banner banner banner
Тенистый лес
Тенистый лес
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Тенистый лес

скачать книгу бесплатно

Но что именно он сказал тете Иде, Сэмюэлю и Марте, осталось неизвестным, хотя его округленные глаза указывали на то, что это было что-то весьма серьезное.

Сэмюэль жалел, что не знает норвежского и не может понять, о чем они говорят. Но, возможно, это было к лучшему, потому что если бы он мог понять их разговор, он решил бы, что все вокруг абсолютно сумасшедшие. Включая тетю Иду.

Разговор тети Иды с Оскаром (который Сэмюэль и Марта не смогли понять).

ТЕТЯ ИДА: Что такое со всеми сегодня? Они кажутся такими недружелюбными.

ОСКАР: А мне, Ида, кажется странным, что ты об этом спрашиваешь.

ТЕТЯ ИДА: Так вот, я спрашиваю.

ОСКАР: Дети! Кто они? Что они делают с тобой?

ТЕТЯ ИДА: Это дети моей сестры. Они приехали из Англии. Моя сестра с мужем погибла в ужасной аварии, и у детей больше никого не осталось. Никого. Они должны жить со мной.

ОСКАР: Возле леса?

ТЕТЯ ИДА: Да, возле леса.

ОСКАР: С таким же успехом ты можешь убить их прямо сейчас. Это будет более милосердно. Потому что ты знаешь: если они зайдут в лес, они никогда не вернутся.

ТЕТЯ ИДА: Они не зайдут в лес. Я ясно дам им понять, что они никогда не должны заходить в лес.

ОСКАР (качая головой): Как только они услышат о существах, живущих там, – хюльдрах, пикси, троллях и остальных, – они захотят на них посмотреть. Ты же знаешь, что такое дети.

ТЕТЯ ИДА: Нет, я предельно ясно дам им понять, что им ни при каких обстоятельствах нельзя приближаться к деревьям. И при условии, что они никогда не пойдут в лес, они будут в безопасности.

ОСКАР (перегнувшись через прилавок): Нет, Ида, прости меня, но, боюсь, ты ошибаешься. Возможно, тебе удастся удержать детей вдали от леса, но удастся ли тебе удержать лес вдали от детей? Ты слышала о Старом Торе, художнике?

ТЕТЯ ИДА: О Старом Торе? У которого художественный салон вниз по улице? Чья жена всегда так груба со мной? Да, когда-то я покупала у него картины. А что с ним случилось?

ОСКАР: Ну, он рассказывает, что в пятницу он был на улице, недалеко от фьорда, и рисовал пейзаж с лунным светом, когда вдруг увидел чудовище. Чудовище, которое выбежало из леса. Тролль с двумя головами!

ТЕТЯ ИДА [сдерживая волнение): Тролль с двумя головами?

ОСКАР: Да, и за ним гнались еще более мерзкие существа. Хюльдры!

ТЕТЯ ИДА: Хюльдры! Те, о которых говорил профессор?

ОСКАР: Да. Они были верхом. Старый Тор видел, как они накинули на двухголового тролля сетку и повалили его на землю. А потом поволокли его обратно в лес.

ТЕТЯ ИДА: А что сделал Старый Тор?

ОСКАР: Он спрятался за своим холстом и молился, чтобы никто его не заметил. Он два часа просидел там, трясясь от ужаса, прежде чем осмелился сдвинуться с места.

ТЕТЯ ИДА: Он не ошибся? Я уже много лет не видела, чтобы что-то выходило из леса. И как он мог рассмотреть это? Ведь у него всего один здоровый глаз, разве нет?

ОСКАР: Да. Я знаю. Но этот глаз видит очень хорошо. Ты ведь знаешь его картины. Старый Тор – самый уважаемый человек во всей деревне… И если существа выходят из леса, можно понять, почему люди волнуются. Они волнуются за детей. Твой дом слишком близко, Ида.

