скачать книгу бесплатно
– Нелегко погибнуть от одного только холода, если есть еда, – нравоучительным тоном ответил доктор Боттвинк. – По крайней мере, так подсказывает мой опыт. Но там действительно холодно. Ученые говорят, что существует состояние, известное как абсолютный холод, и я склонен думать, что фамильный архив недалеко ушел от этого состояния.
– Вы очень хорошо говорите по-английски, – рассеянно сказала Камилла. Она смотрела мимо него на Роберта. Со своенравным удовольствием она заметила, что тот бросает сердитые взгляды в ее сторону, словно ее дружелюбие по отношению к этому иностранцу его раздражало. «Ну хотя бы так он мной интересуется», подумала она. Она не могла устоять перед побуждением рассердить его еще больше. Прервав его беседу с отцом, она сказала:
– Дядя Том, доктор Боттвинк рассказывает мне об абсолютном холоде. Вы знаете, что это такое?
– Нет, Камилла, но уверен, что это нечто крайне неприятное.
– Кажется, это очень похоже на комнату, где хранятся фамильные документы.
– Я прошу прощения, – любезно сказал лорд Уорбек, поворачиваясь к историку. – Боюсь, в нынешние времена мне трудно обеспечить гостей тем комфортом, каким бы мне хотелось.
– Что вы, лорд Уорбек, уверяю вас, это пустяки. Мне не следовало этого говорить, даже в шутку. Много раз за свою жизнь я испытывал гораздо более сильный холод, так что повторюсь: это пустяки.
Доктор Боттвинк порозовел от смущения.
Роберт впервые обратился к нему напрямую:
– Без сомнения, в вашей родной стране гораздо холоднее, – медленно произнес он. – А могу я спросить, какая страна является вашей родиной?
Перед лицом этой преднамеренной грубости доктор Боттвинк снова стал совершенно спокоен.
– Трудно сказать точно, – ответил он. – По национальности я австриец, чех и немец – именно в таком порядке. Но я также немного русский, и случилось так, что родился я в Венгрии. Так что в моем происхождении довольно много ингредиентов.
– Включая еврейские, я полагаю?
– Разумеется, – ответил доктор Боттвинк с вежливой улыбкой.
– Доктор Боттвинк, не сочтите за беспокойство передать мне вон те маленькие пирожные, – вмешался лорд Уорбек. – Благодарю вас. Вы не представляете, как я стал завидовать людям, которые могут принимать пищу сидя. Есть лежа – это самое неопрятное из известных мне занятий.
Камилла поправила подушки за его спиной.
– Бедный дядя Том! – сказала она. – Это значит, вы не сможете поужинать с нами сегодня?
– Да, Камилла, именно так. Полагаю, я усну задолго до того, как вы встретите Рождество. Роберт будет хозяином вместо меня. Надеюсь, ты не против.
Камилла посмотрела на Роберта. Он слегка покраснел и избегал ее взгляда.
– Надеюсь, Роберт не против, – сказала она мягко. – Миссис Карстерс, могу я предложить вам еще чашку чая?
– Спасибо, дорогая, только не слишком крепкий. Как я уже говорила, сэр Джулиус, мой муж совершенно убежден, что производители сахара в колониях…
– Лорд Уорбек, – робко сказал доктор Боттвинк, – возможно, с учетом всех обстоятельств, было бы предпочтительнее, если бы я отказался от вашего любезного приглашения поужинать с вашей семьей сегодня вечером? Мне кажется, что может быть…
– Глупости, мой дорогой, – добродушно ответил его светлость, – я настаиваю, чтобы вы его приняли. Вы должны считать себя таким же гостем в этом доме, как и все остальные.
– Но…
– Ну конечно, вы должны поужинать с нами, – вставила Камилла. – Если вы откажетесь, мне не с кем будет беседовать. Еще чаю, Роберт? – невинно добавила она.
