скачать книгу бесплатно
Ребуська: «Перед „пока“ запятая, следовательно, ты богиня красоты*улыбочка*»
Тоби: «Ладно, ты меня раскусила. Я прекрасна, как Кендалл Дженнер, но это не помогает мне завоевывать сердца»
Ребуська: «Значит, все еще впереди*подмигивающий смайлик* Тоб, сорян, но мне уже пора. Мама грозится выбросить роутер в окно, если я не уберу телефон. Спокойной ночи*золотое сердце*»
Тоби: «Спокойно ночи, Буся. И спасибо*красное сердце*»
Сворачиваю диалог и просматриваю историю переписок. Ник «Лорд Северный» находится в самом низу и светится зеленым, а это значит, Сева в Сети. Все еще играет по ночам, как и раньше. Мы не общались с прошлой весны, и будет странно, если я напишу ему посреди ночи глупое «Привет. Как дела?». Нажимаю на кнопку блокировки, экран гаснет. Желтые лампочки гирлянды медленно мигают, а сердце сжимает холодная ладонь тоски. С одной стороны, я скучаю по нашим веселым перепискам, а с другой… Сева очень изменился за последние пару лет, это уже не тот милый мальчик, который с удовольствием листал вместе со мной комиксы и делился кислыми мармеладками. Помню, как мы случайно встретились в начале лета, он был в компании друзей, а я гуляла по старому району, не желая смотреть на то, как мама собирает вещи. Сева тогда сделал вид, что мы незнакомы. Вот так люди и вычеркивают тебя из жизни. Мама сделала это с папой, а Сева со мной. Наверное, у них были причины. Наверное, им так лучше. А значит, нет ничего вернее, чем отпускать тех, кто не хочет быть рядом.
– Фух! – шумно выдыхает Катя и кладет передо мной на парту раскрытый блокнот. – План второго шага окончен. Все ниточки сведены, сюрпризов быть не должно. С последней встречи прошло шесть дней, Елисей уже должен был остыть.
– Ты можешь говорить тише? – Я прикрываю блокнот рукой, чтобы ни один из любопытных носов одноклассников не смог в него залезть. – И называй его – объект.
– Ты какая-то нервная, – серьезно говорит Катя, – все в порядке?
– Да, просто не выспалась, – отвечаю я спокойнее и внимательно читаю новый план, расписанный по пунктам. – Кать, у меня только один вопрос…
Рядом с блокнотом падает тетрадь в черно-белую полоску. Поднимаю голову, и Катя игриво подергивает бровями. Открываю новенькую тетрадь, страницы в клетку пусты.
– Она такая же, как у него? – уточняю я.
– Да, – гордо отвечает Катя. – В прошлую пятницу я специально не сдала свою тетрадь на биологии и пришла в конце дня, чтобы влезть в шкаф Евгении Викторовны.
– Но как ты?..
– Поиск по картинке. Сфоткала и нашла магазин, где ее можно купить.
– Все это, конечно, хорошо, но…
– Ты снова во мне сомневаешься?
Не в ней. После шоу в кинотеатре, по указке Кати, я избегала Елисея в школе. Это было нетрудно, ведь мы знаем все его обычные маршруты и расписание, но один раз я все-таки прокололась. Меня отправили за журналом на геометрии, и мы с Елисеем столкнулись в пустом коридоре. Я сделала все по правилам, посмотрела на него с сожалением и опустила голову, а он… развернулся и пошел в обратную сторону!
– Не слишком ли это рискованно, Кать? Что, если он не поверит и психанет?
– Кто не рискует, тот не целуется с красавчиками.
– По-моему, эта поговорка звучит иначе.
– Я писатель, я так вижу, – ухмыляется Катя. – Лана, брось, все получится. Евгения Викторовна пользуется своей системой в каждом классе. Уроки проводит устно, а конспекты по параграфам учебника задает домой. У всех нас есть отдельные тетради, и мы приносим их в пятницу на проверку, так?
