скачать книгу бесплатно
История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока
Филип Хури Хитти
Древняя земля царей и пророков, поэтов и полководцев, философов и земледельцев, сокровищница мирового духовно-интеллектуального наследия, колыбель трех мировых религий и прародина алфавита. Книга Филипа Хитти, профессора Принстонского и Гарвардского университетов, посвящена истории государств Плодородного полумесяца – Сирии, Ливана, Палестины и Трансиордании с древнейших времен до середины ХХ века. Профессор Хитти рассматривает историю региона, опираясь на изыскания археологов и антропологов, анализируя культуру и религиозные воззрения населявших его народов, а также взаимоотношения с сопредельными государствами. Издание как никогда актуально в связи с повышенным вниманием к Сирии, которая во все времена была средоточием интересов мировой политики.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Филип Хитти
История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока
Моей жене, неизменно поддерживавшей меня на протяжении всех долгих лет упорного труда над этой книгой
PHILIP K. HITTI
HISTORY OF SYRIA
INCLUDING LEBANON AND PALESTINE
© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2022
© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2022
Предисловие
История Сирии, если брать это понятие в географическом значении, в каком-то смысле представляет собой историю цивилизованного мира в миниатюре. Это срез истории региона, где зародилась цивилизация и оформилась значительная часть нашего духовно-интеллектуального наследия. Для того чтобы оценить ее по достоинству, нужно не только владеть древнесемитскими языками и разбираться в средневековой арабской литературе, но и ориентироваться в греко-римской истории, в турецкой и персидской областях – не говоря уж о современных западноевропейских языках и историческом материале.
Автор ни на что подобное не претендует. В своих научных занятиях он ограничился семитской темой, а в исследованиях – арабской и исламской. Однако его поразил тот факт, что, несмотря на существование огромного множества монографий об отдельных областях Сирии или отдельных эпохах ее долгой и пестрой истории, практически нет таких трудов, которые представляли бы сбалансированную и исчерпывающую картину жизни всего этого региона как единого целого, начиная с древнейших времен и заканчивая современностью, и он рискнул попытаться исправить этот недостаток. Надо помнить о том, что ни ливанских финикийцев, ни палестинских евреев, ни дамасских арабов, притом что всем им посвящены исторические исследования, невозможно понять в полной мере, если не рассматривать их в качестве составных частей народа Большой Сирии на общем фоне современной им ближневосточной культуры.
Задача оказалась далеко не простой. Как, двигаясь по лабиринту, удержать в руке золотую путеводную нить, протянув вдоль нее хронику важнейших событий в жизни этой страны, обычно выступавшей в роли придатка других государств? Это уже само по себе представляло немалую проблему. Просеять весь багаж известных данных, взять из него главные элементы, определить, насколько они актуальны, и изложить весь этот массив фактов в виде связного повествования – тоже дело нелегкое. И если результат, не претендующий на оригинальность и отнюдь не исчерпывающий, удовлетворит имеющуюся потребность в легко читаемом, не перегруженном подробностями, однако достоверном рассказе об истории народов Сирии, Ливана, Палестины и Трансиордании, и притом послужит в качестве общего фона для понимания множества сложнейших вопросов, связанных с формированием национальных общностей в этих регионах, то труд автора будет не напрасен.
Ни в один другой период существования региона, о котором будет говориться в этой книге, его история – включая археологию, антропологию, религию, литературу, экономику и политику – не изучалась и не исследовалась так интенсивно, как в последние годы. Этим международным вниманием он обязан своей связью, как и всего Ближнего Востока, частью которого он является, с центром мировой политики. За его изучение взялась новая поросль местных ученых, получивших западное образование, а также американские и европейские студенты и преподаватели.
При подготовке данного издания автор воспользовался всем, что могли дать ему плоды этих новых исследований.
Часть первая
Дописьменная эпоха
Глава 1
Место в истории
Сирия занимает уникальное место в мировых анналах. Ни одна другая страна не внесла столь же значительного духовно-интеллектуального вклада в поступательное развитие человечества, как она, особенно если включать в ее древние границы Палестину и Ливан. Возможно, это самая важная из небольших стран, существующих на карте мира, микроскопическая по размеру, но космическая по своему влиянию.
Будучи колыбелью иудаизма и местом рождения христианства, она подарила цивилизованному миру две монотеистические религии и долго была тесно связана со становлением и развитием третьей и единственной из остающихся – ислама. Взгляд христианина, мусульманина и еврея, в каком бы месте мира они ни стояли, всегда обращен к той или иной святыне в Сирии, в которой они ищут религиозного вдохновения, куда они идут за духовным напутствием. Любой житель Запада может считать своей родиной две страны: ту, где живет, и Сирию.
С религиозной ролью Южной Сирии тесно связано ее этическое учение. Ее народу суждено было первым провозгласить доктрину о том, что человек создан по образу Божьему и что человек человеку брат по единому отцу – Богу, и тем самым была заложена основа демократического образа жизни. Сирийцы первыми поставили во главу угла духовные ценности и поверили в окончательную победу сил праведности, тем самым став моральными учителями человечества.
Эти древние сирийцы не только подарили миру его самую прекрасную и возвышенную идею, но и воплотили ее в действительность при помощи тех простых на первый взгляд, но поистине волшебных знаков, благодаря которым удалось запечатлеть большинство важнейших литературных произведений человечества. Ни одно другое изобретение не сравнится по своему значению с алфавитом, придуманным и распространенным древними ливанцами. Именно у финикийцев, или ханаанеев, как они сами называли себя, греки на Западе переняли свои буквы и передали их римлянам, а через тех и всем современным народам Европы, а на востоке их алфавит заимствовали арамеи и передали арабам, персам, индийцам и другим народам Азии и Африки. Если бы даже сирийцы не сделали для мира ничего другого, одной этой заслуги было бы достаточно, чтобы отвести им особое место в ряду величайших благодетелей человечества.
Но этим их вклад не ограничился. На узкой полосе земли, принадлежавшей им, уместилось больше исторических и культурных событий, разнообразных и динамичных, чем, может статься, в любой другой местности аналогичного размера, – событий, которые повторили в истории Сирии-Палестины всю историю цивилизованного мира в миниатюре. В эллинистический и римский период сыны этой земли подарили античному миру некоторых его ведущих мыслителей, учителей и историков. Некоторые основатели стоицизма и неоплатонизма происходили из Сирии. Одна из величайших школ римского права процветала в ливанском Бейруте, и несколько ее профессоров воплотили свои юридические принципы в Кодексе Юстиниана, по праву считающемся величайшим даром римского гения будущим поколениям.
Вскоре после распространения ислама столица Сирии Дамаск стал главным городом прославленной империи Омейядов, чьи халифы довели свои завоевания до самой Испании и Франции с одной стороны и до Индии и китайских границ с другой, – империи, которая в своем зените превосходила Римскую. Во всем этом обширном регионе слово дамасского халифа было законом. Вместе с последовавшим затем халифатом Аббасидов со столицей в Багдаде арабский мир вступил в эпоху активной интеллектуальной деятельности, в том числе осуществил беспрецедентный в истории перевод массива литературы с греческого языка. В то время греческие взгляды и философия были важнейшим достижением, которое классический мир оставил Средневековью. Ведущую роль в процессе этой передачи греческой науки и мысли сыграли сирийцы-христиане; их сирийский язык послужил промежуточной ступенью, через которую греческие идеи оформились на арабском языке.
