скачать книгу бесплатно
«Тринадцать лет…»
Она попробовала представить, что всего этого нет: работы, отношений, чувства цели… Когда ей исполнилось семнадцать, все, чего ей хотелось, это стать копом, поскольку копы не боятся того, чего боятся нормальные люди. За копами сила. У них авторитет и четкая цель. Они – положительные персонажи, они на стороне добра.
Верила ли она в это до сих пор?
Элизабет прикрыла глаза, размышляя об этом. А когда открыла их опять, то увидела, как по широким ступенькам, раскинувшимся перед зданием, спускается Фрэнсис Дайер. Он двигался наискосок через улицу прямиком к ней, и его хорошо знакомое лицо было раздраженным и угрюмым. После той стрельбы они с ним немало спорили, но без ожесточения. Он был старше, вел себя мягко и искренне волновался за нее.
– О, капитан! Какая нежданная встреча в столь поздний час!
Он остановился возле открытого окна, изучая ее лицо и салон машины и обводя глазами сигаретные пачки, пустые банки из-под «Ред Булла» и с полдесятка скомканных газет, усыпавших заднее сиденье. Наконец его взгляд остановился на мобильном телефоне, лежащем рядом с ней.
– Я оставил шесть сообщений!
– Прости. Я его выключила.
– С какой это стати?
– Большинство звонков – от репортеров. Мне что, лучше было с ними пообщаться?
Ее ответ его явно разозлил. Частично в этом было беспокойство, а частично свойственное всем копам стремление все и вся контролировать. Она была детективом, но временно отстраненным от должности; другом, но недостаточно близким, чтобы объяснить то раздражение, которое он испытывал. Это было ясно написано у него на лице, в прищуре глаз, изгибе мягких губ и румянце, вдруг запятнавшем щеки.
– Что ты тут вообще делаешь, Лиз? Времени уже за полночь!
Она пожала плечами.
– Я тебя предупреждал. Пока дело не будет закрыто…
– Я не собиралась заходить внутрь.
Дайер немного выждал все с тем же выражением лица и той же тревогой в глазах.
– Завтра тебе общаться с полицией штата. Надеюсь, не забыла?
– Ну конечно же, нет.
– Ты уже встречалась со своим адвокатом?
– Да, – соврала она. – Все утрясла.
– Тогда тебе сейчас следует находиться с родными или друзьями, с людьми, которые тебе близки.
– Уже. Поужинала с друзьями.
– Да ну? И чем же ты угощалась? – Ее рот было приоткрылся, но он тут же продолжил: – Ладно, проехали. Я не хочу, чтобы ты мне врала. – Посмотрел на нее поверх узеньких очков, а потом оглядел улицу в обе стороны. – У меня в кабинете. Через пять минут.
Когда Дайер отошел, Элизабет воспользовалась случаем привести мысли в порядок и взять себя в руки. Когда почувствовала, что готова, пересекла улицу и быстро взбежала по ступенькам к двойным стеклянным дверям, отражающим свет уличных фонарей и звезд. Возле регистрационной стойки в вестибюле выдавила улыбку и шутливо подняла руки перед сержантом за пуленепробиваемым стеклом.
– Ну да, ну да, – отмахнулся тот. – Дайер сказал мне тебя пропустить. Выглядишь как-то по-другому.
– По-другому? Как?
Он покачал головой.
– Староват я уже для такой фигни.
– Какой еще фигни?
– Женщин обсуждать. Давать оценки.
Дежурный нажал на кнопку электрического замка, и под его треск она вышла на лестницу и поднялась в длинное открытое помещение, использующееся подразделением детективов. Там было почти пусто, большинство письменных столов скрывались в тени. Поначалу никто ее даже не заметил, но, когда щелкнула закрывшаяся дверь, грузный коп в помятом костюме поднял на нее взгляд от стола.
– Йо-йо! А вот и сеструха Блэк подгребла![4 - Фамилия Блэк переводится как «черный». Детектив пытается пародировать говорок афроамериканской шпаны.]
– Йо-йо? – Элизабет подступила к нему.
– А чё? – Он откинулся в кресле. – На раёне за своего не проканаю?
– Я бы держалась за то, что у тебя уже есть.
– И за что же?
Она подступила к его столу.
– За ипотеку, за детишек. За тридцать лишних фунтов веса и жену – сколько вы там в браке, девять лет?
– Десять.
– Ладно, десять так десять. Любящая семья, толстые артерии и двадцать лет до пенсии – есть за что держаться.
– Забавно. Спасибо на добром слове.
Элизабет взяла из стеклянной банки леденец, подбоченилась, выставив бедро, и посмотрела сверху вниз на круглое лицо Чарли Бекетта. Ростом он был в шесть футов три дюйма[5 - Шесть футов и три дюйма – 191 см.] и уже порядком растолстел, но однажды она видела, как он перекинул двухсотфунтового[6 - Двести фунтов – 90 кг.] подозреваемого через крышу припаркованной машины, даже не повредив краску.
– Классная прическа, – заметил Бекетт.
