скачать книгу бесплатно
– Даже очень. – Рафаэль поставил свой наполовину полный бокал на столик и сделал шаг по направлению к замысловатому музыкальному центру, что стоял рядом с мраморным камином. – Так, значит, Шостакович?
– Да, – подтвердила Аллегра, удивленная его внимательностью. – Но ведь у тебя нет этой мелодии на диске?
Рафаэль тихо рассмеялся:
– Боюсь, что нет. Но центр подключен к Интернету.
– Ах вот как. – Аллегра тоже засмеялась, смущенная собственной недогадливостью. – Я же сказала, что совершенно не разбираюсь в технологиях.
– Предоставь это мне. Я сейчас все найду.
Через несколько секунд послышались первые меланхоличные нотки произведения. Рафаэль повернулся к своей новой знакомой, протягивая ей руку:
– Пойдем.
Как всегда, мелодия затронула сердце Аллегры. Никогда она не допускала туда людей. Музыка была для нее всем: заменяла друзей, любовников, отца. Музыка не могла обидеть и бросить на произвол судьбы. Задумчивая песнь виолончели словно играла на струнах души. Очарованная, Аллегра протянула руку Рафаэлю. Они опустились на роскошный черный кожаный диван. Его рука обнимала ее за плечи, она прижималась к нему, ощущая аромат, исходивший от него. Никогда прежде она не была так близка с мужчиной, но сейчас, как ни странно, близость ощущалась как нечто само собой разумеющееся, правильное. Естест венное продолжение музыкальной истории. Вот Рафаэль притянул ее к себе еще ближе – теперь ее щека была прижата к его груди, и Аллегра закрыла глаза, всецело отдаваясь во власть музыки, шампанского и сильных рук, обнимающих ее. Теперь она хотела продолжения – хотела позволить вскружить себе голову. Она слышала, ощущала, как грудь Рафаэля мерно вздымается, как его пальцы гладят ее по плечу, его дыхание долетает до ее волос… Если бы они могли остановить время, навсегда остаться здесь, чувствуя дыхание и сердцебиение друг друга!
Музыка добралась до последней, самой высокой и отчаянной нотки, и воцарилось молчание. Прошло всего восемь минут, но казалось, будто пронеслась целая жизнь. Аллегра чувствовала себя опустошенной и в то же время словно заново рожденной. Оба молчали.
– Знаешь, – наконец заговорила она, – виолончель из всех инструментов имеет тембр, больше всего напоминающий тембр голоса человека. Наверное, потому она так на меня и действует.
– Удивительное произведение, – тихо произнес Рафаэль, большим пальцем нежно смахивая слезу со щеки девушки. – Хотя и разрывает душу на части.
Улыбнувшись сквозь слезы, Аллегра подняла голову… и встретилась глазами с Рафаэлем. Он тоже склонил голову, и девушка затаила дыхание, – казалось, весь мир вокруг на миг замер, – губы его коснулись ее. Этот поцелуй был одновременно вопросом и ответом, пробуждением и успокоением. Он заставлял хотеть большего и утолял желание. Одним легким движением Рафаэль подхватил ее на руки – и вот уже Аллегра лежит на кожаных подушках дивана.
– Ты такая красивая, – произнес он, не сводя с нее сияющих глаз.
Нежно отведя назад спутанные локоны, он провел пальцами по ее лицу. Аллегра закрыла глаза. Прикосновения были такими же нежными, как и поцелуй, пробуждая доселе незнакомые ощущения. Его пальцы скользнули ниже, к ключице, пока не нашли изгиб груди.
– Это тоже музыка, только другая, – прошептал он, проводя по шее девушки губами, и она рассмеялась дрожащим смехом.
Рафаэль тем временем ухитрился спустить с плеч ее платье и, наклонив голову, языком отодвинул ткань лифа. Аллегра громко ахнула, чувствуя, что по телу точно пробежал ток.
– О!
