скачать книгу бесплатно
Азиз догадался, что их флирт задел Оливию, и откинулся на спинку стула.
– Привычка или нет, но мне нравится твоя улыбка, твой смех. Раньше я слышал его всего раз, и то случайно. Ты была в кухне и не знала, что я вошел в дом. И смеялась. – Азиз сделал паузу, видя, как Оливия бледнеет, как шире раскрываются глаза. – У тебя замечательный смех. Богатый, глубокий… сексуальный. Интересно, что тебя рассмешило.
– Я… я не помню.
– При мне ты так не смеешься.
– Может, ты не смешной, – парировала она, снова защищаясь, и Азиз с улыбкой кивнул.
– Это вызов, Оливия.
– Тебе не победить. Зачем тебе слушать мой смех? Я экономка, я на тебя работаю. Ты меня даже не знаешь.
– Значит, могу узнать? – Он осознал, что ему действительно интересно, почему такая женщина – красивая, умелая, умная, обаятельная – скрывается от мира, работая экономкой в пустом доме.
– Нечего узнавать. Я живу тихо. Не то что ты.
– Это как, Оливия?
– Ты сам знаешь. Вечеринки до рассвета, новая женщина каждую ночь.
– Ты не одобряешь.
– Не мне судить. Но я сама не хотела бы так жить.
– Я уже понял, что мы полные противоположности. Но наверняка можно сойтись посередине.
– Где, например? – Она сверкнула глазами.
В постели. Азиз внезапно отчетливо представил Оливию на смятых шелковых простынях, роскошные волосы рассыпаны по подушке, губы розовые и припухшие от его поцелуев. В нем мгновенно пробудилось желание, хотя он и знал, насколько это неуместно.
– Вопрос требует обсуждения, – легко ответил он.
Оливия только покачала головой.
Вошел официант с первой переменой блюд. Пока он накрывал на стол, оба молчали, и Оливия не поднимала головы, хотя пробормотала негромко «спасибо». Когда он ушел, Оливия вернулась к разговору:
– Ты будешь скучать по такой жизни? Вечеринки, женщины… После свадьбы и восхождения на трон все наверняка изменится.
– Да, наверное. – Азиз взял вилку и принялся играть с листком салата. – Но я не буду скучать по прошлому. – Сам пораженный собственной честностью, он постарался говорить как ни в чем не бывало. – Такой я легкомысленный.
– Легкомысленный человек не боролся бы так за свой трон.
– Может, я просто хочу власти.
– А если честно, почему? – спросила она. – Почему ты хочешь быть шейхом? Раньше Кадар тебя не интересовал. Ты сам говоришь, что редко сюда возвращался.
– Вопрос не в желании, – мгновение спустя ответил Азиз. – Это мой долг.
– Раньше долг тебя не интересовал, – заметила Оливия.
Азиз изобразил, что морщится.
– Ты не сдерживаешь удары, Оливия.
– Зачем сдерживаться?
Азиз рассмеялся:
– Действительно. Но вопрос резонный.
Азиз не хотел на него отвечать, но ощущал странную потребность быть честным. В его жизни было слишком много притворства. Оливии, с ее прямотой и безыскусностью, можно было доверять – по крайней мере, в малом.
– Отец никогда не хотел, чтобы я стал шейхом, – после паузы ответил он. – Он был во мне разочарован.
– Но почему?
Потому что отец любил Халиля. Даже зная, что это не его сын, даже изгнав его, шейх Хашем тосковал по любимому сыну и отвергал Азиза. Однако на этом честность Азиза заканчивалась – он не хотел жалости.
– Мы просто во многом расходились. – Мягко говоря. Он до сих пор помнил, как издевался над ним отец в ответ на любую попытку ему угодить. Однажды Хашем втащил его в комнату, полную помощников и советников, и приказал наизусть читать конституцию Кадара. Азиз сбился всего один раз – но Хашем безжалостно насмехался над ним, а потом дал пощечину и выставил прочь. Таких воспоминаний у Азиза были десятки, сотни. Пока наконец он не потерял девственность – с одной из любовниц отца – и не узнал, что есть другой способ жить. Ни о чем не заботясь.