Киваю, перебирая пальцами тонкие листы.
– Тетради лежат в шкафу в кабинете биологии, и обычно мы забираем их после выходных самостоятельно в конце урока, ведь во время занятия Евгения Викторовна не разрешает ими пользоваться. То есть каждый хватает свою, запихивает в портфель, и все. Нам ведь даже оценки за конспекты не ставят, только галочки, значит, и внутрь заглядывать необязательно. Вот ты на что смотришь: на подпись или обложку?
– Ну-у-у… на обложку. Все мои тетради со звездами, поэтому…
– Вот именно, схватила и пошла! Я все проверила, тетрадь объекта подписана с внутренней стороны, то есть вероятность того, что он ее даже не откроет, гигантская.
– Вероятность должна быть в процентах.
– Не нуди, – отмахивается Катя. – У нас биология во вторник третьим уроком, у объекта тоже, но шестым. Если мы поменяем ваши тетради, то объект заметит это тогда, когда его тетрадь будет уже у тебя, или не заметит вовсе. Ничего подозрительного: стопки перепутались, и ты взяла случайно не свою тетрадь. С кем не бывает? В этот же день у объекта курсы по информатике, на них он ходит без Вити и Ромы, а это значит, вы сможете поболтать наедине.
– Звучит и правда неплохо. – В душе загорается азартный огонек. – Как ты вообще до этого додумалась?
– Мне помогали вдохновение, смекалка и наставник по прокачке внутреннего творца, – радостно отвечает Катя. – А теперь садись переписывать конспекты, я их для тебя уже сфоткала. И старайся, пожалуйста. Если объект откроет твою тетрадь, то должен увидеть красивый почерк, а не наскальную живопись.
– Вообще-то у нас сейчас «ОБЖ». Я не могу пропустить подробный разбор инструкций по поведению в чрезвычайных ситуациях.
– Что бы ни случилось, становись в дверной проем и звони в службу спасения.
– А если укусила змея?
– Укуси ее в ответ. Пусть знает, каково это.
Я на позиции, настрой боевой, решимость на максимуме. Пришло время шага номер два. Выглядываю из-за угла, к двери кабинета информатики лениво подтягиваются одиннадцатиклассники, но Елисея пока не видно. Достаю из кармана телефон и в черном экране рассматриваю свое отражение. Скорее бы уже перейти к пятому шагу, я скучаю по привычному макияжу. Мне удалось отвоевать у Кати только консилер, румяна и тушь для бровей. Может, Елисей поэтому от меня и шарахается? Кто захочет общаться с домовенком? А тем более влюбляться в него!
«Он должен видеть в тебе индивидуальность, а не километровые стрелки».
Но что, если стрелки – часть моей индивидуальности? Какая вообще разница: с макияжем или без? Как можно судить человека только по внешности? В мире существуют сотни серийных маньяков приятной наружности и столько же неказистых гениев и альтруистов. Внешняя оболочка ничего не значит, если внутреннее наполнение отсутствует или сгнило до последней частички души. Но план есть план, и если в книгах героини не красятся, то я, так уж и быть, отыграю эту роль, как положено.
Мобильник оживает, но имя на дисплее быстро остужает пыл. Отклоняю входящий вызов от мамы функцией ответа сообщением «перезвоню позже». Вспоминаю утреннюю сцену: невнятное бормотание папы закладывает уши. Это все из-за нее. Он никогда не был таким, а теперь…
Сообщение ударяет вибрацией в пальцы, пробегаю взглядом по короткой фразе:
Командир Карпова: «Готовность пять секунд»
Избавляюсь от посторонних мыслей и считаю про себя. Один, два, три… Выхожу из-за поворота, и в этот же момент в коридор входит Елисей. Голова опущена, руки в карманах темных брюк, которые, по всей видимости, благополучно отстирались. Десять косарей, десять косарей… Немного «Доси» и «Ласки», и проблем нет.
