скачать книгу бесплатно
– Да, господин Президент, – ответил министр, вытирая батистовым надушенным платочком свой внезапно вспотевший лоб, – это значит, что эскадра, так непонятно и таинственно возникшая из ничего, оказалась способной сокрушить любую европейскую державу и стать силой, диктующей свою волю всему миру.
– Герцог, вы и ваши люди должны во что бы то ни стало найти возможность выйти на руководства этой силы и предложить им союз на любых условиях. Только в этом я вижу спасение нашей старой милой Франции. Только в этом. Можно попробовать сделать это через нашу русскую агентуру. Если я правильно понял, эта таинственная эскадра и ее руководство действует в полном согласии с верховной властью Российской империи.
Герцог Деказ кивнул.
– Да, это так, господин Президент. Отмечены оживленные контакты людей этой эскадры с цесаревичем Александром. Из Лондона получена непроверенная информация о том, что Первый Лорд Адмиралтейства, считает наследника Российского престола инициатором всей этой акции…
– Воздействуйте на своих людей в России всеми доступными вам средствами. – Президент Мак Магон почти кричал. – Дайте им денег столько, сколько возможно, займите их у Ротшильдов, угрожайте, шантажируйте, обещайте все, что они захотят получить! Это единственный шанс для Франции. И еще – сделайте все возможное и невозможное, чтобы не состоялся союз этой новой силы с нашим смертельным врагом – Германией. Не останавливайтесь ни перед чем. Франция простит вам все! Наше счастье, что жена их покровителя цесаревича ненавидит бошей, которые ограбили и унизили ее родную Данию. Но это очень слабая ниточка – в политике нет любви и ненависти, есть только голый расчет. А Бисмарку есть что им предложить в войне с Англией. Сотни тысяч отлично вышколенных германских гренадер поставят Британию на колени, стоит их только переправить на острова… Поверьте, в Ла-Манше вполне может повториться Дарданелльская история. Но сначала Бисмарк потребует отдать ему нас!
– Господин Президент, мы собираемся отправить в Константинополь месье Жюля Верна. Он очень занят, и не хочет ехать, так как судится с одним из авторов, обвинявших его в плагиате. Мы переговорили с судьей, но спор пока не разрешился. Нужны деньги, а бюджет нашего министерства очень ограничен. Очищенный от всех обвинений месье Жюль Верн, чрезвычайно заинтригованный информацией о таинственных кораблях и необычных летательных аппаратах, собирается выехать в Марсель сразу же, как закончится тяжба и он получит на руки нужное решение. Там он должен сесть на пароход, идущий в Афины. В столице Греции он наймет небольшое греческое судно, которое доставит его в Константинополь. Все будет увлекательно и авантюрно, как в его романах.
– Отлично, герцог, действуйте. Только поживее, а то вот, полюбуйтесь, что пишут эти щелкоперы! – Президент бросил на стол бульварный листок с хлестким заголовком. – «Известный всему миру французский сочинитель Жюль Верн направляется в Константинополь с тайным поручением Президента Мак-Магона!». Можете докладывать мне в любое время дня и ночи все, что вы узнаете об этой эскадре, о ее возможных альянсах, и о наших успехах в установлении контактов с представителями этой таинственной силы.
12 июня (31мая) 1877 года. Вечерние австрийские газеты:
"Винер Цейтнунг": "Пиратское нападение на британскую эскадру! Русские варвары цинично нарушили все нормы международного права! Кто сможет остановить кровавых каннибалов?"
"Нойес Фремденблатт": "Зверское истребление беззащитных британских моряков! Неравный бой доблестной эскадры королевы Виктории! Русские душегубы и греческие пираты добивали тонущих англичан веслами и баграми!"
12 июня. Вечер. Вена. Дворец "Шеннбрун"
Император Австро-Венгрии Франц-Иосиф и министр иностранных дел империи граф Дьюла Андраши.
Министр иностранных дел Австро-Венгерской империи граф Андраши, несмотря на поздний час, был срочно вызван императором во дворец.