– Ты держался подальше от Кадара из-за отца? – спросила Оливия. Азиз моргнул, прогоняя воспоминания, и легко улыбнулся. – Но это не объясняет, почему ты решил вернуться и стать шейхом.
– Думаю, из чувства противоречия, – медленно ответил Азиз. – Я хочу доказать отцу, что он был не прав. Доказать, что я могу быть шейхом, и весьма хорошим. – В его голосе зазвучали страсть и напор, и Азизу стало неловко за свой порыв.
– Значит, ты все равно позволяешь отцу контролировать тебя. Принимаешь решения ради него, – подумав, сказала Оливия. – Он выигрывает.
Азиз отшатнулся. Оценка Оливии задела его сильнее, чем он ожидал, но он не мог не признать, что она права. Отец все еще контролировал его решения. Хотя теперь это не так бросалось в глаза, но он все еще жаждал одобрения отца. Его любви.
– Я об этом так не думал, – как можно беззаботнее сказал он. – Но да, ты, наверное, права.
Оливия негромко сказала:
– Когда кто-то обладает такой властью над твоей жизнью, освободиться трудно. Даже решив его игнорировать, ты делаешь его центром своей жизни. Тратишь все свои силы и время на то, чтобы о нем не думать.
– Ты знаешь, о чем говоришь, не понаслышке, – сказал Азиз.
Оливия пожала плечами:
– Я, как и ты, не особенно близка с отцом. Он жив, но мы не разговаривали много лет.
– Я не знал. – Азиз был знаком с ее отцом – общительным и располагающим к себе человеком, делающим карьеру дипломата. – Он порекомендовал тебя на должность экономки.
Оливия сухо кивнула:
– Наверное, считал, что мне должен.
– Должен?
Она покачала головой, явно жалея, что проговорилась.
– Не важно. Старая история, – отмахнулась она, но на лице проступило напряжение, кулаки сжались от давнишней боли. Потом она усилием воли расслабилась. – Лучше говорить о будущем, чем о прошлом. Если ты успеешь найти Елену, думаешь, сумеешь ее полюбить?
Азиз изумленно замер. Он не собирался никого любить или быть любимым, не хотел открываться навстречу сложным эмоциям, ненужным осложнениям. Любовь и так принесла ему много боли, когда на нее отвечали равнодушием или даже ненавистью.
– Мы с королевой Еленой обсуждали характер нашего брака, – сообщил он. – И достигли взаимно удовлетворяющей договоренности.
– Это не ответ, – хмыкнула Оливия.
Азиз развел руками с улыбкой:
– Мы едва друг друга знаем. Мы встречались всего два раза. Я понятия не имею, смогу ее полюбить или нет. И скорее всего, нет. Давай лучше поговорим о тебе, уверен, что это намного интереснее.
– Совсем нет, – твердо покачала головой Оливия.
– Ты дочь дипломата. Росла в разных странах. – С этим Оливии пришлось согласиться. – Какой город ты называешь домом?
– Париж.
Азиз догадался, что она имеет в виду его особняк. Неудивительно, что работа была для нее так важна. Вряд ли она где-то жила дольше.
– Я провела несколько лет в Париже ребенком, – продолжила Оливия. – Ходила в детский сад. Мне там всегда нравилось.
– А где ты жила подростком?
– В Южной Америке, – ответила она после паузы.
– Там должно было быть интересно.
– Просто маленькое сообщество иммигрантов, – слишком ровным тоном сказала она. У нее явно были секреты. Азиз вспомнил ее мелодичный смех, полную муки игру на пианино. Она скрывала все эмоции: и радость, и боль. Но почему?
По той же причине, что и он?
– Если я правильно помню твое резюме, ты всего год провела в университете.
– Один семестр, – поправила она, не выдавая эмоций, но лицо ее стало совсем пустым. – Решила, что высшее образование не для меня.
Однако костяшки ее пальцев побелели, и Азиз не стал поддаваться искушению узнать больше. Пока.