В этом коротеньком слове сосредоточилось многое: осознание того, что целый новый мир открылся ей, ощущение острого удовольствия. Руки ее обхватили его спину, повинуясь зову желания и настойчивого притяжения, ноги раздвинулись, ожидая прикосновения его руки. Его пальцы провели по трусикам, и Аллегра вздохнула… Она раньше и понятия не имела насколько это приятно! Рафаэль поднял голову и посмотрел на свою пленницу, прерывисто дыша. По всей видимости, его обуревало то же желание, что и ее. Понимание этого укрепило уверенность девушки. О да, она хочет этого – ощутить связь между ними, силу подлинного влечения.
– Пойдем в спальню?
Она лишь кивнула, зная, что может дать лишь один ответ.
– Да.
Одним быстрым и неуловимым движением Рафа эль поднялся с дивана и потянул Аллегру за собой. Спальня была такой же элегантной и роскошной, как и гостиная, и Аллегра украдкой покосилась на огромную кровать, стоящую на небольшом возвышении и покрытую темно-синим шелковым покрывалом. Рафаэль повернулся и взял ее лицо в свои ладони. Его поцелуй был чувственным и страстным, и она ответила со всей искренностью, на которую была способна. Рафаэль потянул за язычок молнии, и черный шелк упал на пол. Аллегра осталась лишь в лифе и трусиках. Они были самыми простыми, незатейливыми, однако глаза мужчины заблестели при виде ее тела. Как чудесно, оказывается, видеть такой взгляд, полный искреннего желания. Рафаэль притянул девушку к себе, и ее грудь коснулась его груди. Животом она ощутила его твердый вставший член.
– Холодно? – прошептал он, ощутив ее дрожь, и Аллегра покачала отрицательно головой.
Бархатный весенний вечер был теплым. Они оба знали, откуда этот трепет в ее теле. Рафаэль снова поцеловал Аллегру. Губы его спустились ниже, к ее шее и ключице, ниже, к вырезу, что открывал грудь. Она провела пальцами по его волосам. Она словно поднималась выше и выше на волнах восторга, и прикосновения Рафаэля были единственным, что держало ее. Вот он снял с нее бюстгальтер и трусики, встал на колени, и Аллегра покачнулась, чувствуя прикосновения его рук, его губ.
– О! – произнесла она.
Так странно было стоять перед ним обнаженной, чувствуя на себе его взгляд – словно отдаешь всю себя. Рафаэль, видя ее смущение, ухмыльнулся, поднялся с колен и потянул Аллегру к кровати. Она, очарованная, смотрела на то, как он раздевается. Показалась смуглая мускулистая грудь, упругий живот, длинные ноги… он прекрасен.
– Можешь смотреть, – сказал Рафаэль, ложась на нее. – Можешь даже трогать.
И он снова ее поцеловал. Чувствуя настойчивость его желания, Аллегра тонула в ощущениях, трепет в теле становился все более неугомонным, вытесняя все мысли и сомнения. Пальцы Рафаэля ласкали ее в самых потаенных местах, исследуя, поддразнивая – в его движениях не было ни капли робости. Она крепко схватила его за плечи, и тело ее напряглось, приготовившись к всплеску удовольствия – вот сейчас она обретет это неведомое раньше счастье. Рафаэль овладел ею, дыша тяжело и прерывисто. Ощущение целостности, полноты затмило временный миг боли. Ощутив преграду, он остановился. Аллегра замерла.
– В чем дело?
– Ты девственница?
– Да.
Он произнес какое-то бранное слово и, прижавшись лбом к ее лбу, сказал:
– Я и понятия не имел.
– Ты и не должен был, – вымолвила Аллегра.
– Тебе нужно было сказать мне, – упрекнул он.
– Рафаэль…
Аллегра выгнулась всем телом, чтобы дать ему понять то, что не могла выразить словами. Как можно остановиться сейчас, когда каждая клеточка ее требовала, умоляла! Он начал двигаться вновь, и Аллегра позабыла обо всем, отдаваясь ощущениям, – удовольствие охватило ее и, поднявшись высоко, разбилось на тысячу прозрачных осколков, – она вскрикнула, и крик этот замер в тишине, как самая чудесная мелодия.
