скачать книгу бесплатно
– Рот свой не открывай. Поняла? Мы ей сказали, что на Лешку хулиганы напали. Не хватало нам, чтобы ты еще раз бабушку довела своими выходками.
– Я не…
– Рот, я сказал, закрой!
С трудом сглатываю и смиренно опускаю голову. Дядя толкает меня в плечо, и я делаю шаг, изображаю улыбку на лице.
Когда мне было двенадцать, я убежала к бабушке после первой серьезной и осознанной ссоры с дядей. Я рассказала ей обо всем. Как со мной обращаются, как относятся. Всю ночь я лежала у нее на коленях и тихо плакала, искренне веря в то, что она меня защитит. Я была ребенком и даже не представляла, какие последствия могут быть у моего поступка.
На следующий день бабушка примчалась к сыну разбираться, но все закончилось тем, что уехала она на машине «Скорой помощи», заработав инсульт. Так я снова оказалась здесь, запертая в комнате наверху, вся в ссадинах и синяках. Когда бабушку выписали и сошли следы моего наказания, пришлось сказать, что я все это выдумала. Мне было слишком страшно потерять единственного человека, который хоть немного, но заботится обо мне, ведь дядя и тетя очень доходчиво объяснили, как хрупка жизнь пожилого человека. С тех пор главной радостью были ее редкие визиты, потому что только в эти дни я могла представить, что жизнь на самом деле не так ужасна. Что у меня есть семья и я ее неотъемлемая часть.
С удовольствием слушаю рассказы бабушки за ужином и с большим аппетитом уплетаю все, что попадается под руку. Мясной пирог, салат из свежих овощей, ароматная картошка с салом. Как же давно я не ела чего-то настолько вкусного.
– Кушай-кушай, Аленушка, а то совсем отощала, – приговаривает бабушка. – Рита, чего же ты не следишь за ребенком?
– Она уже не ребенок, – кисло отвечает тетя. – Сама отказывается.
– Да? А сейчас вот мечет за обе щеки.
Понимаю, к чему все идет, и опускаю вилку на салфетку, прижатую к столу краем тарелки. Не создавать конфликтных и спорных ситуаций – правило этого дома номер тысяча один.
– Я на диете сидела, – отзываюсь я, подражая Машкиной манере разговора. – Фигура – это важно.
– Конечно, важно, только где фигура-то? И подержаться не за что, – цокает языком бабушка. – Лешка! А ты чего не ешь? Невкусно?
– Жевать тяжело, – бубнит брат, стреляя в меня озлобленным взглядом.
– А нечего шаблаться непонятно где. Будешь знать в следующий раз. Твой отец с братом тоже все время побитые приходили, но ни разу не скулили, как ты. Будь мужиком!
И снова внимание родственников сходится на мне, ведь, по их мнению, во всем виновата именно я. Только это неправда! Твердо решаю обсудить этот вопрос позже. Лешка здесь, пусть скажет родителям, что я ни при чем. Брат понуро опускает нос, залепленный хирургическим пластырем, и с усердием давит вилкой ломтики запеченной картошки, а я с грустью смотрю на последний кусок мясного пирога.
Когда тарелки пустеют, взрослые с чаем перемещаются в гостиную, оставляя меня наедине с Лешей и указанием вымыть посуду.
– Что сидишь? Мой! – командует брат.
Безропотно поднимаюсь из-за стола и принимаюсь за дело, пока Леша пялится в телефон.
– Как ты? – спрашиваю я, опуская стопку тарелок в раковину, и включаю горячую воду.
– Как я? Зашибись! Разве не видно? Хочешь так же? Давай я и тебе нос сломаю!
Скользкая керамика не хочет задерживаться в руках, но я успеваю поймать тарелку, не дав ей разбиться.
– Леша, – вздыхаю я, – мне жаль, что так вышло. Я пыталась его остановить.
– Фигово пыталась!
– Ты так говоришь, словно это из-за меня…
Леша бьет кулаком по столу, ножки стула скользят по плитке с бурчащим скрежетом.
– Это и есть из-за тебя! – Яростное дыхание брата обжигает затылок. – Ты проиграла ту партию! Ты и должна была отвечать!