– У меня тоже не сложилось с учебой, – легко сказал он. – Наверное, слишком много вечеринок.
Оливия заметно расслабилась.
– Ты уже тогда был плейбоем?
– Наверное, это в генах. – Учитывая, сколько любовниц было у его отца, это даже могло быть правдой. Но Азиз знал, что сознательно выбрал такой образ жизни, несмотря на душевную пустоту. Скорее ради нее.
– Но ты не глуп, – после паузы сказала Оливия. – Ты открыл свой собственный бизнес.
– Мне повезло: цифры даются мне легко, – пожал плечами Азиз. Но на самом деле он невероятно гордился своими достижениями. Он ни копейки не брал у отца после университета и при этом жертвовал огромные суммы в благотворительные фонды Кадара, работавшие с женщинами и детьми. Он не любил хвастаться или пытаться произвести впечатление своими профессиональными успехами.
Однако, если он надеется сохранить трон, возможно, придется.
– А ты, Оливия? Ты же не всегда хотела быть экономкой.
– В работе экономки нет ничего плохого, – сверкнула глазами она.
– Конечно нет. Но ты молодая, умная, можешь получить образование, сделать карьеру. Думаю, мой вопрос вполне ожидаем. – Азиз следил за игрой эмоций на ее лице: удивление, неуверенность… сожаление.
– Я собиралась заниматься музыкой, – крайне неохотно сказала она наконец. – Но бросила.
Азиз снова вспомнил ее игру, страсть и безнадежность на ее лице.
– И никогда не хотела к ней вернуться?
– Не имело смысла, – решительно сказала она.
– Почему?
Оливия поджала губы, глядя куда-то вдаль.
– Музыка… ушла, – сказала она наконец. – Желание играть… и талант. Я не смогу их вернуть, даже если захочу. Но я не хочу. – В ее как будто равнодушном голосе звучала печаль. Под прохладными, отстраненными манерами скрывалось горячее сердце, скованное болью.
Но почему? Он хотел спросить, но не решился. Они оба стремились сохранить свои тайны. Тем не менее Азиз хотел больше узнать об этой женщине.
Под пронзительным взглядом Азиза Оливия опустила взгляд, сосредоточившись на салате. Он задавал слишком много вопросов, и они словно срывали корочку со старых ран. Она не вспоминала о том жутком семестре в университете. Не думала о музыке, хотя пару раз поддавалась потребности играть, выплескивать боль в ноты. Но все остальное время она сдерживалась и ни с кем не сближалась. Так было проще и безопаснее.
Однако за несколько часов в обществе Азиза слишком много эмоций пробудились к жизни. Скорбь. Радость. Вина. Надежда. Азиз задавал вопросы, вызывал улыбку, поддразнивал… Она думала, что мертва внутри, но после поцелуя почувствовала себя восхитительно, мучительно живой.
Но та жизнь, в которой она могла это чувствовать, осталась в прошлом.
– Что ты будешь делать, если не найдешь Елену вовремя? – спросила Оливия, меняя тему.
– Это невозможно.
– Полагаю, Халиль тоже так думает. – Оливия не хотела влезать в сложности кадарской политики, но ей было любопытно. – Ты с ним встречался? – спросила она, вспоминая горечь в голосе Азиза при упоминании Халиля. Вот и сейчас он улыбнулся, но в глазах был холод.
– Да. Один раз. Я был ребенком. Тогда он жил во дворце и я был его конкурентом за трон.
– Как это?
– Я незаконный сын, от любовницы. Отец признал меня, когда изгнал Халиля. Боюсь, в народе это решение осталось непопулярным. – Он говорил словно ему все равно, но Оливия знала, что это не так.
– Поэтому теперь народ поддерживает Халиля?
– Его всегда поддерживали. Он покинул страну семилетним мальчиком, но оставался в сердцах народа – бедный маленький принц-изгнанник. А я наглый самозванец. – Тон оставался легким, но в глазах был лед.
– Похоже, твой отец не продумал свое решение, – негромко сказала Оливия.
