скачать книгу бесплатно
Вице-адмирал Хейтхатиро Того
Второй день продолжались безуспешные попытки Объединенного флота под командованием вице-адмирала Того добить поврежденные русские корабли и перевести свою, пока еще относительную победу, в ранг абсолютной. С самого начала все пошло не так, как планировалось. Сначала японской разведке не удалось точно определить место дислокации русского флота. Мнения разделились – одни полагали, что флот русских стоит на рейде Порт-Артура, другие – в Талиенванском заливе. Соответственно, пришлось разделить миноносцы на два отряда. Потом командиры этих кораблей, кусотарэ (в переводе с японского: «головы, набитые дерьмом»), не смогли утопить ни одного русского корабля. Были всего лишь повреждены два русских броненосца и крейсер.
Правда, боги немного подсластили горькую пилюлю: в русской эскадре из строя вышли самые современные броненосцы, «Цесаревич» и «Ретвизан»: как раз те, что могли на равных посостязаться с кораблями его Первого Боевого отряда. Но они были не потоплены, а лишь повреждены, и успели приткнуться к берегу, оказавшись под прикрытием артиллерийских батарей. Теперь, если русским удастся втащить их в гавань и отремонтировать, японский флот снова потеряет преимущество в эскадренных броненосцах, и возможно, что уже навсегда. Ведь у России, кроме Тихоокеанской эскадры, есть еще два полноценных флота – Черноморский с Балтийским. И хоть английские союзники клянутся, что не допустят переброски русских кораблей на Тихий океан, надо помнить, во-первых, что не стоит доверять клятвам западных варваров, и во-вторых, что у Японии нет запасных флотов, откуда могло бы прийти подкрепление. Фактически сейчас под Порт-Артуром собрано все, что есть у его страны, включая старую развалину императрицы Цыси – допотопный барбетный броненосец «Чин-Иен».
Все корабли здесь, кроме отряда адмирала Уриу, который уже сутки не дает о себе знать. Телеграфисты на островах Элиота говорят, что со вчерашнего дня из Кореи не поступило ни одной телеграммы. Наверное, поврежден кабель. Но при любом варианте развития событий отряд должен был дать о себе знать. В крайнем случае, контр-адмирал должен был прислать миноносец с донесением о том, что «Варяг» потоплен или захвачен… Правда, они могли утопить русский крейсер прямо на фарватере. В этом случае Сотокити-сан лучше совершить обряд сэппуку, ибо, вдобавок ко всем неприятностям, по его вине будет сорван график высадки войск 1-й армии генерала Куроки.
А в полдень случилось вообще нечто невероятное. В разрывах облаков на большой высоте был виден некий летающий объект – он прошел над Порт-Артуром, как определил штурман «Микасы», на высоте около девяти миль и со скоростью примерно девятьсот узлов. Неизвестный объект оставил после себя длинную белую черту, будто сотканную из белой ваты – она плавно изгибалась как раз над центром Порт-Артура. Японские офицеры спорили, как истолковать это знамение – к добру, то есть к скорой победе, или… Вице-адмирал не верил ни в какие знамения. Как человек рационально мыслящий, он увидел во всем этом творение рук человеческих. Но вот кому мог принадлежать этот аппарат, превосходящий изделия братьев Райт так же, как отточенная фамильная катана превосходит каменный топор. Девятьсот узлов – это же скорость артиллерийского снаряда! Несомненно, то же самое видели и русские моряки. На мгновение Хейтхатиро-сан стало интересно, что об этом подумали русские адмиралы: Алексеев – на берегу, и Старк – на эскадре.
10 февраля (28 января) 1904 года, 15:05. Порт-Артур. НП флота на Золотой горе
Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев Евгений Иванович
Вице-адмирала Алексеева начало войны тоже не радовало. С наблюдательного пункта флота открывался великолепный вид на внешний рейд и на маневрирующие в море русские и японские корабли. Когда японцы приближались к берегу на достаточное расстояние, раздавался исполинский грохот. Это расположенная ниже его НП батарея «Электрического Утеса» выбрасывала в их сторону пять 10-ти дюймовых снарядов. Кроме грохота, над батареей каждый раз поднималось плотное облако белого дыма. Адъютант вице-адмирала, лейтенант фон Бок, еще вчера записал в своем блокноте: «Генералу Белому, капитану Гобято. Срочно перевести „Электрический утес“ на бездымный порох.» Мда-с, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Вице-адмирала тревожило отсутствие известий от «Варяга» с «Корейцем». Блокированный в Шанхае «Манжур» смог послать сообщение по телеграфу. А вот от Руднева с Беляевым пока ни слуху, ни духу. Конечно, хотелось бы верить в лучшее, но, судя по событиям прошлой ночи, они вполне могли стать жертвой японского коварства. Скорее всего, они погибли при внезапной ночной атаке японских миноносцев, и даже крейсера «Чиода», стоящего на том же рейде. Ну и что, что нейтральный порт: от злобных японских макак, напавших на русский флот без объявления войны, можно было ожидать чего угодно.
Война началась крайне неудачно: помимо того, что отсутствовали «Варяга» с «Корейцем», в Порт-Артур не пришли несколько пароходов с военными грузами – а это значило, что, скорее всего, они захвачены в Желтом море японскими крейсерами. Повреждены два новейших броненосца и еще один крейсер – хоть новый, но уж успевший устареть по своим тактико-техническим характеристикам – под названием «Паллада». Да и оставшиеся в строю корабли маневрировали крайне неловко, а стреляли в основном мимо. Сказались урезанные умниками под Шпицем средства на проведение учебных стрельб и на дальние походы. Хотя в этом случае виновны не они, а министерство финансов, которое в приступе скопидомства экономит на всем. Вчерашние маневры и стрельба прекрасно показали все недостатки. Позор!
В этот момент Всевышний вроде бы услышал пожелания вице-адмирала Алексеева. «Электрический утес» в очередной раз выбросил в сторону японских броненосцев пять плотных дымных султанов. Алексеев поднял бинокль к глазам – и успел увидеть вокруг второго по счету корабля в колонне четыре высоких всплеска и сильный взрыв на самом броненосце, аккурат между трубами. Секунду спустя поврежденный японский корабль окутался густыми клубами белого пара. Накрытие, да еще и с прямым попаданием, явно пробиты паропроводы… Молодцы утесовцы, порадовали!
Полуденное «явление» в небе над Артуром вице-адмирал Алексеев тоже видел, но не придал ему большого значения. Ум его в этот момент был занят совсем другим. Он лишь перекрестился и три раза прочитал «Отче наш». К сожалению, многие наши адмиралы и генералы, в отличие от японских, не страдали приступами крайнего рационализма. А зря. Русские же матросы и солдаты на верках в минуты передышки яростно спорили между собой, какой из архангелов почтил своим присутствием битву. Накал споров чувствительно сбивало присутствие японцев, как и необходимость вести по ним огонь. Шли вторые сутки войны.
Из-за чрезмерной занятости и сосредоточенности друг на друге никто не заметил появление на поле сражение новых игроков, которые отнюдь не собирались оставаться в этом деле статистами и намеревались исполнить «а капелла» такую музыку, что ею заслушается весь мир.
10 февраля (28 января) 1904 года, 15:05, внешний рейд Порт-Артура. РК «Москва»
Капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев
Я стою на главном командном посту ракетного крейсера «Москва». Передо мной – полубак с надстройкой, на которой установлены какие-то странные аппараты. По бортам попарно находятся пусковые контейнеры того самого оружия, что одним ударом уничтожило «Асаму», и которое, по словам капитана 1-го ранга Остапенко, легко отправило бы на дно самый мощный броненосец. Но потомки сказали, что такое смертоносное оружие надо приберечь, и поэтому «большая дубинка» подождет другого случая. Сразу за надстройкой видна полусферическая носовая башня крейсера, первая и единственная.
Вот и настал тот момент, ради которого мы и шли к Артуру. Впереди, почти по курсу, примерно в двухстах кабельтовых, показались дымы японской эскадры. Весь горизонт был затянут мутной копотью. Шестнадцать кораблей, построенных в две колонны, ползли почти по самому горизонту к Порт-Артуру.
– Полюбуйтесь на вторую часть Марлезонского балета, – с улыбкой сказал капитан 1-го ранга Остапенко, опуская бинокль, – суши покушали, сакэ выпили – и вперед, банзай! Ну что там у вас? – Он повернулся к командиру БЧ-2 (по-нашему старарту) Валентину Сергеевичу Петрову, офицеру, носящему странное для меня звание, капитан 3-го ранга, который в это время быстро-быстро перебирал на особом приборе, именуемом «ноутбук», фотографии силуэтов японских кораблей, время от времени поглядывая на эскадру Того в бинокль.
Этого человека стоит отметить особо. С Валентином Сергеевичем мы проговорили едва ли не всю ночь. Интереснейшая личность: во-первых, знаток своего дела, а во-вторых, фанат истории военно-морского флота и, в частности, этой злосчастной войны. В своем времени он входил в клуб, именуемый «Цусима». Когда я спросил, почему такое название, он ответил, что в Цусимском проливе в их истории в мае 1905 года произошла страшная битва, в которой русский флот потерпел полное поражение. Кстати, история «Варяга» волнует людей не меньше. Эти раны продолжали болеть и через сто лет.
Валентин Сергеевич предложил мне прочесть беллетристическое сочинение некоего господина Чернова под названием «Варяг-Победитель». После нескольких страниц я пришел в ужас… Но по здравом рассуждении понял, что, наверное, только так и можно жить в этом кошмарном ХХ веке, на подлость и беспринципность отвечая тем же. Вот и контр-адмирал Ларионов ни на секунду не заколебался, применив в отношении японцев всю чудовищную мощь – так же, как поступили и они с «Варягом» и «Корейцем». Недаром же в Святом Писании сказано: «Ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам». Контр-адмирал Уриу познал эту истину на своей шкуре. За время нашего длинного разговора за стаканом крепчайшего черного чая я узнал о японском флоте и его командирах столько подробностей, что господин Того предстал передо мной во всей красе. Жаль, что все это скоро станет неактуально, поскольку наши потомки собираются японский флот утопить целиком и полностью… Для меня это звучит шокирующее – я и верю, и не верю в эту затею. Но, наверное, господину Того пришло время платить по счетам.
Капитан 3-го ранга Петров поднял голову, лицо его было серьезно.
– Товарищ капитан 1-го ранга, в ближней к берегу колонне – эскадренные броненосцы, все шесть штук, – сказал он. – Головной – точно «Микаса», особенностей остальных не разобрать. Но без разницы. За ним – три бронепалубных крейсера из шестого отряда: «Идзуми», «Сума», «Акицусима»; четвертый, «Чиода», нами уже потоплен. В той колонне, что идет мористее, в голове броненосные крейсера, головным должен быть флагман второго отряда «Идзумо», за ним – единственный в семействе трехтрубник немецкой постройки «Якумо», далее следуют бронепалубные крейсера третьего отряда: «Читосе», «Такасаго», «Касаги» и «Иосино». Построение Объединенного Флота – почти как при Цусиме…
Контр-адмирал Ларионов посмотрел на капитана 1-го ранга Остапенко.
– Ну что же, действуем как и договаривались, начинаем есть этого крокодила с хвоста. Боевая тревога! – возвестил он. – Скорость двадцать пять, атака с кормовых углов.
«Москва» легла в левую циркуляцию, устремляясь вслед ушедшему к Порт-Артуру японскому флоту. У японцев экономичная скорость десять-двенадцать узлов, у нас вдвое выше. Дистанция до концевых японских кораблей быстро сокращается. Приказ открыть огонь поступил, когда до замыкающего корабля левой колонны оставалось девяносто пять кабельтовых. Стволы орудий взметнулись вверх, и я увидел, как пятидюймовки из будущего молотят подобно митральезе. По десять фугасных снарядов на ствол, пятнадцать секунд стрельбы – и тишина. Следующий за нами «Ушаков» открыл огонь по замыкающему правой колонны. Он вел огонь пока только из носовой башни. У его кормовой башни для ведения огня на таком курсе не хватало угла разворота.
Тикает секундомер в руке у старарта. На тридцатой секунде с момента начала стрельбы снаряды начинают долетать до цели.
Сначала я решил, что прицел взят неверно или есть ошибка в расчетах, потому что всплески большей частью поднялись с небольшим недолетом. Но было и прямое попадание… Напоминает как минимум наши десять дюймов, а то и все двенадцать. Потом под водой, у борта и под днищем, вздымая фонтаны воды, стали рваться снаряды, упавшие с недолетом. Японский крейсер, не снижая хода, начал крениться на левый борт, один из последних снарядов рванул под пером руля; искалеченный крейсер понесло налево, все больше усиливая губительный крен. Вот он лег на борт, окутываясь облаками пара, и затонул. Жертве «Ушакова» досталось не меньше. Он осел кормой по самую палубу, а в районе кормового орудия что-то ярко горело, извергая языки пламени. Кажется, снаряд с «Ушакова» воспламенил полузаряды первых выстрелов, сложенные непосредственно у орудия. Пока он там тонет, мы берем на прицел следующую пару японских кораблей.
Как странно: японский флот, потеряв два корабля, никак на это не реагирует. Ну, нам так даже проще. Сжимаю кулаки и переживаю, будто это мои артиллеристы ведут огонь по врагу. Минута – и еще два крейсера, садясь кормой, покидают строй. У одного из них в небо бьет ярко-радужная струя пламени – горит кормовой пороховой погреб, и японский корабль уже не жилец на этом свете. Английская система картузного безгильзового заряжания при малейших неприятностях сулит большой пожар и гибель. А тут, кажется, снаряд угодил в элеватор. На грохот сгорающего пороха невозможно не обратить внимания, и японские флагманы наконец заметили то, что творится у них в хвосте. Пока они ничего не предприняли, мы разносим в клочья третью пару. Оба тонут, окутанные дымом и пламенем.
Мы еще за пределами досягаемости их орудий. Замыкающий броненосец дает по нам залп из своей кормовой башни – недолет кабельтовых десять. Два исполинских водяных столба поднимаются над водой, японские снаряды рвутся сразу, не успевая уйти на глубину. «Москва» доворачивает примерно на румб с четвертью влево… Так, «Ушаков» приведен в позицию стрельбы обеими башнями по концевому броненосцу. Что он задумал? Легким двухпудовым фугасным снарядом ему не пробить ни бронепояс, ни броню башни. Снаряды ушли к цели, накрытый «Москвой» бронепалубный крейсер горит как костер, а мы в крутой левой циркуляции уходим от японских броненосных крейсеров, которые бросились на нас разворотом «все вдруг».
Я чувствую ярость японского адмирала – всего за каких-то семь минут он лишился семи… Господи, нет – восьми кораблей! Замыкающий броненосец, по которому вел огонь «Ушаков», получил снаряды под самую корму. А там винты и перо руля… Не больше четырех снарядов разорвались на бронепоясе, а остальные взметнули в небо белопенные фонтаны воды. Во вчерашнем бою у «Варяга» тоже свернуло на бок и заклинило перо руля. Но «Варяг» неуправляемая циркуляция вынесла на безобидный островок Идольми, а японский броненосец тащит прямо под Электрический утес. А там – этот маньяк артиллерийской стрельбы Борейко, которому только дай пострелять из его десятидюймовок! Уж он-то своего шанса не упустит. Сказать честно, по огневой мощи его батарею можно приравнять к броненосцу, а то и к двум… Выглядываю на галерею правого борта – точно, по злосчастному японцу бьет не только Электрический утес, но, кажется, все батареи правее Прохода. Если японцы немедленно не исправят рулевое управление, их броненосец добьют.
Отсюда, с мостика, хорошо видны японские броненосные крейсера, которые гонятся за нами строем пеленга, постепенно набирая ход. Хорошо здесь, просторно, не то что та проклятая Чемульпинская лужа, где «Варяг» был вынужден идти по фарватеру, как паровоз по рельсам – ни шагу вправо, ни шагу влево. А тут глубины великолепные: если что не так, тонуть будет комфортно… А японские броненосные крейсера все дальше и дальше уходили от пяти броненосцев первого боевого отряда.
Контр-адмирал Ларионов, вышедший вместе со мной на крыло мостика, некоторое время смотрел в бинокль на японские броненосцы, которые вот-вот должны были подойти к точке поворота (если, конечно, вице-адмирал Того не желал таранить полуостров Ляотешань), потом повернулся и крикнул в открытый люк командного пункта:
– Василий Васильич, будь любезен, врежь «Микасе» «Фортом» в аккурат между трубами! Но только по высокой траектории.
– А что не «Осой»? – отозвался капитан 1-го ранга Остапенко.
– Далековато для «Осы», да и толку с нее меньше! Не жадничай – увидишь кое-что интересное…
Командир «Москвы» кивнул, и контр-адмирал потянул меня за рукав внутрь рубки. По правде говоря, тогда я не понял почти ничего из них разговора… Как можно ударить броненосец фортом – ведь это сухопутное укрепление? И причем тут осы? И почему мы должны уйти с мостика, такого удобного для наблюдений?
Но хозяева тут – Ларионов с Остапенко, и они лучше меня знают, что тут можно делать, а что нет. Едва мы успели скрыться внутри и вахтенный закрыл за нами люк, как коротко взвыла сирена. Вслед за тем раздался ужасный грохот, корабль затрясся, и все снаружи заволокло плотными клубами белого дыма. Да, такой «Форт» лучше пересидеть внутри.
Когда дым снесло назад, вахтенный снова выпустил нас с контр-адмиралом наружу. Высоко в небе, склоняясь к японской эскадре, набирал высоту ракетный снаряд. Да какой там снаряд – снарядище, длиною, наверное, сажени в три-четыре, и калибром как у мины Шварцкопфа. Забравшись высоко-высоко, выше облаков, он развернулся и камнем стал падать в сторону японских броненосцев.
Тогда же, и там же. ЭБР «Микаса», вице-адмирал Хейтхатиро Того
Когда сигнальщик доложил, что наш флот с кормовых углов атакуют три русских корабля, то я поначалу ему не поверил. Возможно, что это мое неверие стоило жизни тысячам сынов Ямато. Увидев, что происходит, я пришел в ужас. Эти русские открыли огонь с запредельных дистанций, в девяносто-сто кабельтовых. Они убивали мои бронепалубные крейсера, как волки режут овец – одного за другим. Какие же у них орудия, если они могут стрелять на такую огромную дистанцию со скорострельностью револьверных пушек? Что у них за снаряды, если после десятка попаданий идет на дно корабль в три тысячи тонн водоизмещением?
Удивляла их меткость – всплески от падающих снарядов имели малое рассеивание и ложились очень кучно. Теперь понятно, что стало с отрядом контр-адмирала Уриу. Если эта троица не побоялась напасть на весь наш флот, то что ей шесть кораблей, к тому же не самых сильных. Озадачивало нас еще одно – вчера мы успели убедиться в том, что русские взрыватели тугие, и для их срабатывания обязательно нужны попадания в броню. При ударе об воду они не взрывались. Наши фугасные трубки, наоборот, очень чувствительные, и срабатывают, едва коснувшись препятствия, будь это поверхность воды или нежный шелк. Снаряды этих русских кораблей взводились при ударе об воду, но взрывались не сразу, а через некоторое время, когда снаряд успевал уйти на несколько ярдов вниз. Мои корабли один за другим выходили из строя, садясь на корму с поврежденными винтами и рулем.
На «Касаги» вспыхнул пожар в кормовом пороховом погребе – наверное, русский снаряд попал прямо в элеватор. Я передал на «Идзумо» приказ развернуться «всем вдруг» и атаковать наглецов. Надеюсь, господин Камимура выполнит свой долг.
Но пока сигнальщики возились с флажками, пока их поднимали, русские успели превратить в пылающий костер мой последний бронепалубник «Читосе», и сами собрались совершить левый поворот. Атакующие нас корабли были прекрасны в своем убийственном великолепии, их остроносые корпуса разрезали море как катана режет шелковый платок, подброшенный в воздух, а не сминали его неодолимой тяжестью металла. Вряд ли корабль, способный развить такую скорость, обладает сколь-нибудь значительным бронированием. Но прежде чем уклониться от весьма неуклюжей атаки отряда Камимуры, эти странные русские нанесли нам еще один разящий удар. Развернувшись к нам в ракурсе «три четверти», второй русский крейсер вдруг затрепетал вспышками выстрелов обеих своих скорострелок в орудийных башнях. У меня даже начало складываться хокку: «Прекрасная бабочка с крыльями из огня несет смерть».
Под накрытие попал замыкающий нашу колонну броненосец «Хацусе». Меньше чем через минуту над мачтой броненосца затрепетал вымпел «не могу управляться», а сам корабль покинул кильватер. По широкой дуге его понесло прямо к русскому берегу, под огонь береговых батарей, которые немедленно открыли по нему стрельбу, и вокруг несчастного корабля начали вставать фонтаны воды. А русские корабли, причинившие нам такой урон, легко отрывались от погони наших броненосных крейсеров. По крайней мере, расстояние между преследователями и преследуемыми не увеличивалось.
Внезапно я увидел, как над головным русским кораблем вспух клуб белого дыма. Я уже было обрадовался, как и все прочие из команды «Микасы», громко закричавшие «Банзай!». Наивные, мы думали, что на русском корабле что-то взорвалось. Как бы не так! Из клуба дыма подобно демону из ада вверх вырвался стремительный копьеподобный металлический снаряд, возносящийся вверх на струе ярчайшего огня. Где-то высоко над облаками он развернулся и ринулся вниз. Огненный демон в полной тишине подобно атакующему соколу падал на мой флагманский корабль.
Я отдал рулевому приказ на маневр, чтобы избежать его атаки, но это порождение ада было быстрее. Как молния он врезался в нашу несчастную «Микасу» между трубами. Сильнейший взрыв сбил меня с ног и швырнул в угол мостика. Я еще дешево отделался. У сигнальщика, что стоял рядом, куском металла снесло полчерепа. Еще несколько офицеров моего штаба были искалечены. Поднявшись на ноги и обернувшись назад, я увидел картину ужасного разрушения. Труб не было. Вместо них на палубе возвышались куски искореженного металла, срезанные примерно на высоте человеческого роста. Повсюду стелился жирный черный дым. Часть котельных вентиляторов была изуродована и бездействовала; те же, что продолжали работать, тянули в кочегарки не свежий воздух, а удушливый угольный дым. Скорость «Микасы» ощутимо падала, ее ранение было серьезным, почти смертельным. Особенно опасно было то, что рядом был враг, готовый в любой момент отомстить за нанесенную обиду.
Последние четверть часа мы совершенно не обращали внимания на Порт-Артурскую эскадру. Наши глаза были обращены на крейсера, что атаковали нас со стороны моря. Сказать по правде, они заслужили такое внимание. Принадлежи эти корабли флоту Страны Восходящего Солнца, про них была бы написана не одна хвалебная танку. Так и должен действовать каждый воин: дерзко, с отвагой, соразмеряемой точным расчетом, сознавая свои сильные и слабые места.
Но мы были в этом море не одни. Забытая нами Порт-Артурская эскадра набрала ход и пошла наперерез. «Кроссинг Т»: пять русских броненосцев, один броненосный и один бронепалубный крейсер против четырех с половиной японских броненосцев – бой насмерть.
«Асахи», «Фудзи», «Ясима», «Сикисима» никуда не уйдут, пока здесь есть подбитая «Микаса» и их адмирал в опасности. Долг самурая тяжел, как гора, а смерть легка как перышко. Расстояние до русских кораблей стремительно уменьшается. Эти безумцы решили подойти на пистолетный выстрел?
Приказываю поднять приказ остальным броненосцам оставить «Микасу» и уходить в открытое море. Я тоже знаю, что такое долг. Сегодня не наш день, и надо спасти хоть что-то. Проклятые русские крейсера – они так легко превратили победу в поражение, а охотника в дичь. Мне докладывают: фалы оборваны, почти все сигнальщики погибли. Нет, нашли одного, и он флажками семафорит мой приказ на «Сикисиму».
Все, приказ принят – и четыре броненосца беспорядочно направляются на юго-восток в сторону открытого моря, по пути перестраиваясь в строй пеленга. А вокруг «Микасы» уже стали падать эти проклятые русские снаряды.
10 февраля (28 января) 1904 года, 15:35, внешний рейд Порт-Артура. РК «Москва»
Капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев
В рубке «Москвы» крики восторга и аплодисменты. Все поздравляют лейтенанта, так снайперски пославшего ракетный снаряд в «Микасу». Взрыв был немалой силы – и, кажется, японский броненосец лишился всех своих труб. Картина действительно интересная: окутанная жирным черным дымом, теряющая скорость «Микаса» висит как гиря на хвосте японской эскадры.
Но тут поблизости от нас разыгрывается новая драма. Уходящий от преследования «Адмирал Ушаков» открыл по ближайшему вражескому крейсеру, трехтрубному «Якумо», беглый огонь в парфянском стиле из кормовой башни. Дистанция между кораблями – кабельтовых семьдесят. Это примерно на милю больше, чем дальнобойность орудий «Якумо», и половина от максимальной дальности для «Ушакова». Белопенные столбы разрывов стали стеной подниматься у форштевня японского броненосного крейсера. Не все снаряды уходили в воду, некоторые ударялись о корпус крейсера, а один разорвался на броне боевой рубки. Неужели таким способом можно остановить громадину водоизмещением в десять тысяч тонн? Не верю… Но что это – на двадцати узлах скорости нос крейсера все глубже и глубже зарывается в воду! Это не особо заметно – наверное, оттого, что вокруг все время рвутся снаряды и японский крейсер продолжает идти прямо на нас…
Опасно кренясь в левом развороте и шатаясь будто пьяный, сбрасывая скорость, «Якумо» выходит из атаки. На его мачте болтаются какие-то сигналы. Огонь по нему прекращается, точнее, переносится на следующую цель. Когда он разворачивается к нам кормой, то видно на треть торчащее из воды перо руля. Еще немного – и…
– Что за чудеса? – бормочу я вслух свои мысли.
– Никаких чудес! – отвечает мне контр-адмирал Ларионов. – Все просто, если знать технологию вашего кораблестроения. Корпус корабля собирается на заклепках. В середине корпуса, на прямолинейных участках, заклепки стальные, зачастую они прочнее тех листов обшивки, которые скрепляют, обшивка рвется, а клепаный шов остается целым. Ставит такие заклепки гидравлическая клепальная машина, у которой достаточная сила удара и скорость работы. Но в узкие и фигурные оконечности вокруг форштевня и ахтерштевня с клепальной машиной не подлезть. Там раскаленные докрасна заклепки ставит мастеровой с кувалдой. А поскольку тугую стальную заклепку вручную просто невозможно развальцевать за то время, пока остывает металл, то там применяются более мягкие заклепки из чугуна с примесью шлака. В обычном режиме их прочность почти приемлема, но они крайне не любят резких ударов. Тогда внешняя головка – «крак», и обламывается. Заклепку выбивает внутрь – и получается дырка диаметром около полутора дюймов. Хорошо если одна, но при близких подводных взрывах таких дыр возникает сотни… В носовой части ситуацию усугубляет набегающий поток воды. Вы видели, что случилось с крейсером немецкой постройки – он поврежден, причем очень тяжело. Сейчас «Адмирал Ушаков» перенес огонь на одного из «англичан», и мы проверим на практике версию о большей прочности корпуса «немцев».
На «Адмирале Ушакове» его словно услышали, а может, и в самом деле это была команда (я все еще путаюсь, когда эти ребята шутят, а когда говорят всерьез). Пока мы разговаривали, снаряды стали рваться в воде вокруг следующего японского крейсера (на мой взгляд, представлявшей собой систершип убиенной в Чемульпо «Асамы»). Я до сих пор удивляюсь, когда корабли эскадры адмирала Ларионова открывают огонь без пристрелки – сразу на поражение. А если учесть, что японцы нас даже теоретически не могут достать, то все происходящее выглядит каким-то избиением младенцев. Жуть!
Сначала мы просто не могли ничего увидеть из-за сплошной стены водяных столбов. Японский корабль они закрыли полностью. Потом в воздухе мелькнуло ярко-красное днище, бешено вращающиеся винты, перо руля… И все. На поверхности остались лишь обломки когда-то грозного корабля. «Адмирал Ушаков» немедленно задробил стрельбу, но еще две-три минуты в воду падали уже выпущенные снаряды, убивая последних выживших японских моряков.
– Песец котенку, – вздохнул контр-адмирал Ларионов, – утоп бедняга. Дело явно не обошлось отдельными заклепками. Наверное, еще и пару листов обшивки вынесло напрочь.
Уцелевшие три броненосных крейсера берут право на борт, пытаясь присоединиться к отходящей от Порт-Артура четверке броненосцев. Это уже разгром. Уничтожено семь бронепалубных и один броненосный крейсер. Тяжело повреждены – да так, что не смогут уклониться от навязанного им боя – два броненосца и один броненосный крейсер.
Тем временем от Прохода японцев атакует адмирал Старк. Русские броненосцы расстреливают искалеченную «Микасу» со своей любимой дистанции – пятнадцать кабельтовых. Сегодня они выбирают дистанцию боя – именно ту, на которую натренированы их комендоры, и на которой эффективны их бронебойные снаряды.
Команда, и наш отряд берет право на борт, ложась на курс, параллельный курсу японских броненосных крейсеров. Для них еще ничего не кончилось, а ракурс у нас теперь такой, что по ним могут работать и «Москва», и обе башни «Адмирала Ушакова».
10 февраля (28 января) 1904 года, 15:45. Порт-Артур. НП флота на Золотой горе
Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев Евгений Иванович
Его Высокопревосходительство Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке, полный адмирал, Алексеев Евгений Иванович был в смятении. Русский флот с началом войны оказался на положении слабейшего. И все из-за вероломного и внезапного нападения японцев и штабных выкрутасов контр-адмирала Витгефта, загнавшего корабли эскадры черт знает куда. Взять, к примеру «Варяг», зачем-то отправленный в Чемульпо. Для помощи российским дипломатам там вполне хватило бы и одного «Корейца». Вот и сейчас японцы вторые сутки ищут способы, как бы с наименьшими потерями добить поврежденные русские корабли, а командующий Первой Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Оскар Викторович Старк мечется, пытаясь прикрыть от огня своих подранков.
Собственно, адмирал Алексеев пропустил момент, когда три невесть откуда появившихся крейсера под андреевскими флагами принялись рвать огнем хвост японской колонны. При полном отсутствии дымов немудрено было не заметить догоняющие японцев серо-голубые стремительные силуэты. И лишь огненный фонтан, взметнувшийся в небо на месте гибели одной из японских «собачек», привлек внимание его Высокопревосходительства. А дальше адмирал Алексеев, всегда внешне сдержанный и лишь изредка позволявший себе вспышки начальственного гнева, уже не скрывал своих чувств. Внезапная дерзкая и результативная атака быстроходных русских кораблей на растерявшегося противника привела Алексеева в превосходное настроение. Ну а как же: если они несут андреевские флаги – значит, русские. Только надо выяснить, почему его не предупредили о приходе этого отряда. Отряд контр-адмирала Вирениуса, «Ослябю» с «Авророй» ждем-с, а этих – нет. Наверняка корабли новые, и из-за угрозы войны пришли в Порт-Артур прямо из Америки (или где их там построили) без предварительного захода в Кронштадт. Вот под Шпицем про них и забыли! Бардак-с! Генерал-адмирала давно уже ничего не интересует, кроме элитных актерок под французское.
Напоследок «кавалеристы» (так адмирал Алексеев мысленно стал называть подошедший отряд за скорость, приличествующую миноносцам, и лихость атаки) обстреляли концевой японский броненосец, который сразу вывалился из строя и, неуправляемый, заложил циркуляцию в сторону крепостных верков, пересекая ту невидимую черту, за которой береговые батареи Крепости могли сказать свое веское слово.
И они его сказали.
Пока адмирал Алексеев со слезами на глазах возносил благодарственную молитву Господу Богу, батарейцы устроили показательный расстрел японского подранка с элементами состязания. Типа «кто первый попал, того и ордена». Ордена, конечно, по праву должны были заработать батарейцы с Электрического Утеса. Во-первых, за наибольшую меткость, а во-вторых, только их десятидюймовые снаряды смогли пробить японскую броню.
Но и это было еще не все. Когда с головного «кавалериста» высоко в небо стартовал ракетный снаряд, упав после этого прямо на «Микасу», все на НП – от адмирала Алексеева и до матроса 1-й статьи сигнальщика Чучуткина – раскрыли от удивления рты. Увидев, что после повреждения своего флагмана японская броненосная эскадра смешалась, теряя строй, а броненосные крейсера, забыв обо всем, погнались за «кавалеристами», Алексеев хлопнул растерявшегося сигнальщика по плечу, чуть было не сбив его с ног.
– Сигнал, раззява! – возбужденно проорал он. – Эскадре атаковать врага!
Сверху было хорошо видно, как «Петропавловск», «Полтава», «Пересвет», «Победа» и «Севастополь», набирая ход, пытались охватить голову японского отряда и поставить его в два огня. Четыре японских броненосца, бросив своего флагмана и пользуясь преимуществом в скорости, стали быстро отходить на юго-восток. Преимущество быстро смещалось в сторону русских. Тем более что пока адмирал любовался, как идет в атаку эскадра Старка, «кавалеристы» каким-то образом умудрились один броненосный крейсер повредить (причем изрядно), а другой вообще утопить.
Приближалась развязка. Алексеев понял, что сегодня ни один японский корабль от Порт-Артура не уйдет. Отдав распоряжение своему флаг-капитану капитану 1-го ранга Эбергарду следовать за ним, Наместник сел в ожидающую его коляску. У берега под горой, на случай если его Высокопревосходительству понадобится срочно прибыть на эскадру, его ждал адмиральский катер с разведенными парами. Не вице-адмирал Старк, а он, его Высокопревосходительство Наместник Алексеев, должен первым встретить героев, уничтоживших эскадру адмирала Того.
10 февраля (28 января) 1904 года, 16:15, внешний рейд Порт-Артура. РК «Москва»
Капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев
«Москва» и «Адмирал Ушаков» легли на курс, параллельный курсу трех японских броненосных крейсеров, и уравняли скорости. Как мне сказали, восемнадцать с половиной узлов вместо двадцати – машины тяжелых японских кораблей уже начали задыхаться от перенапряжения, малорослые и физически слабые японские кочегары оказались просто не в состоянии поддерживать длительное время напряженный темп работы. А корабли наших потомков, оказывается, вообще не имеют кочегаров – жидкое топливо, господа, жидкое топливо! И бункеровка в море, с танкера – сплошное удовольствие по сравнению с тем адом, каким является погрузка угля.
Но дело не только в этом. После определенного времени работы на максимальных оборотах в машинах резко возрастает вероятность серьезных поломок: лопаются трубки в котлах, плавятся подшипники или происходит еще нечто подобное… Очевидно, японские крейсера уже выбрали свой лимит экстренного хода, когда погнались за нами, выжимая из машин максимальную скорость. Ну, а мы идем наперерез четырем удирающим от нас полным ходом японским броненосцам. Судя по курсу, они не собираются возвращаться на якорную стоянку у островов Элиота, а мчатся куда-то в открытое море. Куда? Пока не ясно. Пробую вспомнить карту этой части Желтого моря.
Если они продолжат идти тем же курсом, то примерно через шестьсот миль они будут в Сасебо на острове Кюсю, или в Кобе – на острове Цусиме. Повернув на юго-запад, через сто двадцать миль японские корабли окажутся в Вэйхавее. Но для них это катастрофа: там им грозит интернирование или неравный бой со всей русской эскадрой. Туда они пойдут, только будучи уверены, что Британия тоже вступит в войну с Россией – однако это маловероятно. Британцы намерены пакостить нам чужими руками, а не лезть в смертельную схватку с разъяренным русским медведем.
К примеру, оказавшись в Чемульпо перед лицом превосходящих сил, коммодор Бейли не стал заявлять протесты, а скромно промолчал. Что, конечно, не означает, что он же при первой возможности не сделает нам какую-нибудь гадость. Я говорю «нам», не разделяя Российскую империю и наших потомков, которые, хоть и намерены держаться несколько обособленно из-за значительно поменявшегося образа жизни, но тем не менее являются русскими людьми и абсолютно не воспринимаются мною как иностранцы. Контр-адмирал Ларионов сегодня днем, прямо перед боем сказал мне: «Поймите, Всеволод Федорович, Россия – наша мать, а мы ее дети. Взрослые дети, со своей жизнью и своей судьбой. Но кто нашу мать обидит, тот и трех дней не проживет…»
Да-с, позиция, достойная всяческого уважения. Кстати, сейчас она подтверждается самым наглядным способом. Остатки японского флота обречены на полное истребление, хотя они об этом пока и не догадываются.
Внезапно «Североморск» выходит из колонны, где он был замыкающим, и начинает обходить нас, вырываясь вперед едва ли не тридцатиузловым ходом. Чуть накренившийся, с огромным буруном под форштевнем и белой кипящей полосой кильватерного следа, он был просто прекрасен. В наши дни такое способны проделывать только в двадцать раз меньшие по водоизмещению миноносцы. Обогнав нас, он открыл огонь из своих орудий по японским броненосцам. Снаряды рвутся в воздухе под носом у головного корабля, что по неписаным морским законам означает предложение сдаться. Японские броненосцы идут дальше, игнорируя обстрел. Башня «Москвы» уже повернута в сторону броненосных крейсеров, находящихся от нас на правом траверзе в шестидесяти пяти кабельтовых. Отсрочка, данная им по каким-то соображениям, истекла.
Первая короткая очередь, по пять выстрелов на ствол. Грохот выстрелов, разрывающий уши, и пороховой дым, сносимый прямо на нас с контр-адмиралом Ларионовым. Для военного моряка нет слаще запаха… И опять огонь без пристрелки. Снаряды падают под форштевни японским кораблям. Фонтаны воды от разрывов взлетают выше мачт. Чем же начинены эти снаряды, что рвутся с такой силой? «Адмирал Ушаков» обстреливает сразу две цели. Война, начатая японцами по указанию из Лондона, являет им свой беспощадный лик.
Совершив поворот «все вдруг», японские крейсера ложатся на курс к берегу. А оттуда накатываются на них русские броненосцы. Они уже прошли в пятнадцати кабельтовых под носом у еле ползущей «Микасы», превратив броненосец в развалину. И теперь они преследуют отступающий отряд. Но вице-адмиралу Камимуре, наверное, больше нечего терять, и порт-артурские броненосцы кажутся ему меньшим злом, чем вынырнувшие из морской пучины демоны. Что, собственно, не спасает его от нежных шлепков по заднице со стороны комендоров кораблей из будущего.
– Антицусима… – проворчал контр-адмирал Ларионов, и отвернулся, чтобы скрыть слезы.
Потом он пояснил, что в Цусимском сражении некоторые наши корабли были уже устаревшими и не имели нужной скорости, чтобы оторваться от преследующих их японцев. А для ведения артиллерийского боя им недоставало дальнобойности орудий. Так, расстрелянный японцами с безопасного для них расстояния погиб старый крейсер «Дмитрий Донской»…
Теперь же Господь в точно такое же положение поставил японские корабли. Средний в японском строю крейсер после очередной серии попаданий внезапно завилял, выписывая синусоиды, словно пьяный кучер, идущий из трактира. Совсем как «Варяг», когда ему перебили рулевой привод. Наверное, его командир теперь вынужден управляться машинами.
– Всеволод Федорович, нам надо, чтобы эти твари сдались, – процедил сквозь зубы адмирал Ларионов. – Что вы можете посоветовать? Ну пусть не нам, пусть Наместнику Дальнего Востока…
Я даже и не знал, что сказать. Судя по всему, при внешней сохранности надводной части состояние корпуса ниже ватерлинии у этих крейсеров было плачевным. В бинокль я видел, что они уже изрядно погрузились в воду, и тем самым подошли к опасному пределу, за которым лежит полная утрата плавучести и мгновенная гибель. «Варяг» получал в основном надводные повреждения, потому и смог так долго продержаться против сильнейшего противника. Но если бы японцы имели на своих снарядах взрыватели не мгновенного действия, а сходные с теми, что используют артиллеристы из будущего, то мы погибли бы минут через пять, как ни прискорбно в этом сознаваться… Ибо подводная часть нашего крейсера была еще слабее, чем у японских броненосцев-недомерков.
Но японцы в таких случаях стоят непоколебимо, как скалы. Их можно взорвать, а уговорить подвинуться – нет. Этому меня научило длительное общение с командиром «Чиоды» капитаном 1-го ранга Мураками во время нашей долгой стоянки рядом с ним в Чемульпо.
Пока я размышлял над этим, решение пришло само. Примерно в двадцати кабельтовых впереди нас «Североморск» вышел в позицию для минной атаки. Командиры японских кораблей не вняли предложению сдаться, и теперь им предстояла расплата за упрямство. Сначала я не понял, на что указывает мне Виктор Сергеевич, и почему «Североморск» принял чуть влево, разворачиваясь к японским броненосцам правым бортом. Я поднял бинокль и успел увидеть, как за борт нырнули тяжелые металлические рыбины. Всплеск, пенная дорожка следа по воде… Очень быстро движутся русские мины – просто невозможно, чтобы что-то материальное двигалось под водой с такой огромной скоростью…
Выпустив мины, «Североморск» закладывает крутую левую циркуляцию и уходит с линии огня японских комендоров. Головная башня переднего японского броненосца стреляет, но снаряды рвутся в кильватерной струе, далеко за кормой «Североморска». Он будто смеется над ними.
И тут до цели доходит первая мина. Под концевым броненосцем, примерно в районе боевой рубки, вдруг стеной встает вода. Секунду позже – второй взрыв, теперь уже шимозный, с выбросом огромным облаком густого черного дыма. Корабль разламывается пополам. Мгновение – и на том месте, где он только что он был, нет уже ничего, кроме плавающих обломков.
Не прошло и несколько секунд, как гибель настигла следующий в строю японский корабль. На этот раз мина ударила точно в его середину, после чего взорвались котлы броненосца. Взрыв сопровождался выбросом огромной тучи пара и раскаленного шлака, перемешанного с золой. Его гибель тоже была мгновенной.
На следующем в ордере корабле, кажется, успели что-то сообразить, или же мина оказалась нацеленной не совсем точно. Она попала в носовую часть броненосца, прямо за шпироном. Если бы корабль лежал в дрейфе или двигался с малой скоростью, то, наверное, сумел бы остаться на плаву. У японского броненосца подводным взрывом оторвало носовую часть. Набегающий поток воды выбил перекошенные взрывом переборки, корабль нырнул, в воздухе сверкнули бешено вращающиеся винты. И все… Он пошел ко дну как броненосный крейсер, потопленный «Адмиралом Ушаковым» четверть часа назад. Остался только один броненосец – он пытался подставить приближающейся с огромной скоростью мине корму. Это обычный в наше время способ избежать попадания мины, сбив ее с курса струей воды из-под винтов. За последним броненосцем когда-то грозной эскадры адмирала Того тянулся густой шлейф угольного дыма. Я уже подумал было, что ему посчастливилось, и он избежит гибели, как вдруг «послание» от наших потомков дошло и до него. Их мина, не обращая внимания на поток воды, отбрасываемой винтами обреченного корабля, взорвалась в корме. Несколько саженей корпуса с винтами и рулем оторвало напрочь. В мгновение ока броненосец превратился в некое подобие неуправляемой и несамоходной баржи. С ним все было ясно. Теперь команде японского корабля остается только ждать, когда у победителей и до него дойдут руки. Все внимание переключилось на подбитые броненосные крейсера, оказавшиеся между молотом и наковальней. Но неожиданно контр-адмирал Ларионов приказал выйти из боя.
– Почему? – спросил я.
Он с полной серьезностью ответил:
– Мы уже достаточно сделали в этом сражении. Должно же и вашим товарищам из порт-артурской эскадры достаться хоть немного славы? Утопят они этих подранков, если у Камимуры не хватит ума спустить флаг – и тоже почувствуют себя победителями. Мы добились главного – основные силы японского флота уничтожены.
Я вновь поднял к глазам бинокль. Навстречу японским крейсерам строем пеленга, чтобы не мешать ведению фронтального огня, двигались броненосцы «Победа», «Полтава» и «Пересвет». Позади них шел «Петропавловск», закончивший избиение израненной «Микасы». Я подкрутил регулировку резкости. Точно: на фок мачте «Петропавловска» развевался вымпел, обозначающий присутствие на борту Наместника Дальнего Востока Алексеева. Что ж, Евгений Иванович – мой старый знакомец и первый командир. Ведь под его командованием я начинал свою службу мичманом на крейсере «Африка». Я думаю, что мне он поверит. Пора готовиться к нелегкому разговору…