Сжимаю тарелку так сильно, что она едва ли не трескается в моих руках. Не могу поверить, что он говорит это мне. Да если бы не я… он ведь сам меня заставил… он…
– Скажи родителям, как все было на самом деле, – решительно произношу я.
– Че-е-е? – тянет Леша недоуменно. – Тебе батя вместе с волосами и мозги выбрил? Ты где дерзости нахваталась? В новом колледже? Да тебя там затаскают, как шваль! Как тебе Мнац, а? Ты его потом отблагодарила за то, что он меня отделал?
Кровь ударяет в голову. Каждое слово брата взрывается во мне снарядами с кислотой. Я же его защитила! Отвезла в больницу, нажила кучу неприятностей, а он… Ему плевать. Он не считает меня сестрой, даже за человека не принимает. Сколько еще я буду себя обманывать и верить в то, что когда-нибудь это изменится?
Тарелка дрожит в руках. Кажется, я могу раскрошить ее одним нажатием или одним резким движением подправить Лешке лицо еще немного. И почему-то второй вариант принимается с большим воодушевлением, но здравомыслие все еще при мне.
– Почему ты ко мне так относишься?
– А как я должен к тебе относиться? – едко произносит Леша. – Тебя нам подкинули, но никто не спросил, хотим ли мы этого. От тебя одни только проблемы.
Ложь. От меня никогда не было проблем.
– Леша! Алена! Проводите бабушку! – кричит тетя Рита.
– Пошли, – бросает Леша. – Потом закончишь.
Выходим с братом в коридор и по очереди обнимаем бабушку Надю. Я последняя, поэтому позволяю себе задержаться в кольце ее нежных рук, чтобы впитать в себя как можно больше человеческого тепла.
– Жаль, что ты уже уезжаешь, – говорю я, с трудом сдерживая слезы, причин для которых слишком много, чтобы выделить только одну.
– Да я что-то нехорошо себя чувствую, – отвечает бабушка и отступает назад, касаясь холодными пальцами моей щеки. – Как ты похожа на отца с этой прической, – печально смеется она, и на ее светлых глазах появляется влажная пелена.
– Спасибо… – шепчу я, горько улыбаясь, и отхожу в сторону.
– Ну пока, семейство! Ведите себя хорошо! – дает последний наказ бабушка и выходит из дома.
Никто не двигается с места. С улицы доносится хлопок металлической двери и звучит двигатель машины.
Три…
Два…
Один.
Меня буквально прижимает к стене волной враждебности. Дядя, тетя и брат смотрят, как настоящие волки. Вот где они живут. И я всегда была среди них, но не с ними.
– Что ты с собой сотворила? – с омерзением морщится дядя. – Кто разрешил тебе покрасить волосы? Не поняла, что это было наказание?!
Смотрю на Лешу, умоляя его сказать правду. Что я не виновата. Что меня не за что наказывать. Что я помогала ему! Но брат с безразличием отводит взгляд.
– Знаешь, на кого ты похожа? – продолжает дядя Слава. – На дешевую шлюху! Матери подражаешь? Я тебя вообще налысо побрею!
– Тогда она себе татуировку сделает. Прямо на черепе, – смеется Леша, а тетя Рита тихо хмыкает.
Нет. Нет, нет, нет… Неужели и правда ничего не изменится? Никогда? Сколько бы я ни старалась? Колени подкашиваются от тяжести реальности. Я сдаюсь. Сдаюсь! Они не полюбят меня. Не примут. Они на это не способны. Я думала, надеялась, что если буду вести себя так, как говорят, то они смогут… смогут меня… В носу щиплет. Качаю головой, шагая спиной к двери. Я всего лишь хотела иметь семью. Как у всех. Разве это так много? Я не сделала им ничего плохого. Так почему?..
– Куда собралась? – спрашивает дядя, выгибая темную бровь. – А ну марш в свою комнату!
Тянусь за рюкзаком, не сводя глаз с дяди Славы.
