей стороны, Архиерейский Синод призвал обоих архиереев строго разграничивать пределы своих компетенций и оказывать друг другу взаимную поддержку[141 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 89. Л. 6.].
В декабре 1927 года были заслушаны два письма епископа Серафима:
1. От 10 октября 1927 года, в котором он докладывал о состоявшихся выборах Приходского Совета при русской православной церкви в Софии, а также представил ряд документов, касающихся этих выборов. При этом архиерей уведомил Синод, что результаты выборов он не утвердит, поскольку, по его мнению, была нарушена соответствующая процедура. Поэтому епископ Серафим постановил провести новые выборы.
2. От 17 ноября, с просьбой разрешить провести пропорциональные выборы членов Приходского Совета. Однако Председатель Архиерейского Синода указал ему на невозможность изменения приходского Устава[142 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 94. Л. 5 об. – Л. 6.].
В сентябре 1928 года Архиерейскому Синоду пришлось рассмотреть жалобу присяжного поверенного Н. Н. Алексеева с обвинением священника русской православной церкви в Софии А. Ливена в торговле книгами. Данное обвинение было проверено делегацией Архиерейского Синода в июне месяце 1928 года, посетившей Софию с целью расследования церковных дел.
Свидетельскими показаниями разных лиц и письменным заявлением Г. Г. Курындина, владеющего книжным магазином, установлено, что священник Ливен книгами лично не торгует, а лишь участвует в фирме капиталом. Фирма честная и порядочная.
Синод постановил:
…Уведомить жалобщика, разъяснив, что по сей жалобе священник Ливен не может быть предан духовному суду и что участие его в книжной фирме капиталом без личного сотрудничества в магазине Архиерейский Синод не может поставить в вину о. Ливену при нынешних условиях жизни[143 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 99. Л. 2 об.].
В декабре 1929 года, в связи с ходатайством протоиерея Ф. Миляновского о поощрении лиц, содействовавших устроению часовни-памятника на русских могилах на Тырновском кладбище в Болгарии, Архиерейский Синод выразил благодарность митрополиту Тырновскому Филиппу, Кмету г. Велико-Тырново полковнику Владимиру Николаевичу Даскалову, Председателю В.-Тырновской Окружной Постоянной Комиссии Феодору Бончевичу Бончеву, а также преподал свое благословение с выдачей установленной грамоты В.-Тырновскому Градскому Общинскому Управлению и В.-Тырновской Окружной Постоянной Комиссии[144 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 103. Л. 5 об. – Л. 6.].
Как и во многих других странах, в Болгарии важное место в жизни русской православной эмиграции занимала монастырская деятельность. Так, в Журналах заседаний содержатся сведения о Ямбольском монастыре. Определением Архиерейского Синода от 25 апреля – 8 мая 1924 г., Ямбольский Александро-Невский монастырь передавался в управление епископу Серафиму. Однако заведовавший хозяйством монастыря в Ямболе (Болгария) М. Кальнев в своем рапорте опротестовывал синодальное решение о передаче названного монастыря Управляющему русскими православными общинами в Болгарии епископу Серафиму. Рапорт М. Кальнева Синод оставил без последствий[145 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 55. Л. 4. – Л. 4 об.]. Архиерейским Синодом архиепископу Кишиневскому и Хотинскому Анастасию, Управляющему русскими православными общинами Константинопольского округа, было поручено произвести оценку состояния Русского Ямбольского монастыря. В итоге архиепископ Анастасий находил, что будущее монастыря может быть обеспеченным при следующих условиях: 1) если будут сохранены его насельниками добрые отношения с окрестными жителями – болгарами, почитающими монастырь своей исторической святыней; 2) если будет увеличена посевная площадь земли путем расчистки т. н. драки, совершенно бесполезного расстояния, покрывающего большие пространства около монастыря; 3) если установлены будут точно и нормально закреплены границы монастырских владений; 4) если будет применена система более интенсивного хозяйства и восстановлен, в частности, погибший виноградник; 5) если везде будет применен, по возможности, свой труд, а не дорогостоящий наемный. Главный же залог преуспеяния монастыря – считал владыка – в развитии его религиозно-просветительной миссии, которая совершенно замерла в последнее время[146 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 63. Л. 6. – Л. 6 об.].
Если этот светильник, стоящий на верху горы, будет ярко гореть и светить вокруг, то он скоро привлечет к себе сердца населения, и все необходимое для жизни приложится ему[147 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 63. Л. 6. – Л. 6 об.].
Доклад архиепископа Анастасия был сообщен настоятелю Ямбольского монастыря епископу Серафиму.
В августе 1927 года епископ Серафим, настоятель русской православной церкви в Софии, представил рапорт с отчетом о храме и Ямбольском монастыре, а также о финансовом положении этой обители, переданный на рассмотрение Комиссии, состоящей из членов Синода: епископов Сергия, Гермогена и Феофана[148 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 92. Л. 7. – Л. 7 об.]. Отчеты и сметы передавались на рассмотрение Синода регулярно. Так, в июне 1930 года члену Синода, архиепископу Гермогену, был дан на рассмотрение отчет о Ямбольском женском монастыре и его смета на 1930 год[149 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 107. Л. 3 об.]. А в июле был заслушан рапорт епископа Богучарского Серафима, Управляющего русскими православными общинами в Болгарии, с отчетом о денежных средствах и хозяйстве Спасова Александро-Невского монастыря в Ямболе, и заключение члена Синода архиепископа Гермогена. Опираясь на отзыв последнего, представленный отчет предписывалось возвратить Преосвященному епископу Серафиму «для направления его в Епархиальный Совет для проверки по документам и затем с заключением Епархиального Совета представить в Архиерейский Синод»[150 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 108. Л. 3 об.].
Греция