В Средние века Сирия стала сценой одной из ярчайших драм в анналах контактов между мусульманским Востоком и христианским Западом. Орды крестоносцев из Франции, Англии, Италии и Германии хлынули на приморские равнины Сирии и нагорья Палестины, в поисках мертвого Христа, которым не обладали как живой реальностью. Так зародилось движение, имевшее далекоидущие последствия и для Европы, и для Азии. Однако крестовые походы были всего лишь эпизодом в долгой и пестрой военной истории этой земли, которая по причине того, что находилась у самых врат Азии, в месте встречи разных народов, постоянно оставалась международной ареной военных действий во времена вражды и торговой артерией во времена мира. Какая еще страна, кроме Сирии, может претендовать на то, что воочию узрела столь же блестящую плеяду воителей и завоевателей мира, начиная с Тутмоса, Навуходоносора, Александра Македонского и Юлия Цезаря, продолжая Халидом ибн аль-Валидом, Саладином и Бейбарсом и заканчивая Наполеоном?
Народ этой страны после векового затмения при турках и мамлюках стал интеллектуальным лидером арабского Востока. Сирийцы, в частности ливанцы, первыми в XIX веке установили важнейшие контакты с Западом благодаря образованию, эмиграции и путешествиям и таким образом стали посредниками, через которых европейское и американское влияние проникло на Ближний Восток. Их современные диаспоры в Каире, Париже, Нью-Йорке, Сан-Паулу и Сиднее являются живыми памятниками трудолюбию и смелой предприимчивости.
Своим историческим значением Сирия обязана не только уникальному вкладу в возвышенные понятия о жизни человека. Отчасти оно объясняется ее стратегическим положением между тремя историческими частями света – Европой, Азией и Африкой – и ее ролью в качестве моста, по которому распространялось культурное влияние из соседних центров цивилизации, а также перемещались коммерческие товары. Эту функцию прекрасно иллюстрирует деятельность финикийцев, которые первыми стали вести международную торговлю. Находясь в сердце Ближнего Востока, который и сам находился в центре Древнего мира, Сирия искони играла роль носителя древней культуры. По одну ее сторону протянулась долина двух рек, по другую – долина одной реки. Никакой другой регион не может состязаться с этими тремя по древности, активности и преемственности. Именно здесь забрезжил рассвет последовательной истории. Здесь мы наблюдаем более или менее одни и те же народы на протяжении пятидесяти или шестидесяти веков беспрерывного исторического процесса. Их цивилизация не прерывалась с 4-го тысячелетия до н. э. Ранняя культура Европы, как нам теперь известно, долгое время оставалась лишь бледным подобием этой цивилизации Восточного Средиземноморья. И как мы сейчас начинаем узнавать, некоторые основополагающие элементы древнекитайской цивилизации, по-видимому, тоже проникли в Китай через восточный рог Плодородного полумесяца.
Даже в доисторический период Сирия, как стало недавно известно в результате археологических изысканий, представляла большую важность в качестве вероятного места, где впервые была окультурена пшеница, открыта медь, изобретена керамика, что позволило местным жителям перейти от охотничьего и кочевого образа жизни к оседлому и сельскохозяйственному. Следовательно, оседлая жизнь в деревнях и городках могла появиться в этом регионе раньше, чем во всех иных известных нам местах. А еще раньше, как мы узнаем из следующей главы, он, возможно, стал колыбелью одного из наших непосредственных предков – формирующегося Homo sapiens.
Глава 2
Культурный фон: каменные орудия
Как у айсберга видимая над поверхностью воды часть составляет лишь малую долю всей его громады, так и в истории Сирии и сирийцев письменный период составляет всего лишь малую долю целого. Письменная история этой страны началась на рассвете 3-го тысячелетия до н. э. вследствие изобретения письма в двух соседних колыбелях цивилизации – нижней Месопотамии и Египте – и его распространения оттуда. Дописьменный период, в своих знаниях о котором мы вынуждены полагаться лишь на археологические находки, а не рукописные хроники, уходит через неолит (новокаменный век) в палеолит (древнекаменный век) на десятки тысяч долгих лет. Проведенные раскопки в дотоле не исследованных пустошах Северной и Восточной Сирии, в пещерах Ливана, курганах Палестины и занесенных песком городах Трансиордании раскрыли перед нами секреты давно забытых цивилизаций. Они не оставляют никаких сомнений в том, что этот пренебрегаемый археологами и малоизвестный регион в самой глубокой древности стоял на куда более высокой ступени развития, чем мы подозревали до сих пор.
Если мы попытаемся составить некоторое первое представление о человеке в этом регионе, нам не удастся запечатлеть его как личность, однако его следы мы можем различить в форме каменных орудий, найденных в пещерных отложениях или на поверхности, рассыпанных, словно визитные карточки, по обширной области. Эти орудия и инструменты представляют собой грубо оббитые или неровно отщепленные куски кремня, которые использовались в качестве топориков, скребков или резаков и относятся к концу раннего палеолита, ко времени примерно 150 тысяч лет тому назад[1 - Соответствует ашельской культуре в Европе, называемой так по стоянке во Франции, типичной для данной культуры. (Здесь и далее примеч. авт., если не указано иного.)]. Древнейшее установленное орудие, изготовленное первобытным человеком в этом районе, – кулачный топорик, состоявший из кремневой сердцевины, оббитой таким образом, чтобы его легко было держать в руке и использовать для рубки или резания. Более древних инструментов более грубого типа, относящихся к эолитам («рассветные камни»)[2 - Эолиты – естественные осколки камня, принимавшиеся археологами XIX в. за древнейшие каменные орудия. (Примеч. пер.)], которые можно было бы уверенно определить как орудия, не было найдено. Дело в том, что такие изготовленные человеком орудия очень трудно отделить от естественных обломков камней. А ветви или иные куски дерева, которые первобытный человек мог использовать в тот период или раньше, в силу самой своей природы не могли оставить легко обнаруживаемых следов.
К числу пещер в Ливане и Палестине, где найдены и изучены палеолитические артефакты, относятся Адлун[3 - На полпути между Сидоном и Тиром. Эта и другие пещеры близ рек Нахр-Ибрагим, Нахр-аль-Кальб и Антильяс исследованы Г. Зюмоффеном.], гора Кармель[4 - Раскопки проведены в 1929–1934 гг. Дороти Э.Э. Гаррод и Доротеей М.Э. Бейт.], Умм-Катафа[5 - На северо-западе от Мертвого моря. Исследовал Рене Невилль.] и Эль-Зуттие[6 - На северо-западе от Галилейского моря. Исследовал Ф. Турвилль-Петр.]. Ручные топоры, принадлежащие к тому же широкому периоду, найдены в том числе в ложе реки Иордан (ниже Джиср-Банат-Якуба) и в Рас-Шамре, древнем Угарите. Топоры имеют треугольную или яйцеобразную форму и более тщательно обработаны, чем кулачные топорики.