– Ты что? Не поняла? Я сказал…
Но мне плевать на его приказы. Выбегаю из дома, даже не закрыв за собой дверь. Несусь, кажется, быстрее, чем ветер, поймав его направление. Слезы застилают взгляд, сердце нестерпимо стонет. Мир рушится, и надежда на его восстановление все-таки умирает. Не знаю, что на меня находит и что влияет так сокрушительно. То, что произошло сейчас, не было чем-то новым, но… кого я обманываю? Я прекрасно понимаю, в чем кроется причина.
«Чего ты пытаешься добиться? Ждешь медаль, как самый порядочный человек на этой планете? Почему ставишь других выше себя?»
«Ничего не изменится, пока ты не поменяешь себя. У кого-то уже нет такой возможности, а у тебя есть, но… ты просираешь свою жизнь, вместо того, чтобы жить».
Король «Волков» прав, я ждала эту медаль. Старалась ее заработать и верила, что однажды они все поймут. Что я хорошая, и им есть за что меня любить. И я пыталась любить их вопреки всему. Считала семьей. Какая же я глупая и слабая. Ущербная. Мнац, черт возьми, во всем прав! Я не умею по-другому, но и так, как есть, больше не могу. Остается только два варианта: смириться и сгнить заживо или бороться и вырваться из этих сетей, которыми я сама себя окутала за столько лет.
Чувство, которое я так долго в себе подавляла, расправляет крылья и возносит к небесам. Ненависть. Я терпела издевательства слишком долго. Слишком…
Добираюсь до заброшки и практически не чувствую ног. Солнце стремительно клонится к горизонту, окрашивая небо малиновым и желто-оранжевым свечением. Старый сетчатый забор мерцает бликами заката, а за ним слышна громкая музыка и гул голосов. Я обещала никогда сюда не возвращаться, но мне попросту некуда больше идти. Может быть, мое место действительно здесь, и я одна из них? Или могу ею стать?
Ступаю на тропинку из примятой жухлой травы и шагаю по территории, но чем ближе подхожу к игорному клубу, тем меньше уверенности остается. Что я творю? Это на меня совсем не похоже. Резко сворачиваю влево, подгоняемая внезапной паникой. Я ведь и здесь никому не нужна. Истерика протягивает ко мне тонкие когтистые пальцы и раскрывает пасть, желая поглотить. Ускоряю шаг, глядя под ноги. Нужно найти тихое место, чтобы перевести дух и успокоиться.
Перехожу на бег, залетая за угол ангара, и вдруг врезаюсь в преграду, вскрикивая от боли в носу. Рюкзак слетает с плеча, и я, зажмурившись, теряю равновесие. Жесткое падение выбивает воздух из легких, новый вдох забивает нос резким пряным ароматом духов.
– Прости, – шепчу я сквозь сбившееся дыхание и пытаюсь подняться с человека, в которого врезалась, упираясь ладонями в колючую землю.
– Да ты сногсшибательна, Алена. Кто бы мог подумать?
Разгибаю локти, страдальчески выругавшись вслух, но ловкие руки Мнаца прижимают меня обратно к крепкому торсу. Он ослепительно улыбается, будто лежит сейчас на песчаном пляже Тихого океана, а его голубые глаза неистово смеются.
– Вообще мне нравится, когда девушка знает, чего хочет. Это так… будоражит. Раз, и завалила. Мощь!
Пара слезинок срывается с моих ресниц и падает на лицо Мнаца. Он в миг теряет веселье, выпуская все то же недовольное презрение. Плевать! Я больше не боюсь, и на этот раз точно знаю, что хочу ему сказать.
– Я согласна!
– Что? – недоверчиво хмурится Мнац.
Собираю волю в кулак и произношу настолько жестко и непоколебимо, насколько это возможно:
– Ты ведь не глухой. Не придуривайся, тебе не идет. Я согласна на твою помощь. Вот так это делается. Ты даешь человеку принять решение, а не принимаешь его вместо него. И теперь это мое решение.
– А кто тебе сказал, что предложение еще в силе?
Да ладно?! Какой же козел!
– Я не стану тебя упрашивать, – рычу я, брыкаясь. – Отпусти!
– Ты недослушала, Алена. Я ведь не сказал «нет». Но раз уже теперь это не мое предложение, а твоя просьба, то бесплатной она не будет.
