Сакинат

скачать книгу бесплатно


– Ничего не надо, – отказалась Абидат. – Ещё не время завтракать. Я тоже пойду посмотреть, проснулась ли моя Аминат. А мои коровы тоже могут остаться дома, если вовремя не выгнать их в стадо, – она направилась за Жавгарат. «Даже когда идёт корову доить – в зеркало смотрит. Вот кокетка! – подумала Абидат. – Как она ухитряется помнить о том, чтобы всегда так за собой следить?»

Сакинат не захотелось, чтобы мама осталась у них подольше. Если они останутся наедине, девушка не знала, как и о чём разговаривать с матерью. Обе сделали вид, что всё хорошо. Не изречённое осталось не изречённым. Вроде и не было ничего такого, что можно было произнести вслух, ничего такого, на что можно было пожаловаться… но ни у мамы, ни у дочери не было светло на душе.

Возле магазина стоял «Газик», единственная машина в селе. Вокруг неё носились все сельские ребятишки. Водитель, подняв капот, возился в моторе. Хотя машина была в порядке, он заново проверял мотор – просто чтобы не стоять без дела в ожидании, пока соберутся все уезжающие.

Для тех, кто собирался ехать, в кузове единственными местами для сидения были пустые ящики, которые пассажиры брали с собой, чтобы заполнить виноградом. В основном машину заполняли колхозники, которые готовились ехать на кутан для сбора винограда. Они радостно встретили молодоженов – те собирались ехать с ними вместе. Помогая друг другу, в кузов подняли три чемодана. На один из ящиков положили подушечку, чтобы Сакинат было удобнее сидеть. Возле машины стояли Абидат и Жавгарат. Они с гордостью смотрели на своих детей. Жавгарат, как всегда, была одета как невеста – вся была укрыта старинным шёлковым бордовым платком.

«Оставила бы единственной невестке старинный платок – да куда там! Нет, себя одела понаряднее. Как она высокомерна», – думала Абидат, стоя рядом с Жавгарат. В её собственном сундуке был не один, а целых три дорогих платка, но она их не использовала для себя, оставила нетронутыми, чтобы дать дочерям и невесткам своих сыновей. Как многие женщины села Шалда, Абидат всегда надевала чёрную накидку, по праздникам меняла её на блестящую, а в остальное время – не блестящую, из шерстяной или сатиновой ткани.

– Провожаете своих молодожёнов? Счастливого им пути, пусть вернутся радостными, – приветствовали двух матерей проходящие мимо сельчане.

– Да, провожаем. Вам тоже здоровья, – отвечала на добрые пожелания Жавгарат, а сама думала: «Да, это я, и чьи же ещё, как мои молодожёны, могут уехать жить в далёкий город?» Она не сводила глаз со своего сына, который стоял с мужчинами. Али казался выше всех мужчин. Густой, чуть волнистый чуб он направил наверх от лба. Белое лицо и руки не успели загореть на горном воздухе. Городской костюм очень шёл парню и, казалось, делал его ещё красивее.

Сакинат, стоящая рядом с мамой, выглядела настоящей красавицей. Готовясь к поездке в город, она не стала надевать большой платок невесты, а завязала на шею маленькую шёлковую косынку. Тёмно-синее платье с белыми цветочками очень шло ей. Чёрные туфли на высоких каблуках хорошо смотрелись на её ногах. Ни у одной девушки села Шалда не было такой красивой одежды, как у нее. По её круглому миловидному лицу цвета спелого персика нельзя было прочесть, что у неё на душе. Она стояла молча, ни на кого особо не глядя, и собравшимся могло показаться, будто она возгордилась.

Сакинат воспринимала эту поездку как побег от самой себя. Может, там, вдали от дома, в незнакомом далёком городе всё наконец встанет на свои места, успокаивала она себя. Хотя после свадьбы прошло уже сорок дней, она не сказала мужу даже четырёх слов. Без разговоров обходился и Али. Сакинат начинала осознавать, что семья у неё не сложилась, но никому не могла в этом, признаться. Тем более что она не представляла, как по-другому должны были быть выстроены их отношения с супругом. Вокруг Сакинат крутились братья, и она то и дело просила их успокоиться и не суетиться. Подходило время отправления. Аминат до сих пор не подошла проводить старшую сестру – она заканчивала обычную утреннюю мамину работу. Чуть позже она всё же успела – поспешно подойдя, она молча встала рядом с сестрой.

Раджаб, пришедший проводить сына, стоял среди мужчин. Абдулгамид провожать свою дочь не пришёл. Накануне, когда Сакинат пришла в гости в родительский дом, он попрощался с ней и дал денег на дорогу. Не появился на проводах и Амирбег, сын тёти Умукурсум.

Сама разговорчивая Умукурсум, на ходу затевая беседу то с одним, то с другим, то со многими сразу, подошла, когда до отправки машины оставалось совсем ничего. По её рассказам, которыми она охотно делилась со всеми, засеянному огороду больше вреда приносят утки, чем буйволы. Прилетев издалека, как орлы, чужие утки собирались прямо на огороде Умукурсум!

– На колоске ни одного зернышка не осталось – утки пожрали всё! – громко сетовала она.

Аслимат и Убайдат, которые возвращались от родника, положили свои кувшины возле машины. Они тоже хотели проводить Сакинат. Возле Убайдат, одетой неброско, Аслимат выделялась хотя и не новым, но нарядным белым платком, покрывающим голову. Аслимат хотелось, чтобы все видели, как она счастлива, что в скором времени будет её свадьба. Остаться на свадьбу Аслимат и Ахмеда у Сакинат не получалось: свадьбу отложили потому, что умерла их престарелая близкая родственница и нужно было выдержать срок траура.

Наконец, собрались все отъезжающие. Мама, свекровь, тётя Умукурсум, сестра и подруги на прощание обняли Сакинат. Старик, который собирался лечь в районную больницу, занял кабину, а колхозники залезли в кузов. Али легко вскочил в кузов со стороны колёс и подал руку Сакинат, чтобы помочь ей подняться. Сакинат застеснялась и покраснела как помидор, села на место, которое ей показали, и сидела не шевелясь, пока машина не тронулась. Нагнувшись через борт машины, Али прощался за руку со всеми мужчинами. Брат Хасбулла поднялся на колёса и через борт помахал Сакинат рукой. Все расселись по местам, и только Али стоял, проявляя уважение к старшим. Ветер играл с его красивой шапкой. Машина просигналила и тронулась. Абидат заплакала, вытирая слёзы.

* * *

Хотя Али женился, выполняя волю родителей, у него и в мыслях не было брать с собой Сакинат. С рождения не подумавший своей головой, привыкший, чтобы за него родители думали, ни разу самостоятельно не поевший, он не только не знал, как добиться желаемого, он представления не имел, чего же именно он хочет. Это была проблема, которую никто не смог бы решить. И вот, когда он собрался в Ленинград, мама и папа сказали ему, чтобы он взял с собой жену. И на этот раз Али, ни о чём самостоятельно не подумав, по привычке, послушался родителей и забрал с собой Сакинат.

Оставив позади горы, которые снизу казались туманными облаками, машина добралась до пылающей жаром равнины. У районной больницы высадили больного старика, и мужчины организовали для Сакинат место в кабине. Прежде она выезжала из села в район единственный раз, чтобы получить паспорт. Равнина, асфальтированная дорога, жар, поднимавшийся от асфальта, – всё её удивляло. В кузове она почти не открывала глаз от клубящейся пыли, которая поднималась из-под колёс, а теперь вовсю смотрела из кабины кругом, запоминая всё увиденное.

Встречались на равнине и не асфальтированные участки дороги, от которых поднималась пыль, едва по ним проезжали машины. Горцы, покрытые дорожной пылью словно мукой, остановились у придорожного родника, когда машина из села Шалда достигла асфальтированной дороги. Родниковая вода оказалась хорошей и чистой, как из сельского родника. Возле родника путники почистили себя от пыли и помылись. Устроившись перекусить под большим дубом, они вытащили гостинцы, взятые с собой в дорогу. Привыкшие к прохладному климату, горцы даже в тени обливались потом, лица их покраснели. Ни воздух, ни климат равнины не нравились никому из них. В такой жаре родник с холодной водой казался им истинной благодатью.

На ночь Али и Сакинат остановились в кутане у дальних родственников Али. В их доме были две комнаты с низкими потолками, построенные из саманных кирпичей. Кроме Сакинат и Али, в доме остановились переночевать ещё несколько мужчин. В кутане было всего несколько хозяйств, где постоянно жили хозяева. Все, кто приезжал с гор, останавливались у них. В духовке, которая располагалась перед домом, под навесом, покрытым камышом, хозяйка в скором времени испекла несколько аппетитных хлебов. И хозяева, и гости сели кушать под дубовым деревом перед домом. Стол изобиловал свежими фруктами и овощами, которые очень любят горцы: помидорами, огурцами, виноградом, арбузами и дынями. До тех пор, пока хозяйка закончит свои дела, Сакинат присматривала за детьми, один из которых, совсем маленький, тихонько посапывал в колыбели. Хозяйка с двумя детьми и Сакинат легли спать в одной комнате, а все мужчины – в другой, расположившись в ряд. Ночью Сакинат совсем не спала: комариный рой, напавший на свежую горскую кровь, нелегко было остановить.

Утром следующего дня один из гостей на конской кибитке подвёз Али и Сакинат на железнодорожную станцию. Рано утром на работу вышли и колхозники. Они рады были прервать утренний сон, чтобы отдохнуть в обед, когда солнце особенно сильно начнёт припекать.

Когда супруги доехали до Махачкалинского вокзала, до отправки московского поезда оставалось ещё много времени. Сакинат села на скамейку и поставила рядом чемоданы. Али ушёл покупать билеты. Он достал билеты в купейный вагон. Дешёвые билеты в плацкартные вагоны давно были проданы.

В вагоне поезда сердца супругов, пустые по отношению друг к другу, ничем не заполнились. Их редкие беседы состояла из необходимых слов.

«– Пообедаем?», «– Уже поздно, давай ляжем спать», «– Хорошо будет, если позавтракаем. Разве нет?» В основном такие разговоры затевал Али, да и то лишь в те моменты, когда он хотел спать или чувствовал голод. Сакинат не поднимала головы от книги, которую читала. Здесь не было необходимости делать вид, будто она счастлива.

За три дня в их купе три раза поменялись соседи – одни уходили, другие приходили. Сакинат и с ними не вступала в долгие разговоры. Не блистал разговорчивостью и Али. Соседям Али и Сакинат по купе они могли бы показаться едва знакомыми меж собой. Трудно было догадаться, что эти парень и девушка, не обращающие внимания друг на друга, – молодожёны. Али спал днём и ночью, для него как будто весь мир стал сном. Он просыпался, когда чувствовал голод, чтобы поесть, а затем снова погружался в объятия сновидений. Назло ему Сакинат не поднимала головы от книги даже тогда, когда он просыпался. Съестное, взятое из дома, – жареный хинкал, чуду, хлеб – закончились вечером на второй день. Сакинат не стала просить Али, чтобы он принёс еду. Укачиваемая ходом поезда, этой ночью Сакинат уснула голодная. Ранним утром следующего дня проводница с красивой стрижкой до плеч принесла им два стакана чая.

На одной из станций поезд остановился, и Сакинат увидела через окно мальчика, который ел нечто, с чего капало молоко. Сакинат ещё ни разу не видела мороженое, только слышала про него. Со слов других она поняла, чем лакомится мальчик.

– Али, смотри, что кушает мальчик, – неожиданно вырвалось у нее. Али опустил газету, которую читал, удивленно и непонимающе посмотрел на неё и заново поднял газетный лист, углубившись в чтение. Наверное, уже устав спать, он решил для разнообразия изучить газету, которую проводница принесла вместе с чаем. У Сакинат сердце похолодело, как лёд. Не сказав больше ни слова, она замолчала. «Пусть у меня живот лопнет, если ему хоть слово скажу», – решила она про себя.

На следующий день утром они доехали до Москвы. Сакинат была удивлена большим количеством машин и людей, но, не выказывая изумления, молча последовала за мужем, волоча свой чемодан. Они сели на длинный автобус-«гармошку» и приехали на Ленинградский вокзал. Вдруг Али куда-то исчез. Вернулся бледный через несколько часов. И молча сел рядом с Сакинат.

– У тебя есть деньги, Сакинат? – дрожащим голосом спросил он через некоторое время.

– Да. Есть те, которые мне дал отец.

– Все деньги, которые я из дома привёз, потерялись. Не знаю, где потерялись. Я не смог купить билеты без денег.

– А где были твои деньги?

– Как будто не знаешь, – удивленно посмотрел на неё Али.

– Если ты не сказал, если я не видела, откуда мне знать, где твои деньги?

– Если ты всегда была рядом со мной, кто, кроме тебя, может знать?

– Что ты хочешь сказать?! – она вскочила. – Ты думаешь, я взяла твои деньги? – от злости Сакинат не знала, что делать. Она была готова ударить его в лицо, расцарапать! Но из-за того, что они были далеко от дома, стерпела, заставив себя успокоиться.

– Когда ты догадался, что деньги потерялись? – спросила она уже спокойнее.

– Когда стоял у кассы и хотел деньги вытащить.

– Билеты были? Почему надолго исчез?

– Были. Из-за того, что не было денег, не смог купить.

– Касса где? Я куплю билеты.

– Я не знаю.

– Что? Ты же говоришь, что у кассы догадался?

Али смотрел на Сакинат, испуганно вытаращив глаза. Оба молчали некоторое время, затем Али издал звук отрыжки, как сильно объевшийся человек.

– Возле кассы кормили без денег?

– Нет, но в другом кармане я три рубля нашёл, чтобы зайти поесть.

У Сакинат иссякли слова. Молчал и Али. Наконец Сакинат встала. С того места, где она сидела, хорошо была видна касса, где продавали билеты. Около трёх часов, пока она ждала Али, она смотрела в сторону кассы, но так и не видела, чтобы Али к ней подходил. Он открыто врал. Сакинат никогда прежде не сталкивалась с таким поведением и не знала, как поступать в таких случаях. Она оставила его сидеть и отправилась покупать билеты. Возле кассы не обнаружилось большой очереди. Встав за двумя мужчинами, она легко и почти без задержки купила два билета в купейный вагон. У Сакинат не было сумки, куда она могла бы положить деньги и необходимые мелкие предметы. Мама заранее сшила ей карман, крепящийся сбоку к платью глубоко изнутри, куда можно было просунуть руку и достать спрятанные деньги.

Сакинат направилась в кафе, расположенное внутри вокзала. Взяв себе макароны и чай, подошла к свободному высокому столику. Стульев в кафе не было, приходилось кушать стоя, что оказалось для неё непривычным делом. Едва она принялась за еду, к ней приблизился молодой парень с хитрыми голубыми глазами.

– Девушка, не хочешь с нами на деньги поиграть? Если правду сказать, твой друг был очень щедрый и с большими деньгами. Он хорошо умеет на деньги играть, – парень открыто посмеивался.

– Не только играть с тобой, видеть тебя и разговаривать с тобой не хочу.

– Жаль, твой друг с нами хорошо поиграл.

Сакинат не испытывала ни малейшего желания разговаривать с незнакомым человеком. Повернувшись спиной к незнакомцу, буквально излучавшему хорошее настроение, она продолжила трапезу.

Доев макароны и допив чай, Сакинат посмотрела кругом. Смеющегося парня нигде не было видно. Пора было возвращаться. Она отправилась туда, где оставила Али с чемоданами. На ходу заметила в укромном углу группу людей. Посредине стоял парень, который с ней разговаривал. Поймав её взгляд, он замахал рукой, приглашая её подойти. Сакинат молча отвернулась и, не сбавляя шаг, продолжила путь туда, где ждал муж.

Али, сидя возле чемоданов, сладко храпел, склонив голову набок. Если бы кому-нибудь пришло в голову забрать чемоданы, он вряд ли проснулся бы и ни о чём не догадался бы. Сакинат взяла оба чемодана и переставила за спину Али, а потом, толкнув в плечо, разбудила его.

– Где наши чемоданы?

– Чемоданы? – пробормотал он, нехотя просыпаясь. И принялся растерянно озираться. – Ой, куда они делись? Вот зачем мне было нужно уснуть? Где же они?

Недалеко от них возник парень с голубыми глазами. Он смотрел на них и посмеивался.

– Ты знаешь этого парня? – осведомилась Сакинат. – По-моему, он нашёл деньги, которые ты потерял, и пришёл вернуть. Поэтому он так на нас смотрит.

– Это правда? – Али вскочил с места, но сразу понял свою ошибку и сел обратно. Взгляд парня изменился: он уже не смеялся, а смотрел на Али угрожающе.

– Видишь? Место, куда ты деньги положил, этот парень знает лучше меня. Оказывается, ты знаешь этого парня, – Сакинат пристально смотрела на мужа. – Он хотел показать, в каком месте можно потратить деньги, но мне не хочется видеть это место.

Сакинат снова придвинула чемоданы, поставив их перед собой. Али молчал, опустив голову.

До отправления поезда оставалось ещё полчаса. Сакинат посмотрела на большие часы, висящие на стене.

– Пойдем, выйдем на перрон. Оттого, что ты будешь здесь сидеть, никто тебе деньги не вернёт.

Али взял оба чемодана и зашагал впереди Сакинат. Они вышли из здания вокзала.

В Ленинград поезд прибыл в пять часов утра. В ожидании, пока поднимутся мосты, супруги, вместе с частью других пассажиров, сидели на вокзале. Троллейбус, неторопливо и величественно двигаясь по улицам Северной столицы, к обеду привёз их к общежитию мединститута.

Хотя до начала занятий оставалось ещё несколько дней, в общежитии было оживлённо. Разбудили общежитие студенты: в его стенах гудели голоса на самых разных языках. Молодежь приехала со всех концов огромного Советского Союза, чтобы получить знания. И вот теперь в городе, с которым были тесно связаны их мечты и желания, девушки и юноши готовили себе места для проживания во время учебы.

Сакинат уже больше двух часов сидела на своих чемоданах в фойе общежития и смотрела на молодежь, которая весело, торопливо и шумно бегала по лестнице вверх и вниз. Наконец, крутя на пальце кольцо с ключом, появился Али. Он сумел получить для себя и жены отдельную комнату в общежитии. Им дали комнату на втором этаже. Когда Али и Сакинат поднялись и отыскали нужную дверь, Али открыл ключом дверь, положил на порог чемоданы – и, не сказав, куда идёт, испарился.

Сакинат огляделась. Студенческий интерьер не отличался роскошью: в комнате находились две железных кровати на пружинах, на которых отсутствовала постель, стол и два стула. Был ещё шкаф, который занимал пол стены. Окно, стол, пол покрывал толстый слой пыли. Сакинат прикрыла дверь и заперла её изнутри. Сняла дорожное платье, которое в селе считалось выходным, и надела домашнее – штапельное платье. Не найдя в пыльной комнате места, чтобы сесть, она вышла в коридор. Из открытых дверей соседней комнаты доносился девичий смех. Сакинат постучала в открытую дверь, и девушки обернулись к ней. Было заметно, что три студентки, её ровесницы, только что прибрались в своей комнате: пол был чисто вымыт, пыль вытерта. Сакинат попросила у девушек тряпку, веник и ведро.

К вечеру Сакинат вычистила и вымыла комнату до неузнаваемости. У коменданта с первого этажа она взяла себе постель, палас на пол и занавески, которые собиралась повесить на окно. Всё расставив по местам, вытащила из чемоданов одежду, свою и мужа, и аккуратно развесила в шкафу.

– Если хочешь искупаться, там и душ есть, – подсказали девушки из соседней комнаты, когда она зашла вернуть им веник и прочие принадлежности для уборки.

Сакинат, которой доводилось видеть душ только в фильме, стало любопытно самой попробовать воспользоваться им. Она осталась очень довольна первым знакомством с общежитской душевой. Понравилось ей и мыло, пахнущее хвойным деревом, которое ей дали девушки.

Когда она вернулась в свою комнату, на неразобранной кровати прямо в одежде спал Али. Это неприятно удивило Сакинат. Она быстро прикрыла дверь, чтобы никто не заметил его. Хотя ей не довелось перекусить с того времени, как она посетила вокзальное кафе, у неё пропал весь аппетит, когда она обнаружила мужа в подобном виде. Сакинат прилегла на кровать и начала читать книгу, которую начала в поезде. Здесь, под электрической лампочкой, читать было легко, не было нужды зажигать керосиновую лампу, чистить стекло.

Али проснулся только под утро. И ощутил злость на самого себя. Он вспомнил, как, едва поставив чемоданы на пороге комнаты в общежитии, он оставил Сакинат и сразу побежал к русской девушке, с которой раньше сладко проводил время, но не встречался уже два месяца.

– Ты предатель! Даже видеть тебя не хочу! Возвращайся к своей жене! Ты мне не нужен! Я выхожу замуж – вот за него! – она сунула под нос Али фотографию парня с голубыми глазами и светлыми волосами и захлопнула дверь.

Али долго стоял за дверью, то крича, то умоляя, но русская девушка больше не открыла дверь. На последние деньги Али купил бутылку водки, которую выпил из горлышка прямо возле магазина, ничем не закусив. И больше ничего не помнил… Теперь же, когда к нему начали возвращаться воспоминания о его вчерашних проделках, ему показалось, что весь мир почернел. Он долго сидел на кровати, обеими руками сжимая голову, и думал: «Зачем мне нужна русская, когда у меня такая красивая жена?». Он взглянул на Сакинат, которая спала, повернувшись в сторону книги. Чувствуя подавленность и нечто похожее на раскаяние, Али, однако, понимал, что от привычных сельских будней, от осознания необходимости соблюдать обычаи села, которые в некотором смысле упрощают жизнь, в нём уже не сохранилось ничего. Кроме природной сути, которая требует продолжения жизни. Когда утром супруги проснулись, на душе у обоих зияла полная пустота. И от этой пустоты не было спасения.

* * *

К городской жизни Сакинат привыкла легко. Электрический свет, рядом вода, продуктовый магазин в двух шагах – не требовалось даже пересекать улицу. Кроме как в этот магазин, никуда больше ходить не было необходимости. Сто пятьдесят рублей, которые отец дал ей в селе, Сакинат расходовала экономно, питалась дёшево, отказавшись от всего, кроме самого необходимого для жизни. Кастрюлю, чайник, сковородку, несколько тарелок, ложки и вилки она нашла в общежитии – посуду оставили студенты, которые окончили институт и разъехались. Помимо той одежды, что была взята ею из села, Сакинат не захотела ничего покупать. Она решила, что, пока не привыкнет к этой новой жизни и не найдёт способ выжить и обустроиться здесь, нужно экономить средства, привезённые ею из дома. О дальнейшей жизни и о деньгах Али с ней не разговаривал. Утром он вставал, уходил на учебу и до вечера отсутствовал. До его возвращения Сакинат готовила какую-либо еду. Он молча ел то, что она ставила перед ним, и через никоторое время засыпал. Как будто заключив некий спор, Сакинат тоже не произносила ни слова. Даже в выходные, не сказав, куда собрался, Али исчезал и не возвращался допоздна. В таком своеобразном молчаливом противостоянии проходили у них дни.

В родном селе Шалда у Сакинат не было среди девушек близкой подруги. Молодые сельчанки не понимали ее. Сакинат всегда хотелось, чтобы всё – учеба, работа дома и в колхозе, рукоделие и многое другое – получалось у неё лучше, чем у других, поэтому дружить и постоянно соревноваться с ней никто не хотел. Здесь же, в далёком северном городе, пустоту в её дружеском окружении заполнили девушки из соседней комнаты. Одинокие дни, когда ей нечего было делать, Сакинат стала проводить с ними. Она рассказывала новым подругам о Дагестане, о своём селе и его обычаях. Девушки в ответ рассказывали о своих родных местах, откуда приехали, о родителях, о любви… Больше всех ей нравилась Наташа из Ставрополя. Наташа была старшей дочерью в семье, где воспитывались семеро детей. Наташа понимала, что, если сама не сможет помочь себе в жизни, то не поможет никто, – у её матери, занятой младшими, не было на это возможности. Мать, домохозяйка, нигде не работала, отец был обычным рабочим.

Наташа училась на втором курсе и городскую жизнь знала намного лучше, чем Сакинат. Лучше она знала и то, как расходовать деньги. Наташа днём училась, а вечером ходила на дежурства в больницу. Таким образом она зарабатывала деньги на свои расходы. По её примеру, не спросив мнения Али, Сакинат тоже устроилась на работу. Как только муж утром уходил, она одевалась и вместе с соседскими девушками шла в мединститут. Девушки учились в аудиториях наверху, а она работала внизу в гардеробной вместе со старушкой Варей.

На первом этаже мединститута Сакинат нашла ещё одно богатство мира. Там располагалась большая библиотека. Независимо от того, был день или стояла ночь, она брала из библиотеки и читала одну за другой множество самых разных книг – художественные, исторические, детективы – всё без разбора. Какая книга попадалась в глаза – ту и брала почитать. Выбирать хорошие книги она ещё не научилась. Тем не менее каждая книга открывала для неё что-то новое.

На работе Сакинат не уставала. Что за работа для молодой женщины, которая привыкла к тяжёлому сельскому труду: утром взять пальто, а вечером вернуть хозяину! Здесь на чтение книг у Сакинат было сколько угодно времени.