скачать книгу бесплатно
– Иг киппенк, – произнес менее зловещий хюльдр, в чьих широко расставленных глазах скрывалась глубокая печаль.
Его звали Грентул, но это не было то имя, которое дала ему мама. Это было имя, которое он дал себе сам, давным-давно. Тогда, когда все вокруг стремительно менялось и хюльдр принудили жить под землей.
– Иг киппук, – сказал другой хюльдр, который был таким тощим, что его ребра, казалось, вот-вот прорвут кожу на груди.
Он перегнулся к Марте через заваленную перьями яму, наклонив голову, совсем как кошка, которая вот-вот бросится на мышь. Его звали Вжпп – имя, которое человеческий язык произнести не способен.
Марта не знала, о чем они говорят, но по их жестам она догадалась, что они спорят, как ее оттуда вытащить. Сначала Вжпп растянул губы в злобную ухмылку и поманил ее своим когтистым пальцем.
Излишне говорить, что Марта не подчинилась этому жесту и осталась на том же месте, где была.
Два существа поспорили еще некоторое время, и Марта увидела, как Вжпп указывает на пылающий факел, который держал Грентул. В ответ на это второй хюльдр с неохотой кивнул и протянул факел.
– Фугаппук кю брекк! – прокричал Вжпп.
Следующее, что увидела Марта, – это горящий факел, пролетевший по воздуху над ее головой. Повернувшись, она увидела, как он с треском приземлился, разбрасывая в темноту вокруг себя танцующие искры.
Перья молниеносно вспыхнули, и огонь заревел и начал стремительно подбираться к ней.
– Фугаппук!
Вжпп возбужденно грохотал связкой ключей. Это была самая жестокая и самая восхитительная вещь, которую ему посчастливилось сделать за весь сегодняшний день.
– Фугаппук! Фугаппук!
Марта почувствовала, как жар лизнул ее щеку, когда пламя подобралось ближе, и поняла, что у нее нет выбора.
Ей нужно было выбираться из перьев, если она не хотела разделить их участь.
Поэтому она села и, задыхаясь от дыма, на четвереньках поползла прочь от огня.
Когтистые руки хюльдр как раз вовремя вытянули ее наружу и затем захлопнули толстую тяжелую дверь, оставив огонь догорать внутри. Ее потащили вниз в темный коридор, но она была слишком поглощена кашлем, чтобы заметить существ, сидящих за решетками на другой стороне коридора, и их лица, фантастические и причудливые в мерцающем свете факела.
Тюремные песни
Марту швырнули в камеру в конце коридора. Вместо стен там были металлические решетки. И ничего больше.
Ни кровати. Ни туалета. Ни окна.
Ни надежды на освобождение.
– Об кенк, – сказал Вжпп, смеясь, отчего его ребра дрожали под туго натянутой кожей.
Грентул посмотрел на Марту своими печальными, широко расставленными глазами, словно хотел сказать что-то. Попросить прощения? Что-то объяснить? Но что бы это ни было, она все равно не поняла бы его, поэтому он ушел прочь. Вжпп задержался еще на мгновение, чтобы через решетку плюнуть синей слюной в Марту. Затем он тоже повернулся и зашагал вниз по коридору.
Когда жестокий смех Вжппа затих и его подрагивающий хвост пропал в темноте, Марта осмотрела обитателей других камер.
В камере напротив стояла и смотрела на нее старая женщина с длинными белоснежными волосами, спадающими до самых щиколоток, одетая в белую тунику и шаль.
Дальше по коридору она увидела существо устрашающего вида с двумя головами и четырьмя глазными яблоками, вглядывавшимися в нее сквозь металлические прутья. На обеих головах были косматые черные волосы и бороды, но правая голова казалась гораздо более сердитой, чем левая. Она никогда не читала о троллях в «Существах Тенистого леса», но одного вида этого существа оказалось достаточно, чтобы она пришла в ужас.
Потом она услышала шум, доносящийся из соседней камеры. Этот шум был пением – и, надо сказать, пением довольно-таки фальшивым.
Когда тебе грустно, когда все не так,
Когда в твоем сердце лишь холод и мрак,
Не стоит сдаваться, гляди веселей.
Спой песенку, томте, и станет светлей.
Она вгляделась повнимательнее в того, кто был способен так беззаботно петь, будучи запертым в подземной тюрьме.
Тот, кого она увидела, был томте (хотя тогда она этого еще не знала), а именно – тот самый томте, которого на глазах Сэмюэля и тети Иды поймали хюльдры (хотя этого Марта тоже не знала). По форме он напоминал бочонок: тело у него было шарообразное, а шея и вовсе отсутствовала – по крайней мере, шея, хоть сколько-нибудь заметная глазу. У него была золотистая кожа, невероятно косматые брови и приплюснутый нос. Под носом красовались длиннейшие светлые усы, которые, словно лучики солнца, щетинились по сторонам от его лица.
