Сталин. Жизнь одного вождя

скачать книгу бесплатно


Поведение Иосифа в семинарии в его последний 1898/1899 учебный год было очевидным подтверждением решительного разрыва с прежней жизнью. Казалось, что наружу выплеснулись чувства протеста, которые накапливались в течение первых лет учебы. Кондуитный журнал семинарии сохранил летопись бунтарства Джугашвили. В сентябре его уличили в чтении товарищам выписок из запрещенных книг. В октябре трижды отправляли в карцер за отсутствие на молитве, плохое поведение во время литургии и опоздание из отпуска. Выговоры перемежались с помещением в карцер за различные проступки в последующие месяцы[69 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 53. Л. 1–15; Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 148.].

Серьезный конфликт с администрацией произошел в январе 1899 г. Иосиф на месяц был лишен права выхода в город. А. Островский связывает это наказание с инцидентом, известным по воспоминаниям одного из соучеников Джугашвили, опубликованным в 1939 г.[70 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 149.] Согласно этим мемуарам, инспектор семинарии обыскал комнату Иосифа и обнаружил запрещенные книги. Тогда один из семинаристов, Келбакиани, набросился на инспектора и выбил книги из его рук. Вместе с Джугашвили они собрали книги и бросились бежать[71 - Каминский В., Верещагин И. Детство и юность вождя. С. 84–85.]. Эти широко известные воспоминания вызывают, однако, большие сомнения. Прежде всего, в кондуитном журнале семинарии за 1899 г. проступок Келбакиани описывался совершенно иначе[72 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 53. Л. 13.]. Во время осмотра вещей самого Келбакиани, говорилось в журнале, у него была изъята тетрадь с выписками из запрещенной литературы. Келбакиани выхватил тетрадь из рук инспектора и выбросил ее в туалет. О конфликте было тут же доложено ректору семинарии. Келбакиани заключили на несколько часов в карцер.

Как говорилось в кондуитном журнале, «Келбакиани обнаружил сильное раскаяние». Он признал вину и просил о снисхождении. О каком-либо участии Иосифа Джугашвили в этом конфликте в журнале не упоминается. В январе 1899 г. Джугашвили на месяц был лишен права выхода в город, а Келбакиани исключен из семинарии[73 - Там же. Д. 60. Л. 1–3.]. Несоразмерность наказаний может свидетельствовать о том, что Иосиф получил взыскание за какой-то другой проступок или за косвенное участие в инциденте с тетрадью.

Некоторый свет на суть событий проливает письмо Келбакиани Сталину в июне 1951 г.:

Товарищ Сосо! Если бы Вы знали, как я в настоящее время нуждаюсь, то уверен, что Вы не оставили бы меня без внимания. Я стар стал, не имею заработка и нуждаюсь […] Товарищ Сосо, некоторым образом Вы у меня в долгу: наверное, Вы помните, как я отнял у инспектора семинарии […] нелегальную литературу, изъятую при обыске из Вашего ящика, за это меня исключили из семинарии […] Не горжусь и не хвастаюсь, конечно […] Нужда заставила меня вспомнить об этом. Помогите, товарищ Сосо[74 - Там же. Оп. 11. Д. 879. Л. 45.].

Письмо вручили лично Сталину. Была ли оказана Келбакиани помощь и какая именно, из документов не ясно. Однако его письмо уточняет некоторые обстоятельства самого конфликта 1899 г. Келбакиани, несомненно, читал публикацию 1939 г. о «героическом поступке» Сталина, а поэтому в целом следует в ее русле. Изъятая тетрадь превратилась в нелегальную литературу, причем найденную не у Келбакиани, а у Джугашвили. Однако примечательно, что Келбакиани однозначно утверждает, что он сам, без всякой помощи со стороны «товарища Сосо», отнял изъятое у инспектора. Столь же однозначно он пишет о причастности Сосо к конфликту, а также о том, что он, Келбакиани, оказал услугу молодому вождю. В общем, Иосиф, видимо, действительно был причастен к скандалу. Можно предположить, например, что тетрадь, которую уничтожил Келбакиани, принадлежала Джугашвили. Это могло выясниться позже, во время расследования инцидента. Однако Иосиф почти наверняка не помогал Келбакиани спасать мифические книги. Это была одна из тех легенд, которые формировали культ вождя. Правда, одна из самых безобидных легенд.

В любом случае у Джугашвили и без этого было немало прегрешений перед семинарским начальством. В мае 1899 г. его официально уволили из семинарии по формальному основанию – «за неявку на экзамены по неизвестной причине». При этом в справке об окончании четырех классов семинарии, выданной ему на руки после отчисления, красовалась отличная оценка за поведение![75 - Там же. Оп. 4. Д. 65. Л. 1–4.] Биографы Сталина уже давно обратили внимание на запутанность обстоятельств ухода Сталина из семинарии. Сам Сталин предпочитал говорить, что его «вышибли» из семинарии «за пропаганду марксизма». Мать Сталина Екатерина в одном из интервью утверждала, что сама забрала сына из семинарии по причине плохого состояния его здоровья[76 - Троцкий Л. Д. Сталин. Т. 1. С. 44.]. О. В. Эдельман, внимательно сопоставив различные предположения, полагает, что молодой Джугашвили сознательно не явился на экзамен, поскольку не собирался становиться священником[77 - Эдельман О. В. Семинарист Джугашвили. С. 190–193.]. На самом деле имеющиеся версии причин отчисления не так уж сильно противоречат друг другу. Очевидно, что молодой революционер не слишком дорожил семинарией. Очевидно, что руководство семинарии не испытывало восторга в отношении Джугашвили, но вряд ли было заинтересовано в отчислении его со скандалом. Не исключено, что свою роль в компромиссном исходе дела сыграли просьбы Екатерины и ее жалобы на ухудшение здоровья сына. Похоже, что недоучившимся семинаристом Иосиф стал по доброму согласию, получив хорошую справку по результатам четырех классов. Если его и «вышибли» из семинарии, то «вышибли» тихо, оставив открытыми двери для дальнейшего исправления. Исправления не произошло.

Подполье, тюрьмы, ссылки

Со свидетельством об окончании четырех классов семинарии Иосиф Джугашвили мог служить «по духовному ведомству» или учителем в начальной школе[78 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 154–155.]. Однако такая перспектива, означавшая по существу возвращение в прежнюю жизнь, его не устраивала. Продолжая работу в революционной организации, Иосиф при помощи друзей в конце 1899 г. устроился наблюдателем на Тифлисскую метеорологическую станцию (обсерваторию). Наблюдатели постоянно следили за показаниями приборов и поэтому жили при станции. Должность давала и заработок, и жилье. В социал-демократической организации Джугашвили примыкал к радикальному крылу. Отвергая легальную пропаганду, радикалы выступали за организацию забастовок и демонстраций. Удивительного в этом было мало, учитывая предыдущий опыт бунтарства в семинарии, юный возраст – 22 года и личную дружбу с такими отчаянными революционерами, как Ладо Кецховели. Сторонники решительных действий находили вдохновение в росте недовольства среди рабочих. 1900–1901 гг. были ознаменованы волной забастовок рабочих в Тифлисе. Власти усилили репрессии. Под угрозой ареста Джугашвили покинул службу и перешел на нелегальное положение. В жизни будущего вождя произошел решительный поворот. Он окончательно превратился в профессионального революционера.

При всем разнообразии личных судеб, российские революционеры различных направлений имели много общего. Разрыв с обычной жизнью и уход в подполье происходил в момент резонанса ненависти и решимости – ненависти к существующему строю и решимости бороться с ним. В Российской империи и того и другого было в избытке. Авторитарный режим и социальная несправедливость порождали бунтарей. В ответ на преследования они становились все более радикальными. Ненависть Иосифа Джугашвили, судя по всему, пробудили произвол и мракобесие, царившие в духовной семинарии. Эта ненависть подпитывалась пропагандой и действиями старших товарищей, вступивших на путь революции раньше Сталина. Решимость Иосифа Джугашвили была чертой его характера и порождением социального положения. В конце концов, в той социальной среде, которая предназначалась Сталину по праву рождения, немногое можно было потерять.

Рассуждая о причинах революционности и жестокости Сталина, многие авторы обращают внимание на его формирование в особой атмосфере российского пограничья[79 - Rieber A. J. Stalin, Man of the Borderlands // American Historical Review. 2001. Vol. 106. No. 5. P. 1651–1692; Rieber A. J. Stalin as Georgian: The Formative Years // S. Davies, J. Harris (eds.). Stalin: A New History. Cambridge, 2005. P. 18–44.]. Кавказ, представлявший собой кипящий котел социальных и национальных противоречий, сплав формирующихся индустриальных анклавов и традиционного образа жизни, не мог не оказать влияния на характер Сталина. И он, и его соратники-кавказцы, полагает Йорг Баберовски, «привнесли в партию как в центре, так и на окраинах империи культуру насилия кавказской периферии, кровную месть и архаические представления о чести»[80 - Баберовски Й. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. М., 2010. С. 15.]. Такое мнение подкрепляют свидетельства известного историка Б. И. Николаевского, некоторое время работавшего в социал-демократических организациях Закавказья. Сталина, по свидетельству Николаевского, уже тогда характеризовали как человека «крайне злобного и мстительного», способного на «самые крайние средства». Однако такими были и многие противники Сталина среди социал-демократов. Собеседники Николаевского считали это результатом «привнесения кавказских нравов во внутрипартийную борьбу»[81 - Вопросы истории. 2012. № 14. С. 16. Документы из архива Б. И. Николаевского, опубликованные Ю. Г. Фельштинским и Г. И. Чернявским.].

Указания на особенности менталитета, сформированного тяготами жизни и трагической историей российского пограничья, вероятно, имеют основания. Однако верно и то, что вся Российская империя была огромным пограничьем. Пограничьем между Азией и Европой, между обнадеживающей модернизацией и разрушающимся традиционным укладом жизни, между городом и деревней, между авторитаризмом и стремлением к демократии, между мракобесием властей предержащих и одержимостью многих революционеров кровью. Именно поэтому кавказские девиации в конечном счете вписались в общероссийскую культуру экстремизма и насилия, лишь придав ее распространению свой импульс. В любом случае воздействие социальной среды не снимало с молодого Джугашвили личной ответственности за его выбор и жизненные ориентиры. Решение уйти в революцию он принимал самостоятельно.

Очевидно, что революционеры были разными. Многие бросались в борьбу под влиянием молодости, эмоций, азарта. Сталиным вряд ли руководили только эти чувства, хотя отвергать их наличие было бы неправильно. Сталина можно назвать расчетливым революционером. Именно такие, как он, упорно, методично и даже осмотрительно двигали революцию вперед, а в случае успеха обладали наилучшими шансами для закрепления во власти. Решительность и осторожность, одержимость и цинизм сочетались в них в тех пропорциях, которые позволяли без особых потерь пройти через многочисленные опасности революционных переломов.

