Перед судом

Коста Хетагуров

Перед судом

Я ваш теперь… Мое признанье

Смягчит ли строгий приговор?

На что вам имя, год и званье?

Судите! Я убийца, вор.

Я не боюсь позорной казни,—

Давно готовился я к ней;

Как с грязной ношею своей,

С преступной жизнью без боязни

Всегда расстаться я готов,

Как за добычею в овраге

От рук подвластных мне воров,

Так и в цепях, в петле, на плахе.

Судите! Жизнь меня не манит,—

Мне в ней не дорого ничто,—

Добром, конечно, не помянет

Эски-разбойника никто!

Кому обязан я рожденьем,

Клянусь, – не знаю до сих пор,

Тяжелым, грустным сновиденьем

Началось детство в дебрях гор.

В лохмотьях, грязный и босой

Я рос по княжеским задворкам,

Выл по ночам голодным волком

И петухом кричал зарей…

Кому в младенческие годы

Судьба готовит, как рабу,

Неволи тяжкие невзгоды,

Тому к позорному столбу

Нестрашной кажется дорога.

Чем я успел прогневать бога,—

Свидетель бог, – не знаю сам,

Но я страдал не по годам…

Для взрослых я служил забавой,

А для детей был пробой сил —

Худой, тщедушный и плюгавый;

Меня при встрече каждый бил,

Без нужды… так… за то, что слаб…

Не помню ласкового слова

Ни от кого, – всегда лишь раб,

Холоп – и ничего другого!

Кругом других детей ласкают,

А я для всех всегда чужой…

За что ж меня лишь презирают,

Бранят, глумятся надо мной,—

За что? – взывал я. Нет ответа.

Искать его в себе самом?

Но мог ли разгадать я это

Своим младенческим умом!

За что один я так наказан?

Кто мать моя? Где мой отец?

Кому страданием обязан?

Кто я? – Скажите наконец!

«Холоп»– мне слышалось повсюду

В ответ, – другого званья нет,—

Я это слово не забуду.

«Холоп»– но это ли ответ?!

Как медленно тянулись годы

Бессилья, зависти и слез,

Сознанья смутного свободы,

Ночей без сна и сна без грез!

Мне шел четырнадцатый год,

Когда мне поручили стадо…

Как я любил шум водопада,

Вершины гор, небесный свод

И скал задумчивых молчанье!

Я понял птицы щебетанье,

Невнятный шепот, шум лесов.

Я чутко отвечал на зов

Орла, парящего в лазури,

Я понимал, стенанье бури

И ветра заунывный вой…

Любил я раннею весной

В уборе праздничном природу,

Любил, как юный пастушок,

Свой посох, стадо и рожок,

Любил я жизнь, любил свободу…

В аул на праздник Магомета

Из гор охотно я ходил,—

Весь день, всю ночь там до рассвета

В пирах и пляске проводил.

Меня так ласково встречали,

Что я готов был навсегда

Забыть тяжелые года

Былых невзгод, былой печали…

Немало зарождали дум

Во мне красоты мирозданья;

Потока горного журчанье

И грозный водопада шум

Ласкали часто на свободе

Такими песнями мой слух,

Каких не знал никто в народе,—

Их пел, их ведал лишь пастух.

За них меня и принимали,

Как гостя, потчевали все,—

И те, которые так гнали

Меня когда-то, даже те!

Холопа нет, раба не стало,—

Я был пастух, но «человек».

Кто в детстве поплясал немало

За черствый просяной «чурек»,

Тот после смелою стопою

Выходит из толпы в кружок

И за красавицей младою

Плывет, как по морю челнок…

Я танцевал легко и плавно,

И все черкешенки со мной

Вступали в танец круговой

С восторгом, с радостью… Забавно,—

Не отличаясь красотою,

Между подругами порою

Я будто поселял раздор…

Иль так пленял их мой убор?

Рожок и шляпа полстяная,

Тяжелый посох и сума,

Приволье с рабством совмещая,

Сводить красавиц мог с ума?

Не знаю… Но, пастух бездомный,

Я сжился с мыслью – «выбор мой»,

И сердце подарил одной,

Всегда задумчивой и скромной

Княжне Залине… Но вам чужды

Неволи беспросветной нужды,

Волненье молодой крови,—

Вам не понять моей любви!

Да и на что вам знать тревоги

Согласно бьющихся сердец?

Где судьи и законы строги,

Там все решает лишь конец.

К чему вас утомлять признаньем

Излишним? Я сказал, кто я.

Вся жизнь моя была проклятьем,

Вся повесть – гнусная петля.

Безумный раб, холоп ничтожный,

Щенок, подкинутый судьбой,—

Я, мыслью ослепляясь ложной,

Открыто выступил на бой

С адатом родины суровой.

Я полюбил весь мир, весь свет

И дерзко требовал в ответ

Себе какой-то жизни новой —

Свободы, равенства и счастья…

Я дерзко требовал у всех

Любви и братского участья,

А встретил ненависть и смех…

С каким глубоким омерзеньем

Я был отвергнут!.. Стыд, позор…

Гнетущий страх пред пошлым мненьем

Толпы злорадной… Брань и спор…

Насилье… девичие слезы…

Вконец поруганная честь…

Врагов озлобленных угрозы

И крови жаждущая месть…

Припомнить все теперь нет силы,

Но жизнь свою, – свидетель бог,—

На холм безвременной могилы

Тогда же променять я мог…

Все, все Залина погубила

Своею страстью роковой!

Зачем, безумная, любила,

Страдала, мучилась со мной?

Чего достигли мы любовью?!

Весной, когда пронесся слух

О свадьбе, я забросил плуг…

Пошел… и обагрился кровью…

День гас… Румяный луч зари

Мерцал на Эльбрусе вдали…

У камня, посреди долины,

Убил я жениха Залины…

А остальных, – их было много,—

За что и где? Не знаю сам…

Я помню лишь, судил я строго,

Не внемля стонам и слезам…

Теперь я ваш… Без состраданья

Пусть судит и меня закон;

Я не ропщу, – мое признанье

Не слезы, не мольбы и стон

Перед позорною могилой,—

Ее я заслужил с тех пор,

Как я назвал Залину милой

И та потупила свой взор…

Судите! Преступленьем новым

Не искуплю свою любовь,—

Потоком будет течь багровым

И без меня людская кровь…

Сказать «прости» родному краю,

Как прежде, не могу теперь…

В железо скованный, как зверь,

Я ненавижу, презираю

Улыбку радостного дня…

Жизнь будет краше без меня,

А смерть… Увы! – зачем лукавить? —

Она поможет позабавить

С моею повестью печальной

Моих суровых палачей…

За что привет Эски прощальный

Прошу Залине снесть моей!..

1893