Его одежда также была весьма необыкновенной. Туника, сшитая из разноцветных лоскутков – ярко-зеленых, ярко-желтых и блестящих красных. Туника была короткой и прикрывала его тело только до пояса. Нижняя половина тела была украшена лиловыми штанами. Надо сказать, что его штанам – о чем другие заключенные могли бы сообщить Марте – была посвящена одна из написанных томте песен под названием «Песнь о лиловых штанах». Это песня была очень длинной, она состояла из двадцати двух куплетов и трех разных припевов, и томте считал ее своим шедевром.
Его одеяние смотрелось довольно нелепо в темной и грязной подземной тюрьме, но еще более нелепо смотрелась его широкая улыбка – ведь находился он в условиях, в которых ему следовало бы быть очень и очень грустным.
На мгновение наступила тишина, которая, судя по всему, принесла большое облегчение троллю с двумя головами, а потом томте затянул следующую песню.
Свободную душу не спрячешь в тюрьме,
Где бы я ни был, счастье – во мне.
Пусть здесь нет солнца, нет облаков —
Мое сердце свободно от тяжких оков.
От звуков этой песни двухголовый тролль схватился за обе свои головы:
– Томте, пожалуйста, прекрати, я умоляю тебя, – попросил он своей сердитой головой, которая находилась справа.
Если лишь смерть и печаль впереди,
Не думай про завтра: пусть сердце в груди
Наполнится музыкой, светом и счастьем.
Пой, пока жив, и забудь про ненастье.
Пение томте, сопровождавшееся стонами тролля по поводу его двойной головной боли, продолжалось довольно долго.
Марта тем временем уселась в дальнем углу камеры, вытянув перед собой ноги. Оглядевшись, она посмотрела на остальных заключенных и задумалась: что бы они сделали с ней, если бы их не разделяли решетки? Убили бы ее? Она взглянула на седоволосую женщину в камере напротив, которая смотрела на нее добрым взглядом. Можно ли доверять этой доброте?
Она не знала.
Все, что она знала, – это то, что она пачкала свое синее платье, сидя на земле. Платье, которое родители подарили ей на день рождения. Но здесь не было никого, кто мог бы отругать ее за это.
Клубы дыма
Продолжая идти в направлении крика, Сэмюэль вдруг заметил кое-что еще.
Дым.
Он поднимался от земли в некотором отдалении от него и Ибсена. Они пробрались сквозь папоротники поближе, продолжая поглядывать вокруг в поисках человеческого силуэта.
– Марта? Марта? Ты там?
Но если Марта там и была, то она определенно не подавала никаких признаков своего присутствия.
А потом случилось нечто странное.
Дым, который вплоть до этого момента был густым и тяжелым, внезапно бесследно исчез. Сэмюэль поспешил туда, чтобы посмотреть, как огонь мог так быстро погаснуть, но Ибсен не сдвинулся с места и зарычал.
– В чем дело, мохнатый идиот? – осведомился Сэмюэль.
Увидев, что Сэмюэль не намерен прислушиваться к его ворчливому предупреждению об опасности, Ибсен подошел на пару шагов ближе. Он продолжал ворчать и даже залаял, когда Сэмюэль приблизился к тому месту, откуда шел дым.
– Ибсен, заткнись! Я пытаюсь услы…
Сэмюэль провалился в ту же ловушку, что и Марта, и полетел в пустоту. Дым вовсе не исчез. Он просто был скрыт за закрытым люком ловушки. Теперь дым окружал его со всех сторон, и он чувствовал ужасный жар, поднимающийся от пылающего внизу пламени.
Поскольку перед падением Сэмюэль повернулся, чтобы обругать Ибсена, он в последний момент успел ухватиться руками за край ямы. Теперь он отчаянно вонзал в почву пальцы, пытаясь ухватиться за нее покрепче.
Посмотрев вверх, Сэмюэль увидел ветку дерева, низко свисавшую над ямой. Ветка была вне его досягаемости.
– Помоги!
Он посмотрел вниз. Клубы черного дыма ударили ему в лицо, и он отшатнулся прочь от адского жара. Пылающий внизу огонь почти доставал до его босых ног, а искры, взлетая вверх, опускались ему на ступни.
– Ибсен! – задыхаясь, прокричал он. – Ибсен! Помоги!
Сэмюэль ухитрился подтянуться на руках настолько, чтобы увидеть, как Ибсен уходит прочь от ямы.
– Ибсен! – прохрипел он, чувствуя, что его пальцы вот-вот разожмутся. – Вернись!
Конечно, он и сам не знал, какой помощи можно ждать от Ибсена. В конце концов, тот был всего лишь собакой. Но когда вы обнаруживаете, что, ухватившись за край ямы, висите над пылающим огнем, который уже поджаривает ваши пятки, вы начинаете цепляться за любую, самую ничтожную надежду.