В обзоре деятельности тифлисской социал-демократической организации, оставленном местным жандармским управлением, говорилось, что Иосиф Джугашвили «держит себя весь осторожно, на ходу постоянно оглядывается»[82 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 72. Л. 9.]. Некоторое время ему действительно удавалось избегать арестов. Это было важное преимущество. Многие социал-демократы оказались в тюрьмах. Джугашвили стал одним из руководителей тифлисской организации. Возможно, спасаясь от полицейских преследований, возможно, по другим причинам он переехал из Тифлиса в Батум, центр нефтеперерабатывающей промышленности. Активная революционная пропаганда Джугашвили и его товарищей не прошла бесследно. Одна за другой следовали забастовки и демонстрации батумских рабочих. Власти действовали жестоко. 9 марта 1902 г. при попытке рабочих взять штурмом тюрьму, где содержались их товарищи, войска открыли огонь. Были убиты 13 человек, десятки ранены. Эти события приобрели широкую известность. Джугашвили как одного из организаторов демонстраций арестовали.

Стараясь избежать наказания, Иосиф отрицал свою вину. Он утверждал, что вообще не был в Батуме в период волнений. В записках на волю Джугашвили просил мать, друзей и родственников обеспечить ему алиби, дать ложные показания о его пребывании до середины марта в Гори[83 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 188–189.]. Записка, однако, попала в руки полиции. Несмотря на это, доказать непосредственную причастность Джугашвили к организации бунта в Батуме полиции не удалось, зато на поверхность всплыли старые дела тифлисского периода. Следствие шло долго, неторопливо. Изнывая в тюрьме, Иосиф пытался подтолкнуть события. В октябре и ноябре 1902 г., через семь-восемь месяцев после ареста, он написал два прошения в канцелярию главноначальствующего на Кавказе. Ссылаясь на «все усиливающийся удушливый кашель и беспомощное положение состарившейся матери моей, оставленной мужем вот уже 12 лет и видящей во мне единственную опору в жизни», Джугашвили просил об освобождении под надзор полиции. «Умоляю канцелярию главноначальствующего не оставить меня без внимания и ответить на мое прошение». С просьбой об освобождении сына в январе 1903 г. обратилась к властям и Екатерина. Она по-грузински подписала заявление на русском языке, в котором говорилось, что ее сын, «зарабатывая себе и матери пропитание, не имеет времени и возможности участвовать в каких-либо заговорах и беспорядках»[84 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 619. Л. 175–177.].

Однако просьбы не помогали. Иосиф оставался за решеткой, испытывая лишения и притеснения. Только осенью 1903 г., через полтора года после ареста, его отправили в ссылку в Восточную Сибирь. Очень скоро, в начале 1904 г., Джугашвили бежал из ссылки. Ничего необычного в этом не было. Конечно, для побегов требовались определенные приготовления, мужество и просто физическая сила. Однако слабая охрана позволяла многим революционерам сравнительно легко покидать места отбывания наказания. Сталин усвоил этот первый урок ссылки и в дальнейшем несколько раз пользовался приобретенным опытом.

Есть сведения о том, что в первые несколько месяцев после возвращения в родные места Джугашвили находился под подозрением как возможный провокатор[85 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 212–218.]. Такие подозрения в числе прочего питались массовыми арестами социал-демократов, прокатившимися по Закавказью. Однако, хотя аресты сначала бросили на Джугашвили тень, затем они даже поспособствовали его карьерному росту в революционном движении. В связи с нехваткой людей Джугашвили выдвинули в руководящий комитет Закавказской социал-демократической организации. Конечно, свою роль сыграли его активная работа в подполье, способности публициста. Что касается слухов о сотрудничестве Джугашвили с полицией, то они остались только слухами.

За два года, которые Джугашвили провел в тюрьме и ссылке, в социал-демократии России произошли важные изменения. Формально партия была единой, однако фактически она разделилась на сторонников Ленина, называвших себя большевиками, и более умеренных меньшевиков. Ленин выступал за создание боевой и сплоченной подпольной партии, которая послужила бы орудием совершения революции. По его мнению, рабочие, главная сила грядущей революции, сами не могли выработать правильное революционное мышление. Рабочих должны были обучать революционеры-профессионалы. Учение Ленина было направлено на подталкивание революции, ускорение хода «исторического времени». Меньшевики полагали, что партия может быть более гибкой и принимать в свои ряды не только активистов, но и сочувствующих. Они более уважительно относились к рабочим и не в такой мере, как большевики, выпячивали свою роль учителей. В основе этой тактики лежала принципиальная установка на постепенное, органичное движение революционного процесса по мере вызревания объективных предпосылок для социализма. У молодого Джугашвили были все основания воспринять точку зрения Ленина. Его привлекали ленинский радикализм и призывы к решительным действиям. Вряд ли обошлось и без прагматичных интересов. Будучи сам партийным интеллигентом, Сталин приветствовал признание руководящей роли профессиональных революционеров в рабочем движении[86 - Ree E. van. The Stalinist Self. The Case of Ioceb Jughashvili (1898–1907) // Kritika. Spring. 2010.Vol. 11. No. 2. P. 265–266; Suny R. G. Stalin and the Russian Revolutionary Movement. Ch. 4.]. Быть руководителем, вести массы – разве не для этого интеллигенты уходили в революцию? Сталин пропагандировал эти ленинские идеи во многих своих статьях.

Первая русская революция, вспыхнувшая в 1905 г., сначала усилила разногласия между большевиками и меньшевиками, но затем создала некоторые условия для преодоления раскола. Революционеры противостояли общему врагу – правительству и его воинствующим приверженцам. Насилие и жестокость с обеих сторон нарастали. В Закавказье, пораженном многочисленными социальными и национальными противоречиями, ситуация была особенно острой. Правительство, как обычно, без колебаний пускало в ход оружие. В ответ революционеры убивали сторонников самодержавия, поджигали предприятия. В общий поток насилия вливались погромы на национальной почве. И меньшевики, и большевики создавали собственные вооруженные отряды и широко применяли методы террора[87 - Ree E. van. Reluctant Terrorists? Transcaucasian Social-Democracy, 1901–1909 // Europe-Asia Studies. 2008. LX. No. 1; Suny R. G. Stalin and the Russian Revolutionary Movement. Ch. 9.]. Сталин активно участвовал в этих событиях. Он разъезжал по Грузии, готовил забастовки и митинги, писал листовки и статьи, был причастен к организации подпольной типографии и боевых групп. Постепенно он выдвинулся в ряды лидеров закавказских большевиков.

В октябре 1905 г. под давлением революции царь пошел на уступки. В России появился парламент – Государственная дума. Провозглашались политические свободы: совести, слова, собраний, неприкосновенность личности. Несмотря на это, революция еще какое-то время развивалась по восходящей линии. Все это заставило маневрировать не только царя, но и социал-демократов. Под напором требований снизу большевики и меньшевики согласились на примирение. Формально единство партии было восстановлено. Однако закавказским большевикам, и в частности Сталину, это воссоединение не принесло ничего хорошего. Первую скрипку в революционных организациях Закавказья играли меньшевики. Унизительное положение Сталина и других большевиков демонстрировали результаты выборов на объединительный съезд социал-демократической партии в Стокгольме в апреле 1906-го. Сталин был, видимо, единственным большевиком, избранным делегатом от Закавказья. Еще более обидным был провал на выборах на следующий общий съезд большевиков и меньшевиков, состоявшийся в Лондоне в мае 1907 г. Вначале от Закавказья на съезд были избраны только меньшевистские делегаты. Большевикам пришлось организовать довыборы, чтобы послать хотя бы одного своего представителя. Им оказался Джугашвили. Поездки на съезды партии в Западную Европу, несомненно, способствовали расширению общего и партийного кругозора Джугашвили, круга его контактов и знакомств. Есть данные, что по пути на лондонский съезд в 1907 г. он встречался в Берлине с Лениным[88 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 254.]. Возвращаясь из Лондона, Джугашвили несколько дней провел в Париже. Он жил у земляка, студента Г. И. Чочии. В Россию Джугашвили выехал с паспортом умершего друга Чочии. Это повышало безопасность передвижений Джугашвили, за которым следила полиция. Сорок лет спустя, в мае 1947 г., Чочиа, проживавший в Ленинграде, напомнил Сталину о себе:

В середине 1907 г., после нескольких дней Вашего пребывания у меня, я провожал Вас на вокзале Св. Лазаря в Париже. Вы изволили сказать мне: «Твою помощь (Вы подразумевали уступку заграничного паспорта […]) я никогда не забуду». В настоящее время я очень нуждаюсь в Вашем внимании. Прошу Вас удостоить меня встречей с Вами на 5–10 минут…[89 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 896. Л. 115.]

Письмо, однако, было списано в архив. Сталин крайне редко вспоминал о своих зарубежных путешествиях. Мы не знаем, что он видел и как воспринимал увиденное в Европе. Привез ли он какие-нибудь подарки из путешествия своей молодой жене Екатерине Сванидзе, на которой женился в июле 1906 г., и сыну Якову, появившемуся на свет в марте 1907 г., накануне отъезда отца за границу? Мысли Джугашвили, несомненно, были заняты революцией.

Сразу же после возвращения Джугашвили с Запада, 13 июня 1907 г., в Тифлисе произошло знаменитое в истории российского революционного движения вооруженное ограбление почты группой закавказских большевиков. Погубив немало жизней, террористы пополнили партийную кассу огромной суммой – 250 тыс. рублей. Руководителем и участником этой экспроприации был хороший знакомый Джугашвили С. А. Тер-Петросян по кличке Камо. Их очевидная связь давала повод утверждать, что Сталин был непосредственным организатором акции и даже принимал в ней участие[90 - См. подробнее: Монтефиоре С. Молодой Сталин.]. Однако реальных свидетельств в пользу такой крайней версии не существует[91 - См. Suny R. G. Stalin and the Russian Revolutionary Movement. Ch. 11. М. Кун обнаружил некоторые свидетельства о том, что Сталин содействовал подготовке акции Камо (Kun M. Stalin. P. 77–79).]. Б. И. Николаевский, внимательно исследовавший обстоятельства дела, утверждал, что Сталин был осведомлен о характере деятельности группы Камо и «прикрывал ее перед местной партийной организацией». Однако «руководителем ее ни в каком отношении не был». Николаевский нашел документ, из которого следует, что Камо был напрямую связан с большевистским центром за границей. Это – соглашение об условиях проведения экспроприации, заключенное Камо с руководящим центром большевиков во главе с Лениным[92 - Вопросы истории. 2010. № 7. С. 34; 2010. № 9. С. 11.]. Соглашение заключил именно Камо, но не Сталин.