Она прикоснулась к своим волосам, ощутив, насколько они короткие и взлохмаченные, торчат во все стороны.
– Ты серьезно?
– Сарказм, женщина! Что это ты с собой сделала?
– Наверное, в зеркале мне виделось что-то другое.
– Наверное, тебе следовало нанять кого-нибудь, кто знает, что делает. Когда это произошло? Я же видел тебя два дня назад.
Она лишь смутно припоминала, как состригла их – в четыре утра, пьяная, не включив свет в ванной. Над чем-то тогда смеялась, но это больше походило на плач.
– Что ты тут вообще делаешь, Чарли? Ночь на дворе.
– Стрельба в колледже, – объяснил Бекетт.
– Господи, только не опять!
– Не, это из другой оперы. Какие-то местные ребятки пытались навалять одному салаге-первокурснику, поскольку решили, что он гомик. Гомик там, не гомик, но оказалось, что он большой фанат закона про скрытое ношение[7 - При соблюдении ряда обязательных условий обычным гражданам штата Северная Каролина разрешается скрытое ношение огнестрельного оружия.]. Они загнали его в переулок возле парикмахерской на краю кампуса. Четверо на одного, вот он и вытащил «тридцать восьмой».
– Убил кого-нибудь?
– Прострелил одному из этих дустов руку. Остальные сдрыснули, когда это произошло. Впрочем, у нас есть имена. Сейчас ищем.
– Этому парню что-нибудь предъявили?
– Так ведь четверо на одного! Студент, ни одного привода… – Бекетт покачал головой. – Что касается меня, то сейчас чисто бумажки осталось оформить.
– И все, насколько я полагаю.
– Тоже так думаю.
– Слышь, мне надо идти.
– Угу, капитан сказал, что ты скоро появишься. Вид у него не слишком-то довольный.
– Он меня застукал, что околачиваюсь у входа.
– Но тебя же все-таки отстранили… Не забыла, надеюсь?
– Нет.
– И этим ты не особо помогаешь своему разбирательству.
Элизабет знала, что он имеет в виду. Возникало все больше вопросов про тот подвал – в отличие от имеющихся у нее ответов. Напряжение нарастало. Полиция штата. Генеральный прокурор.
– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Как Кэрол?
Бекетт опять откинулся в кресле и пожал плечами.
– Работает допоздна.
– В парикмахерских салонах тоже бывает такая горячка?
– Веришь или нет – случается. Свадьба, по-моему. Или развод. Короче, что-то такое празднуют. Вечером – глубокое кондиционирование. С утра стрижка и укладка.
– Ого!
– Во-во. Она все еще хочет привести тебя в порядок, кстати.
– С кем, с ортодонтом?
– С дантистом.
– А есть разница?
– Кто-то из них больше берет, по-моему.
Элизабет стряхнула воображаемую пылинку с плеча.
– Подождет.
– Послушай, Лиз. – Бекетт подался к ней, понизив голос. – Я ведь старался не дергать тебя с этой стрельбой. Верно? Старался быть напарником, другом, проявлять понимание. Но завтра эти копы из штата…
– У них есть моя объяснительная. Задавая одни и те же вопросы, не получишь каких-то других ответов.
– У них было четыре дня, чтобы найти свидетелей, поговорить с Ченнинг, обработать место происшествия… Они не будут задавать те же самые вопросы. Сама знаешь.
Она пожала плечами.
– Мой рассказ от этого не изменится.
– Это политика, Лиз. Сама-то понимаешь? Белый коп, черные потерпевшие…
– Они не потерпевшие!
– Послушай. – Бекетт изучал ее лицо, явно обеспокоенный. – Они хотят прищучить копа, который, на их взгляд, либо расист, либо психически нестабилен, или и то и другое сразу. Для них это ты. Скоро выборы, и генеральный прокурор хочет закорешиться с черным населением. Он думает, это как раз подходящий вариант.
– Да плевать я на все это хотела.
– Ты выстрелила в них восемнадцать раз.
– Они насиловали эту девчушку чуть ли не двое суток.
– Знаю, но послушай…
– Скрутили ей руки проволокой прямо до кости.
– Лиз…
– Да я сто лет уже Лиз, черт побери! Они ей сказали, что задушат ее, когда с ней закончат, а потом выбросят труп в карьер. Уже и пластиковый мешок, и строительный скотч приготовили. Один из них хотел отыметь ее уже мертвую. Называл это «родео с белой телкой».
– Да знаю я все это, – отмахнулся Бекетт.
– Тогда этого разговора не было бы.
– Но он есть, так ведь? Отец Ченнинг – богатый и белый. Люди, которых ты застрелила, – бедные и черные. Это политика. Пресса. Это уже началось. Сама ведь видела газеты. Еще вот столько, – он показал на пальцах, – и дело выйдет на общенациональный уровень. Люди хотят суда и приговора.
Элизабет знала, кого конкретно он понимал под «людьми». Политиков. Агитаторов-подстрекателей. Тех, кто считает, что существующая система окончательно коррумпирована.
– Ты можешь поговорить с юристом?
– Уже поговорила.