– Ибсен… Ибсен, вернись. Помоги! Вернись, трус!
Но Ибсен, хоть и был изрядно напуган, трусом вовсе не был. Он отходил прочь от Сэмюэля только для того, чтобы взять разбег. Отойдя на несколько шагов назад, он разбежался по направлению к яме и, перепрыгнув через клубы дыма, приземлился на другой стороне. Это был поистине замечательный подвиг, в особенности потому, что размеры ямы значительно превышали размеры его тела.
Благополучно приземлившись, он покрепче обосновался на земле и снова подпрыгнул, сначала оттолкнувшись передними лапами и затем подбросив себя вверх задними. Секундой позже в его зубах уже была нижняя ветка, которую он начал нагибать к яме, полной удушающего дыма.
– Помоги! Помоги!
Земля крошилась под пальцами Сэмюэля. Он был уже готов разжать пальцы и упасть в адское пламя, пылавшее внизу.
Но тут он почувствовал, как что-то толкает его в плечо. Повернув голову, он увидел ветку, которая всего пару мгновений назад, словно издеваясь, маячила высоко над его головой.
Он не понимал, как ветка могла оказаться здесь, но был несказанно рад увидеть ее. Однако ему следовало поторопиться. Земля, осыпавшаяся под его левой рукой, недвусмысленно предупреждала о том, что он должен как можно скорее что-то предпринять.
Сэмюэль уцепился за ветку правой рукой. Движение вышло неуклюжим, потому что клубы едкого дыма застилали ему глаза. Но он сделал это. Когда он схватился за ветку обеими руками, она подпрыгнула и отбросила Сэмюэля на другую сторону ямы. Длины ветки как раз хватило на то, чтобы Сэмюэль смог выбраться наружу и отползти от дыма.
Согнувшись пополам, он заходился в кашле в течение добрых пяти минут. Затем он взглянул на Ибсена и понял, что тот прыгнул через яму, чтобы спасти его.
– Спасибо, – сказал Сэмюэль, проверяя, не выпала ли книга из-под его свитера. – И я… э-э… прости. За то, что называл тебя тупым. И я не считаю тебя мохнатым идиотом.
Ибсен ответил ему, коротко вильнув хвостом. «Извинения приняты», – казалось, говорил он.
И вдруг Сэмюэля поразила ужасная мысль. Что, если Марта тоже упала в яму? Что, если она сгорела заживо? Но рядом не было никого, кто мог бы ответить на эти вопросы.
– Марта, где ты? – пробормотал Сэмюэль, оглядывая деревья в надежде увидеть хоть что-нибудь, что могло дать ему подсказку.
А потом он кое-что увидел. Серое пятно, выделяющееся среди высоких коричневых стволов.
Дом.
Сэмюэль похолодел от страха. Однако он понимал: есть шанс, что тот, кто живет там, сможет помочь ему найти сестру. Шанс был ничтожен, но не более ничтожен, чем шанс спастись от огня. Поэтому Сэмюэль двинулся по направлению к дому, а Ибсен осторожно ступал рядом с ним, проверяя землю на предмет ловушек.
Деревня
Когда они подошли ближе, сердце Сэмюэля заколотилось. Он осознал, что небольшой дом был не один. Там был и другой, чуть подальше. И еще, и еще…
– Это деревня, – сказал Сэмюэль Ибсену, хотя было не совсем ясно, как Ибсен должен был отреагировать на это сообщение.
Деревня состояла из двенадцати маленьких домиков с каменными стенами и деревянными дверями и крышами. Все окна, как и сами дома, были круглыми. И все вместе домики, в свою очередь, образовывали идеальный круг.
В центре этого круга стояло три пенька, срезы которых были украшены узорами. Каждый узор изображал солнце с лучами, окружавшими его наподобие гривы. Точно такие же картинки были вырезаны на дверях всех домиков.
Сэмюэль подошел к одной из дверей и постучался, ударяя рукой в центр деревянного солнца.
– Здравствуйте? Тут кто-нибудь есть?
Нет ответа.
– Эй? Извините, кто-нибудь есть дома?
Он подошел к незастекленному окну и задал тот же вопрос. Засунув внутрь голову, он получил на него ответ. Дома никого не было.
На самом деле создавалось впечатление, что здесь никого не было уже очень давно, потому что все внутри было покрыто толстым слоем пыли и затянуто паутиной.
В следующем доме он увидел такую же картину. И в следующем тоже. Когда они с Ибсеном подошли к четвертому дому в круге, Сэмюэль решил попробовать открыть дверь.
Она со скрипом распахнулась, порвав сетку паутины, растянутой на верхнем углу двери.
Ибсен пролаял свое взволнованное предостережение.