Вообще-то, ничего необычного (за исключением рекордного «приза») в тифлисской экспроприации не было. Грабежи государственных учреждений и частных лиц широко практиковали в период первой русской революции как большевики, так и другие революционные партии. Нередко грабежами занимались и обычные уголовники, временно примыкавшие к революционным организациям в целях наживы. По сути, недалеко от уголовников уходили и идейные боевики, не бравшие лично себе ни копейки. Экспроприации приносили деньги, однако разрушающе действовали на мораль самих революционеров и их репутацию в обществе. Это не могло не беспокоить лидеров социал-демократов. Под давлением меньшевиков в мае 1907 г. на съезде партии в Лондоне, где присутствовал и Джугашвили, было принято решение, запрещающее социал-демократам проводить экспроприации. Однако это решение не остановило Ленина и его сторонников. Готовившуюся акцию в Грузии не отменили. Проведенная вскоре после завершения съезда партии, она выглядела особенно цинично. В рядах социал-демократов возник громкий скандал. Тифлисские меньшевики в очередной раз обрушились на Джугашвили, который, как все знали, был связан с Камо. Джугашвили был вынужден уехать из Тифлиса в Баку.

В бакинской социал-демократической организации меньшевики также составляли большинство. Однако Джугашвили мог опереться на сплоченную группу сторонников Ленина. В этом крупном промышленном центре были значительные возможности как для революционной работы среди рабочего класса, так и для борьбы с политическими оппонентами. Джугашвили организовал раскол в бакинской организации. Большевики захватили ее руководство. Однако радость победы была омрачена личной трагедией – в Баку умерла жена Иосифа Екатерина. Младенец-сын был передан на попечение родственников покойной. Отцу было не до него.

Революция, продолжавшаяся почти два года, напугала и кое-чему научила правящие классы. Царское правительство пошло на уступки. Россия стала более свободной. У нее появился парламент, хотя бы и слабый. Начались аграрные реформы, имевшие принципиальное значение для страны, где крестьянство составляло взрывоопасное большинство. Но одновременно власти начали более решительно и жестоко бороться с революционным подпольем. Одной из жертв этой решительности оказался Джугашвили. В марте 1908 г. его арестовали. Как и во время первого ареста, Джугашвили отрицал свою вину. Он утверждал, что не принадлежит ни к какой революционной партии и долгое время провел за границей[93 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 292.]. Однако эти хитрости не удались. После семи месяцев, проведенных в тюрьме, Джугашвили был отправлен в ссылку в Вологодскую губернию. Пробыв в ссылке четыре месяца, вновь бежал и летом 1909 г. вернулся в Баку.

Обстановка здесь была сложной. Бакинскую организацию социал-демократов наводнили секретные сотрудники полиции. Провалы и аресты вызывали подозрительное отношение революционеров друг к другу. Страсти накалялись и выливались в скандалы и взаимные обвинения. Именно к этому периоду пребывания Сталина в Баку относятся новые слухи о его сотрудничестве с полицией. То вспыхивая, то утихая, они дожили до наших дней. Правда, большинство историков всегда считали версию о двойной жизни Сталина недостоверной. Открытие архивов подтвердило эту точку зрения. Никаких следов работы Сталина на полицию обнаружено не было. Ключевой документ, на который опирались обвинители Сталина, был окончательно разоблачен как фальшивка, сфабрикованная после революции в кругах эмиграции[94 - Перегудова З. И. Политический сыск России (1880–1917 гг.). М., 2000. С. 242–274.].

Действительно, для тайного агента полиции Сталин слишком часто оказывался в тюрьме и ссылках. Весной 1910 г. его вновь арестовали. На этот раз Сталину грозило серьезное наказание. Полиция требовала выслать его на пять лет «в самые отдаленные места Сибири». Джугашвили прибег к ранее испытанному методу – просьбам о снисхождении. Он ссылался на свое болезненное состояние, на отсутствие серьезных улик. Демонстрируя стремление к благонамеренности, просил позволения официально оформить отношения со своей сожительницей, с которой познакомился в предыдущей ссылке[95 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 329–330.]. Трудно сказать, в какой мере подействовали именно эти «покорнейшие просьбы». Однако в октябре 1910 г. вместо первоначально намечавшейся пятилетней ссылки в Сибирь Джугашвили вернули в Вологодскую губернию – отбывать до конца назначенный в предыдущий раз срок. Это было мягкое наказание. Сталин провел в ссылке положенное ему время до июля 1911 г.

Следующие полтора года, до последнего ареста в феврале 1913-го, стали пиком дореволюционной карьеры Сталина в подполье. Он выдвинулся в число лидеров большевиков и в 1912 г. был введен в состав ЦК ленинской партии. Это обстоятельство имело по крайней мере два последствия. С одной стороны, он уже не возвращался на постоянную работу в Закавказье, а колесил по России и часто задерживался в столицах, Петербурге и Москве. С другой – находился под более пристальным контролем полиции. Сталина несколько раз арестовывали и отправляли в новые ссылки в Вологодскую область и в Сибирь, однако каждый раз ему удавалось бежать. Сталин занимался подпольной работой в России, налаживал выпуск большевистских газет, писал статьи, контактировал с большевистскими депутатами в Государственной думе. Он стал одним из ближайших соратников Ленина. Вождь большевиков все еще скрывался в эмиграции и нуждался в верных помощниках в России. Несколько раз Сталин приезжал к Ленину на совещания за границу. Задержавшись на несколько недель в начале 1913 г. в Вене, Сталин писал статью по национальному вопросу. Как известно, этой работой Сталина Ленин интересовался особенно. Вполне разделяя ленинские взгляды, Сталин выступал за единство российской социал-демократии и недопустимость ее разделения по национальным «квартирам».

Сам Сталин мог служить примером такого интернационализма. Он, несомненно, осознавал себя деятелем общероссийского масштаба. Националистические юношеские переживания и закавказское социал-демократическое прошлое были позади. Джугашвили окончательно превратился в Сталина. Этот по-русски звучащий псевдоним, символизирующий принадлежность к общероссийскому революционному движению, Джугашвили начал использовать в период выдвижения в руководство большевистской партии.

Сталин, несомненно, заслужил свое положение и репутацию известного большевика. В первый ряд партийных функционеров его выдвинули организаторские и публицистические способности, смелость, решительность, выдержка, неприхотливость, умение приспосабливаться к ситуации, преданность Ленину. Сталин оставался в партии даже в период кризиса социал-демократического движения, разразившийся после подавления первой революции. Массовые аресты подпольщиков, наводнение революционных организаций агентами полиции, отсутствие денег разрушали движение. В марте 1913 г. один из секретных сотрудников полиции, внедренных в бакинскую социал-демократическую организацию, сообщал: «Деятельности комитет никакой в настоящее время не проявляет»[96 - Перегудова З. И. Политический сыск России. С. 246.]. В феврале в другом конце страны, в Петербурге, был арестован Сталин. Его предал его товарищ Р. В. Малиновский[97 - Малиновский Роман Вацлавович (1876–1918) – рабочий-металлист, профсоюзный деятель, член большевистской партии. Пользовался особым покровительством Ленина. В 1912 г. был избран депутатом Государственной думы, с 1913-го председатель думской фракции большевиков. При этом многие годы служил агентом полиции. Под угрозой разоблачения в 1914 г. бежал из России. В 1918-м вернулся в Советскую Россию, надеясь на прощение. Однако был расстрелян.] – один из руководителей большевиков, любимец Ленина, который уже несколько лет работал на полицию.

Четыре года в Сибири

В июне 1913 г. Иосиф Джугашвили был приговорен к ссылке в Сибирь, в Туруханский край, на четыре года. С самого начала эта последняя ссылка отличалась особыми тяготами. Туруханский край был мало приспособлен для жизни. В первые месяцы письма Сталина на волю были переполнены просьбами о помощи и жалобами на безденежье и болезни[98 - Эти письма Сталина были перлюстрированы полицией и благодаря этому сохранились в полицейских архивах. В копиях они находятся также в фонде Сталина (Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 396–398; РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1288. Л. 12–14, 18, 28, 32–35).]:

Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью) […] Понимаю, что вам всем, а тебе особенно – некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь […] не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен[99 - Письмо Р. В. Малиновскому, конец ноября 1913 г.].

Нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но… деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедля телеграммой. Нет мочи ждать больше[100 - Письмо Т. А. Словатинской, 20 ноября 1913 г.].

Правда, вначале оставались надежды на освобождение. Руководство партии приняло решение организовать побег для Сталина и его товарища по ссылке Я. М. Свердлова. Для этого тоже нужны были деньги, однако их все не присылали. Кроме того, о планах побега благодаря предателю Малиновскому была осведомлена полиция. В марте 1914 г. по приказу из Петербурга Сталина и Свердлова услали еще дальше, в маленькое поселение Курейка, недалеко от Северного полярного круга. Причем к каждому был приставлен индивидуальный надзиратель. Шансы на побег почти исчезли.

Для Сталина это был удар. В конце марта 1914 г. он отправил в Петербург рассерженное письмо, укоряя товарищей по партии за многомесячное молчание и требуя ясного ответа: будут ли деньги для организации побега[101 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 52. Л. 1; Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 402–403.]. Несколько недель спустя Сталин, однако, резко изменил свои намерения. В апреле он сообщал Малиновскому:

[…] Новый губернатор переводворил меня на дальний север и конфисковал полученные на мое имя деньги (60 р. в целом). Живем, брат… Кто-то, оказывается, распространяет слухи, что я не останусь в ссылке до окончания срока. Вздор! Заявляю тебе и клянусь собакой, что я останусь в ссылке до окончания срока (до 1917 г.). Когда-то я думал уйти, но теперь бросил эту идею, окончательно бросил[102 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5394. Л. 2–3; Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927 / сост. А. В. Квашонкин и др. М., 1996. С. 19.].

Это письмо Сталина вызывает вопросы. Было ли твердо заявленное нежелание бежать из ссылки рассчитано на полицейскую цензуру? Выражал ли Сталин таким образом недовольство бездействием партийных товарищей? Или он действительно решил остаться в ссылке, осознав тщетность иных надежд? Учитывая, что вопрос о побеге более не поднимался, похоже, что Сталин действительно смирился с судьбой и решил отбыть ссылку до конца.