Череп, найденный в Магарат-ат-Табун; вид сбоку справа
Люди, оставившие нам эти каменные следы своего существования, предположительно были первобытным и неспециализированным видом белого человека, чья культура до сих пор не дифференцирована от других. Они, по крайней мере иногда, селились в пещерах для защиты от дождя, диких зверей и врагов, а также потому, что в еще более раннее время суровость климата принуждала их к такому образу жизни. Хотя ледниковый покров не добирался так далеко на юг, до самой Сирии, он не мог не сказаться на ее климате. В конце раннего палеолита наступила плювиальная климатическая фаза – дождливая, сырая, тропическая – с фауной, к настоящему времени почти полностью вымершей, которая широко распространилась среди пышной зелени. Среди найденных останков животных присутствуют кости носорогов, гиппопотамов и слоноподобных животных. В то же время Европа страдала от лютых зим ледникового периода, что позволило Ближнему Востоку рано вступить на путь развития человечества.
Орудия из Магарат-эс-Схул, нижний мустье:
1 и 2 – треугольные отщепы; 3, 4, 5 – ядрища; 6 – кремень
Древнейшие сохранившиеся остатки человеческих скелетов на Ближнем Востоке относятся к середине палеолита. В основном они найдены при раскопках мисс Гаррод в двух пещерах горы Кармель: одна южнее Назарета, а другая северо-западнее Галилейского моря. Их открытие стало эпохальным событием в изучении доистории Ближнего Востока. Все они принадлежат к мустьерскому типу культуры (от названия пещеры во Франции) и, очевидно, уходят в глубину веков не менее чем на 100 тысяч лет. Это целая серия скелетных останков, начиная с неандертальского типа (от названия долины у Рейна), проходя через последовательные формы вплоть до таких, которые почти уже являются современным человеком. Неандертальский человек был невысокого роста, коренастого телосложения, стоял почти, но не вполне прямо. Что особенно поражает в некоторых кармельских скелетах, это то, что в них присутствуют некоторые анатомические черты Homo sapiens. Объем черепа у них был больше, чем у европейского собрата; подбородок крупнее, но пока еще не имел структуры, характерной для владения связной речью. Таким образом, они, по всей видимости, представляли собой важный этап в эволюции человека, благодаря чему данный ближневосточный регион становится сценой зарождения промежуточного звена между первобытным и современным человеком.
Наш человек в среднем палеолите по-прежнему жил в пещерах. Как и раньше, он обрабатывал неровные осколки и грубые куски кремня, которые использовал в качестве ручных топоров, скребков, резаков и молотков. Социальная организация, несомненно, была зачаточной и примитивной, в центре ее стояли группы или стада, пропитание которым давала природа, то есть растения и животные в их естественном состоянии. Умело расщепленные человеческие кости, чтобы извлечь столь желанный костный мозг, указывают на практику каннибализма. Жертвами его становились взятые в плен враги или неудобные сородичи; также это могли быть люди, умершие естественной смертью.
Данная культура существовала в межплювиальную климатическую фазу с очевидным постепенным переходом к более засушливым условиям. Останки животных указывают на присутствие, помимо носорога и бегемота, газели, пятнистой гиены, медведя, верблюда, речной свиньи и оленя. Хотя климат был сухим и теплым, постоянные реки пока еще орошали страну, сохранялись некоторые зоны, густо заросшие лесом или кустарником.
В последующую эпоху среднего палеолита произошли резкие изменения климатических условий, включая значительные атмосферные осадки. Последовал новый плювиальный период, продолжавшийся десятки тысяч лет, в течение которых о Сирии-Палестине известно немногое. В Ливане его представляет скальные убежища близ рек Нахр-аль-Джауз (возле аль-Батруна) и Нахр-Ибрагим. Примерно в этот период фауна начинает принимать современный вид; все первобытные ее представители исчезают.
На протяжении долгой эпохи позднего, или верхнего, палеолита встречаются признаки усилившегося иссушения, за исключением одного значительного перерыва. Археологические остатки указывают на чередование теплого и прохладного средиземноморского климата вплоть до позднего палеолита. Культура позднего палеолита соответствует ориньякской культуре в Европе (от названия типичной стоянки во Франции) и представлена находками из пещер близ рек Антильяс и Нахр-аль-Кальб, а также возле Галилейского моря. Раскопки 1938 года в Кзар-Акил возле Антильяса показали остатки костей оленей, гиен, носорогов, лис и коз, а также человеческих существ. Музей Американского университета Бейрута особенно богат орудиями каменного века.
Среди животных останков первое место занимают кости газелей. Хотя плоды человеческого труда в эту эпоху не показывают радикальных отличий от предыдущей, каменные орудия становятся меньше по размеру, становятся микролитическими. Это указывает на то, что человек начал вделывать каменные инструменты и оружие в деревянные или костяные рукоятки, получая единое целое. Дерево по причине своей недолговечности погибло без следа, однако найдены кости с признаками подобного использования.
Самые ранние фрагменты угля, найденные до сей поры в данном регионе, раскопаны на одном из нижних уровней кармельской пещеры и относятся к концу раннего палеолита, примерно 150 тысяч лет назад. Другие, принадлежащие к позднему палеолиту (ориньяк), найдены в соседней пещере, их структура предполагает древесину дуба, тамариска, маслины и виноградной лозы. В своем медленном и изнурительном восхождении от низшего интеллектуального уровня к высшему первобытный человек, видимо, случайно, а не намеренно сделал несколько открытий, которые дали ему судьбоносные преимущества, вызвали реакцию, пробудив и развив его изобретательность. Среди самых древних из таких открытий был огонь.
Человек раннего палеолита, скорее всего, своими глазами видел, как загорается огонь от молний, падающих метеоритов и других природных явлений, и даже пользовался им. Куски свежего мяса, зеленых плодов, съедобных корней, видимо, случайно попадали в огонь. Когда вследствие этого пища становилась более мягкой и вкусной, это, вне всяких сомнений, заставляло самых умных и любознательных провести эксперимент. Более того, по всей вероятности, они неоднократно были свидетелями того, как во время работы с кремнем и другими твердыми камнями при трении или ударении возникают искры и вспышки; однако им пришлось прождать несколько поколений, пока не появился некий безымянный Эдисон или, вернее, Эдисоны, которые задумались над этими явлениями и попытались воссоздать их и управлять ими в своих целях. Тем самым они положили начало одной из величайших революций в истории поступательного развития человечества. Постепенно люди осознали, что огонь не только позволяет готовить еду, но и защищает от холода, отпугивает диких зверей и помогает выгнать дичь из леса.
Другим деятельным достижением человека раннего палеолита было развитие того своеобразного способа коммуникации между людьми, который называется языком. Истоки языка следует искать в работе разума, который еще только начинает превращаться в человеческий и, следовательно, находится вне досягаемости нашего изучающего взгляда. В качестве целенаправленной деятельности, служащей для установления мыслительного контакта между людьми, язык помог объединить отдельных людей в группы. Весь процесс его эволюции и усвоения был процессом совершенствующейся социализации. Но так как он не мог оставить никаких материальных следов до того, как тысячи лет спустя было изобретено письмо, у нас нет никаких археологических данных для его исследования.
Древнекаменный век неразличимо перетекает в новокаменный, в котором человек уже пользуется орудиями из отполированного камня. Переходный период между ними называется мезолитом, то есть среднекаменным веком. Он продолжался около четырех тысяч лет, начиная примерно с 10-го тысячелетия до н. э. Мезолитический человек уже не только полировал кремневые, базальтовые и другие каменные орудия и инструменты, таким образом повышая их эффективность в своих целях, но и впервые начал использовать и оценивать наличие ресурсов окружающей среды. В Палестине эта стадия прекрасно представлена натуфийской культурой, получившей свое наименование от местности Вади-эн-Натуф на северо-западе от Иерусалима, в пещерах (Эш-Шакба), где в 1928 году проводила раскопки мисс Гаррод. Элементы натуфийской культуры позднее были обнаружены в Магарат-аль-Вади и на других участках.