– У меня нет денег.
– А речь и не о деньгах.
Глава 6
POV: Мнац
Процент на успех был слишком мал, но все сработало именно так, как нужно. Вот она, забитая птичка, в моих руках, и она просит о помощи. Сама! Последнюю неделю я утешался мыслями, что рано или поздно Алена все поймет, и тогда запасной план сработает даже лучше, чем основной. Так и случилось.
Чтобы подтолкнуть человека к принятию решения, иногда достаточно маленького зернышка. Его нужно посадить и терпеливо ждать, пока прорастет. Лучше всего на эту роль подходит надежда на перемены, правда, выходить за рамки привычной жизни всегда боязно, даже если внутри этих рамок ты умираешь каждый чертов день. Новое и необычное кажется еще большей опасностью, но стоит хотя бы раз доходчиво объяснить, что выход есть, как эта мысль сделает всю работу сама. Этот способ дольше и не такой ровный, как шантаж, но тоже неплохо.
По всей видимости, Алена вновь столкнулась со своими демонами, но терпеть не стала. Подсознание шепнуло: «Ты знаешь, что нужно делать. Знаешь, к кому обратиться». И вот она здесь. Удобненько разлеглась на мне, но дальше так удобно и просто уже не будет. Дальше будет много работы, а затем результат.
Именно поэтому я с самого начала попер на нее с такой наглостью и не стал ничего скрывать. Если бы выбрал привычный план, то все растянулось бы на месяцы притирки и лживых чувств. Алена видела бы во мне поддержку и спасение, а я получил бы вторую Крис. В обеих девушках есть кое-что схожее – потребность в любви. Она, конечно, у всех есть в той или иной мере, но эти двое ставят «ощущение нужности» на первое место. Больше этой ошибки я не совершу. Алена должна найти силу в себе, а не во мне.
– И чего же ты хочешь, если не денег? – спрашивает Алена, предпринимая еще одну слабую попытку подняться.
Обнимаю ее крепче, провожу рукой вверх по спине и надавливаю на затылок, сокращая расстояние между нашими лицами. Я практически не чувствую вес ее тела, словно держу в руках ослабевший дух. Что же мне у нее попросить? Что она может мне предложить? Рассматриваю прозрачные потухшие глаза, подрагивающие мышцы на лице, и вдруг идея проносится электрическим разрядом по венам. А что, если закрыть сразу две проблемы – Алена и Крис? Это может сработать. Черт возьми, да! Разыграть эту партию на троих. Освободить одну и закалить другую.
Алена сопротивляется нашему сближению, но силенок маловато. Это только пока, но грех не воспользоваться положением. Задеваю кончиком носа ее нос, глотаю испуганный выдох.
– Пришлю тебе счет на оплату позже.
– Спать я с тобой не стану! – напряженно заявляет Алена.
– Как обидно, – произношу я с театральным разочарованием. – А ведь я уже приготовил плетки и анальные пробки. Тогда сделки не будет.
– Что-о-о? Какие пробки?! Ты совсем?!.
Алена бьется в моих руках, как птичка, пойманная маленьким хулиганом за крыло.
– Тише ты, – смеюсь я, сдерживая ее порыв. – Успокойся! Я же пошутил, никаких БДСМ-штучек. Но ты все равно не зарекайся. Знаешь, сколько раз я слышал эту фразу, а потом выпроваживал девушку наутро из своей комнаты?
– Думаешь, что настолько хорош?
– Уверен в этом. Поэтому, если тебе захочется чего-то подобного… обращайся. Сделаю скидку на полный пакет услуг.
– Ты и этим занимаешься? Неужели настолько туго с деньгами?
– Почему ты так зациклена на деньгах и сексе? Не хватает – и того, и другого?
– Я не зациклена! Это все ты…
– Я только продолжил эту тему, но не начал ее. Это о многом говорит, Алена. Я вижу все твои скрытые фантазии, но не стоит их стесняться. В этом на самом деле нет ничего необычного.
Взгляд Алены мечется по сторонам, на щеках появляется легкий румянец, подсвеченный лучами заходящего солнца. Я смутил ее? Святая невинность!