Несколько событий, случившихся в первые месяцы пребывания в Курейке, предопределили уклад новой жизни Сталина. Сначала он поссорился со своим единственным товарищем по ссылке и соседом по квартире Свердловым. О сути конфликта Свердлов в письмах на волю сообщал без особых подробностей: «Со мною грузин Джугашвили […] Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни. Я же сторонник минимального порядка. На этой почве нервничаю иногда […]»[103 - Свердлов Я. М. Избранные произведения. Т. 1. М., 1957. С. 227.]. Некоторые другие свидетельства дополняют картину. По воспоминаниям А. С. Аллилуевой, сестры второй жены Сталина, он позже признавался, что под разными предлогами отлынивал от домашней работы, уборки, топки печи и т. д. Свердлову приходилось работать и за себя, и за товарища[104 - Аллилуева А. С. Воспоминания. М., 1946. С. 115.]. Аналогичные рассказы Сталина запомнил Н. С. Хрущев:

Сталин рассказывал: «Мы готовили себе обед сами […] Главным образом мы промышляли тем, что ловили нельму. Большой специальности для этого не требовалось. На охоту тоже ходили. У меня была собака, я ее назвал Яшкой». Конечно, это было неприятно Свердлову: он Яшка и собака Яшка. «Так вот, – говорил Сталин, – Свердлов, бывало, после обеда моет ложки и тарелки, а я никогда этого не делал. Поем, поставлю тарелки на земляной пол, собака все вылижет, и все чисто. А тот был чистюля»[105 - Вопросы истории. 1992. № 1. С. 59–60.].

Очевидно, что подобные бытовые проблемы не могли не вызвать ссору. Хотя не исключено, что у конфликта были и другие дополнительные причины. Б. С. Илизаров предполагает, что Сталин, страдавший в молодости туберкулезом, опасался вновь заразиться, поскольку у Свердлова туберкулез наблюдался в открытой форме[106 - Илизаров Б. С. Тайная жизнь Сталина. С. 111.]. В любом случае взаимная неприязнь была столь сильна, что Свердлов и Сталин не только переселились в разные дома, но даже перестали общаться. « Ты же знаешь, родная, в каких гнусных условиях я жил в Курейке. Товарищ, с которым мы были там, оказался в личном отношении таким, что мы не разговаривали и не виделись», – писал Свердлов некоторое время спустя жене[107 - Свердлов Я. М. Избранные произведения. Т. 1. С. 280.]. Вскоре после разъезда Сталин поселился в доме сирот Перепрыгиных, пяти братьев и двух сестер. Сталин, которому тогда было 35 лет, судя по некоторым документам, вступил в интимные отношения с одной из сестер, 14-летней Лидией Перепрыгиной. Скорее всего, именно по этой причине между Сталиным и охранявшим его стражником вспыхнул конфликт. Дело доходило до драк. Полицейское начальство, однако, приняло сторону Сталина. Возможно, свою роль сыграло то, что полицейским приставом в Туруханском крае был в то время И. И. Кибиров, земляк Сталина, осетин по национальности. Нельзя исключить, что Сталин и Кибиров заключили своеобразное соглашение: в обмен на обещание не бежать из ссылки последовало смягчение режима. Сталина не только не привлекли к ответственности за проступки, но приставили к нему другого, более чем лояльного стражника М. А. Мерзлякова[108 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1288. Л. 15–16; Илизаров Б. С. Тайная жизнь Сталина. С. 289, 291, 294, 297; Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 393.]. Много лет спустя, в 1930 г., Мерзляков, которого новые власти преследовали за службу в царской полиции, обратился за помощью к Сталину. «Прошу тов. Сталина, – писал он, – довести до сведения нашего сельсовета о том, что я действительно имел с Вами дружеские отношения во время службы в Туруханском и не делал противодействия […]». И Сталин действительно помог. В его ответном письме Мерзлякову давались лучшие из возможных рекомендаций: «[…] Мих. Мерзляков относился к заданию пристава формально, без обычного полицейского рвения, не шпионил за мной, не травил, не придирался, сквозь пальцы смотрел на мои частые отлучки […]»[109 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 773. Л. 79–82; Илизаров Б. С. Тайная жизнь Сталина. С. 297–298.].

Пользуясь услужливостью Мерзлякова, Сталин устроился достаточно удобно, насколько это было возможно в ссылке у Северного полярного круга. Он продолжал сожительствовать с Лидией Перепрыгиной. По малодостоверным слухам, у них якобы родился сын[110 - Во всяком случае, сам Сталин в дальнейшем вычеркнул Перепрыгину из своей жизни. После отъезда Сталина из ссылки она вышла замуж, а затем осталась вдовой с восемью детьми. Илизаров Б. С. Тайная жизнь Сталина. С. 310.]. В декабре 1930 г. два брата Перепрыгиных, Ион и Александр, арестованные за службу в белой армии, обратились к Сталину с просьбой о поручительстве. Они напомнили вождю о «прежней дружбе, которую Вы питали к нам», но ни словом не обмолвились о судьбе сестры. Сталин читал это письмо, но помог ли Перепрыгиным, из документов не ясно[111 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 851. Л. 15.].

Располагая свободным временем, Сталин много рыбачил, охотился, ездил к товарищам по ссылке в соседние селения, принимал гостей у себя, участвовал в курейских пирушках. Его материальное положение несколько стабилизировалось. Главное – прекратились болезни. «Я живу как раньше. Чувствую себя хорошо. Здоров вполне – должно быть привык к здешней природе. А природа у нас суровая: недели три назад мороз дошел до 45 градусов», – бодро сообщал Сталин в одном из писем в конце 1915 г. [112 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 55. Л. 2; Большевистское руководство. С. 21. Письмо О. Е. Аллилуевой, 25 ноября 1915 г.]

Это было своеобразное существование, в котором проявились многие важные черты характера Сталина. Он был неприхотлив, не страдал от брезгливости и вполне приспособился к жизни в суровых условиях. В Курейке, где насчитывалось восемь домов и 67 жителей, Сталин был обречен на одиночество, во всяком случае интеллектуальное. Позже политические противники обвиняли Сталина в растительном существовании, недостойном революционера. «Тщетно стали бы мы искать каких-либо следов его духовной жизни за весь этот период одиночества и досуга», – писал Троцкий о туруханском этапе жизни Сталина[113 - Троцкий Л. Д. Сталин. Т. 1. С. 248–249.]. Действительно, в собрании сочинений вождя зияет заметная дыра – ни одной статьи за четыре года, с начала 1913 до начала 1917 г.

Переписка Сталина, хранящаяся в архивах, рисует, правда, более сложную картину. В первый год, то ли надеясь на побег, то ли по привычке, Сталин пытался работать. Он написал новую статью по национальным проблемам и послал ее в журнал. Он просил у товарищей выслать книги, журналы и газеты. О работе над статьями и нужде в новых книгах Сталин периодически писал и в последующие годы ссылки[114 - Большевистское руководство. С. 17–20; Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 397–401, 412–413, 415.]. Однако его энтузиазм, судя по всему, угасал. В 1914 г. произошло разоблачение Малиновского как агента охранки. Это был сокрушительный удар по партии большевиков в целом. На Сталине, который был дружен с Малиновским и пытался через него решать свои проблемы, этот громкий скандал отразился особенно болезненно. Дела шли все хуже. Статья, посланная в журнал, так и не была напечатана. Новых изданий товарищи не присылали, а денег на их самостоятельную выписку не было. В ноябре 1915 г., через два года после начала ссылки, Сталин в одном из редких писем Ленину так объяснял свою ситуацию: «Живу неважно. Почти ничем не занимаюсь. Да и чем тут заняться при полном отсутствии или почти полном отсутствии серьезных книг? […] Вопросов и тем много в голове, а материалу – ни зги. Руки чешутся, а делать нечего»[115 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 54. Л. 1.]. Сталин все реже контактировал с руководителями партии, находящимися в эмиграции, периодически жаловался в письмах, что они забыли его. Широко известны нелицеприятные для Сталина запросы Ленина, сделанные в 1915 г. разным лицам: «Не помните ли фамилии Кобы?»; «Большая просьба: узнайте […] фамилию «Кобы» (Иосиф Дж…?? Мы забыли)»[116 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 49. М., 1970. С. 101, 161.].

В конечном счете положение Сталина было отражением общего положения дел в большевистской партии. Ее руководители прозябали кто в ссылке, кто за границей. Надежды, мечты и безуспешные попытки активизировать движение перемежались спорами и дрязгами между собой и с политическими оппонентами из других партий. Перспективы революции и личные судьбы революционеров оставались туманными. Как представлял свое будущее 38-летний Сталин, мы не знаем. Может быть, просто старался не думать об этом.

Опоры сталинской власти

День и вечер 1 марта 1953 г.

Ближняя дача

Волнение охранников

После отъезда гостей ранним утром 1 марта Сталин, скорее всего, лег спать. Не исключено, что плохо себя почувствовал[117 - Внешнюю канву событий последних дней жизни Сталина можно реконструировать, сопоставляя ряд источников. Помимо давно известных мемуаров Хрущева, члена руководящей группы, дежурившей у умирающего Сталина (Вопросы истории. 1992. № 23. С. 90–91), появились новые источники. В частности, воспоминания охранников Сталина записали Д. А. Волкогонов и Э. Радзинский (Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Кн. 2. Ч. 2. С. 193–194; Радзинский Э. Сталин. С. 613–618). Напечатаны свидетельства работника охраны Сталина Ю. С. Соловьева (Исторический вестник. Жизнь в тени вождей. Т. 5. С. 171–173). Далее я опираюсь на все эти публикации.]. Он был стар и нездоров. Днем Сталин не вышел из своих комнат и не вызывал никого из охраны или обслуги в привычное время, ближе к обеду. В начале 1952 г. в штате охраны сталинской квартиры и дачи числилось 335 человек[118 - Здесь и далее данные об Управлении охраны см.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 858. Л. 220. Из документа не ясно, шла ли речь обо всех сталинских дачах или только о даче в Кунцеве. В любом случае основные силы охраны и обслуги были сосредоточены именно на этой даче, где жил Сталин.]. Еще 73 человека составляли обслуживающий персонал. Они работали на разных объектах в несколько смен. Сталин проводил в окружении этих людей значительную часть жизни. Они ходили за его спиной, дежурили под окнами его дома, готовили, убирали, а если было нужно, то и развлекали. От помещений охраны и прислуги основную часть ближней дачи, в которой жил Сталин, отделял длинный коридор. В сталинских комнатах были установлены кнопки вызова.

Нарушение обычного распорядка жизни Сталина днем 1 марта встревожило его охрану. Пользуясь своим служебным жаргоном, охранники докладывали непосредственному начальству, что в жилых помещениях вождя нет «движения». «Движение» не наблюдалось до вечера. Охранники все больше волновались, но идти к Сталину без вызова боялись. Только после 18 часов, к облегчению охраны, в комнатах Сталина зажегся свет. Все приготовились к вызову. Однако он не последовал. Тревога вновь усилилась. Охранники препирались, кому идти к Сталину. Идти не хотел никто.