ТЕТЯ ИДА: Да, он близко. Думаешь, мне это неизвестно? Но что думают все эти взволнованные люди? Они думают, я пушу детей в лес? Они думают, я не запрещу им ходить туда? Они думают, я не скажу им, что нельзя находиться на улице, когда стемнеет? Конечно, я скажу. Что еще я могу сделать?

ОСКАР: Ты можешь… переехать. Возможно.

ТЕТЯ ИДА: Ох, и что тогда скажет мой дорогой Хенрик?

ОСКАР: Хенрик? Ида, Хенрик… исчез. Ты должна это осознать.

ТЕТЯ ИДА: Да. Конечно. Я это знаю. Я знаю это так же хорошо, как и то, что он вернется.

ОСКАР: Но, Ида, прошло уже десять лет. Десять лет с тех пор, как он вошел в лес. Ты должна понимать, что он не вернется.

ТЕТЯ ИДА: Если бы я понимала это, я бы ушла за ним в лес десять лет назад, чтобы тоже умереть.

ОСКАР: Ида, ты не можешь говорить это всерьез. Ты же знаешь, здесь много мужчин. Возможно, среди них есть те, кому тоже иногда бывает одиноко.

ТЕТЯ ИДА: Ну да, возможно. Но теперь я должна заботиться о Сэмюэле и Марте. И, в любом случае, я точно знаю, что Хенрик все еще жив. О где-то там. В недрах этого леса. И я знаю, что он скоро вернется. ОСКАР: Да. Но теперь? Спустя десять лет? Не будет ли для тебя проще…

ТЕТЯ ИДА: Нет. Он жив. И он на пути назад. Я чувствую это сердцем. Если бы ты верил в любовь так же, как веришь Старому Тору, ты бы меня понял.

ОСКАР: Ох, Ида, если бы знала, как сильно я верю в настоящую любовь.

ТЕТЯ ИДА: Что ты имеешь в виду?

ОСКАР (покрываясь краской): Ничего. Ничего я не имею в виду.

ТЕТЯ ИДА: Ну, вот двадцать крон за покупки. Можешь оставить себе сдачу. Мориа, Оскар.

ОСКАР: Морна.

И затем Оскар сказал детям на весьма странном английском:

– Запомните, нужно делать, как ваша тетя говорит вам делать: не подходить к бесу.

«К бесу? – подумал Сэмюэль. – К какому еще бесу?» (Он не понял, что бакалейщик говорил о лесе и хотел сказать «к лесу», а не «к бесу».)

Тетя Ида, Сэмюэль и Марта вышли из магазина и пошли обратно к машине. По дороге Сэмюэль бросил взгляд на окно художественного салона Старого Тора.

Он увидел пухлую женщину в трех кофтах, которая вела себя так грубо. Она разговаривала со стариком с очень длинной бородой и одеждой, заляпанной красками. Поймав взгляд старика, Сэмюэль заметил, что один его глаз был белым, как молоко. Сэмюэль сделал вид, что заинтересовался холстами за окном. На большинстве из них были изображены горы и фьорды, но потом он заметил другую картину. Она не была выставлена в окне, а висела на стене за спиной старика. На ней было нарисовано какое-то дикое существо с двумя головами. Картина была настолько реалистичной, что Сэмюэль подпрыгнул на месте, словно опасаясь, что существо вот-вот выпрыгнет с холста.

Помотав головой, как собака, отряхивающаяся от воды, Сэмюэль прогнал из головы этот образ и пошел к машине вслед за тетей и сестрой.

– Почему все здесь такие противные? – спросил он у тети, когда они загружали продукты в багажник.

– На самом деле они совсем не противные. Они хорошие, когда узнаешь их поближе. Они просто немного напуганы, вот и все. Страх заставляет людей фести себя немного странно.

– А почему они напуганы? – спросил Сэмюэль. – Чего здесь бояться?

– Ничего, – ответила тетя Ида слишком поспешно, чтобы это походило на правду. – То есть ничего, если мы будем следовать определенным правилам. Так, Сэмюэль, я вижу по твоему лицу, что тебе очень не нравятся эти слофа. Но правила не только для тебя, они и для меня тоже. Если мы, все трое, будем следовать правилам, с нами все будет в порядке. И мы не станем странными, как эти старые напуганные дураки.