– Эй! – окликаю его я, пристраиваясь рядом.
Елисей упрямо делает вид, что оглох, и шагает дальше, набирая скорость. Тянусь к его предплечью, чтобы задержать, и едва мои пальцы касаются гладкой ткани рубашки, Елисей отдергивает руку так резко, будто его только что обожгли. Сжимаюсь под натиском гневного напряжения, испуганно глядя в потемневшие глаза сквозь пряди упавшей на лицо челки.
– Извини, – тихо выдавливаю я и выставляю открытые ладони перед собой. – Я всего лишь хочу вернуть тебе тетрадь и забрать свою.
– Ты что-то перепутала, – бросает он и возобновляет движение.
«В этот раз ты должна быть дружелюбной и растерянной. Можешь пошутить и сказать о том, как все глупо вышло. И улыбайся! Только не переборщи, скромно и сдержанно, будто он тебя немного пугает, но не настолько, чтобы перестать быть милашкой», – слышу в мыслях наставления Кати.
– У тебя сегодня была биология? – стреляю вопросом Елисею в спину и как можно скорее достаю из рюкзака вещественное доказательство.
Он замирает и нехотя оборачивается:
– Моя тетрадь у меня.
– Да? Тогда открой ее, потому что я более чем уверена, что меня зовут не… – опускаю взгляд и зачитываю подпись на внутренней стороне обложки: – Елисей Ли.
Он сбрасывает с плеча рюкзак, ныряет в карман и достает тетрадь с конспектами, которые я переписывала вчера целых три часа. Раскрывает ее и перелистывает страницы. Его длинная челка вновь служит защитой, как же хочется подойти и убрать волосы с его лица. Отрастил занавески, теперь ходи и гадай, что у него на уме. Пользуясь короткой заминкой, подбираюсь ближе и тарабаню заготовленную речь:
– Одноклассники свалили несколько стопок в шкафу Евгении Викторовны. Кто же знал, что у нас с тобой тетради с одинаковыми обложками? Я не сразу заметила, что взяла чужую. Так глупо все вышло.
– Глупость – твое второе имя.
Задерживаю дыхание, не выпуская наружу несколько неприличных вторых имен для него. Быть милой и веселой, да, Катя? Как?!
– Мог бы сказать спасибо за то, что я решила ее вернуть, а не сделала домик для морской свинки.
– Могла бы вернуть ее в кабинет биологии.
– Как раз собиралась, но увидела тебя и…
– Ладно, – отрезает он. – Давай сюда.
Нет, слишком быстро, дружок. Не на той ноте закончили. Как рассмешить камень, никто не знает? Отвожу руку с тетрадью назад, прижимая ее к плечу.
– Предлагаю одновременный обмен заложниками, я тебе не доверяю, – с улыбкой говорю я.
Внимательно смотрю на губы Елисея, чтобы заметить хоть какой-то проблеск веселья, но все впустую. Он молчит, а по ощущениям громко шлет меня куда подальше. Боевой настрой прячется в стыках напольной плитки, оставляя лишь раздражение, которое говорит вместо меня:
– Боже, да я просто пытаюсь разрядить обстановку! У тебя такой вид, будто ты готовишься к войне миров! За ситуацию в кино я уже сто раз извинилась, а это… – трясу тетрадью, – случайность!
Елисей склоняет голову, сохраняя напряженное молчание. Отсутствие его реакции так злит, что я перестаю себя контролировать и забываю о правилах.
– Какой же ты… – говорю я, скривившись. – Знаешь, если я могла бы вернуться в прошлое, то еще и ведро попкорна тебе на голову вывернула. И мне плевать, генерал ты, король или еще черт знает кто! Это не дает тебе права ставить себя выше других!
– Закончила? – спокойно спрашивает Елисей.