Натуфийская культура зародилась в начале мезолита и продолжалась до 6-го тысячелетия. Ее представители были меньше ростом, чем более ранние люди, стройные и круглоголовые, напоминающие человека медного века из Библа (Джебейль) и египтян додинастического периода. Очевидно, они относились к той же расе, из которой позднее вышли хамиты и семиты. В период натуфийской культуры фауна, хотя и относится в основном к современному типу, имеет довольно существенные отличия от фауны настоящего времени. По-прежнему встречается множество костей газелей, но попадаются и останки редкой ныне европейской лани, что говорит о засушливом климате; гиены тогда были пятнистыми, того же вида, который сейчас встречается только южнее Сахары; еж довольно сильно отличался от короткоухого вида и ныне вымер. Дальнейшее исчезновение таких животных, как лошадь и благородный олень, возможно, объясняется климатическими условиями. Материальные артефакты изобилуют отделанными и резными костями и зазубренными наконечниками стрел. Тогдашние орудия относятся к микролитическому типу, это характерная черта мезолитической культуры.
Обнаружение почти целого черепа крупной собаки в отложениях кармельской пещеры дает нам первое свидетельство одомашнивания животных – еще одно эпохальное событие в движении человека к цивилизованной жизни. Собака была приручена еще в то время, когда человек оставался охотником. Кроме ее пригодности для охоты и охраны, собака была первым сборщиком мусора. Другие данные свидетельствуют о том, что одомашнивание скота, которое привело к возникновению скотоводческого образа жизни с более надежным пропитанием, нежели давала охота, произошло позднее. Человеку пришлось сначала одомашниться самому, прежде чем он смог одомашнить других животных.
Вотивные глиняные фигурки, изображающие коров, коз, овец, свиней и собак, найденные в остатках святилища близ Иерихона, возраст – не позднее 5000 г. до н. э.
Вотивные фигурки из глины, изображающие такой скот, как коровы, козы, овцы и свиньи, найдены в святилище Иерихона конца 6-го тысячелетия до н. э. Одомашнивание животных обычно происходит еще на кочевой стадии и, следовательно, предшествует появлению сельского хозяйства. Какому-то мезолитическому человеку на Ближнем Востоке, по-видимому, случайно пришла в голову мысль одомашнить животное. Движимый то ли жалостью, то ли любовью, он однажды пощадил детеныша какого-то дикого зверя, мать которого убили, и вырастил щенка или ягненка вместе с собственными детьми. И это принесло свои плоды. Эксперимент повторялся и расширялся. Человек предложил животным защиту, а взамен получил молоко и службу – помощь в охоте и перевозке тяжестей. Первобытное общество палеолитической культуры сменяется более обществом высокоразвитым.
Пока человек был охотником, его перемещениями управляла миграция диких животных, на которых он охотился ради пропитания. После доместикации животных на стадии пастушества он оставался кочевником, но со следующим отличием: теперь его передвижения зависели от наличия зеленых пастбищ для стад. Однако в конце мезолита или, возможно, раннего неолита натуфийская культура стала свидетелем зарождения новой тенденции к оседлому образу жизни, которая в конечном счете еще сильнее повлияла на человека, а именно сельского хозяйства.
Сирии повезло в том, что на ее территории водились благородные животные, подходящие для приручения, а также произрастали полезные растения, пригодные для окультуривания. Дикая пшеница и ячмень растут в естественных условиях Северной Сирии и Палестины, и люди, по-видимому, очень рано обнаружили их питательную ценность. Кремневые серпы и другие орудия, оставленные представителями натуфийской культуры в значительном числе, говорят о том, что они и их современники из Северной Сирии одними из первых на Ближнем Востоке перешел к той или иной форме сельского хозяйства. В основном люди вели образ жизни пещерных троглодитов, родственных египетским, и находили пропитание охотой и рыбной ловлей. Некоторые были пастухами. Занятие сельским хозяйством, несомненно, началось с грубого мотыжного земледелия, которое требовало перехода с места на места по мере истощения поверхностного слоя почвы. Есть предположения, что первые шаги были сделаны еще до 6-го тысячелетия до н. э., за века до появления керамики или металлов. Собиратели превратились в производителей. Для хранения и переноски еды и питья все еще использовались тыквенные сосуды и кожаные бурдюки. Нет никаких данных о том, что какой-либо иной народ перешел к сельскому хозяйству на столь же раннем этапе. Очевидно, именно из Сирии первые семитские переселенцы принесли в Египет пшеницу, а также виноградарство. В древнеегипетском языке слово «пшеница» (qmhw) и слово «виноградник» (ka(r)mu), несомненно, имеют семитское происхождение, а именно ханаанское. Изображения плугов из Вавилонии, Египта и современной Сирии на удивление похожи.
Каким образом мезолитический человек открыл возможность доместикации растений, точно сказать невозможно. До той поры у человека было обыкновение включать зерна диких злаков в свой рацион. Должно быть, какая-то часть этих диких зерен случайно упала на землю в подходящее время, и какой-то человек, а точнее сказать, сверхчеловек заметил плотную поросль злаков около места прошлогодней стоянки. И тогда его осенила грандиозная идея. Таким же сверхчеловеком должен был быть тот, кто силой или уговорами заставил свое племя не съедать все собранные семена и оставить долю – и более того, даже отобрать лучшие, чтобы обеспечить будущий урожай и даже улучшить его. Выращивание пшеницы и ячменя открыло путь для других злаков, таких как просо (dhurah), а позднее и плодов, таких как оливки, виноград и инжир, и разнообразных овощей, и все они разводились и улучшались еще в доисторический период.
Растениеводство произвело еще большую революцию в прогрессе человечества, чем животноводство. По мере развития человек переселился в глинобитные хижины или дома из кирпича-сырца. Остатки примитивных жилищ найдены в старейших слоях в местах обитания человека в Иерихоне, они уходят примерно в 5-е тысячелетие до н. э., за ними следуют жилища в Телль-эль-Джудайде, Рас-Шамре и, помимо прочих, Библе. Более ранних поселений человека не обнаружено больше нигде. Вероятно, Иерихон – место самого долгого в мире непрерывного проживания человека. После полного перехода к скотоводству и земледелию мезолитический человек, до той поры кочевник, превратился в оседлого творца, хозяина над источниками своей пищи. Пещеры и каменные убежища в горах постепенно были оставлены ради равнинных поселений. Возникло землевладение. Пока человек переходил с места на место, не привязанный ни к чему, чтобы обращать большое внимание на окружающую обстановку, среда его обитания не могла радикально изменить его или придать ему местную окраску. Его жизненные впечатления были разрозненными и разными. Теперь же благодаря постоянному проживанию в одном месте появилась возможность накапливать и передавать схожий опыт и переживания в виде культурной традиции. Так, у оседлого человека появляются хранилища не только для пищи, но и для идей, которые позволили ему более эффективно передавать свой опыт будущим поколениям.
Одним из важных результатов общинной жизни стал мощный импульс к развитию языка. Сегодня нас поражает, насколько разум палеолитического человека сумел развить язык. Сравнение современного разговорного арабского, например, с реконструированным семитским праязыком показывает непрерывный процесс упрощения с высокого и далекого доисторического уровня.