Сэмюэль, устраиваясь на заднем сиденье, презрительно скривил губы. Всю свою жизнь он должен был следовать чужим правилам. Вовремя делай домашнее задание. Застели постель. Переодевайся в домашнюю одежду после школы. И к чему его все это привело? В проклятую Норвегию, к его усатой тете.

Нет уж. Хватит с него. Отныне Сэмюэль Блинк не собирался следовать никаким правилам.

В конце концов, что ему было терять?

Место, о котором нельзя говорить

Тетя Ида жила в белом бревенчатом домике с крутой покатой крышей, в нескольких милях от Флома.

Любой гость, приехавший сюда, был бы очень впечатлен месторасположением дома. Он приютился на покрытом пышной зеленой растительностью склоне холма, с которого открывался вид на один из красивейших норвежских фьордов. Фьорд назывался Аурландсфьорден – это был огромный залив со спокойной и чистой водой, похожий на гигантское зеркало, в котором отражался лесистый холм и обступившие его горы со снежными шапками.

Однако Сэмюэль не был похож на любого гостя. С первой же секунды он возненавидел и дом, и пейзаж. Те же чувства он испытывал к поросшему травой склону холма, который поднимался к густому темному лесу позади дома.

– Это худшее место на земле, – пробормотал он сестре, которая не ответила ни «да», кивнув, ни «нет», покачав головой.

Где все люди? Где то, чем можно заняться?

– Пойдемте, дети, я покажу вам дом, – позвала тетя Ида, шагая от машины к узкой входной двери. Сэмюэль не мог не заметить того, как легко худощавые руки тети Иды несли и чемодан, и сумки с покупками, как будто внутри них не было ничего, кроме перьев.

– Это холл, где мы оставляем пальто и шапки и снимаем обувь, – сказала она, поставив на пол сумки и чемодан. – Там, слева, кухня и фанная… а справа, если пройти дальше, гостиная.

Она провела их в большую комнату с бревенчатыми стенами, ковриками на полу и камином. Сэмюэля пробрала дрожь, когда он окинул взглядом комнату. У него было странное чувство, что он бывал здесь прежде. Он узнавал все, но не мог понять откуда. Кресло-качалка, диван, покрытый разноцветным шерстяным одеялом, темный деревянный стол, полки, заставленные стеклянными вазами и пахнущими старостью книгами, вставленные в рамы картины гор и фьордов на стене и другие, настоящие, горы и фьорды за окном.

– Ах, да, – сказала тетя Ида, заметив, что Сэмюэль разглядывает картины. – Их нарисовал тот старик из деревни. Старый Тор – так его назыфают. Иногда он допоздна сидит на улице, рисуя воду и горы под звездным небом.

Из заднего окна открывался совсем другой вид – поросший травой склон, протянувшийся к странной массе темных сосен на горизонте.

Сэмюэль постарался прогнать ощущение, что он бывал здесь прежде, и вдруг заметил кое-что гораздо более чудовищное:

– А где телевизор?

– Здесь нет телефидения, – объявила тетя Ида. Она как будто бы гордилась этим. Гордиться тем, что у тебя нет телевизора!

– Но я привез с собой игровую приставку, – сказал он. – И мне нужен телевизор, чтобы в нее играть.

Тетя Ида, похоже, не осознала серьезность ситуации, потому что сказала:

– Ну, значит, теперь тебе придется найти какого-нибудь другого тофарища для игр.

– Кого, например? – угрюмо осведомился Сэмюэль.

– Например… например… – тетя Ида чуть не сказала «например, твою сестру», но передумала, посмотрев на унылое и безжизненное лицо Марты. – Например, милого старого Ибсена.

При звуке этого имени в гостиную бесшумно вошел большой черный с серым пес и представился, завиляв хвостом. Хвост был белым и закручивался так, что кончиком касался спины, как будто был ручкой от горшочка в форме собаки.