– Нет, спасибо, – многозначительно ответил Роберт и встал. – Если сегодня вечером я должен председательствовать на этом праздничном ужине, то мне лучше пойти и поговорить с Бриггсом о напитках.
Он демонстративно вышел из комнаты.
После его ухода возникла неловкая пауза. Миссис Карстерс, у которой временно иссякли описания проблем с колониальным сахаром, потрясенно и с выражением неодобрения смотрела ему вслед. Лицо лорда Уорбека покраснело от гнева, доктор Боттвинк был очень бледен. Рука Камиллы задрожала, и она поставила чашку со стуком, который громко прозвучал во внезапно воцарившейся тишине. Только сэр Джулиус, поглощенный пережевыванием кекса с изюмом, казалось, не заметил, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Первым заговорил лорд Уорбек. Он тяжело дышал и с трудом выговаривал слова.
– Я… прошу прощения, – сумел выговорить он. – Мой единственный сын… гость в моем доме… Мне стыдно…
– Не терзайтесь, милорд, молю вас, – быстро сказал доктор Боттвинк, чей английский стал более формальным чем когда-либо из-за напряженности ситуации. – Я прекрасно осознаю свое положение. Этого небольшого прискорбного инцидента следовало ожидать. Он лишь укрепил меня во мнении, что мне не следует присутствовать за сегодняшним ужином. Я ведь именно так и сказал вчера вашему славному Бриггсу. Не подумайте, что я не ценю вашего гостеприимства, но там, где дело касается политических вопросов…
– Никакой политики в этом доме, – слабым голосом сказал лорд Уорбек.
– Пойдемте-ка со мной, – твердо сказала Камилла, – я хочу с вами поговорить. – Она взяла озадаченного Боттвинка под руку и отвела его в дальний конец комнаты. – Послушайте, я отлично знаю, какие чувства вы испытываете, но вы просто обязаны помочь нам довести до конца этот вечер. Он в любом случае будет довольно неприятным, но без вас и с Робертом в его нынешнем расположении духа все будет еще хуже.
– Хуже, леди Камилла? Я не понимаю. Как он может оказаться еще хуже, ведь это я – виновная сторона в его глазах.
– О, не воображайте, что только вы один! Вы послужили для него лишь поводом продемонстрировать дурные манеры. Он ненавидит сэра Джулиуса так же сильно – я бы даже сказала, сильнее, потому что он считает его человеком, который предал свой клан. И миссис Карстерс он терпеть не может – по той же причине.
– А вас, миледи? Вас он тоже ненавидит? И если так, то за что?
– А вот это, – медленно ответила Камилла, – я и приехала выяснить.
– Я вас понял.
– Благодарю. Я знала, что вы поймете. Вы кажетесь… понимающим человеком.
Доктор Боттвинк с минуту помолчал. Затем, взглянув в сторону дивана, он сказал:
– Это ведь огорчило бы лорда Уорбека, если бы я отказался?
– Его бы это очень расстроило. Этот прием был целиком его идеей, и вряд ли он устроит еще что-то подобное.
Доктор Боттвинк вздохнул.
– Я многим обязан лорду Уорбеку, – сказал он. – Я присоединюсь к вам сегодня вечером, леди Камилла.
– Спасибо. Я очень вам за это благодарна.
– И все-таки, – печально продолжил он, – боюсь, что в лучшем случае я буду чувствовать себя несколько не в своей тарелке. Помимо того, что я вызываю неудовольствие мистера Роберта, между мной и остальными гостями так мало общего.
– Я уверена, что вы можете поладить с кем угодно.
Доктор Боттвинк покачал головой.
– Это не так, – возразил он. – Я – человек довольно специфической квалификации. Я с нетерпением ждал встречи с вашим канцлером казначейства, поскольку существуют некоторые аспекты теории и истории конституции, которые имеют отношение к его посту и по поводу которых, как я думал, он сможет меня просветить. Но когда я поднял эту тему за завтраком, я обнаружил, что он весьма неотзывчив – я бы даже сказал, несведущ.
Камилла рассмеялась.