Колебания охранников были вполне объяснимы. Конечно, они привыкли к Сталину, так же как одинокий Сталин (которому обслуга отчасти заменяла семью) привык к ним. Время от времени Сталин вместе со служащими дачи работал в саду, жарил шашлыки в камине. Иногда приходил на кухню, чтобы полежать на русской печи, – лечил больную спину. Однако расстояние между охранниками и Сталиным оставалось намного большим, чем разделявший две части дома огромный коридор. Сталин держал свое окружение в строгости и страхе.

Охраной Сталина и других членов высшего руководства занималось специальное подразделение в составе советских органов госбезопасности. Первоначально, пока сохранялись остатки революционного романтизма, вожди позволяли себе многочисленные вольности. Еще в 1920-е годы жена Сталина могла воспользоваться трамваем, а сам он, хотя и в сопровождении охраны, передвигался пешком по улицам Москвы или ездил в автомобиле без особых мер предосторожности. В июле 1930 г. на отдыхе в Сочи автомобиль, в котором находился Сталин с женой, столкнулся с другой машиной. Вождь повредил левую бровь[119 - Гараж особого назначения. 1921–2011. М., 2011. С. 162–163.].

В октябре 1930 г. в условиях нараставшей истерии борьбы с врагами Политбюро приняло решение: «обязать т. Сталина немедленно прекратить хождение по городу пешком»[120 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 9. Л. 54. Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 – декабрь 1936 / сост. В. Н. Хаустов и др. М., 2003. С. 255–256.]. Однако Сталин, принимавший непосредственное участие в изобретении «заговоров», а потому знавший им цену[121 - См., например, письмо Сталина председателю ОГПУ Менжинскому от октября 1930 г., в котором вождь излагал изобретенный им сценарий «заговора» и требовал получить у арестованных «вредителей» показания, подкрепляющие этот сценарий (Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. С. 187–188).], игнорировал запрет. Примерно год спустя, днем 16 ноября 1931 г., он шел по улице в сопровождении охраны от здания ЦК партии к Кремлю. Согласно версии ОГПУ, по дороге на Сталина случайно наткнулся вооруженный агент антибольшевистских организаций, прибывший из-за границы. Встреча была столь неожиданной, что агент не сумел воспользоваться оружием[122 - Как утверждали руководители ОГПУ в докладе Сталину, покушению помешал секретный сотрудник ОГПУ, внедренный в организацию и сопровождавший зарубежного агента. Сам арестованный агент утверждал во время допроса, что он просто не имел возможности быстро выхватить револьвер, спрятанный глубоко в одежде. Повторить же попытку ему мешала достаточно многочисленная охрана, сопровождавшая Сталина (Источник. 1996. № 3. С. 161–162; Лубянка. Январь 1922 – декабрь 1936. С. 286).]. Вскоре он был арестован. Информация ОГПУ о происшествии была направлена Сталину и другим членам Политбюро. Молотов сделал на сообщении ОГПУ надпись: «Членам ПБ. Пешее хождение т. Сталину по Москве надо прекратить». Подчинился ли Сталин этим требованиям, мы не знаем. Не вполне понятно также, в какой мере в этой истории присутствовал элемент провокации.

Во время отпуска на юге в 1933 г. со Сталиным случилось несколько опасных происшествий[123 - Государственная охрана России. 1881–2006. Каталог выставки. М., 2006. С. 47–49.]. В августе в Сочи автомобиль Сталина столкнулся с грузовиком, который вел пьяный водитель. Сталин не пострадал. В сентябре катер, на котором Сталин совершал прогулку по Черному морю, был обстрелян с берега из винтовки. Пули попали в воду. Проведенная проверка показала, что стреляла пограничная охрана, которую вовремя не предупредили о возможности появления высокопоставленных отпускников в запретной зоне.

Ситуация существенно изменилась после убийства Кирова[124 - Киров Сергей Миронович (1886–1934) – в 1921–1926 гг. был руководителем Азербайджана. Возвышению Кирова способствовала его принадлежность к группе закавказских клиентов Сталина и личная дружба с ним. В 1926 г. в результате разгрома оппозиции Киров был назначен вместо Зиновьева на пост руководителя Ленинграда, введен в состав Политбюро. 1 декабря убит террористом-одиночкой.] 1 декабря 1934 г. Воспользовавшись этой трагедией, Сталин начал постепенную расправу с бывшими оппозиционерами в партии. Их обвиняли как в организации убийства Кирова, так и в подготовке террористических актов против других советских вождей, прежде всего – самого Сталина. В 1936–1938 гг. волна террора накрыла страну, поглотив многие сотни тысяч человек. Сталин избавлялся от всех, кого подозревал в политической нелояльности. Аппарат госбезопасности был одной из важных мишеней чисток. Наряду с другими под удар попали и сотрудники правительственной охраны. В апреле 1937 г. был арестован и вскоре расстрелян начальник охраны Сталина. После него в 1937–1938 гг. на этой должности побывали еще два человека. Один застрелился, другого расстреляли. Наконец, в конце 1938 г. во главе подразделения, занимавшегося охраной советских лидеров, был поставлен Н. С. Власик[125 - Власик Николай Сидорович (1896–1967) – родился в крестьянской семье в Белоруссии, несколько лет учился в начальной школе, а потом зарабатывал на жизнь чернорабочим. Служил в царской армии на фронтах Первой мировой войны, потом в Красной армии. В 1919 г. попал в ВЧК, где постепенно подвигался по служебной лестнице. Массовые аресты 1937–1938 гг., освободившие места, резко ускорили карьерный рост Власика. В 1952 г. был арестован. Через два года после смерти Сталина осужден к ссылке на 10 лет. В 1956 г. помилован.]. Малообразованный, но исполнительный, он понравился Сталину и оставался при нем более 13 лет. Его карьеру не сломал даже скандальный инцидент, произошедший в Москве 6 ноября 1942 г.

В этот день в центре столицы, на Красной площади, была обстреляна из винтовки выезжавшая из Кремля правительственная машина. В ней находился член Политбюро А. И. Микоян. Никто не пострадал. Стрелявший после небольшого боя был задержан охраной. Террористом оказался солдат московской части противовоздушной обороны. Скорее всего, он был не вполне психически здоров[126 - После длительного следствия его расстреляли только в 1950 г.]. Для службы охраны, которой руководил Власик, такое происшествие было тяжелым ударом. Неуравновешенный солдат с боевым оружием в руках длительное время стоял на Красной площади у ворот Кремля, поджидая выезд какой-нибудь правительственной машины! Власик был понижен в должности. Однако вождь дал ему еще один шанс. Власик продолжал руководить охраной Сталина[127 - Девятов С. В. и др. Московский Кремль в годы Великой Отечественной войны. С. 161, 164–167.].

Положение Власика казалось незыблемым. Он всюду следовал за вождем, нередко садился с ним за один обеденный стол, получил право фотографировать Сталина. Главное управление охраны при Власике превратилось в мощную и влиятельную структуру. В начале 1952 г. его штатная численность составляла 14,3 тыс. человек, а бюджет – 672 млн руб. Это была огромная сумма. Ведомство Власика отвечало не только за охрану, но и за содержание квартир и дач советских руководителей высшего ранга, занималось снабжением членов ЦК ВКП(б), приемом и размещением иностранных гостей, руководило строительством новых правительственных объектов. В 1951 г. около 80 млн руб. из бюджета управления охраны уходило на содержание государственных дач и квартир 14 высших советских руководителей (включая расходы на охрану и обслугу). Сталин занимал в этом списке первое место. На его квартиру и дачи в 1951 г. потратили 26,3 млн руб. Причем в эту сумму, скорее всего, не включались некоторые другие расходы, например на автотранспорт.

Служить в управлении охраны было престижно и выгодно. Содержание каждого из охранников, прикрепленных к Сталину, в 1951 г. составляло в среднем 5,3 тыс. руб. в месяц. В целом же по стране средняя месячная заработная плата рабочих и служащих составляла в этот год 660 руб., а среднедушевой денежный доход колхозников в 1950 г. – около 90 руб. в месяц[128 - Советская жизнь. 1945–1953 / сост. Е. Ю. Зубкова и др. М., 2003. С. 501; Попов В. П. Российская деревня после войны. М., 1993. С. 146.]. Власику близость к вождю, помимо материальных благ, давала немалое политическое влияние. Отчасти поощряемый Сталиным, он все больше втягивался в политические интриги. Высокое покровительство и безнаказанность вскружили Власику голову. Он пил, заводил многочисленные любовные связи. Так же нередко вели себя и подчиненные Власика.

В принципе Сталин терпимо относился к подобным «слабостям». Они были залогом послушания и преданности. Однако периодически вождь устраивал разносы подчиненным, особенно если те начинали «брать не по чину». Летом 1947 г. одна из официанток ближней дачи доложила Сталину о том, что комендант дачи и его заместитель в отсутствие вождя устраивали на даче пьянки с проститутками, воровали казенные продукты. Более того, заместитель коменданта и его подружки заглядывали в бумаги, лежавшие на столе у Сталина. По приказу Сталина заместитель коменданта был арестован, его долго допрашивали, избивали и в конце концов расстреляли[129 - Петров Н. В. Первый председатель КГБ Иван Серов. М., 2005. С. 87–89.]. Для Власика эта история могла стать предупредительным сигналом, но не стала. Тем более что сам Сталин не слишком требовательно относился к моральному облику своего главного охранника. Правда, в 1950 г., по признанию Власика, Сталин выговаривал ему по поводу «злоупотребления» «отношениями с женщинами»[130 - Логинов В. М. Тени Сталина. Генерал Власик и его соратники. М., 2000. С. 152. Показания Власика на суде в 1955 г.]. Однако и после этого Власик остался в фаворе.

Звезда Власика закатилась только тогда, когда стареющий Сталин решил провести очередную общую чистку в органах госбезопасности. Дело дошло и до Главного управления охраны МГБ. 19 мая 1952 г. Политбюро утвердило постановление, в котором руководители Главного управления охраны во главе с Власиком подверглись критике за «преступное расточительство и бесконтрольность в расходовании средств». Штаты управления, его функции и бюджет были значительно сокращены. Несколько работников предали суду. Власика исключили из партии и отправили на унизительную для него должность заместителя начальника одного из лагерей на Урале[131 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 858. Л. 2–8.]. В декабре 1952 г. он был арестован. Новым начальником управления охраны по совместительству стал сам министр госбезопасности СССР С. Д. Игнатьев[132 - Игнатьев Семен Денисович (1904–1983) – из крестьянской семьи, делал карьеру в комсомоле. После учебы в Промышленной академии в 1935 г. попал на работу в аппарат ЦК ВКП(б). Много лет возглавлял различные региональные партийные организации. В 1950 г. был выдвинут на важный пост заведующего отделом ЦК партии, который занимался руководящими кадрами. В 1951 г. в связи с арестами руководства Министерства госбезопасности СССР был назначен Сталиным новым руководителем этого ведомства. По приказу Сталина занимался фальсификацией различных политических дел. После смерти Сталина это чуть не стоило Игнатьеву карьеры и, возможно, жизни. Однако его поддержал Н. С. Хрущев. Игнатьев был направлен на работу в провинцию, а в 1960 г. – на пенсию.].