Рафаэль перевернулся, отодвигаясь от Аллегры, чувствуя раздражение. Он никак не ожидал такого поворота событий, хотя и видел ее неопытность. Его затопило чувство вины. Но эта музыка… Волшебная атмосфера, полный желания взгляд Аллегры – все произошло как-то само собой. На душе было нелегко. Секс для него был приятным развлечением, не подразумевающим никаких эмоций, и оставалось лишь надеяться, что и Аллегра не станет вкладывать в произошедшее какой-то особый смысл. Ее искренность тронула Рафаэля настолько, что он даже позабыл про презерватив. Осознание это вползло в сознание холодной змеей. Он потерял голову – и контроль над собой.
Он посмотрел на лежащую рядом девушку. Нежный румянец покрывал ее фарфоровую кожу, волосы разметались по подушке золотистой волной. Даже сейчас, зная о ее невинности, Рафаэль хотел ее. Никогда прежде не было с ним подобного. Овладев женщиной, он обычно ее забывал. Внезапно Аллегра перекатилась на бок, свернувшись у него на груди, обхватив его руками. Смущение и тревога, раздражение и вина атаковали его одновременно. Все подружки знали, чего он хочет и чего не выносит в постели. Он всем давал понять, что эмоций не приемлет, но, конечно, Аллегра не поняла этого скрытого сообщения. Она наверняка ожидает от него нежности, но он не готов никого к себе подпускать.
Она положила ногу между его ног, прижалась щекой к его груди и вздохнула:
– Я так по нему скучаю.
Рафаэль на миг потерял дар речи. О чем она толкует?
– Скучаешь по нему? – механически переспросил он.
– Знаю, что не должна, ведь это глупо, я не видела его уже пятнадцать лет. Но мне не хватает той жизни, что была когда-то. Вот почему я пришла сегодня на поминки. Искала близости, понимания…
Она говорит про Мансини, понял Рафаэль. Но… пятнадцать лет? Значит, она не может быть его любовницей, ведь ей не больше двадцати пяти.
– Аллегра. – Рафаэль повернулся к ней. – Кто ты?
Она подняла на него заплаканные глаза.
– Я его дочь, – произнесла она, и Рафаэль едва сдержал рвущееся с языка ругательство.
Дочь Мансини, его врага, лежит в его объятиях, ища в них утешения. Рафаэля захлестнул вихрь противоречивых эмоций: ярость и вина, отвращение и тревога, сожаление и жалость. Ужаснее всего была мысль о собственной роли в этой неожиданно разыгравшейся драме: он выступил этаким змеем-обольстителем, который воспользовался невинностью девушки.
Рафаэль отодвинулся и встал с кровати. Услышал движение за спиной, и Аллегра дрожащим голосом окликнула его.
– Тебе пора, – коротко и бесцеремонно ответил он, не пытаясь смягчить тон.
Его буквально разрывал на части гнев. Подумать только, дочь Мансини! Она вообще знает, что натворил ее папочка? Знает о том, сколько крови он пролил? Разумеется, нет: ведь когда умер отец Рафаэля, Аллегра, должно быть, была ребенком. Но… это не имеет значения. Она принадлежит роду Мансини, скучает по отцу – по человеку, которого Рафаэль ненавидит. Ей пора уйти – немедленно.
– Ты… хочешь, чтобы я ушла? – дрожащим голосом спросила Аллегра.
– Я вызову тебе такси. – Рафаэль надел брюки.
Увидев, что его слова не возымели действия, взял платье Аллегры и бросил ей. Девушка даже не пошевелилась. Она сидела в его кровати, натянув синюю простыню на грудь, такая прекрасная: рыжие волосы, волнами спадающие на плечи, огромные глаза – картина, задевающая за живое.
– Я не понимаю… – беспомощно произнесла она.
– Что тут понимать? У нас с тобой была интрижка на одну ночь – и все кончено. – Рафаэль помедлил. – Если бы я знал, что ты девственница, я бы, конечно, повел себя немного по-другому. Но уж как получилось… – Он пожал плечами. – Мне показалось, что тебя все устраивает.