– Да! – Впечатываю тетрадь ему в грудь.
Он ловит ее, придерживая ладонью, и выдыхает грозно:
– Не делай так больше.
Тянусь за своей тетрадью, но Елисей отводит руку в сторону.
– Верни! Иначе я подкараулю тебя где-нибудь с двухлитровой бутылкой газировки и устрою шипящий душ.
– Ты меня услышала?
– Ой, только не надо меня пугать, ладно? Думаешь, стал генералом и сразу… – замолкаю, прикрывая глаза, и проглатываю желчь, которая появилась совсем не из-за Елисея.
«Милая. Веселая. Нежная».
И все это не обо мне. Слишком занесло.
– Слушай… – вздыхаю я, – прости, у меня был дурацкий день. Много дурацких дней, если честно. Я не хотела тебя…
– Держи, – говорит Елисей, протягивая мою тетрадь.
Черт! Кажется, я все испортила. Забираю несчастную тетрадку и представляю, с каким разочарованием на меня будет смотреть Катя, слушая доклад. Поспешно разворачиваюсь, чтобы трусливо сбежать с поля боя, где потерпела оглушительное поражение, и делаю пару шагов к лестнице, как вдруг слышу громкое и пронзительное:
– Света!
Оглядываюсь, прижимая подбородок к плечу.
– Все зовут меня Лана, – привычно поправляю я.
– Кабинет психолога в другой стороне… – Елисей приподнимает уголки бледно-розовых губ и добавляет: – Лана.
Он опускает голову и скрывается за дверью кабинета информатики. Ошарашенно хлопаю ресницами, прежде чем сдвинуться с места. Мне показалось? Всего на мгновение, на долю секунды, но он… улыбнулся? Может быть, я не совсем проиграла, просто противник достаточно силен? Мне срочно нужно мнение специалиста.
Катя вручает мне большую чашку кофе со сливками и хватает пару шоколадных конфет из корзинки, стоящей посередине кухонного стола.
– Идем, – говорит она, кивая на дверь.
– Может, лучше на кухне посидим?
– Не парься, Лана, мама до шести на работе.
– И все равно не стоит рисковать. Я не хочу получить новый запрет на посещение вашей квартиры.
Подруга садится на соседний стул и усмехается:
– Иногда мне кажется, что ты боишься ее больше, чем я.
– Ты ее боишься? – удивленно спрашиваю я. – Она тебя?..
Катя ставит чашку на стол, проигнорировав пробковый подстаканник, и разворачивает конфету:
– Знаешь, я все чаще думаю о том, что лучше бы она и правда меня лупила, чем мучила нотациями.
– Не говори так.
– Почему? Мы с ней совершенно полярные, но она все пытается вылепить из меня маленькую копию себя, а я этого не хочу. Не хочу, понимаешь? Мне не нравится эта стерильная чистота, не нравится брокколи и документальные фильмы. Я другая! Неужели это так плохо?
– Конечно, нет. Уверена, со временем…
– Она поймет? – иронично хмыкает Катя. – Этого никогда не случится, разве что с неба спустится сам Создатель и скажет, что она не права. Я уже морально готовлюсь к тому, что перестану общаться с родителями, когда мне исполнится восемнадцать.
– Ты пробовала говорить с ней, объяснить?
– Думаешь, она слушает? Да если бы отец не откупался от меня книгами, я уже давно вышла бы во двор через балкон. Все говорят, что родители хотят, как лучше, но никто не уточняет, что они хотят этого для себя, а не для тебя.
Вспоминаю о пропущенном звонке матери и тянусь за конфетой:
– Люди – эгоисты. В первую очередь мы все живем для себя.
– Вот именно! И я хочу, чтобы у меня было хоть немного личного пространства. Творческий беспорядок в комнате, десять кружек из-под чая на столе. Клянусь, когда я перееду, то буду есть китайскую лапшу пальцами, сидя прямо в постели.