– Не приставай ко мне, – сказал Сэмюэль, оттолкнув собачью морду.

Он ожидал, что пес заворчит на него, но тот только вильнул своим закрученным хвостом и посмотрел вверх на Сэмюэля с такой безграничной любовью, какую большинство людей выражают только тому, с кем прожили всю жизнь. Затем Ибсен мягко подошел к Марте, и на какое-то мгновение она как будто забыла о своих бедах. Радость тронула уголки ее губ, вызвав пусть не настоящую улыбку, но что-то, что могло бы в нее перерасти.

– Марта, – сказал Сэмюэль, показывая на ее лицо. – Ты улыбаешься!

Но полуулыбка, едва показавшись, вновь исчезла, словно испуганная лань, и Марта снова вспомнила всю свою печаль. Печаль, которая слегка облегчалась шершавым языком Ибсена, лижущим ее ладонь.

– Кажется, у тебя пояфился друг, – заметила тетя Ида, но осталось неясным, к кому она обращалась – к Марте или к Ибсену.

Пес пошел вместе со всеми наверх, где детям показали их спальню. Там стояли две кровати. Простыни и одеяла были заправлены аккуратно, как в больнице. В углу комнаты, словно неуклюжий гость, стоял высокий старый гардероб, взирая на детей сверху вниз.

– Я знаю этот шкаф, – сказал Сэмюэль. – Я его уже видел.

По лицу тети Иды пробежал испуг, словно слова Сэмюэля были опасными существами, ворвавшимися в комнату.

– Это очень популярная модель гардероба, – сказала она.

– Но эти обои я тоже видел.

– Эти обои чрезвычайно популярны по всему миру, я уферена… Итак, вот ваши кровати…

Кровати были обращены к двум окнам, за которыми виднелся пологий зеленый склон и темнеющий вдали лес.

Ибсен, который теперь стоял рядом с Сэмюэлем, поднял взгляд на мальчика и заскулил. И продолжал скулить, пока Сэмюэль не перестал глядеть на лес.

Тетя Ида была занята тем, что показывала Марте, куда складывать одежду в шкаф, когда Сэмюэль спросил:

– А что в лесу?

Тетя Ида резко повернула голову, как будто Сэмюэль только что произнес какое-то ужасающее ругательство.

– Там, в лесу, – продолжал Сэмюэль. – Там медведи? Или волки? Или что-то еще? Этого боялись те глупые люди?

Тетя Ида отошла от платяного шкафа, приблизилась к Сэмюэлю и нагнулась, так что ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Сэмюэля.

Взглянув ей в глаза, Сэмюэль почувствовал, что его сердце стало биться быстрее. Вопрос о лесе как-то страшно подействовал на тетю. Ее лицо, внезапно преобразившись, сделалось таким суровым, словно было выточено из камня.

– Не упоминай это место, – произнесла она пугающе серьезным голосом. – Не позволяй своему разуму думать о том, что там внутри. Когда выходишь на улицу, ты должен оставаться на траве, где я могу тебя фидеть. Это касается вас обоих. Это самое фажное правило из всех моих правил. Никогда не ходи в лес. Никогда. И никогда снова не заговаривай о нем. Ты меня понял?

Разумеется, Сэмюэль ничего не понял. Теперь у него в голове было больше вопросов, чем когда-либо прежде. Что такого опасного в этом лесу? И если оно так опасно, зачем жить так близко к лесу, что он виден из твоих окон?

Но Сэмюэль был так поражен внезапным преображением тети, что не нашел в себе сил сказать что-нибудь, кроме:

– Да, я понял.

Тетя Ида втянула воздух носом, словно проверяя правдивость его слов по запаху.

– Хорошо, – сказала она.

Затем она выпрямилась в полный рост и заставила себя вернуть улыбку на лицо.

– Ладно, – добавила она. – А теперь дафайте спустимся вниз и накормим ваши голодные желудки.