Аресты, реорганизации, растущая подозрительность Сталина, несомненно, нервировали сотрудников правительственной охраны. Каждый боялся за свою должность и жизнь. Никто не хотел проявлять инициативу, грозящую непредвиденными последствиями. Именно поэтому охранники Сталина так долго не решались идти к вождю, хотя и понимали, что происходит что-то из ряда вон выходящее.

Органы госбезопасности, и охрана Сталина как их важное подразделение, были лишь вершиной огромной машины, которую историки называют «сталинской партией-государством». Ее стержнем и несущей опорой была партия большевиков, доставшаяся в наследство от Ленина, но перекроенная Сталиным под нужды своей диктатуры. Партия при Сталине была жестко централизованной организацией. Главная сила партийного аппарата заключалась в безусловном праве производить кадровые перестановки. Карьера и судьба каждого чиновника в стране зависела от определенного партийного комитета. Никто, включая самих партийных функционеров, не мог миновать это партийное сито. За многие годы сформировались списки («номенклатура») должностей, которые находились в ведении различных партийных комитетов, от райкома до ЦК. В Москве в аппарате ЦК партии утверждали ключевых руководителей. Номенклатура должностей ЦК постоянно расширялась, что отражало стремление центра к ужесточению контроля. В сентябре 1952 г., за полгода до смерти Сталина, она составляла около 53 тыс. человек. Это были «сливки» советского общества – партийные и государственные чиновники высшего уровня, генералитет, руководители «творческих союзов» и т. д. Ступенью ниже располагалась категория работников, осуществлявших руководство важнейшими низовыми структурами, – номенклатура должностей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик. На 1 июля 1952 г., также постоянно увеличиваясь, она составляла более 350 тыс. должностей[133 - Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 29. Д. 3. Л. 2; Д. 16. Л. 94, 108.].

Эти сотни тысяч функционеров составляли костяк аппарата и опору режима. Конечно, с подавляющим большинством из них Сталин никогда не встречался. Более того, аппарат партии-государства в определенной мере жил своей жизнью, на которую высшее руководство страны оказывало лишь относительное воздействие. В борьбе за выживание и карьерный рост чиновники искали пути обхода строгих правил централизации и занимались приписками. Нередко они злоупотребляли властью. Важным элементом политической практики сталинского периода были явления, которые на политическом жаргоне назывались «перегибами». Это был выход чиновников за рамки предписаний центра, радикализация ими тех или иных директив Москвы. Сильно преувеличивая значение этих процессов, ряд историков доказывают, что сталинская диктатура была неустойчивой, а многие приписываемые Сталину деяния (прежде всего массовые репрессии) на самом деле были стихийными, провоцировались и проталкивались снизу. Некоторые из этих историков полагают даже, что в отдельные моменты Сталин в силу обстоятельств вообще отстранялся от власти[134 - Эти экзотические теории начали разрабатываться западными историками-«ревизионистами» в 1980-е годы (См., например: Getty J. A. Origins of the Great Purges. The Soviet Communist Party Reconsidered, 1933–1938. Cambridge, 1985). Много лет спустя построения западных ревизионистов были обнаружены и заимствованы некоторыми российскими историками (Жуков Ю. Н. Тайны Кремля. Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М., 2000; Жуков Ю. Н. Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933–1937 гг. М., 2003). Однако и западные, и отечественные «ревизионистские» теории так и не были подкреплены фактами, оставаясь спекулятивными и политизированными.].

Все это увлекательно, но несерьезно. Документы совершенно не подтверждают теории «слабого диктатора». Мы не знаем ни одного решения принципиального характера, принятого помимо Сталина. Мы не знаем ни одного, даже короткого периода, когда Сталин терял бы свою власть диктатора. Диктатура выработала вполне действенные методы контроля, социального и аппаратного манипулирования и принуждения, позволявшие добиваться реализации ключевых решений. Постоянные репрессии и кадровые чистки держали в неослабевающем напряжении общество и аппарат. Архивы позволили историкам оценить масштабы этого насилия в достаточно точных количественных показателях[135 - Об источниках приводимых далее подсчетов см.: Хлевнюк О. В. Сталин у власти. Приоритеты и результаты политики диктатуры // История сталинизма. Итоги и проблемы изучения. М., 2011. С. 63–65.]. По официальным секретным отчетам, за 1930–1952 гг. было расстреляно около 800 тыс. человек. Однако количество фактически уничтоженных людей было гораздо больше, поскольку в сталинских органах госбезопасности широко применялись приводившие к смерти пытки, а лагеря в отдельные периоды по условиям содержания заключенных фактически превращались в лагеря массового уничтожения, пусть и непреднамеренного. Около 20 млн человек за 1930–1952 гг. были осуждены к лишению свободы в лагерях, колониях и тюрьмах. По оценкам специалистов, не менее 6 млн человек (в основном «кулаки» и представители «репрессированных народов») в 1930–1952 гг. стали жертвами депортаций. Расстрелам, заключению в лагеря и ссылке каждый год сталинского правления подвергался в среднем один миллион человек.

Конечно, среди расстрелянных и направленных в лагеря было немало обычных уголовных преступников. Однако важно учитывать, что чрезвычайная жестокость законов и криминализация всех сфер социально-экономической и политической жизни приводили к тому, что в разряд «уголовников» нередко зачислялись обычные граждане страны, допускавшие незначительные проступки или попадавшие под удар различных политических кампаний. Более того, помимо 26 млн расстрелянных, заключенных и ссыльных, десятки миллионов человек были направлены на принудительные работы, арестовывались и содержались длительное время без суда в тюрьмах, изгонялись с работы и выселялись из своих домов как родственники «врагов народа» и т. д. Можно полагать, что различным «жестким» и «мягким» репрессиям за двадцать с небольшим лет сталинской диктатуры подверглись не менее 60 млн человек.

Важным дополнением к этому являются жертвы периодических голодовок и голода, от которого только в 1932–1933 г. погибло от 5 до 7 млн человек. В значительной мере вызванный политическими решениями, голод, как будет показано далее, способствовал подавлению сопротивления крестьян коллективизации.

Подводя итоги этим необходимым для понимания сути сталинской системы расчетам, можно утверждать, что под удар различных репрессий и дискриминационных мер в 1920-е – 1950-е годы попадала значительная часть населения страны[136 - Население СССР составляло в начале 1937 г. 162 млн, а в начале 1953 г. – 187 млн человек. Взрослого населения было, конечно, существенно меньше. Например, в 1937 г. около 100 млн.]. Без особого преувеличения можно утверждать, что речь шла о подавлении большинства привилегированным меньшинством, которое, впрочем, и само нередко попадало под удар террора.

Для достижения своих целей, в том числе для проведения массовых репрессий и выкачивания хлеба из голодающей деревни, режиму вовсе не был нужен аппарат, действовавший четко и ритмично по принципу часового механизма. Ограниченность централизации в огромной стране вполне компенсировалась широким применением метода кампаний, составлявших основу политической практики сталинизма. Внимательное изучение таких кампаний позволяет выявить их общий, многократно отработанный алгоритм. Все начиналось (и это важно подчеркнуть) с выдвижения центром (чаще всего Сталиным) целей кампании и распределения конкретных заданий. Затем происходила мобилизация аппарата на выполнение поставленных задач чрезвычайными методами, что предполагало широкое распространение «перегибов». В результате кампания доводилась до уровня кризиса, в высшей точке которого определялись пределы отступления – преодоления «перегибов». Отступление было задачей контркампании, своеобразного выхода из террора. На этом этапе репрессиям подвергались некоторые исполнители террора, превращенные в «козлов отпущения», и провозглашались формальные лозунги «восстановления законности». Ситуация стабилизировалась, цели кампании объявлялись достигнутыми. Такие методы приводили к уничтожению огромных материальных ресурсов и многочисленным человеческим жертвам. Однако в контексте сталинской системы кампании были вполне эффективным способом мобилизационной централизации.

Сам Сталин также не нуждался в жестком контроле над всеми звеньями партии-государства. Достаточно было держать в руках основные рычаги. Раньше других советских вождей Сталин понял, какие неограниченные преимущества в политической борьбе и укреплении единовластия дает личный контроль над органами госбезопасности. В значительной мере поэтому Сталин одержал победу и с тех пор никогда не выпускал рычаги управления карательными структурами из своих рук. Как будет показано в этой книге, непосредственному управлению органами ОГПУ-НКВД-МГБ Сталин уделял значительную часть своего времени, а в отдельные периоды, например во время террора 1937–1938 гг., – большую часть. Он лично инициировал все основные репрессивные кампании, разрабатывал их планы и тщательно контролировал выполнение. Он непосредственно направлял фабрикацию многочисленных политических судебных процессов и «дел», а в ряде случаев был автором их сценария. Он вдумчиво и внимательно, как свидетельствуют пометы, читал протоколы допросов арестованных, которые присылались ему в огромных количествах. Он лично санкционировал расстрелы множества людей – как незнакомых, так и тех, с кем был лично знаком.

Помимо многочисленных «обычных» функций, чекисты выполняли для Сталина особую, «деликатную» работу.

5 мая 1940 г. специальная группа госбезопасности похитила при выходе из дома жену заместителя наркома обороны СССР маршала Г. И. Кулика[137 - Кулик Григорий Иванович (1890–1950) – воевал со Сталиным в годы гражданской войны. При покровительстве Сталина делал успешную военную карьеру. В 1940 г. стал маршалом. Во время Великой Отечественной войны Кулик, как и многие другие командиры времен гражданской войны, проявил себя не с лучшей стороны. В 1942 г. он был отдан под суд и понижен в звании. Занимал второстепенные командные должности. Доверия Сталина скомпрометированный Кулик не вернул. В 1947 г. он был арестован вместе с некоторыми другими генералами, критиковавшими Сталина в откровенных разговорах друг с другом. В 1950 г. расстрелян.] Кулик-Симонич. Ее тайно перевезли в тюрьму, долго допрашивали, а затем тайно расстреляли. Жена Кулика происходила из семьи высокопоставленного царского чиновника. Многие ее родственники были расстреляны, некоторым удалось скрыться за границей. С одним из предыдущих мужей, обвиненным в валютных операциях, Симонич провела некоторое время в ссылке. Чекисты, сообщавшие все эти компрометирующие материалы Сталину, приписывали Симонич многие другие грехи, в том числе связи с иностранцами. Сталин посоветовал Кулику развестись с женой. Однако маршал уперся. Тогда Сталин отдал приказ ликвидировать Симонич без лишней огласки. Обнаружив пропажу жены, Кулик позвонил наркому внутренних дел Берии. Тот отрицал причастность своего ведомства к исчезновению Симонич, однако Кулик не поверил Берии и начал добиваться правды. Тогда его вызвали в ЦК партии и в ходе трехчасового допроса строго предупредили, чтобы он не «клеветал» на органы госбезопасности. Более того, Кулику было заявлено, что его жена, возможно, шпионка, сбежавшая под угрозой разоблачения[138 - РГАСПИ. Ф. 73. Оп. 2. Д. 17. Л. 128–148. Письма председателя Комиссии партийного контроля А. А. Андреева. Сталину о деле Кулика. Май 1940 г.; Столяров К. А. Палачи и жертвы. М., 1998. С. 272–276.] Кулик сдался.