На лице Аллегры появилось такое выражение, точно ее ударили, но она тут же собралась с духом и подняла подбородок, отчего Рафаэль ощутил еще большую сумятицу в чувствах.
– Да, так и было, – отозвалась она с достоинством. – Может, я и неопытна, но даже я могу понять, что твоя стратегия отступления – полный провал. Подумай на досуге, как усовершенствовать.
– Спасибо за совет, но давай не будем уходить от темы.
Аллегра вздохнула, подняла подбородок, смахнула слезы.
– Дашь мне минутку одеться? – спросила она с чувством уязвленной гордости.
Ее несгибаемое мужество в столь хрупком теле пробуждало в душе тревожные чувства, и Рафаэль, желая поскорее отгородиться от них, скупо кивнул, выходя из комнаты. Нужно выпить – и что-нибудь покрепче шампанского. Все обернулось совсем не так, как он ожидал. Ища удовлетворения, он лишь больше распалился, растревожился. В душе всплыли воспоминания: «Все, что у тебя есть, – это твоя честь, Рафаэль. Это все, что осталось. Честь и твои обязанности как мужчины». Сейчас у него не осталось даже этого.
Дверь в спальню отворилась, не успел Рафаэль налить себе щедрую порцию виски. Он приказал себе не оборачиваться и услышал, как каблучки Аллегры простучали по мраморному полу комнаты. Она нажала на кнопку вызова лифта, – Рафаэль намеренно не оглядывался, – и двери со звоном открылись.
– Прощай, – тихо и печально произнесла девушка.
Через мгновение ее уже не было. Оставшись наедине с подступающей ночью, Рафаэль поднес к губам бокал, но вместо того, чтобы выпить, бросил его в темноту, где он разбился о стену.
Глава 3
На следующий день Аллегра сидела в кабинете адвоката, терзаемая горькими воспоминаниями и недобрым предчувствием. Синьор Фрателли настоял на том, чтобы она пришла, хотя Аллегра понятия не имела почему. Вряд ли отец оставил им с матерью хоть что-то в завещании – ведь он за всю жизнь не поделился с ними ни центом. Девушке не хотелось идти на эту встречу, тем более там должны были быть вторая жена отца и его приемная дочь. Но она решила, что переживет эти неприятные минуты, а потом отправится в Нью-Йорк и забудет обо всем.
– Синьора Мансини, – поприветствовал адвокат, впуская Аллегру в роскошную комнату с кожаными креслами и стенами, обшитыми деревянными панелями. – Спасибо, что пришли.
– Синьора Уэллс, – тихо поправила Аллегра, назвав добрачную фамилию матери, которую та взяла после развода.
Взгляд ее упал на Катерину Мансини. Голубые глаза вдовы излучали арктический холод. Отвернувшись, она даже не поприветствовала вошедшую. Рядом с ней сидела ее дочь Амалия – той было примерно столько же лет, сколько и Аллегре. Она нервно заерзала и улыбнулась натянуто, краешком губ, а затем тоже отвела глаза. Аллегра чувствовала себя такой разбитой, что даже не стала отвечать. Если бы все сложилось иначе… возможно, они с Амалией могли бы подружиться. Та, хоть и напоминала мать светлыми волосами и глазами, вела себя не так надменно. Но сейчас сил не было ни на что большее, кроме как сидеть рядом с этими двумя женщинами, что забрали у нее отца. Синьор Фрателли начал речь. Аллегра попыталась сконцентрироваться, отгоняя усталость.
– Боюсь, для кого-то станет сюрпризом, что синьор Мансини… в его финансовом положении произошли некие перемены.
Катерина едва не пригвоздила адвоката взглядом к полу.
– Какие перемены? – требовательно спросила она.
– Контрольный пакет акций холдинга «Технологии Мансини» принадлежит теперь другой корпорации.
Катерина ахнула, но эти слова не произвели на Аллегру никакого впечатления.
– Что вы имеете в виду? – пронзительным голосом спросила вдова.