– Это было очень наивно с вашей стороны, доктор Боттвинк, – сказала она. – Вы и в самом деле ожидали, что член кабинета министров непременно будет разбираться в конституционной истории? Он слишком занят управлением своим министерством, чтобы беспокоиться о таких вещах.
– Боюсь, мои познания об Англии все еще несовершенны, – спокойно сказал историк. – На континенте раньше часто можно было встретить профессоров истории на министерских постах.
– Что ж, не думайте, что вы станете душой компании, настойчиво расспрашивая Джулиуса о британской конституции, – твердо сказала Камилла. – Он вообще ненавидит разговоры о службе. Разве вы не заметили, как утомила его миссис Карстерс болтовней о пошлинах на сахар? Нет, если вы хотите его разговорить, попробуйте затеять разговор о гольфе или рыбалке. Это единственные темы, которые его по-настоящему увлекают.
– Гольф и рыбалка, – серьезно повторил доктор Боттвинк. – Благодарю вас, леди Камилла. Я запомню. Возможно, с вашей помощью я даже наконец пойму английскую общественную жизнь!
V. Роберт в затруднительном положении
Роберт закрыл за собой дверь в библиотеку и со вздохом облегчения шагнул в коридор. Чтобы дойти до людской, ему нужно было повернуть налево, но вместо этого он после минутного колебания повернул в противоположную сторону. Он прошел всего несколько шагов и в удивлении остановился. У стены в углу коридора стоял человек, по всей видимости всерьез увлеченный созерцанием портрета шестого лорда Уорбека верхом на коне и в компании мид-маркширских фоксхаундов [8 - Английская лисья гончая.]. Незнакомец был одет в опрятный серый твидовый костюм и выглядел весьма крупным, но при этом умудрялся казаться незаметным. Похоже, он чувствовал себя совершенно свободно, и при приближении Роберта посторонился, чтобы пропустить его, с видом человека, который ждет, что его присутствие будет восприниматься как нечто само собой разумеющееся.
Роберт был не в настроении принимать что-либо или кого-либо как нечто само собой разумеющееся. Он почувствовал, что Рождество в Уорбеке превращается для него в череду неприятных сюрпризов. Присутствие еще одного нежданного гостя оказалось последней каплей.
– А вы, черт подери, кто еще такой? – свирепо спросил он.
– Мое имя Роджерс, сэр, – любезно ответил крупный мужчина. Его голос звучал странно обезличенно, словно исходил из чрезвычайно благовоспитанного автомата.
– И чего вы здесь шляетесь?
– Ну, сэр, шляюсь я по работе, если можно так выразиться. Вот моя карточка, сэр.
В его руке неожиданно материализовалась маленькая квадратная карточка, и Роберт прочел:
ПОЛИЦИЯ ЛОНДОНА. ОСОБЫЙ ОТДЕЛ.
Джеймс Артур Роджерс, сержант полиции Лондона. Сим удостоверяется его право и полномочия исполнять обязанности, соответствующие занимаемой им должности.
– Понятно, – он протянул карточку владельцу, держа ее кончиками пальцев, словно само ее прикосновение было ему неприятно. – Так вы один из этих, да? А мы с вами раньше не встречались?
– Да, сэр. В последний раз – в воскресенье, двадцатого сентября, между восемью и десятью часами вечера.
– А?
– Уличный митинг. Лига Свободы и Справедливости, сэр. Я был на дежурстве.
– Ясно. А теперь, полагаю, они послали вас сюда, чтобы вы продолжали за мной шпионить?
– О нет, сэр. Я здесь на охранной службе – присматриваю за сэром Джулиусом.
Роберт откинул голову и расхохотался.
– Охрана! – сказал он. – Вот это забавно! Как будто она ему нужна! Я тебе вот что скажу, приятель, и можешь передать это своим начальникам в Скотланд-Ярде: когда наше движение придет к власти, ты и тебе подобные останетесь без работы.