В настоящее время известно несколько тайных убийств, организованных в тех случаях, когда Сталин не считал возможным прибегать к открытым арестам. За год до убийства Кулик-Симонич, в июле 1939 г., были ликвидированы советский посол в Китае и его жена. Специально подобранные чекисты разбили им головы молотками, а потом инсценировали автомобильную катастрофу[139 - Столяров К. А. Палачи и жертвы. С. 267–271.]. Аналогичным образом был уничтожен в начале 1948 г. один из лидеров еврейской общины С. Михоэлс[140 - Михоэлс Соломон Михайлович (1890–1948) – режиссер и актер, общественный деятель. В годы Великой Отечественной войны возглавлял советский Еврейский антифашистский комитет, усилиями которого была мобилизована широкая поддержка СССР в западных странах. Свидетельством признания заслуг Михоэлса было присуждение ему сразу после завершения войны Сталинской премии, высшей награды для творческих работников. Однако вскоре Михоэлс стал одной из первых жертв изменения внешнеполитических ориентиров Сталина и развертывания антисемитской кампании в СССР.], человек известный и популярный на Западе и в СССР. Сотрудники МГБ задавили Михоэлса грузовиком и представили это как несчастный случай. Существуют достоверные доказательства того, что убийство Михоэлса было санкционировано Сталиным[141 - Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М., 2001. С. 388–392.]. Этим не исчерпывается ряд подобных актов индивидуального террора[142 - Петров Н. В. Палачи. М., 2011. С. 66–68.]. Спецубийства совершались не только внутри страны, но и за рубежом. Самое известное из них – ликвидация Троцкого в Мексике в 1940 г.

В архивах сохранилось множество документов, отражающих роль Сталина в репрессиях. Они создают устойчивое впечатление, что он участвовал в организации террора не просто в силу «служебной необходимости». Эта наиболее темная и кровавая сторона власти явно притягивала его, вызывала огромный интерес, соответствовала душевному состоянию. Погружение в мир террора, провокаций и убийств питало и усиливало патологическую подозрительность Сталина. Движимый страхами и уверенностью в вездесущности врагов, он с легкостью применял насилие в самых значительных масштабах. Несомненно, эти сталинские качества были важнейшим фактором карательной политики государства в 1920-е –1950-е годы[143 - В литературе неоднократно ставился вопрос о патологической склонности Сталина к насилию как важном факторе политики террора. Из последних работ см.: Баберовски Й. Выжженная земля. Сталинское царство насилия. М., 2014.].

Опираясь на карательные органы, Сталин, однако, не превращался в их заложника. Поручая госбезопасности самые грязные дела, Сталин не питал иллюзий относительно этого обоюдоострого «меча революции». Основным методом удержания чекистов в узде были периодические кадровые чистки и репрессии. У Сталина на этот счет была своя теория, однажды в порыве откровенности высказанная им министру госбезопасности Игнатьеву: «У чекиста есть только два пути – на выдвижение или в тюрьму[144 - Петров Н. В. Палачи. С. 307. Игнатьев рассказал об этом в своих показаниях, данных 27 марта 1953 г., после смерти Сталина.]. Этот принцип последовательно и постоянно использовался на практике. В 1930-е – 1950-е годы чекистское ведомство неоднократно подвергалось кровавым чисткам. Новые палачи уничтожали старых, чтобы затем самим попасть в пыточные камеры.

Уже многие десятилетия продолжается спор об истоках сталинской диктатуры и ее невероятной жестокости. Многие не без оснований находят первопричину в большевистской революции 1917 г., открывшей перед Сталиным путь к единоличной власти.

Глава 2

За Лениным, без Ленина

«Правый» большевик

Новый шанс в жизни Сталина и других большевиков появился неожиданно. Историки часто рассуждают о том, в какой мере стихийными были волнения в Петрограде в конце февраля 1917 г. Некоторые намекают на присутствие в рядах демонстрантов каких-то организаторов из числа профессиональных революционеров. Однако никто не берется утверждать, что Февральская революция была заранее организованным выступлением революционных сил. Все происходило неожиданно и стихийно. Мировая война, продолжавшаяся уже почти четыре года, привела к социальному взрыву. Какое-то время царь и его окружение не понимали всей серьезности февральских событий. Ленин в эмиграции узнал о революции с опозданием из западных газет. Сталин в сибирской ссылке узнал о революции тоже поздно, так как местные власти выжидали и запрещали печатать в газетах сообщения из Петрограда.

Отречение царя вызвало массовое ликование. В начале марта 1917 г. в Ачинске, где находился в то время Сталин, собрание с участием ссыльных революционеров приняло приветственное обращение к брату царя великому князю Михаилу, который также отказался от престола и тем самым формально ликвидировал монархию. Сталин по каким-то причинам не присутствовал на этом митинге. Однако один из его ближайших товарищей Л. Б. Каменев[145 - Каменев Лев Борисович (1883–1936) – родился в семье инженера, учился на юридическом факультете Московского университета. Исключен из университета за революционную деятельность. Входил в число ближайших соратников Ленина. Со Сталиным познакомился во время революционной работы в Закавказье. После революции 1917 г. Каменев занимал различные руководящие должности в советском правительстве. После смерти Ленина был одним из лидеров оппозиции. Победивший Сталин расправился со своим давним другом. Каменева вместе с другими оппозиционерами в конце 1934 г. арестовали по беспочвенному обвинению в причастности к убийству Кирова. В августе 1936 г. Каменев был объявлен шпионом и террористом на первом «большом» московском процессе. Расстрелян.] играл на нем важную роль. В 1925 г., когда Сталин и Каменев оказались по разные стороны баррикад в борьбе за власть, Сталин напомнил старому товарищу об этом порыве. Теперь Сталин трактовал приветствие великому князю как серьезную политическую ошибку Каменева. В 1917 г. он вряд ли думал столь же категорично. Приветствие отражало преобладающие настроения и эмоции, опьянение свободой и надеждами. Охваченные ими Сталин, Каменев и другие освобожденные революцией ссыльные прибыли в революционный Петербург.

Потребовалось какое-то время, пока Сталин и его товарищи по партии сориентировались в ситуации и заняли свое место в новой системе легальной революционности. В столице они застали двоевластие. Российский парламент (Государственная дума) сформировал Временное правительство. В него вошли в основном представители либеральных партий, выступавших за создание в России парламентской республики западного типа. Однако значительная часть реальной власти находилась в руках Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Это был орган революционной власти, опиравшийся на восставших рабочих и, главным образом, солдат Петроградского гарнизона. Руководили Советом представители социалистических партий – социал-демократов (меньшевиков) и социалистов-революционеров (эсеров). Это были наиболее влиятельные силы революционного лагеря, которым остальные партии, включая большевиков, значительно проигрывали на начальном этапе революции. Эсеры и меньшевики задавали тон в понимании текущих задач и перспектив революции. Они считали февральские события буржуазной революцией, которая откроет длительный период буржуазно-демократического развития России. Они полагали, что на данном этапе у власти должны стоять партии либеральной буржуазии, а принципиальные вопросы устройства новой России решит Учредительное собрание. Социализм считался делом отдаленного будущего. Не России, а другим, более развитым капиталистическим странам предстояло вести народы мира по социалистическому пути.

Конечно, российские социалисты не собирались отказываться от попавшей в их руки реальной власти и, тем более, не были догматиками, следовавшими доктрине. Скорее, их нужно считать реалистами и прагматиками, хотя недостаточно искушенными и решительными политиками. Они вполне осознавали угрозы, нависшие над страной, главной из которых была гражданская война, страшный и кровавый всеобщий бунт, способный поставить Россию, как это уже бывало в ее истории, на грань катастрофы и распада. Миллионы уставших от мировой войны и озлобленных людей с оружием в руках представляли собой самое красноречивое свидетельство такой угрозы. Препятствовать гражданской войне всеми силами – только такой могла быть в 1917 г. позиция ответственного политика. Сохранение гражданского мира позволяло избежать многочисленных жертв, было залогом надежд на лучшее будущее. Социалисты, возглавлявшие Советы, считали своим долгом гасить революционные эксцессы, сотрудничать с буржуазией и представлявшим ее интересы Временным правительством. Это было сотрудничество с позиций разумной силы. Гражданский мир – превыше всего. Официальная компромиссная формула этой политики гласила: поддержка Временного правительства постольку, поскольку оно будет продвигать вперед дело революции.

Несмотря на свой радикализм, многие большевики фактически разделяли такие умеренные, «правые» позиции. Одним из лидеров «правых» был Каменев, с которым Сталина связывали давние дружеские отношения. «Здравствуй, друже! Целую тебя в нос, по-эскимосски. Черт меня дери. Скучаю без тебя чертовски. Скучаю – клянусь собакой! Не с кем мне, не с кем по душам поболтать, черт тебя задави», – так выражал Сталин свои чувства в письме Каменеву в декабре 1912 г. [146 - Большевистское руководство. С. 16.] В общем, не было ничего удивительного в том, что Сталин и Каменев в начале революции являлись единомышленниками.

Пока Ленин и многие другие видные большевики оставались в эмиграции, Каменев и Сталин играли важную роль в руководстве партией в России. Прибыв в Петроград, они фактически взяли под свой контроль газету большевиков «Правда». Именно она стала рупором пропаганды умеренной программы. Несмотря на различные оговорки, эта программа исходила из исторической обусловленности прихода либеральной буржуазии к власти и отдаленной перспективы социализма. Она провозглашала условную поддержку Временного правительства. Каменев и Сталин вошли в руководство Петроградского Совета, где взаимодействовали с другими социалистами. Более того, большевики начали переговоры о возможности объединения с левым крылом меньшевиков.

Важно отметить, что Каменеву и Сталину с самого начала приходилось отстаивать свои взгляды в борьбе с Лениным. Недовольный линией «Правды», Ленин требовал изменения лозунгов. В материалах, посланных из эмиграции в Россию, он отстаивал радикальный курс: объявил войну Временному правительству, настаивал на подготовке социалистической революции. Каменев и Сталин, скорее всего, искренне не понимали намерений Ленина, объясняли его радикализм оторванностью от российских реалий. Совместно они отбивали атаки. Полученная от Ленина статья была опубликована в «Правде» с существенными купюрами[147 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 31. М., 1969. С. 11–22, 504.].

Позиция Ленина, однако, была основана на достаточно точном политическом расчете. Умеренные взгляды Каменева и Сталина открывали дорогу сотрудничеству основных социалистических партий. С точки зрения перспектив революции и судеб страны такое сотрудничество и совместное сдерживание радикализма было единственно правильным. С точки зрения перспектив прихода большевиков к единоличной власти – губительным. Участие в коалиции, даже в качестве оппозиционеров, связывало бы большевикам руки, лишало их поддержки радикальной части населения. Это совершенно не устраивало Ленина, что в конечном счете решило судьбу «правого» большевизма.

Известия о революции в России Ленин встретил с готовым рецептом действий. Многое было продумано заранее и являлось результатом предшествующей политической борьбы. Ленин делал ставку на приход к власти до того, как ситуация хотя бы относительно стабилизируется. Его историческим временем был период революционного подъема, хорошо известный по опыту других революций. Подталкивая радикализацию, Ленин уже на начальном, сравнительно умеренном этапе революции выдвинул крайнюю программу, до которой революции еще предстояло дорасти или, при счастливом стечении обстоятельств, не дорасти вовсе. Ленин играл на опережение. Такая стратегия имела очевидные преимущества для партии, ставящей своей главной целью быстрое получение власти. Выдвижение радикальных целей, которые многими воспринимались не иначе как авантюра, обеспечивало такой партии необходимую изоляцию в политическом пространстве. С ней никто не хотел вступать в коалиции, но зато у нее самой были полностью развязаны руки. Радикальная программа служила хорошим способом подавления умеренных сил внутри партии и мобилизации ее наиболее решительных элементов. Вначале отторгаемая массами, по мере углубления разрыва между надеждами и реальностью, нарастания трудностей и нетерпения такая программа должна была привлечь многих.

Узнав о революции, Ленин начал энергичную подготовку отъезда из Швейцарии в Россию. Он в полной мере продемонстрировал свою решительность и боевой настрой. Заключив соглашение с германскими властями о проезде в Россию через враждебную Германию, Ленин сильно рисковал. Обвинения в пособничестве врагу, если не в шпионаже, были вероятной платой за этот решающий шаг. Однако цель оправдывала средства. До Петрограда нужно было добраться, и Ленину это удалось. Сойдя с поезда, Ленин публично огласил свою программу действий.

Он заявил, что большевики должны отказать в поддержке Временному правительству и бороться за социалистическую революцию, за передачу власти «в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства», что фактически означало «в руки большевистской партии». Буржуазно-демократический строй, не успев установиться в результате Февральской революции, по мнению Ленина, сразу же изжил себя. На смену парламентской республике должна прийти республика Советов. Под руководством большевиков эта республика проведет социалистические преобразования. Первоначально Ленин назвал лишь несколько важнейших: национализация земли и превращение крупных поместий в образцовые хозяйства под контролем Советов, национализация банков или даже их слияние в единый национальный банк. В соответствии с новыми задачами и для окончательного размежевания с другими социалистами Ленин предложил переименовать партию большевиков из социал-демократической в коммунистическую[148 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 31. С. 103–112.].

Ленинские тезисы встретили серьезный отпор не только вне, но и внутри большевистской партии. Причины этого очевидны. Фактически Ленин предложил не продуманную программу реальных мер, а лозунг захвата власти. Как воспользоваться этой властью в случае успеха? Что значит социализм в условиях России? Где гарантии, что революция, начавшись в России, охватит и более развитые страны? Ответы на эти вопросы подменялись фразерством и откровенной политической демагогией. Пока же было ясно, что ленинский курс разжигал гражданскую войну, первые признаки которой и без того были налицо. Согласно мемуарным свидетельствам, во время одного из выступлений Ленина сразу после приезда в Петроград его бывший близкий товарищ по партии выкрикнул с места: «Ведь это бред, это бред сумасшедшего!»[149 - Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3. М., 1991. С. 16.] Большевики, окружавшие Ленина в 1917 г., не могли позволить себе такие высказывания, даже если тоже считали заявления Ленина бредом. Однако на собраниях руководящих большевистских органов в начале апреля ленинские тезисы отклонялись большинством голосов. Против Ленина продолжал выступать и Сталин, не говоря уже о Каменеве.

Очевидно, что резко отрицательная реакция политических противников вне партии Ленина вполне устраивала. Он сознательно шел на конфронтацию и размежевание со всеми действовавшими в стране политическими силами. Однако свою собственную партию Ленину предстояло усмирить. Это еще не было то усмирение, которое практиковал Сталин, когда превратился в диктатора. Иной пока была партия. Иной – ситуация в стране, охваченной революцией и демократией. Иным был партийный вождь. Ленин маневрировал, совмещая твердость и непримиримость с уступками и компромиссами. Частью этих маневров было привлечение на свою сторону «правых» большевиков, в том числе и прежде всего – Сталина и Каменева. Ленин действовал осторожно, позволял оппонентам сохранить свое лицо, не загонял их в угол, а, наоборот, захватывал в «дружеские объятия». В отношении Сталина такая тактика дала блестящие результаты. Что бы ни думал Сталин на самом деле, он очень быстро пошел за Лениным.

Безусловным свидетельством их тесного сотрудничества была рекомендация, данная Лениным во время выборов нового состава ЦК на партийной конференции в апреле 1917 г.: «Тов. Коба мы знаем очень много лет […] Хороший работник во всяких ответственных работах»[150 - Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков). Петроградская общегородская конференция РСДРП (большевиков). Протоколы. М., 1958. С. 323.]. Благодаря поддержке, Сталин был избран в ЦК с третьим результатом после Ленина и Зиновьева[151 - Зиновьев Григорий Евсеевич (1883–1936) – один из ближайших соратников Ленина. После революции возглавлял Ленинградскую партийную организацию и Коминтерн. После смерти Ленина претендовал на лидерство в партии, был одним из руководителей оппозиции. Потерпев поражение, подвергался преследованиям. В 1934 г. вместе с Каменевым был арестован за вымышленную причастность к убийству Кирова. В августе 1936 г. вместе с Каменевым осужден к расстрелу на первом «большом» московском процессе.]. Сталин еще раз сумел убедиться, какое огромное влияние Ленин имел в партии. Преодолев колебания, Сталин твердо и последовательно двинулся за сильнейшим.

Был ли это карьерный выбор, или Сталин действительно понял и принял ленинские лозунги? С точки зрения характеристики личности Сталина вопрос об истоках его «умеренного» большевизма имеет принципиальное значение. Очевидно, что позиция, занятая Сталиным в марте-апреле 1917 г., противоречит образу изначально радикального, не склонного к компромиссам властолюбца. Было ли это несоответствие вызвано влиянием Каменева? Или Сталин попал под влияние социалистов в Петроградском совете, где он мог найти радушный прием со стороны своих земляков, грузинских меньшевиков? Возможно ли, что Сталин еще не ощущал себя самостоятельной политической фигурой и должен был следовать за кем-то? Но тогда почему он не сразу встал под знамена Ленина, получив его письма из Швейцарии? Взыграло самолюбие и нежелание признавать «ошибки»? Быть может, Сталин действительно был «умеренным» в начале 1917 г., а затем под давлением обстоятельств менялся, как менялись и многие другие? У нас нет надежных источников, позволяющих ответить на эти вопросы. Поэтому просто зафиксируем факт: Сталин не всегда был радикальным большевиком. Его «умеренность» и «правизна» проявится еще раз после смерти Ленина, когда лидеры партии будут решать, каким путем вести огромную, отрезанную от мира страну к социализму.

Сталин и революция Ленина

Эскалация революции не отличалась в России особым своеобразием. Стоящие у власти умеренные революционные силы были охвачены стремлением избежать гражданской войны. Они маневрировали, опаздывали, совершали ошибки и глупости. Все более нетерпеливые массы обращали свой взгляд на тех, кто обещал много и быстро. Большевистская пропаганда в этих условиях шла от успеха к успеху. Требования немедленного мира, немедленной экспроприации крупной земельной собственности в пользу крестьян, немедленного рабочего контроля в промышленности были лозунгами, привлекательными для многих. Как обычно бывает во время революций, мало кто требовал от большевиков разъяснения практической сути их программы. Массами двигала новая вера. Да и сами большевики все реже задавали неудобные вопросы своему вождю: что же потом, каким будет даже не десятый, а второй шаг? Ленин с невероятной энергией вел партию на штурм власти, обещая, что социализм как-то решит все проблемы. «Главное – ввязаться в бой», – этот лозунг был написан теперь на знамени ленинской партии. «Там будет видно», «хуже не будет» – гласила народная мудрость, которой руководствовались миллионы приверженцев большевистских обещаний. Не в первый и не в последний раз в истории нетерпеливому большинству предстояло жестоко обмануться.

Сталин был одним из тех большевистских лидеров, которые поддержали Ленина, не требуя от него объяснений. Отбросив сомнения о применимости социализма в среднеразвитой России, Сталин взял на вооружение ленинские идеи: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму […] Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего»[152 - Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 г. Протоколы. М., 1958. С. 250. Выступление Сталина 3 августа.]. «Почва творческого марксизма» оказалась настолько удобной, что Сталин обосновался на ней навсегда. Она позволяла манипулировать теоретическими догматами в интересах текущих политических потребностей. В 1917 г., отбросив сомнения «правого» большевизма, Сталин принял ленинский радикальный курс на захват власти и введение социализма. В этом решении он был тверд. Замеченные исследователями несовпадения в высказываниях Ленина и Сталина не носили принципиального характера. Сталин, скорее, не успевал за слишком частыми поворотами ленинской тактики. Ничего удивительного. Кажется, что и Ленин не успевал за самим собой.

Взяв с самого начала курс на власть, Ленин маневрировал. В изменчивой и запутанной революционной ситуации было трудно прогнозировать ход событий и точно выбрать момент решающего удара. Тактика большевиков заключалась в том, чтобы подталкивать революцию вперед, но до нужного момента не переступать грань легальности. Открытое восстание против Временного правительства и Советов могло вызвать ответный удар. Плод должен созреть. Однако такая тактика имела очевидные слабости. Не испытывая на прочность позиции противника, трудно понять степень его и собственной силы. Опираясь на радикальные слои рабочих и солдат, большевики должны были демонстрировать им свою решительность не только на словах, но и на деле. Иначе говоря, держать свою армию в состоянии постоянной мобилизационной готовности, проводить «боевые учения», одно из которых вполне могло оказаться реальным сражением.