Что касается возвышенной сферы, то, помимо языка, от мезолитического человека нам осталась религиозная вера в некое божество или божества и грубое представление о каком-то продолжении существования человека после смерти. На это указывает наличие сосудов для пищи и приношений в местах захоронения. Следы такой смутной веры в загробную жизнь восходят к мустьерской культуре. Сельскохозяйственные занятия и скотоводство требовали таких богов, которые присматривали бы за полями и стадами, а не прежних духов и магии, на которые полагались охотники. Можно предположить, что пастушеский народ поклонялся лунному божеству, которое в таком теплом регионе, как Сирия-Палестина, кажется более милостивым и благодетельным, чем солнце. Луна развеивала ужасы ночной тьмы и приносила прохладу, в которой могли с удобством пастись стада. Именно она, а не солнце была другом пастуха. Иерихонское святилище конца 6-го тысячелетия до н. э. могло быть посвящено лунному божеству.
Развивая сельское хозяйство, человек сумел мысленно проследить связь между ростом и солнцем, которое затем заняло господствующее место над луной. Помимо культа солнечной богини, тогда же зародился культ матери-земли в лице богини плодородия, отвечавшей за посадки. Религия приняла отчетливо женский облик и еще по одной причине: женщине гораздо легче заниматься сельским хозяйством, нежели охотой. Религиозный символизм и мифология, связанные с богиней плодородия, которые достигли своего полного расцвета позднее, в циклах Адониса – Иштар и Осириса – Исиды в Финикии и Египте, берут свое начало именно в этот период. Триада лепных статуй из раннего Иерихона, состоящая из отца, матери и сына, вероятно, имеет культовое значение и позволяет предположить, что уже в 5-м тысячелетии до н. э. организация семьи приняла ту форму, в которой впоследствии существовала уже постоянно.
Наряду с развитием религии у мезолитического человека происходила и его художественная эволюция. Наряду с языком искусство является отличительной чертой человеческих существ. Оно родилось, когда в разуме какого-то человека каменного века проснулась способность к сознательному подражанию. После этого человеческая душа вошла в новый мир, мир воображения и красоты.
В самом раннем своем проявлении искусство было тесно связано с магией; изображение животных предположительно давало художнику власть над изображенным объектом. В пещере горы Кармель была найдена вырезанная на кости голова быка эпохи мезолита. Осознавая окружающие его силы и собственную беспомощность перед ними, человек выработал магическую систему, оснастив ее амулетами из кости и камня, с помощью которых он искал защиты от того, что внушало ему страх. Страх был основным элементом древней религии. Позже человек начал попытки получить преимущества магическим образом, например повысить поголовье своих стад или увеличить урожай. Анимизм и магия, по-видимому, лежат в основе первобытной религии. Анимизм заставил человека наделить все окружающие его предметы живущими в них духами, которых следовало умиротворять, если они злы, или удовлетворять, если добры.
У нас есть множество образцов натуфийской резьбы по кости и камню, лучшие из них – это костяные статуэтки фавна. Вероятно, «самые ранние примеры пластического искусства, во всяком случае в Палестине», это культовые приношения в виде изображений домашних животных, найденные в Иерихоне.
В эпоху неолита, или позднего каменного века, который длился около двух тысячелетий и начался около 6000 года до н. э., был достигнут значительный прогресс в сельском хозяйстве, животноводстве, применении полированных каменных орудий и оседлой жизни. Также она стала свидетелем изобретения глиняной посуды и открытия металла. Мезолитическая культура Сирии-Палестины отличается от других мезолитических культур тем, что две ее характерные черты – скотоводство и земледелие – сложились еще до появления керамических и металлических изделий.
Когда человек научился лепить горшки из глины и обжигать их, он натолкнулся на еще одно важное открытие в своем культурном развитии. Глиняные сосуды вскоре заменили собою тыквы, мехи из шкур и выдолбленные каменные и деревянные сосуды, которые до той поры обслуживали, хоть и не без недостатков, его экономические потребности. Новое же изобретение означало, что отныне человек может уверенно поселиться на некотором удалении от источника воды, по-настоящему готовить свою пищу, а не только есть ее сырой или жареной на открытом огне, и, что еще важнее, легко сохранить для будущего использования то, что не употребил в данный момент. Помимо контроля над добыванием продовольствия, человек получил в руки контроль над его сохранением. Собиратель на кочевой стадии, который превратился в производителя продовольствия на сельскохозяйственной стадии, теперь, кроме того, стал и хранителем пищи. Это позволило ему отдохнуть от непрерывного поиска пропитания, а досуг был необходим для прогресса в более возвышенных аспектах жизни.
Керамика в Палестине впервые появляется в одном из самых нижних археологических слоев в Иерихоне. Гарстанг считает, что она была изобретена именно там. Сначала она приняла форму чаш, выкопанных в земле и выложенных слоем вязкого материала, а затем простых кувшинов с ободком, плоским донышком и ручками в виде петель или шариков. В Сирии самая ранняя керамика появилась в месопотамской части страны; монохромная северосирийская керамика, возможно, датируется примерно 5-м тысячелетием до н. э. После нее возникает крашеная керамика из Телль-эль-Джудайды на северо-востоке от Антиохии, уходящая примерно в середину 5-го тысячелетия до н. э. и украшенная узорами самого примитивного типа. К тому же культурному уровню относится и крашеная керамика, найденная в Сакчагёзю, на самом севере Сирии, древнейшие из ее образцов – это посуда черного цвета с надрезами, после которой появляются новые элементы разноцветных украшений. Осколки северосирийской керамики найдены на востоке до самой Самарры на Тигре. Гончарный круг, видимо, был изобретен еще до 4000 года до н. э., но в Южной Палестине владение им достигло уровня мастерства не ранее примерно 2000 года до н. э. До его изобретения всю керамику изготовляли вручную.
На конец 5-го – начало 4-го тысячелетия пришлась высочайшая стадия развития в древнейшей истории декоративного искусства. Центр его находился в Северной Сирии и Месопотамии. Данную культуру можно назвать халафской по топониму Телль-Халаф[7 - Исследовал Макс Ф. фон Оппенгейм. Т е л л ь – это искусственный холм на месте развалин множества поселений, сменявших друг друга. Данное явление встречается в Западной Азии, где оно существовало еще за 2000 лет до н. э. Слово имеет арабское или шумерское происхождение.] (древний Гозан) на реке Хабур. На западе она представлена Марсином в Киликии. Ее представители расписывали вазы в очевидном подражании искусству, которого к тому времени уже достигли изготовители корзин и циновок. Технически и художественно их утварь, в том числе блюда, чаши, тарелки, кувшины и кружки, стоят в ряду прекраснейших образцов древнего ремесла. Они использовали многоцветные геометрические и цветочные узоры, красота которых «не превзойдена, по крайней мере с нашей современной точки зрения, ни в одном другом последующем периоде истории». Кроме того, у нас нет причин думать, что с тех пор умственные способности человека значительно возросли. Что касается этой эпохи крашеной керамики, наибольшее количество поселений, самые богатые слои и самые высокие в культурном отношении остатки найдены на территории Северной Сирии и Месопотамии, и это не оставляет нам никаких сомнений в том, что главный западноазиатский поток цивилизации проходил в то время через этот регион, почти не затрагивая окружающие местности.
Включение керамики в число хозяйственной утвари, к слову сказать, оказалось весьма полезным с точки зрения науки. Керамика долговечна, хотя и может разбиться на бесчисленные осколки; способы ее изготовления и декора отражают вкусы и склонности ее времени, так же как сегодня – женская одежда; ее распространение самым ясным образом рисует картину древнейших торговых связей. Следовательно, ее изучение открывает перед современным ученым широчайшее окно, в которое он может заглянуть в темное царство прошлого. Позднее такое же окно откроет металлургия. И с появлением керамики и металлургии мы переходим от доистории к протоистории.
Глава 3
Металлические орудия
Открытие металла ознаменовало новую и значительную стадию в развитии человека – металлический век, в котором металл заменил камень в качестве преобладающего материала для изготовления орудий.
Это открытие могло состояться в Западной Азии вскоре после изобретения глиняной посуды, однако широкое применение первого важного представителя семейства металлов – меди, по всей вероятности, было отложено еще примерно на тысячу лет. В Сирии и Палестине медь стала более или менее активно использоваться около 4000 года до н. э., однако вытеснить камень в качестве главного материала для изготовления инструментов и оружия она смогла не ранее 3000 года до н. э. Это 4-е тысячелетие до н. э. можно назвать халколитическим (медно-каменным) веком; в это время медь нашла применение в самых прогрессивных общинах, однако кремень, несомненно, еще оставался главным материалом. Следы халколитической культуры в изобилии встречаются в Угарите и других местностях на севере Сирии и в Тулайлат-эль-Гассуль (где найдены некоторые из древнейших найденных доселе в Палестине металлических орудий) и других районах Палестины. Около 3000 года до н. э. начинается медный век, часто ошибочно называемый бронзовым. Открытие около 2000 года до н. э. залежей руды в Идумее, южнее и восточнее Мертвого моря, окончательно обеспечило победу меди.
В период халколита, как и неолита, Северная Сирия остается главным культурным центром всего Ближнего Востока. Очевидно, какой-то из местных жителей случайно обратил внимание на медь, когда обкладывал костер кусочками руды и на следующее утро, помешивая угли, заметил блестящие металлические шарики. Едва ли этот неолитический сириец отдавал себе отчет, что тем самым сделал шаг в том революционном движении, которому суждено было поднять всю культуру с каменного на металлический уровень. С открытием металла и осознанием его свойств человек оказался на пороге новой эры, которая продолжается до наших дней. Бронза сменила медь, а железо – бронзу. Начало бронзовой эры совпало с изобретением алфавита. В этот момент бесписьменные культуры Сирии подходят к концу; начинается письменная культура.
Из Сирии знания о меди распространялись во все стороны. Додинастический Египет, скорее всего, получил их оттуда во время семитского вторжения. Регион Ниневия, возможно, также получил эти знания от своего западного соседа[8 - На юге шумеры, вероятно, открыли этот металл еще раньше и доставляли его независимо из Умана.]. Таким образом, Сирийская седловина, протянувшаяся по территории от залива Искендерун до изгиба Евфрата, приобретает особую значимость как место доместикации пшеницы, изобретения глиняной посуды и открытия металла.
Человеческие останки из этого региона указывают на то, что здесь сначала использовали медь, а затем ее более твердый сплав – бронзу – для изготовления оружия еще до того, как начали производить из нее орудия для мирных занятий. Племена или общины, располагавшие оружием из такого ковкого, пластичного и прочного металла, имели громадное преимущество перед теми, кто пользовался изделиями из камня. Но и в мирных искусствах он пригодился не меньше, чем в военных. Заметно усовершенствовалось строительство. Появились довольно крупные постройки. По остаткам домов видно, что они были прямоугольными в плане, притом что святилища имели круглую форму.
В халколитическом городе Тулайлат-эль-Гассуль к северу от Мертвого моря прямоугольные дома одной из длинных сторон часто выходили во двор. Стены строили из кирпича, фундамент – из необработанного камня. Дом покрывали тростниковыми крышами со слоем глины. Под полами зарыты младенцы в кувшинах; некоторые из тел кремированы – явно несемитский обычай. Пещерные жители Гезира отвели отдельную пещеру, чтобы сжигать тела своих покойных сородичей. Кремация – самый простой способ избавиться от трупа; таким образом дух мертвого благополучно отправляли на тот свет, так что он не мог причинить вреда оставшимся в живых. Подобные кувшины с мертвыми телами, не сожженными, но усаженными вертикально в позе эмбриона (с поджатыми руками и ногами) и захороненными под земляным полом неолитических домов, обнаружены на севере до самого Угарита, а также в Каркемыше (Джераблус), но относящиеся к более позднему времени. Погребения в кувшинах найдены и в других местах, например в Гезере (Телль-Джазар), к юго-востоку от современной Рамлы, и принадлежат к той же ранней культуре. В Гезере можно наблюдать, что пещерные жители уже начинают переселяться в дома. Поселение более позднего периода окружено грубой стеной, как и многие другие деревни бронзового века, чтобы защитить ее от врагов. В этом периоде появляются городские укрепления. Вместе с сожженным трупом, найденным в пещере в Гезере, были положены керамические сосуды с едой и питьем, что говорит нам о возросшем интересе к загробной жизни.
Обнаруженная под святилищем в Гезере груда костей указывает на то, что в жертву предпочитали приносить давно одомашненных палестинцами свиней, и этот факт сделал ее ненавистной для их врагов и преемников – семитов. В Гезере выращивали виноград и оливки и давили их в ямах с поддонами для сбора жидкости и жмыха. Такие простые каменные давилки для плодов найдены и в других местах. Виноград и масличные деревья, очевидно, произрастали в средиземноморском бассейне и впервые стали активно культивироваться и были полностью одомашнены на его восточном краю, откуда позднее распространились на запад благодаря расширяющемуся влиянию торговли и колонизации. То же можно сказать и об инжире. Оливки и оливковое масло, виноград, инжир, пшеница и ячмень вплоть до наших дней входят в типичный рацион сирийца. На, как правило, скудной почве такой страны, как Палестина, ячменя выращивается куда больше, чем пшеницы. Китайская пшеница точно такая же, как и ближневосточная, и дикие предки тамошних одомашненных волов и овец, по-видимому, происходят от диких видов Ближнего Востока.
Другие халколитические города гассулского типа были раскопаны в Иерихоне, Мегиддо (Телль-эль-Мутасаллим), Аффуле, Бейт-Шеане (Бейсане), Лахише (Телль-ад-Дувайр), Угарите и Библе. Гассулская культура в Палестине соответствует халафийской культуре Северной Сирии и Месопотамии, хотя сложилась она несколько позже.
Между тем сельское хозяйство и животноводство получили сильный импульс к развитию. Волы, овцы и козы, которых начали одомашнивать в век неолита, к этому времени широко распространились, как о том свидетельствует множество их изображений в виде фигурок. Среди других часто встречающихся фигурок домашних животных свиньи и голуби. Из более поздних данных мы узнаем, что голубка была связана с богиней-матерью, божеством, которое олицетворяло принцип жизни и плодородия. Почти все халколитические поселения размещались в речных долинах или на аллювиальных равнинах и требовали орошения. Таким образом, выдающимся достижением халколита в области сельского хозяйства стала ирригационная культура, в рамках которой культивировалось несколько разновидностей огородных овощей: салат, лук, чеснок, нут, конские бобы и приправы. Это возросшее разнообразие и качество доступной пищи отражается в заметном увеличении среднего роста человека в позднем халколите.