– Теперь владелец контрольного пакета – синьор Витали из «Недвижимости В», – пояснил адвокат. – Он теперь генеральный директор компании Мансини. И он скоро будет здесь, чтобы рассказать о своих намерениях относительно будущего холдинга.
Катерина принялась засыпать юриста вопросами, Аллегра же откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Какое ей дело до того, что теперь компания отца в руках какого-то незнакомца? Не нужно было приходить, да и вообще приезжать в Италию.
– А, вот и он, – донесся до нее голос синьора Фрателли.
Дверь офиса открылась, и в проеме возник, точно ангел тьмы, Рафаэль. Уязвленная, шокированная Аллегра не могла вымолвить ни слова от волнения. Сегодня ее таинственный знакомый выглядел совсем иначе – по-деловому, очень серьезным, со сжатыми в нитку губами и прищуренными глазами. На нем красовался строгий темно-синий костюм. Безучастно скользнув взглядом по лицу Аллегры, он как ни в чем не бывало отвел глаза. Девушка вжалась в спинку кресла, чувствуя, как мысли бешено носятся в голове, а тело наливается сладкой истомой, вспоминая ласку его рук… Что, черт возьми, он тут делает?
Синьор Фрателли встал, приветствуя вошедшего:
– Добро пожаловать, синьор Витали.
Прижав руку ко рту, Аллегра сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Казалось, еще немного – и ее стошнит от отвращения и ужаса! Занятая собственными переживаниями, она не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Словно откуда-то издалека, до нее доносились полные отчаянной ярости восклицания Катерины. Рафаэль стоял со скучающим видом, синьор Фрателли же, казалось, был растерян и смущен до глубины души. Выпрямившись, девушка вслушалась в разговор.
– Вы не можете так поступить! – протестовала Катерина, покрывшаяся от бессильной злобы красными пятнами.
– Могу. Да что там говорить, я уже это сделал, – протянул лениво Рафаэль. – Компания «Технологии Мансини» прекращает свою деятельность.
Аллегра молча слушала, как Рафаэль объясняет присутствующим свой план по уводу небогатых активов из компании отца. Потом в разговор вступил Фрателли с еще более удручающей новостью: почти все имущество Мансини, включая поместье в Абруччи, принадлежало компании. То есть фактически отец умер банкротом.
– Вы убили его! – выпалила Катерина Рафаэлю. – Вы знаете? Он умер от сердечного приступа – теперь я понимаю, что это был шок. Вы его убили!
Рафаэль невозмутимо ответил:
– Что ж, я не единственный, у кого на руках кровь.
– И что это означает? – требовательно вопросила вдова.
Ее возглас остался без ответа.
Ошеломленная Аллегра обратилась к Фрателли:
– Можно мне уйти?
– У меня есть кое-что для вас, синьорина, – с печальной улыбкой отозвался юрист. – Синьор Мансини оставил в отношении вас особое указание.
– Неужели?
Удивление и робкая радость пробились сквозь шок и огорчение. Синьор Фрателли вынул из ящика стола бархатный мешочек и передал его Аллегре. Катерина не сводила глаз с его рук. Рафаэль и Амалия тоже подняли голову. Девушка сжала бархатистую ткань, не желая открывать подарок сейчас, но, по-видимому, все этого ждали. Катерина буквально тряслась от ярости. Казалось, еще миг – и она выхватит драгоценное послание отца из рук Аллегры.
Сделав глубокий вздох, она открыла мешочек и вытянула чудесное жемчужное ожерелье с большим сапфиром в центре – он был в виде сердца и окаймлен бриллиантиками. Украшение когда-то принадлежало бабушке Аллегры со стороны отца, и мать очень любила его носить. При виде знакомой вещи слезы навернулись на глаза девушки. Сейчас она не думала о ценности ожерелья – нет, ее потрясло то, что отец ее вспомнил. Сжав нитку жемчуга в руке, Аллегра стояла, стараясь побороть эмоции, и, когда ей это удалось, кивнула синьору Фрателли.
– Благодарю, – прошептала она по-италь ян ски. Слово моментально всплыло в памяти, точно и не было всех этих лет, проведенных в Нью-Йорке.