– О нет, сэр, – невозмутимо ответил агент. – Точно так же говорили раньше друзья сэра Джулиуса, когда я присутствовал на их собраниях. Вам точно так же понадобится охрана. Она всем нужна.
Осторожное покашливание за спиной заставило Роберта резко обернуться.
– Прошу прощения, сэр, – Бриггс говорил вполне почтительно, но его взгляд выражал неодобрение. По-видимому, беседа между сыном хозяина дома и полицейским не предусматривалась традициями Уорбек-Холла. Он повернулся к сержанту Роджерсу. – Чай ждет вас в комнате экономки, мистер Роджерс, – быстро сказал он.
– Спасибо, мистер Бриггс.
– Не хочу вас задерживать, сержант, – с нажимом сказал Роберт.
– Очень вам благодарен, сэр, – благодушно и без капли смущения ответил Роджерс и удалился.
Роберт с отвращением смотрел ему вслед.
– Вот с чем нам нынче приходится мириться, Бриггс, – заметил он.
– Да, сэр. – Дворецкий снова кашлянул. – Простите, мистер Роберт, но удобно ли вам будет поговорить со мной сейчас?
Роберт повернулся и молча посмотрел на него. Бриггс сохранял почтительную позу, которую усвоил за долгие годы службы, но он встретил взгляд хозяйского сына и выдержал его не дрогнув, так что в конце концов первым взгляд отвел Роберт.
Тем же почтительным тоном Бриггс продолжил:
– Я затопил камин в курительной, сэр. Наверное, там будет удобнее всего.
Все еще молча Роберт прошагал по коридору, вошел в дверь, которую распахнул перед ним Бриггс, и бросился в кресло у камина в курительной. Дворецкий, как ему и следовало, остался очень прямо стоять в центре ковра, а Роберт вытянул перед собой длинные ноги и угрюмо уставился на носки своих ботинок. Тишина становилась все более гнетущей, и в конце концов Роберт не выдержал. Подняв взгляд, он внезапно рявкнул:
– Ну, Бриггс? Почему вы ничего не говорите?
– Я надеялся, сэр, что вы сами что-нибудь предложите.
– У меня нет предложений.
– В таком случае, сэр, позвольте мне обратить ваше внимание на то, что моя дочь Сьюзан сейчас…
– Слушайте, Бриггс! – Роберт вскочил, и его великолепная атлетическая фигура возвышалась над покорно стоявшим перед ним дворецким. – Что толку снова поднимать эту тему сейчас? Вы, так же как и я, прекрасно понимаете сложившееся положение. Мы уже столько раз об этом говорили. Я думал, что уж кто-кто, а вы станете мне доверять. Я обещал вам раньше, и могу пообещать сейчас…
– Обещания – это прекрасно, мистер Роберт, – ровным голосом сказал дворецкий, – но с тех пор прошло некоторое время, и сейчас нужно принимать в расчет двоих, не говоря уж обо мне. Самое время сделать что-нибудь.
– Вы в самом деле считаете, что сейчас подходящее время что-то делать, как вы выражаетесь? Сейчас, когда мой отец опасно болен, а в доме полно народа? Вы ведете себя в высшей степени неразумно, Бриггс. Все пока должно идти так, как идет. Когда у меня будет возможность поговорить с отцом, я это сделаю.
– Боюсь, этого недостаточно, сэр.
– Бриггс! – тон Роберта стал грозным. – Вы пытаетесь мне угрожать?
– Я бы не стал так выражаться, сэр.
– Это дело мое и Сьюзан. Она совершеннолетняя и вполне способна о себе позаботиться. Если бы ее не устраивало нынешнее положение, она была бы здесь, чтобы сказать мне об этом.
– Она здесь, сэр, – спокойно сказал Бриггс.
– Здесь? – Роберт был заметно ошарашен. – Вы хотите сказать, что она в самом деле сейчас здесь, в этом доме?
– Именно, сэр.
Добрых полминуты Роберт молчал. Затем сказал тоном человека, признающего свое поражение:
