скачать книгу бесплатно
Татьянин день
Юрий Хас
История студенческой любви. Беспокойная, давно ставшая привычной, университетская жизнь, наполненная яркими событиями, уже в прошлом. До защиты дипломной работы остались считанные дни, а дальше – неопределенность. Грусть, навеянная грядущим расставанием с друзьями и Главным зданием, ставшим родным домом, лишь усиливает переживания, связанные с драматической ситуацией в личной жизни. «Удастся ли спасти отношения?» – вопрос останется открытым до конца повествования …
Татьянин день
Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
Утро
Декабрь. Пустые, заснеженные улицы дремлющего города украшены яркими, разноцветными огнями праздничной иллюминации. В декабре светает поздно. Медленно вскарабкавшись на край небосклона, брызнув слабыми лучами, едва приласкав Землю своим теплом, бледно-желтый солнечный диск скоро багровеет и снова прячется за горизонтом. Кажется, что долгими зимними ночами солнце отсыпается, чтобы летом, поднявшись высоко, никуда не спеша прогуливаться в лазоревой небесной дали.
Тишину комнаты общежития нарушает мерное тиканье будильника «Витязь» с облупившейся по бокам зелёной эмалью. Часы лежат на краю дубового стола, втиснутого между массивным шкафом и крохотным диваном, с грустью глядя сквозь треснувшее стекло в высокий потолок. Уткнувшись лицом в подушку, на диванчике распластался юноша. Свисающие ноги, торчащие из-под шерстяного клетчатого пледа, недвусмысленно намекают, что ложе коротковато, но, очевидно, это обстоятельство никак не мешает безмятежному отдыху молодого человека.
Сильный снегопад, длящийся сутки, заметно ослаб. Из большого, в человеческий рост, окна, облачённого в массивную дубовую раму, заклеенную от сквозняка бумагой, открывается сказочный вид на заснеженный сквер с прямоугольным фонтаном посередине. По две стороны от чаши фонтана рядами стоят припорошенные снегом каменные изваяния учёных мужей с задумчивыми лицами. Одним краем протяжённый сквер упирается в широкую площадь, лежащую перед фасадом сталинской высотки. К главному входу величественного здания университета, украшенному портиком с высокой колоннадой, широкой волной взбегает парадная лестница. Другим краем сквер обращён к смотровой площадке Ленинских (ныне Воробьёвых) гор, которую опоясывает широкими перилами роскошная, красного гранита, балюстрада. В традициях регулярного парка по скверу разбросаны многочисленные клумбы, которые летом радуют буйством красок и пьянящим ароматом цветов, а теперь, укрытые снежным покрывалом, отливают серебром в лучах искусственного освещения. Вдоль сквера, огороженного боскетами из стриженых кустарников, тянутся широкие липовые аллеи, очерченные огнями уличных фонарей с ажурными плафонами под старину.
Вздрогнув от громкой трели будильника, юноша очнулся и стал судорожно хлопать по столу ладонью, пытаясь нащупать источник пронзительного звука. Наконец часы обнаружены, и ужасный звон прекратился. Сон, как утренний туман над рекой, быстро растаял, а в пробудившемся сознании появились первые несвязные мысли.
Наступающий день ничего особенно хорошего не сулил.
«Сегодня Новый год, но приход любимого с детства праздника отчего-то не радует, – размышлял Тимур, кутаясь в плед, – годом ранее, в такой же день накануне праздника счастье меня переполняло и наступающий год обещал только хорошее».
Полгода, прошедшие со дня встречи в июле с очаровательной незнакомкой в студенческом лагере на берегу Черного моря, пролетели незаметно. В новогоднюю ночь на Красной площади, у Спасской башни Кремля, поднимая с Маргаритой и друзьями бокалы под бой Кремлевских курантов, Тимур загадывал желание. И вот минул год, а самое заветное так и осталось только желанием.
«Если прошлый Новый год оказался самым счастливым в жизни, то нынешний – наоборот, – думал Тимур, поправляя плед и пряча под него озябшие ноги. – Перебрал, наверное, я счастья в тот раз…»
Прошедший декабрь, слившийся в сознании в один бесконечно тянущийся сумрачный день, страшно утомил и морально, и физически. Сейчас хотелось одного – отдохнуть.
«Наверное, в этом есть свой плюс, – успокаивал себя Тимур, – что, если встретить Новый год в одиночестве?»
Мысль показалась интересной. Оставалось лишь обмозговать кое-какие технические моменты.
«Надо заскочить в магазин, запастись съестным и решить, стоит ли прогуляться к полночи до Смотровой площадки или лучше остаться в общежитии».
Ход мыслей прервал громкий стук в дверь.
«Это кого ещё нелёгкая принесла?» – Тимур лениво поднялся и на цыпочках, чтобы не мерзли ноги, подошел к двери.
– Кто там? Чего нужно? – громко крикнул он.
– Открывай скорее это я, – послышался из-за двери знакомый голос.
– Чего ломишься? Своего ключа нет? – резко ответил Тимур и открыл дверь.
Из коридора потянуло прохладой. На пороге стоял Игорь, с разрумянившимися на морозе щеками и счастливыми горящими глазами.
– Вид у тебя совсем не праздничный! Что мрачный такой? – спросил Игорь.
– Давай без лишних вопросов, – отрубил Тимур.
Как человека, находящегося в дурном расположении духа, его раздражало хорошее настроение соседа.
– Зачем в дверь колотишь? – возмущался Тимур, – что, самому лень отворить?
– Не сердись, дружище. Торопился, поэтому забыл ключ в Протвино, не возвращаться же обратно! – стал оправдываться Игорь, – неужели трудно открыть? Может, разбудил?
– Нет, не разбудил, но бегать по холодному полу босиком – мало радости, ответил Тимур. – Он быстро пересёк комнату, запрыгнул на диванчик и укрылся пледом.
Игорь тем временем разулся, бросил на пол спортивную сумку, скинул верхнюю одежду и, прихватив полотенце, отправился в душ. Минут через двадцать, распаренный, чисто выбритый, надушенный и явно довольный собой, он ввалился обратно в комнату в одних трусах и с махровым полотенцем на плечах. Подойдя к шкафу, открыл дверцу и, глядя внутрь, о чем-то задумался.
– Тимурентий, решил, где будешь встречать Новый год? – не оборачиваясь, спросил Игорь. – Может, вместе, как в прошлом году? Дуда будет счастлива. Ведь благодаря тебе она впервые в жизни встречала Новый год на Красной площади! Помнишь, как мы здорово повеселились?
– Помню, – нехотя ответил, Тимур, – как в прошлом году не получится, настроения нет.
– Ты всё по Марго сохнешь? – одеваясь, предположил Игорь. – Брось, не горюй, всякое бывает. Что убиваться? Не получилось с одной, познакомишься с другой, в первый раз, что ли? Встряхнись, старина, и давай к нам!
– Спасибо за предложение, – подобревшим голосом ответил Тимур,– не хочу своим дурным настроением испортить вам праздник. Лучше расскажи, что у тебя с дипломом?
– Всё пучком. Вот, глянь, – Игорь бережно достал из сумки свёрток, – могу смело до защиты валять дурака!
– Плакаты и другие материалы тоже подготовил? – поинтересовался Тимур.
– Конечно, давно уже! Седьмого защита. Как говорится, двадцать минут позора, и я молодой специалист, физик-ядерщик! У самого-то как дела?
– Скромнее, – Тимур помрачнел, – только эксперименты поставил, теперь вот данные обрабатываю, надо согласовать с шефом и настрочить диплом. Зато литературный обзор давно готов.
– Шутишь? – глаза у Игоря сделались большими, как у филина, – Офигеть! Когда защита?
– Мне повезло, только четырнадцатого, так что две недели в резерве есть, – спокойно сказал Тимур.
– Обалдеть! За две недели накропать диплом! Не верю своим ушам! Ты настоящий «стахановец». Чего тянул-то до последнего?
– Так получилось, что об этом говорить. Раз надо, значит надо, сдохну, но ко времени сделаю, – уверенно сказал Тимур, разглядывая уже готовый, новенький в красивом переплете диплом соседа. – Скажи лучше, где печатал? Выглядит просто супер!
– Заметил?! – Игорь расплылся в довольной улыбке. – Места надо знать! У нас в Протвино и не такие чудеса, как лазерный принтер, есть!
– Что, в общем, совсем не удивляет. Контора-то у вас богатая! Куда уж нам – простым смертным. Как-нибудь матричным принтером обойдёмся.
– Вот и обходитесь! Дай-ка сюда мой дипломчик, нечего его до поры до времени трепать, – Игорь протянул руку, чтобы забрать свой бесценный «фолиант». – Ладно, я к Дуде. Если всё-таки надумаешь – приходи. Моё предложение в силе!
Игорь бережно завернул диплом в пакет и положил обратно в сумку, закинул её на верхнюю полку шкафа и вышел из комнаты. До слуха донёсся звук захлопнувшейся двери.
Тимур протянул руку к столу и взял будильник.
«Ого! Уже половина девятого. До закрытия столовой всего полчаса, – подумал он, – надо поторопиться!»
На дубовом кресле в центре комнаты небрежно валялись его потёртые джинсы и не совсем свежая футболка. Рядом с креслом стояли видавшие виды кроссовки, на них лежал почему-то только один носок.
«Что за хрень! Вот всегда так. Когда торопишься, обязательно один носок куда-нибудь денется», – злился Тимур, ползая на карачках и заглядывая во все углы комнаты, выискивая элемент своего гардероба.
Наконец поиски увенчались успехом, но каким образом носок очутился в шкафу, осталось загадкой. Одевшись, прихватив кошелёк, Тимур поспешил в столовую.
Главное здание (ГЗ)
Иногородние студенты естественных факультетов МГУ первые три года учёбы, живут в ФДС (Филиал Дома студента на Мичуринском проспекте). До Главного здания университета, или, как принято называть у студентов, гзушника, пешим ходом отсюда можно добраться минут за десять-пятнадцать. Студентам курса, на котором учился Тимур, несказанно повезло. На год раньше положенного срока их переселили в Главное здание. Произошло это случайно. Когда в третьем корпусе ФДС, где жили физики, неожиданно затеяли капитальный ремонт, выяснилось, что в четвёртом корпусе, куда физиков планировали переселить, ремонт не завершили. В срочном порядке, пока руководство решало, что делать, курс в полном составе на две недели отправили в колхоз «на картошку». По возвращении с осенних полевых работ студентов ждало радостное известие – их поселили в Главное здание. Настоящий подарок судьбы! Корпуса ФДС – пятиэтажки с коридорной системой и удобствами на этаже. Иное дело общежитие в Главном здании, где блок – почти отдельная квартира, состоящая из двух комнат, туалета и душа! Но сталинская высотка притягательна не только своими бытовыми удобствами. Для любого студента университета это место сакральное, со своей особой аурой, историей и даже легендами. Пожив здесь, можно по-настоящему ощутить себя частью столь притягательного университетского мира.
Тимур жил в Главном здании четвёртый год и давно считался старожилом. Однако волнение от мысли, что посчастливилось стать здешним обитателем, оставалось до сих пор. Поздними вечерами, когда в секторе «А» работали лишь лампы дежурной подсветки, он любил подняться по беломраморной лестнице на второй этаж к актовому залу, чтобы побыть в тишине и уединении. Сидя на широких мраморных перилах рядом с памятником Менделееву, хорошо думалось. К размышлениям располагала таинственная обстановка погружённого в полумрак большого фойе с высокой колоннадой ионического ордера.
Главное здание – город в миниатюре, где соседствуют учебные корпуса, студенческие общежития и даже квартиры профессуры. Здесь своя поликлиника, профилакторий, комбинат питания, кинотеатр, дом культуры, дом быта, спортивный комплекс с бассейном, множество магазинов и даже собственный отдел милиции. При желании можно годами оставаться на территории этого громадного комплекса и не испытывать при этом дискомфорта. Человеку свойственно привыкать ко всему, поэтому со временем на смену первоначальному восторгу приходит глубокая привязанность к этому месту, которая остается на всю жизнь.
Впервые Тимур увидел университетскую высотку, когда дошколёнком приехал в Москву с родителями по туристической путевке. Мальчишку покорило исполинское сооружение, сочетавшее невероятную мощь, красоту и гармонию. Много позже, закончив с отличием среднюю общеобразовательную школу, в сопровождении отца, абсолютно уверенный в своих силах, Тимур приехал поступать в МГУ – лучший, на его взгляд, вуз не только страны, но и всего мира. Причиной огромного желания поступить именно сюда, была детская мечта жить в ошеломившем воображение здании. В памяти навсегда отпечатался волнующий миг, когда он, уже абитуриент, подойдя к входным дверям Главного здания, похожим на громадные ворота храма, прикоснулся к блестящей, словно надраенной, массивной латунной ручке.
Однако путь в храм науки оказался тернистым. Первая попытка поступления окончилась неудачей. Подвела излишняя самоуверенность. Идти в любой другой вуз Тимур не захотел, несмотря на уговоры родителей. Юношу не сильно пугала, в отличие от многих сверстников, перспектива оказаться в армии. Отслужив положенные два года в рядах вооружённых сил, посвятив всё свободное время подготовке, он поступил-таки на физический факультет МГУ.
Столовая
Комната, где жил Тимур, находилась на седьмом этаже, поэтому спуститься пешком в столовую не составляло особого труда, но лень победила. Тимур остановился в холле и стал дожидаться лифта.
«Топать по лестнице неохота, а в столовку и так успею», – решил он, глядя в окно, за которым всё ещё кружил снегопад.
– Привет! Давно ждёшь? – донесся из-за спины знакомый голос.
Тимур повернулся. Навстречу, широко улыбаясь, шёл Рудольфо.
– Привет! – Тимур протянул руку, чтобы поздороваться.– Нет, только подошёл. Что, в столовую собрался?
– Куда ещё в такую рань можно идти? Ты тоже туда? – поинтересовался Рудольфо и сразу предложил: – Давай вместе, вдвоём веселее.
Тимур кивнул в ответ. Совсем скоро шумно открылись двери подъехавшего лифта, в который успело набиться столько народу, что Тимур и Рудольфо едва смогли втиснуться. Лифт замер, словно решая, есть перегруз или нет, потом с грохотом закрыл свои тяжёлые двери и тронулся.
Интерьерам студенческих столовых, которые располагаются в цокольном этаже здания секторов «Б» и «В», могут позавидовать многие столичные рестораны. Просторные залы, паркет, до блеска натертый мастикой, внушительные прямоугольные колонны, с мраморной отделкой внизу и нарядными капителями вверху, кессонные потолки, стены, украшенные пилястрами, великолепные люстры, светильники и бра с латунным декором создают впечатление дворцового интерьера. Благодаря огромным окнам днём здесь всегда светло и много воздуха. И только небогатая меблировка и казённая сервировка напоминают, что находишься не на приёме в царской резиденции, а всего лишь в студенческой столовой.
Кроме студенческих, в Главном здании есть и две профессорские столовые, в просторечье «профессура», которые находятся на втором этаже сектора «А» рядом с фойе актового зала. Сюда можно подняться по парадным лестницам, отделанным белоснежным каррарским мрамором. Назвать «профессуру» столовой можно, но с большой натяжкой. По сути это настоящие рестораны с обходительными официантами и богатым меню. Пообедать здесь могут и студенты, но обед обходится в среднем раза в два дороже, а места предоставляются только после преподавателей. Тимур и Рудольфо при случае, когда позволяли средства, любили побаловать себя роскошным обедом в «профессуре», но поскольку она открывалась только в одиннадцать часов, путь их лежал сейчас в студенческую столовую.
Рудольфо
Тимур познакомился с Рудольфо на первом курсе. Волей случая их поселили в одной комнате общежития. Помимо Тимура и Рудольфо, в комнате за номером 204 оказались горячий сын гор Володя из Дагестана и флегматичный русоволосый помор Андрей. На третьем курсе пути-дорожки, обитателей комнаты 204 разошлись. Андрей по непонятным причинам бросил университет и уехал на родину, в Архангельск, а Володю отчислили за неуспеваемость. Тимур, по счастливому стечению обстоятельств, вместе со всем остальным курсом перебрался в Главное здание. Ну, а Рудольфо, к этому времени успевший жениться, поселился в общежитии для семейных пар – ДСК (Дом студента на улице Кравченко).
Переступив порог комнаты 204, первое, что увидел Тимур – стоящего посреди номера, раздетого по пояс высокого худощавого парня, с большим медицинским пластырем на боку. У ног незнакомца валялся пустой импортный чемодан синего цвета, а сам он с тоской смотрел на кровать, где кучей громоздились вещи.
«Похоже, что иностранец и не сильно дружит со спортом», – отметил Тимур, смерив взглядом нового знакомого и будущего соседа по комнате.
То, что перед ним иностранец, Тимур понял сразу, и дело тут даже не в разбросанных на кровати вещах явно не отечественного производства. Больше всего зарубежных гостей выдаёт не внешний вид и даже не речь. Иностранца легко вычислить, ещё до того, как тот откроет рот. Главная отличительная черта иноземца – взгляд. Нашим соотечественникам хорошо знакомо это выражение лица, кажущееся чуть придурковатым то ли от того, что без всякого повода с него не сходит фальшивая улыбка, то ли от постоянного удивления, которое без труда читается в глазах.
Распознав в молодом человеке иностранца, Тимур ошибся в другом предположении. Рудольфо, хоть и не походил внешне на античного героя, позже зарекомендовал себя отличным спортсменом, выступая на многочисленных соревнованиях в составе баскетбольной команды университета. Тимура удивляло, что при таком росте, худобе и нескладности можно обладать столь великолепной пластикой и отличной координацией. Рудольфо, как истинный аргентинец, не просто любил, но и фантастически играл в футбол! Недаром летом в стройотряде, изнывая от зноя и отсутствия нормальной питьевой воды в сухих казахских степях, бойцы студенческого отряда присвоили Рудольфо почётное звание Наш Марадона – за феноменальную технику и результативность в игре.
Дружеские отношения Тимура и Рудольфо сложились сразу. На первых порах Тимур по своей инициативе взялся помогать аргентинцу. Приятели учились в параллельных группах, но, поскольку программа на первом курсе одна, и различие лишь в том, кто ведёт семинары или читает лекции, то подсобить товарищу не составило особого труда. Рудо (так его стали величать сокурсники) благодаря своим способностям, настойчивости и прилежности, уже к третьему курсу стал одним из самых успевающих студентов.
Студенческие судьбы друзей оказались на удивление схожими: одногодки, учились на отлично, спортсмены. И оба пользовались неизменным успехом у девушек. Правда, что касается спорта, Тимур не играл в баскетбол, а считался одним из первых номеров в сборной университета по боксу. Приятелей объединяло и то, что до поступления в университет они успели отслужить в армии. Больше того, Рудо ещё и на войне побывать умудрился! Правда война с Англией за Фолклендские (Мальвинские) острова оказалась совсем недолгой и, на радость Рудо, быстро проигранной Аргентиной. По иронии судьбы в конце учёбы, даже кризисы в личной жизни у них случились почти одновременно.
Тимур с подачи Рудо много общался с иностранцами, которых в университете всегда хватало. Главными друзьями самого Рудо были ребята, в одной группе с которыми он изучал русский язык на подготовительном отделении, обязательном для иностранцев. Учились все по одной программе, но результаты сильно отличались. Так, один из уникумов – Мигель, португальский товарищ, уже через год на русском лопотал без малейшего акцента. Тимур не мог поверить в то, что до приезда в нашу страну Мигель не знал ни слова по-русски. Обратный пример – Серхио, земляк и друг Мигеля, который за семь лет пребывания в университете так и не смог научиться сколько-нибудь понятно изъясняться по-русски. Сам Рудо освоил язык очень хорошо, не в пример Серхио, но, в отличие от Мигеля, акцент у него всё же присутствовал.
Общение с иностранцами оказалось весьма познавательным. Какие-то вещи в укладе и представлениях студентов из-за рубежа ничем не отличались от привычных, но встречались и такие, которые казались Тимуру дикими. Впрочем, и у гостей страны часто возникали сложности в понимании абсурдных, по их мнению, сторон нашей жизни. Мало что знавший о СССР Рудо оказался студентом МГУ совсем не случайно. Это стало возможным благодаря хорошо продуманным действиям его отца, члена аргентинской компартии, у которого появилась возможность отправить сына в Москву. Получить отличное образование бесплатно, чтобы потом хорошо устроиться у себя на родине, – выгодное предприятие, которым грех было не воспользоваться.
Самая отталкивающая черта студентов из капстран – меркантильность. Тимур не питал иллюзий насчёт обаятельного аргентинца. Впрочем, Рудо и не скрывал, что приехал в СССР не из-за любви или интереса к нашей стране. Такой же «шкурный» интерес руководил почти всеми прибывшими в страну на обучение выходцами из развивающихся и капиталистических стран. Намного приятнее казались ребята из соцстран, и особенно выделялись среди них кубинцы – то были настоящие романтики. Своей открытостью, жизнерадостностью и искренней, почти детской верой в победу социализма в мире кубинцы вызывали симпатию. Тимур заметил, что многие «капиталисты» за время учёбы сильно менялись. Так произошло и с Рудо, который прибыл из меркантильных соображений, но за семь лет пребывания в стране проникся тёплыми чувствами и к университету, и к сокурсникам, среди которых нашёл много настоящих друзей.
Рудо как-то поделился с Тимуром тем, что его больше всего поразило в далёкой и загадочной стране. Аргентинец откровенно признался, что нигде больше не видел столько красивых девушек, как у нас. Впрочем, в этом открытии Рудо не был оригинален. То же самое повторяют почти все иностранцы. Как человек с горячим южным темпераментом, в крови которого в равных пропорциях смешалась итальянская, испанская и португальская кровь, Рудо сгорал от желания и интереса к лучшей половине человечества. С первых дней, ещё толком не научившись говорить по-русски, он проявил большую прыть в общении с прекрасным полом. Если учесть, что наши соотечественницы чрезвычайно падки на иностранцев, то вполне прогнозируемый успех, поначалу ошеломивший и самого аргентинца, был ему обеспечен.
Однако главным ловеласом курса считался Мигель – настоящий Казанова, будто сошедший со страниц романа и принявший современный облик. Любвеобильный португалец был чрезвычайно хорош собой, очень нравился девушкам, часто и искренне влюблялся сам и легко влюблял в себя. Он менял девиц с невероятной лёгкостью, чуть ли не каждый день, на что с удовольствием тратил и силы, и время, которого для учёбы почти не оставалось, но это обстоятельство мало волновало пылкого португальца. Как результат, в конце первого курса за систематическую неуспеваемость без особых церемоний незадачливого Казанову вполне заслуженно вытурили из университета. Недолго погоревав, Мигель какими-то путями оперативно пристроился в институт физкультуры, где и продолжил заниматься любимым делом, т.е. покорением женских сердец, но уже среди крепкотелых спортсменок. Впрочем, и об университете он не забывал. К друзьям наведывался регулярно, а заодно, по старой памяти, удостаивал вниманием своих прежних пассий.
Даля
Второй курс на факультете – благодатное время, когда учебные нагрузки стали привычными, круг общения сложился, а студенческая жизнь устоялась.
Вслед за первым бурным этапом в личной жизни Рудо, сопровождавшимся многочисленными амурными победами, пришло время, когда он, подобно мастеру, как говорят боксёры, бил уже не по площадям, а на выбор. Частота знакомств с девушками пошла на спад, а количество незаметно перешло в качество – появились постоянные партнёрши.
В комнате ни для кого не было секретом, что Рудо одновременно крутит романы с четырьмя девицами. Наверное, не только Тимура удивляла та лёгкость, с которой иностранные ребята, впрочем, как и девушки, строили свои ни к чему не обязывающие отношения. Чужие амурные успехи обычно раздражают мужчин и вызывают ревность, но Тимур, сам не обделённый женским вниманием, не привык лезть в личную жизнь друзей, и поэтому его не волновали любовные похождения Рудо. Однако невольным свидетелем ситуаций, в которые попадал неугомонный ловелас, Тимуру приходилось становиться не раз. Однажды три из четырёх пассий аргентинца одновременно явились в общежитие. Как произошла такая накладка, непонятно: то ли сам Рудо случайно пригласил девушек в одно и то же время, то ли девушки проявили инициативу. Перепуганный мачо носился по общаге, пытаясь скрыться от нагрянувших любовниц. Тимур, Володя и Андрей тем временем стойко держали оборону и поочерёдно бессовестно врали барышням, что Рудо уехал в посольство своей страны по очень важному делу. После такой накладки Рудо стал смотреть на отношения с девушками чрезвычайно серьёзно. В связи с чем составил специальное расписание встреч, которому строго следовал, чтобы в будущем не попасть в неловкую ситуацию. Рудо, окружённый женским вниманием, продолжал купаться в безбрежном океане искренней непродажной любви. Всех обитателей комнаты удивляло, как просто давали себя обманывать девушки. По-видимому, каждая из них искренне верила, что именно она единственная в жизни аргентинца. В силу воспитания Тимур даже представить себя не мог на месте Рудо, морочившего голову нескольким барышням одновременно. В стране развитого социализма «сексуальная революция» ещё не успела пройтись катком, однако небольшие очаги этой революции уже присутствовали в лице иностранных студентов, которые своим примером потихоньку размывали представления о границах дозволенного.
Рано или поздно, но всему приходит свой срок. На втором курсе, после быстро промелькнувших зимних каникул, Рудо отправился на дискотеку к филологам. Мероприятие проходило в ДСВ (Дом студента на Вернадского) и закончилось для аргентинца, как обычно, знакомством с очередной белокурой красавицей. Из разговора в ритме «медленного» танца, выяснилось, что у новой знакомой нехарактерное для русских девушек имя – Даля, и она родом из Вильнюса. Все жители нашей страны для иностранцев – русские, и им сложно объяснить, что это не совсем так. Особенной ревностью к вопросу национальной принадлежности отличались, как ни странно, мало эмоциональные жители советской Прибалтики. Стройная синеглазая литовка училась на втором курсе юридического факультета и только что успешно закрыла очередную сессию.
Знакомство оказалось совершенно случайным для Рудо, чего нельзя сказать о Дале, которая, несмотря на нежный возраст (в начале августа её ждал первый в жизни взрослый юбилей – двадцатилетие), хорошо знала, чего хочет в жизни. Она сильно отличалась от романтических девушек, с которыми до этого крутил свои бурные романы Рудо. Своей прагматичностью и меркантильностью Даля могла дать фору любому иностранцу.
Отца Даля никогда не видела, только со слов мамы знала, что этот нехороший человек бросил их. На самом деле законного отца у девушки никогда и не было. В своё время мать долго подыскивала выгодную партию, но так ни на ком и не остановила выбора. Когда стало понятно, что замуж поздно, решила завести ребёнка для себя. Так и появилась на свет светловолосая и голубоглазая девочка. Мать чуть ли ни с детства внушала дочке мысль о выгодном браке с богатым иностранцем, перед которым самые успешные в отечестве люди бедны как церковные мыши. Даля оказалась умной девочкой и прислушалась к советам мамы.
Окончив среднюю школу с золотой медалью, девушка по «национальному» набору поступила на юридический факультет МГУ. Выбор вуза и факультета оказался не случайным. Получить хорошее образование Даля могла и в родном городе, но главную задачу, которую она ставила перед собой, решить в большом, но, по сути, провинциальном Вильнюсе казалось нереальным.
С первого дня пребывания в университете Даля прилежно училась и вела большую общественную работу, сделавшись членом студенческого комитета. Бурно протекала и личная жизнь девушки, которая никак не вязалась с её внешней холодностью и сдержанностью. Даля много общалась, легко заводила романы и так же легко, без сожалений, расставалась с людьми, которые не оправдывали ожиданий. Пользуясь красотой и обаянием, могла без особых усилий очаровать любого заинтересовавшего молодого или не очень молодого человека. Дальше, в зависимости от того, насколько интересен избранник, допускала до ложа или просто дурачила. Поклонников хватало, но в главном не везло – не было достойных кандидатур. Проблема состояла в том, что иностранцы на гуманитарных факультетах встречались редко, а те, кто попадался – стажёры и преподаватели, – приезжали или на непродолжительный срок, или с семьями. Львиная доля студентов-иностранцев в МГУ училась на естественных факультетах, которые, в отличие от гуманитарных, во все времена котировались за рубежом.
Кто видит цель, действует решительно и умеет ждать, тот обязательно добьется своего. Как-то, случайно услышав восторженный рассказ подруги о знакомстве с высоким красавцем из Буэнос-Айреса, Даля заинтересовалась. Встречи с мечтой долго ждать не пришлось. Очень скоро аргентинец в очередной раз появился на дискотеке в их общежитии. Дале представился случай, и она легко обратила на себя внимание молодого человека. После того как отзвучала музыка белого танца, завершавшего дискотеку, и народ медленно потянулся к выходу, Даля, изображая восторг, застенчиво глядя в пол и краснея, пригласила воодушевлённого мачо к себе в гости, пообещав угостить прекрасным кофе. Повторять предложение не пришлось. Рудо с удовольствием проглотил наживку и приглашение девушки с радостью принял.
Иногда трудно поверить в то, что совсем не значительная, на первый взгляд, вещь может кардинально изменить дальнейшую жизнь. Рудо, поднимаясь в гости к новой застенчивой и скромной знакомой, ни о чём серьёзном не помышлял.
По своему уже не малому опыту Рудольфо знал, что местным девушкам требуется какое-то время, чтобы привыкнуть к новому человеку и не показаться легкодоступной, а уже потом идти на близкие отношения. Когда он только появился в незнакомой стране и стал налаживать связи с прекрасным полом, его немало удивляло странное желание местных нимф придать черты приличия тому, что этого, в общем, и не требовало.
– Я не такая! – не раз слышал он волшебную фразу из уст барышень, когда пытался ускорить события и придать отношениям более неформальный характер.
Почему так говорили девушки, и что значило это магическое выражение, понять Рудо так и не смог, ведь иногда фраза звучала из уст красавицы и после того, как всё произошло!
Рудо немало удивило, когда, поднявшись на этаж и войдя в чисто прибранную и со вкусом обставленную комнату отдельного блока, он обнаружил, что в ней только одна кровать! Ещё больше поразило, когда Даля, ничего не говоря, вышла в прихожую и заперла входную дверь в блок на ключ, а потом подошла зачем-то к шкафу.
– У тебя здесь очень уютно, совсем как дома! – внимательно оглядывая комнату, сказал Рудо, – а какой кофе будем пить? – спросил он, переведя взгляд на девушку.
– Кофе будем пить, как это и принято, утром, – грудным низким голосом, совсем не похожим на тот, что ласкал слух аргентинца пятью минутами раньше, ответила девушка. Рудо опешил. Даля мягко ступая, словно кошка, подошла к нему и протянула белоснежное полотенце.