Этнический состав жителей разных поселений того времени неясен. Преобладающим элементом, конечно, был не семитский; семитам, как мы узнаем ниже, еще предстояло прийти и оккупировать как Северную, так и Южную Сирию. Они появляются уже ближе к концу эпохи халколита. Можно предположить, что некоторая часть населения этого периода принадлежала к той же первоначальной группе, от которой впоследствии отделились семиты и хамиты. Другие, очевидно, относились к так называемой семьи арменоидов, как показывает исследование скелетных находок в Гезере на юге. Другие археологические находки, сделанные в Каркемыше и Сакчагёзю на севере, указывают на связь между ними и свидетельствуют о широкой распространенности этого типа по всей Сирии эпохи халколита. Это подтверждается тем фактом, что многие ранние топонимы в Центральной и Северной Сирии, включая Димашк (Дамаск) и Тадмор (Пальмира), не позволяют сделать определенный вывод о семитском происхождении этих слов; они могут быть пережитками досемитских названий. Арменоид, являющийся восточной ветвью альпийской расы, характеризуется выраженным носом и широким, коротким черепом. Его представителями среди древних народов являются хурриты и доиндоевропейцы, а среди современных – армяне и евреи. Усиленный более поздними вливаниями, такими как хетты, этот тип имеет свои характерные черты, до сих пор заметные в жителях данной местности.
Дольмен около деревни Кафр-Юба, юго-восточнее Ирбида, Северная Иордания
Нет никаких сомнений в том, что в состав населения входили различные этнические группы, однако невозможно доказать, что в то время существовала странная раса «исполинов на земле»[9 - Быт., 6: 4.]. Широко разбросанные огромные пещерные гробницы, часть которых имеет длину в сотни футов, а также монументальные погребальные сооружения, называемые дольменами, построенные из необработанных валунов (мегалитов) на твердых круглых основаниях, видимо, настолько впечатлили новоприбывших, что породили такие легенды. Легенды о «сынах Енаковых»[10 - Числ., 13: 29.] и амаликитянах увековечены в арабской и исламской литературе. Название палестинского города в местности, откуда явился Голиаф, Бейт-Джибрин (ивр. Бейт-Гуврин), означает «дом великанов».
До сего дня дольмены изобилуют в Трансиордании, среди холмов Палестины и на возвышенностях Сирии, а также в Малой Азии. Следы металлических орудий на стенах некоторых огромных пещер и медные кольца, обнаруженные в одном из трансиорданских дольменов, подтверждают их принадлежность к халколиту. Самые примитивные из них находятся в земле Ханаанской и восходят к неолиту, около 5000 года до н. э. Мегалитические сооружения Западной Европы возникли на тысячу и более лет позднее и породили столь же фантастические истории о доисторических великанах.
После открытия металла искусство в целом и его пластическая разновидность в частности сделали большой шаг вперед. В большом количестве обнаружены печати, ювелирные изделия и медная посуда этого периода. Художественный уровень этих и аналогичных предметов заметно возрос. Возникшая, как мы узнали раньше, еще в эпоху мезолита скульптура получила широкое распространение. Изображения людей и животных найдены на брусчатке поздних халколитических уровней в Мегиддо. Современные им настенные росписи из Тулайлат-эль-Гассуль на оштукатуренных внутренних поверхностях стен из кирпича-сырца, изображают фигуры людей или божеств в разных красках. Это древнейшая из известных попыток декора домашнего интерьера. Но наилучшие возможности проявить свой талант предоставляла художнику отделка керамики. К концу 4-го тысячелетия до н. э. техника глазурованной росписи добралась из Северной Сирии до ранне-минойского Крита и раннединастического Египта. Вазы, украшенные глазурной краской в северосирийской традиции, встречаются в качестве ввезенных товаров в гробницах первых фараонов в Абидосе. Из Телль-эль-Джудайды в Северной Сирии происходит целый запас литых медных статуэток, включая бога и богиню плодородия, которые, как полагают, являются самым ранним известным изображением человека в металле.
Развитие металлургии и керамики, характерное для позднего халколита и раннего медного века, вызвало к жизни различные ремесла, расширило деловые отношения между деревнями и городами и привело к более высокой степени специализации труда. Густонаселенные города расцвели на равнинах и в долинах и в дотоле необитаемых местах. Торговля начала принимать международный размах. Расширение торговых и культурных контактов между Сирией, Палестиной и Ливаном, с одной стороны, и Египтом и Вавилонией – с другой, было фактором первостепенной важности для будущего всех этих стран. Ускорился весь темп жизни на Ближнем Востоке, так же как в наше время благодаря открытию пара и электричества.
Не хватает только одного великого изобретения, прежде чем мы сможем выйти на белый свет истории: письменности. Первые письменные документы, обнаруженные до настоящего момента, происходят из Шумера и относятся примерно к 3500 году до н. э. Из Нижней Месопотамии это искусство распространилось на Северную Сирию. В начале 3-го тысячелетия до н. э. оно уже стало достаточно развитым. С этого начинается история. Но прежде чем мы войдем в исторический период жизни Сирии, давайте взглянем на историю самой земли, которая заложила фундамент для последующих исторических событий.
Глава 4
Место действия последующих событий
Преобладающая особенность сирийской топографии – это чередование низменностей и высокогорий, которые в целом идут параллельно линии с севера на юг. Между морем и пустыней можно выделить пять таких продольных полос.
На западе первая из этих полос представляет собой приморскую равнину, протянувшуюся вдоль восточного средиземноморского побережья от Синайского полуострова до залива Искендерун, или Александреттского (древний Исский залив, араб. Искандаруна). Зажатая между морем и горами равнина расширяется на севере и на юге и превращается в узенькую ленточку у подножия хребта Ливан. Примыкая к Ливану, нигде на своем протяжении она не превышает 4 миль (6,4 км) в ширину, тогда как в Аскалане (Аска-лон) расширяется до 20 миль (32 км). Подъем от прибрежной равнины порой необычайно крут. В Джунии, к северу от Бейрута, равнину шириной 1 миля (1,6 км) сменяют предгорья, возвышающиеся на 2500 футов (762 м) в пределах 4 миль (6,4 км) от моря. Примерно в 3 милях (4,8 км) к югу, в устье реки Нахр-аль-Кальб (Собачья река, античный Ликус), отроги скал уходят в самое море, обеспечивая местным жителям стратегическое положение для перехвата вражеских полчищ. Затем у Кармеля равнина сужается, оставляя вдоль побережья проход шириной всего 200 ярдов (180 м) и отклоняя в сторону от моря великую международную магистраль древних времен, которая начиналась в Египте и следовала вдоль побережья на север.
Большая часть приморской равнины обязана происхождением тем, что еще в давний геологический период, который называется третичным, прежнее морское дно поднялось из воды. На его меловые отложения позднее в некоторых местах наложился аллювий, намытый и разнесенный водными потоками с горных склонов. Вокруг Бейрута верхний слой песчаных отложений оставлен волнами Средиземного моря, куда они, в свою очередь, попали из Нила. Состоящее, таким образом, из песчаных пляжей и морского ложа, обогащаемое и орошаемое близлежащими нагорьями, побережье на всем своем протяжении на редкость плодородно. На юге оно включает в себя издревле прославленные равнины Шарон и Филистимская, от которой произошло название Палестина, на севере – Нусайрийскую литоральную зону, а посередине – ливанский Сахил.
Береговая линия на всем протяжении – одна из самых прямых в мире, не нарушаемая глубокими лиманами и бухтами, за исключением Искендеруна на самом севере. Оттуда до самой египетской границы, находящейся на расстоянии около 440 миль (700 км), едва ли найдется гавань, достойная этого названия.
Над сирийским побережьем возвышается линия гор и плато, которая начинается с Аманоса на севере и простираются до величественного массива Синая на юге, а главный ее хребет составляет западный Ливан. Ливан – это скелет, плоть на котором формируют прилегающие равнины и низменности. Это вторая из продольных полос. Она образует первую преграду для сообщения между морем и восточными внутренними районами, преграду, которая прерывается только в самом конце, у Александреттского залива, где можно получить доступ через Сирийскую седловину[11 - Современный санджак (район) Александретта, который включает в себя Антиохию, французские мандатные власти передали через голову Сирии Турции с согласия Великобритании летом 1939 г., накануне начала Второй мировой войны.]к месопотамским равнинам и Суэцкому перешейку, через который поддерживалась связь с Красным морем и Аравийской пустыней. Между этими двумя оконечностями высокогорная преграда прерывается только у долины Нахр-аль-Кабир (великая река Элевтерий) севернее Триполи и на изломанной равнине Изреель (Мардж ибн-Амир), восточнее Акко (Акки или Акры) и Хайфы.
Аманос[12 - Аманос – араб. Аль-Луккам (от сир. ukkama – черный), тур. Гавур-Даги (Гяур-Даг, гора неверных, то есть христиан), так как она в течение длительного времени служила оборонительным валом Византийской империи против ислама.] – это короткое ответвление или складка, отходящая на юг от Таврского хребта, который отделяет Сирию от Малой Азии, как будто смыкая руки с сирийскими горами на юге. Он окружает Александреттский залив, образуя барьер между Сирией и Киликией, и возвышается примерно на 5000 футов (1500 м) над уровнем моря. Его южная окраина расщеплена ущельем Эль-Аси («мятежник», Оронт), где эта река ищет выход в море. Горы пересекают дороги, ведущие в Антиохию и Алеппо, главный перевал – Бейлан (Белиан, Pylae Syriae), знаменитые Сирийские ворота. Горные породы – частично известняковые, как в Ливане, частично вулканического происхождения; возле Александрии – офитовые скалы с залежами хрома, которыми особенно богаты турецкие горы.
Хребет тянется дальше южнее устья Оронта безлесной горой Аль-Акра («лысая», античный Касий), которая возносится на высоту 4500 футов (1370 м) и простирается до окрестностей Ладикии (Лаодикия), где носит имя Джабаль-ан-Нусайрия (Баргил) вплоть до места, где его прерывает Нахр-аль-Кабир. Эта река, берущая начало в Нусайрийских горах, отмечает границу между ними и Ливаном. По ней же проходит и нынешняя политическая граница между Ливаном и Сирией. Нусайрийская цепь сформирована юрским известняком с включениями базальта. Ее общие очертания сравнительно просты, но она окружает несколько глубоких долин, изрезанных расселин и крутых утесов, которые обеспечили бастионы средневековой сирийской ветви ассасинов и убежище – раскольным мусульманам, называемым нусайритами. Некоторые тамошние вершины по сию пору увенчаны внушительными руинами старинных замков крестоносцев.
Западный хребет возносится до альпийских высот в Ливанском горном массиве, простершемся от Нахр-аль-Кабира до Аль-Касимии, к северу от Тира, на расстоянии 105 миль (170 км). Название «Ливан» происходит от семитского корня laban, «быть белым». Горная цепь называется так из-за снега, который покрывает ее вершины около шести месяцев в году. В ущельях наверху лед не тает круглый год. Самый высокий пик Ливана – Курнат-ас-Сауда («черный угол») – достигает 11 024 футов (3088 м) над уровнем моря; его сосед Дахр-эль-Кадиб, на предгорьях которого сохранилась большая роща древних кедров, примерно на сто футов ниже (2993 м), а величественный Саннин, возвышающийся над Бейрутом и его заливом Святого Георгия, – еще на сто футов ниже (2628 м).
Эта кедровая роща приютилась в амфитеатре, который, по словам геологов, является концом доисторического ледника. Хотя ледовый покров ледниковой эпохи, достигший на юге самого Нью-Йорка в Америке и охвативший всю Северную Европу, даже не приблизился к Сирии, все же похолодание вызвало образование подобных этому локальных ледников. Еще более важное значение, чем расширение ледяного щита как характеристика ледникового периода, представляет присутствие в отложениях этого периода первых следов существования человека. Именно в последний межледниковый период – период потепления, когда лед временно отступил, – первые люди, по-видимому, появляются в Европе. Примерно в то же время, если не раньше, они появились в Сирии и других странах Ближнего Востока.
Как утверждают геологи, много веков тому назад воды того, что ныне мы называем Средиземным морем, покрывали всю сирийскую территорию вместе с соседними землями вплоть до Северной Индии. Это было в давние времена юрского[13 - От названия горного массива Юра между Швейцарией и Францией, относящегося к одноименному периоду.] и мелового периодов. В течение длительных эпох затопления отложения с северных и южных материковых масс накапливались на дне этого реликта Средиземного моря (океана Тетис), образуя известняковые породы, составляющие основную часть Западного Сирийского хребта. В третичный период, который следовал за меловым, произошли значительные смещения земной коры, что привело к уменьшению размеров Тетиса и появлению в результате поднятия и формирования складок нижних слоев горных массивов Нусайрия, Ливан и Антиливан Иудейского нагорья и Аравийского пустынного плато. Остатки животных, погребенных в отложениях и со временем окаменевших, помогают нам определить возраст этих отложений. Среди ископаемых окаменелостей рыб такого типа самые известные найдены в Сахил-Алме (близ Джунии) и Хакиле (выше Джебейля, античного Библа). Одно из двух самых ранних упоминаний ископаемых рыб в литературе – упоминаний, характер которых можно установить достоверно, – встречается в биографии крестоносца (1248), место действия – Сидон, а другое – у аль-Бируни за два века до того, место – юго-восточная область Каспийского моря.
Горы Ливана состоят из верхних и нижних известняковых слоев с промежуточным слоем песчаника. Верхние известняковые слои формируют вершины, их толщина – от нескольких сотен до 5000 футов (1500 м); толщину нижнего слоя определить невозможно, так как основание его скрыто. При образовании ложа самых глубоких долин нижний слой в ходе появления складок поднялся на высоту примерно от 4000 футов (1200 м) в Кисраване до 7000 (2100 м) возле Таумат-Ниха (пики-близнецы близ Джаззина, к востоку от Сидона) и приблизительно до 9000 футов (2800 м) у горы Хермон. Глыбы породы с железной рудой в изобилии разбросаны по поверхности нижнего известнякового слоя как Ливана, так и Антиливана, где эти залежи выходят на поверхность. Эту руду вплоть до недавнего времени продолжали выплавлять в грубых печах, из-за чего Ливанские горы стали такими безлесными, какими мы видим их ныне.