– Граф, это черт знает что! – возмущенно воскликнул Франц-Иосиф, кивнув на кучу вечерних газет, сваленных на диване. – Эти русские, кажется, совсем уже потеряли чувство меры! Им, похоже, уже надоело безнаказанно истреблять бедных турок, и они решили продолжить это увлекательное занятие с британцами! Причем получается это у них неплохо, британцы оказались ничуть не лучше турок! Всего четверть часа – и шесть новейших броненосцев, два фрегата и корвет Средиземноморской эскадры Англии уже на дне! А что было бы, если с этой «Москвой» повстречался наш флот? Почитайте, что пишут газеты. Вот слова командира «Москвы», сказанные им иностранным журналистам: «Британская артиллерия, захваченная нами на пароходе "Глория", годится только для переплавки на ночные горшки»! Да-да – этот варвар собрал так называемую «пресс-конференцию для греческих и иностранных журналистов», где сказал много нелестных слов про Британскую империю вообще и британский флот в частности.
Граф Андраши после слов императора поежился, словно за шиворот ему заползла жаба. Ему даже не хотелось думать о том, что для разгрома не такого уж большого флота двуединой монархии этому русскому кораблю-убийце понадобилось бы гораздо меньше времени. Да что там «Москва» – хватило бы, наверное, и самого маленького из русских кораблей, который обычно приносит «Москве» тапочки.
– Мне вчера сообщили о том, как «порезвились» в Черногории железные птицы, взлетающие с русского корабля, – граф Андраши вздохнул, – я о них вам в прошлый раз уже рассказывал. Они совершенно уничтожили турецкую армию, двигавшуюся на Цетинье. Нескольким совершенно ополоумевшим дезертирам этой армии удалось добраться до нашей границы. По рассказам турок, откуда-то с неба на них неожиданно обрушился град снарядов, снаряженных взрывчатым веществом огромной разрушительной силы, и целые реки адского огня, который продолжает гореть даже в воде. Метали огонь и снаряды эти самые железные птицы. И вот результат – турецкая армия частью уничтожена, частью просто разбежалась, и как организованная сила уже не представляет никакой опасности для своих врагов. Черногорцы и сербы ликуют…
По мере того, как Андраши рассказывал о гибели в Черногории турецкой армии, император все больше и больше мрачнел. Когда граф закончил свое повествование, Франц-Иосиф, подозрительно посмотрев на своего министра, вдруг спросил:
– Скажите честно, Дьюла, ведь это еще не все неприятные известия, который вы для меня приготовили?
Андраши, тяжело вздохнув, достал из красной бархатной папки несколько листов бумаги, потом поднял печальные глаза на своего монарха, и произнес:
– Да, Ваше Величество, я вижу, что от вас ничего скрыть не удастся. Известия, которые мне удалось получить от своих агентов из Плоешти и Афин, приводят меня в ужас. Вот первое из них: Русский император отправил в отставку канцлера Горчакова, по официальной версии, «по состоянию здоровья». А его место назначен бывший посол России в Турции, глава русской разведки, ярый наш ненавистник граф Игнатьев. – Положив бумажку на мраморный столик, Андраши взял в руки очередной документ и продолжил: – По данным нашего военного наблюдателя в Ставке русской армии, в Плоешти из Константинополя прибыла некая госпожа Антонова, которая оказалось никем иным, как полномочным представителем силы, захватившей столицу Турции. Самое пикантное, что эта дама носит чин полковника… – при этих словах бакенбарды императора от возмущения встали дыбом, как усы у мартовского кота. – Так вот, – продолжил Андраши, – госпожа полковник регулярно встречается с императором Александром, и подолгу с ним о чем-то беседует. Любовные утехи в данном случае отпадают, так как к их беседе время от времени присоединяется новоиспеченный министр иностранных дел граф Игнатьев. О чем они ведут разговоры, нам узнать не удалось. Более того, бесследно исчез наш тайный агент, пытавшийся подобраться поближе к дому, где происходили эти встречи. Мы полагаем, что его выследили, схватили, допросили и убили. Русские палачи в застенках бывают чертовки убедительны.
– Какое варварство! – Возмущенно воскликнул император. – Эти русские свиньи в очередной раз продемонстрировали свою первобытную жестокость – они убили нашего храброго офицера лишь за то, что тот исполнял свой долг… Тем более не предъявив ему обвинения, без суда и следствия…
Граф Андраши лишь развел руками, тем самым показывая монарху, что, дескать, уповать на милосердие дикарей из этой азиатской Московии – бесполезное дело.
– Продолжайте, граф, – немного успокоившись, сказал император.
Министр иностранных дел достал из своей красной папки очередную бумагу.
– Ваше Величество, в Афинах, куда корабль «Москва» пришел под брейд-вымпелом наследника российского престола, некий капитан Тамбовцев ведет секретные переговоры с королем и королевой Греции о заключения договора о предстоящем разделе между королевством и захватчиками «турецкого наследства». Ни больше, ни меньше!
– Даже так?! – Воскликнул изумленный этим известием Франц-Иосиф. – А как же мы, ведь именно наша империя по праву должна получить все европейские владения Турции?
– Я понял так, Ваше Величество, – вздохнул графАндраши, – что наша империя у них в списке наследников вымороченного имущества султана Абдул-Гамида вообще не фигурирует.
– А как же обещанные нам Россией Босния и Герцеговина?! – Возмутился двуединый монарх.
– Ваше Величество, а Россия формально не имеет никакого отношения к проходящим в Афинах переговорам. Их ведет никому неизвестный капитан Тамбовцев, а цесаревич Александр всего-навсего заглянул в столицу королевства, чтобы навестить своего зятя и кузину.
– Какое византийское коварство, граф! – продолжал бушевать император. – Вы только посмотрите: стоило попасть этим наглецам в столицу Восточной Римской империи, как тут же они стали копировать манеру вести дела, словно они вернувшиеся домой византийские базилевсы! – Внезапно Франц-Иосиф поперхнулся, выпучив глаза. – Византийские базилевсы…
Граф Андаши вздохнув, продолжил:
– К сожалению, мы никак не можем помешать этим переговорам: если в греческом парламенте у нас и есть свои люди, то они не рискнут выступить против общественного мнения. А оно сейчас полностью на стороне русских. Как и в Герцеговине, Сербии, Черногории, Болгарии и прочих землях, где люди только и ждут того, чтобы их освободили от турок. В конце месяца состоится Константинопольский Собор, который должен избрать нового патриарха… Вы правы хотя бы в одном – эти русские восстановили древний византийский православный канон императора Константина, и при открытии собора перед клиром и миром выступят император Александр и адмирал Ларионов.
– Что же вы предлагаете делать, граф? – вздохнув, удрученного сказал император. – Этого совершенно нельзя допустить, ведь не можем же мы сидеть сложа руки и преспокойно наблюдать за тем, как у нас под боком растет, набирая силу, новая могучая держава, которая не испытывает не малейшей симпатии к нашей империи. Более того, из мелочного эгоизма мы сделали русским столько зла, что они должны нас люто ненавидеть, как и все прочие перечисленные вами народы.
– Ваше Величество, – ответил граф Андраши, – я собираюсь встретиться с канцлером Германской империи Бисмарком, который, как я слышал, выехал из Берлина для личных переговоров с русским императором. Я телеграфировал ему, и мы достигли предварительной договоренности встретиться в любом удобном для него месте – например, в Лемберге, – где мы могли бы обсудить наш общий взгляд на события, которые происходят сейчас на Босфоре.
Император поднял голову.
– Граф, я полностью рассчитываю на вас. Напомните канцлеру Бисмарку о тех договоренностях, что связывают наши империи, о том, что именно мы, европейцы, должны вместе противостоять русскому натиску, который грозит смертельной опасностью всему цивилизованному миру. Скажите ему, что мы уповаем лишь на защиту Германской империи.
12 июня (31мая) 1877 года, вечер, Пирей.
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.
Навязанное нам морское сражение закончилось полным разгромом противника. Надводные корабли англичан быстро стали подводными, за исключением транспортов. Они спустили флаги и сдались на милость победителя.
Мы обошлись в целом без потерь. А вот «Аскольду» досталось. Бритты ухитрились всадить в него снаряд из орудия главного калибра, и, как сообщил нам капитан 2-го ранга Тыртов, на корвете есть убитые и раненые. Печально…
Весь бой я, если сказать честно, пробездельничал. Стоял на мостике с биноклем и наблюдал за избиением супостатов. Надо сказать, что ребята с «Москвы» провели его мастерски. Греки на берегу гавани тоже наблюдали за истреблением британской эскадры и громкими криками приветствовали каждый буль-буль очередной жертвы «Москвы».
И кто мне говорил о симпатиях греков к Британии? Тут, помимо всего прочего, все хорошо помнили, как нынешний премьер-министр Англии во время восстания греков на Крите высказался против какого бы то ни было уменьшения прав или территории Турции, и как министр иностранных дел лорд Стенли запретил капитанам английских судов перевозить с Крита греческих беженцев – женщин и детей – спасавшихся от дикой резни, учиненной башибузуками.
Когда отгремели взрывы, и на поверхности воды остались лишь обломки, я направился в свою каюту, где еще раз прикинул расклад сил во властных структурах Греции. По всему выходило, что греки будут на нашей стороне. Во всяком случае, они всерьез готовились к возможной войне с Турцией. В конце 1876 года, после начала военных действий в Сербии и Черногории, начались волнения в Фессалии и Эпире, населенных преимущественно греками. Когда оттуда стали доходить вести о турецких зверствах, всю Грецию охватило сильное возбуждение. Парламент вотировал экстраординарный кредит в 10 млн. драхм на военные приготовления и принял предложение о призыве под ружье 120 тысяч человек. И это при менее чем двухмиллионном населении страны?
А в начале 1877 года был принят и закон о всеобщей воинской повинности. В апреле 1877 года, когда Россия объявила войну Турции, греки были готовы выступить вместе с ней против общего врага. Но глава английского правительства Дизраэли заявил, что движение греческих войск через турецкую границу вызовет немедленное занятие Пирея британскими войсками. Вот, значит, когда англичане положили глаз на Пирей! Ну что ж, попытка его занятия состоялась… Правда, результат… Можно сказать, что они его заняли: броненосцы – место на дне Пирейской гавани, а индийские сипаи еще лет десять будут мести афинские улицы и вскапывать греческие огороды.
Я продолжил просматривать свои бумаги. Греция приютила множество фессалийских беженцев, часть из которых поступило добровольцами в греческую армию. Я думаю, что греческие эвзоны с большим удовольствием перейдут границу бывшей Османской империи. А о сроках и месте этого перехода, как мне кажется, нетрудно будет договорится с королем и лидером парламентского большинства Трикуписом.
Вечером на крейсер на имя цесаревича и командира «Москвы» пришло поздравление со славной победой, одержанной над численно превосходящим противником, за подписью короля Георга и королевы Ольги. Вместе с этим поздравлением была передана лично для меня записка, в которой говорилось, что «господин Харилаос Трикупис готов встретиться с капитаном Александром Тамбовцевым в любое удобное для него время». Ну что ж, похоже, что завтра опять придется заняться дипломатией.
13 (1) июня 1877 года, утро, Афины.
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич
В королевскую загородную резиденцию мы отправились утром вместе с цесаревичем и его адъютантом, графом Шереметевым. Герцог Лейхтенбергский неожиданно «заболел», и остался на крейсере. Похоже, что «лечиться» он отправится к телевизионщикам сразу же после нашего отъезда. Эх, любовь, любовь… Пришлось его предупредить, что Ирочка – это дикая кошка, которая гуляет сама по себе. Но, кажется, бесполезно…
Ну, а мы на тех же королевских каретах снова с триумфом проехали через Пирей. В Тати нас встретила королевская чета и почетный караул с оркестром. Прозвучали гимны Греции и Российской империи.
Мы прошли в парадный зал, где в честь гостей был уже накрыт стол. Мне бросилось в глаза поведение короля Георга. В прошлый наш визит он смотрел на меня снисходительно-вежливо. Сегодня же, после нашей победы при Саламине, он уже поглядывал на меня уважительно-настороженно. Позднее я узнал, что королева вчера отправилась вслед за нами в Пирей, и с берега через подзорную трубу наблюдала за сражением. Своими впечатления от увиденного она поделилась с супругом, после чего тот весьма зауважал как представителя Югоросси, так и мощь ее боевых кораблей.
Ну а королева, та просто светилась от гордости за своих соотечественников. Впрочем, в радости была и капля горечи. На завтрашний день были назначены похороны моряков, погибших на «Аскольде». По распоряжению короля, их похоронят со всеми воинскими почестями на кладбище Афин, и отпевать их будет сам митрополит.
Я сразу же перешел к делу, и от имени адмирала Ларионова предложил Георгу заключить с Югороссией договор, по которому Греция разрешила бы нашим боевым кораблям проходить своими территориальными водами, правом пользоваться портами, и предоставила бы нам преимущественное право на добычу полезных ископаемых, которые мы надеемся найти в ее недрах. Я знал, что страна располагает одним из крупнейших в Европе месторождений бокситов. Это алюминий, который сейчас в мире практически неизвестен и чрезвычайно дорог. А нам он понадобится, причем в большом количестве.
За все эти преференции мы обещали Греции территориальные приращения – Крит, Фессалия, возможно, Эпир с Албанией, – и полную защиту от внешней угрозы. Союзничая с нами и Российской империей, Греция может навсегда забыть о любителях поживиться чужим добром. Кроме того, я намекнул, что королевству будет очень выгодно экономическое и техническое сотрудничество с Югороссией.
Король Георг выслушал с большим вниманием мою речь, но не сказал ни да ни нет. По конституции он имел право подписывать международные договоры, но то, что я предложил, было слишком серьезно, чтобы с ходу дать ответ. Я понял колебания короля, и предложил закончить официальную часть и перейти к неофициальной.
После обеда (к сожалению, блюда были сугубо европейские) цесаревич остался поболтать со своими родственниками, а я на предоставленной королем карете отправился к господину Трикупису… Или к сэру Трикупису?
Я знал, что он родился в Лондоне и провел молодость в столице Британии. Трикупис не скрывал своего англофильства. Но, с другой стороны, он был трезвым политиком, и понимал, что если сейчас он будет выступать с антирусской позиции, то потеряет значительную часть своего политического влияния и уже не получит такой поддержки на следующих выборах.
К тому же он был, как ни странно, патриотом Греции. Поэтому я рассчитывал найти с Трикуписом общий язык.
Так и произошло. Старый прожженный политик, говоривший по-английски лучше, чем по-гречески, встретил меня подчеркнуто вежливо. Больше всего его интересовали не условия предложенного нами проекта договора, а мы сами. Он пытался понять, что мы собой представляем, кто за нами стоит и каковы наши возможности. Словом, вполне резонный интерес.
Я, естественно, не стал открывать ему все карты, а просто популярно разъяснил, что расклад сил в Европе в скором времени кардинально изменится, и Греции выгодней быть вместе с победителями, чем вместе с побежденными. И что в случае враждебного отношения Греции к Югороссии возможно не приращение территории королевства, а наоборот… Тем более что значительная часть населения Югороссии – греки…
Мои не совсем дипломатичные и несколько циничные выкладки были правильно восприняты господином Трикуписом. Все-таки он был прилежным учеником своих британских учителей. И в жизни придерживался несколько переиначенного девиза одного из британских дипломатов: «У Греции есть постоянные интересы…» В данном случае наши предложения работали на интересы Греции. Поэтому их следовало принять…
13 (1) июня 1877 года, утро, Австро-Венгрия, Лемберг, железнодорожный вокзал, вагон канцлера Германской империи.
Канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк
В Кракау, где мой поезд сделал остановку, чтобы сменить паровоз, я приказал своему камердинеру сбегать на вокзал и купить сегодняшние вечерние газеты. Австрийские я быстро пролистал, обратив лишь внимание на их истерические заголовки. Они были такими, словно в Пирее русские утопили не британскую, а австрийскую эскадру.
А вот наши, германские, изучил внимательно. Они были более спокойными и объективными. Вот, к примеру, «Дер Беобахтер»: «Четверть часа позора! Плавучие броненосные мишени королевы Виктории!» А это уже «Альгемайне Цейтунг»: «Невероятная победа "Москвы"! На британские корабли обрушился огненный ураган!». Я сравнил то, что писали эти газеты, с докладами наших дипломатов из Афин, которые мне передали в последний момент на вокзале в Берлине. Я понял, что газеты практически не врут. Ну лишь чуть-чуть, совсем немного, приукрашивают. Благо русские провели экзекуцию на глазах у всей Европы, словно строгий учитель, выдравший розгами провинившегося школьника на виду у всего класса.
Из всего произошедшего я сделал один однозначный вывод: русские одним ударом смешали в кучу все фигуры, стоявшие на мировой шахматной доске. И сейчас стали возможны новые, самые невероятные, конфигурации в международных альянсах.
В Лемберге меня ждала встреча с австрийским министром иностранных дел графом Андраши. Я уже совершенно точно догадывался, о чем он будет вести разговор. Австрия смертельно напугана появлением у ее границ нового государства, которое тут же начало из обломков поверженной Турции кроить новые славянские (да и не только славянские) государства. А это – мина, заложенная под двуединой империей. Я помню слова Андраши, сказанные им в январе 1875 года на заседании коронного совета о ситуации на Балканах: «Турция поддерживает status quo мелких балканских государств и препятствует их националистическим устремлениям. Если бы не Турция, все эти стремления обрушились бы на нашу голову. Если бы Босния и Герцеговина отошли Сербии или Черногории или если бы было образовано новое государство, чему мы не в состоянии воспрепятствовать, то нам грозила бы гибель, и уже мы должны были бы взять на себя роль "больного человека"»…
И вот теперь Турции не стало. Вместо нее откуда-то появилось Югороссия, которая обладает еще не установившимися границами, непонятным политическим устройством, зато огромной, просто, страшной военной силой. Поэтому-то Австро-Венгрия и паникует. Славянские народы, входящие в ее состав, могут последовать примеру сербов, болгар и черногорцев. Да и венгры были бы не прочь пожить в своем собственном государстве. Что же тогда останется от лоскутной империи? Немецкий огрызок, которому просто больше некуда деваться, кроме как прибиться к Германской империи…
Так, за подобными размышлениями, я и доехал до Лемберга. Кстати, это тоже славянский город, где большинство его жителей разговаривали отнюдь не по-немецки.
На перроне вокзала я увидел фигуру графа Андраши – как всегда, разряженного как павлин. На нем была роскошная гусарская форма, делавшая графа неотразимым для женщин. Но я далеко не девица, мечтающая о красавце-женихе, поэтому к пышному наряду Андраши остался равнодушен.
Я вышел на перрон. Встреча наша прошла без особых церемоний; мой визави вообще настаивал на том, чтобы она осталась в тайне. Поэтому после рукопожатий и пары вежливых фраз о здоровье и погоде мы прошли в мой вагон.
Там граф сразу же начал пугать меня страшной картиной захвата русскими варварами Европы. Что-то вроде нового нашествия монголов или гуннов. Я лишь усмехнулся про себя: уж кто и может считаться в Европе гуннами, так это венгры, соплеменники Андраши. Недаром они и свою страну называют «страной гуннов» – Хунгарией. Но я не стал его перебивать, и минут десять слушал словоизвержения графа. А потом прямо спросил его:
– Милый граф, а что, собственно, вы хотите от Германии?
Тот прервал свою речь на полуслове и недоуменно уставился на меня. Лицо стареющего красавца пошло красными пятнами.
– Господин канцлер, но ведь это страшное государство – Югороссия – сожрав одну империю, может обратить свой взор и на другие европейские государства! Например, на Британскую империю, флот которой они уже подвергли такому безжалостному истреблению.
Я поднял вверх палец, и граф Андраши, как медиум на сеансе у гипнотизера, уставился на его кончик.
– Граф, я хочу вам напомнить, что английские броненосцы были утоплены не у входа в Портсмут, Бристоль или Плимут, а у входа в Пирей. Вот только скажите мне, какого черта их туда понесло?
Напудренное лицо графа Андраши исказила гримаса негодования.
– Господин канцлер, но ведь эта Югороссия – это часть огромной Российской империи, и мне даже страшно представить, что станет с цивилизованным миром, когда над ним нависнет тень русского медведя!
– Двух медведей! – Усмехнулся я. – Граф, а с чего вы вдруг решили, что Югороссия и Российская империя – это одно и то же? Во всяком случае, они – по крайней мере, на словах – явно дистанцируются друг от друга.
– Господин канцлер, но ведь все они говорят на русском языке… – взвизгнул австриец.
Я вздохнул: приходилось разъяснять прописные истины.
– Ну и что, ведь и в наших странах большинство живущих в них людей разговаривают по-немецки. Но ведь никто не скажет, что именно поэтому Австро-Венгерская империя и Германская империя – одно целое. Мы, конечно, дружим, но ведь бывало и так, что мы воевали. Вспомните Кениггрец лет десять назад…
Графа Андраши даже передернуло, когда он услышал названия места, где наши доблестные войска вдребезги разбили австрийскую армию. Но он промолчал, сделав вид, что не понял моего намека.
– Милый граф, – продолжил я, – мне кажется, что ваши опасения абсолютно напрасны. Ни Россия, ни тем более Югороссия, пока не дали повода для начала боевых действий. Да и, поверьте мне, не стоит связываться с русскими. Помните, что превентивная война против них – это такая форма самоубийства из-за страха смерти. Надо попробовать с ними договориться. Политика – искусство возможного. А вы хотите, не использовав всех политических возможностей, сами сунуть голову в петлю… Вспомните бедных турок и печальную судьбу эскадры адмирала Горнби.
Граф Андраши обреченно опустил голову.
– Значит, вы, господин канцлер, не поддержите нас, своих братьев, если мы подвергнемся нападению России или Югороссии? Где же нам тогда искать союзников?
– Только не в Англии, граф… Из британцев союзники, как из дерьма пуля. Они, как обычно, будут отсиживаться на своих островах, предоставив другим подставлять свои бока под удары разъяренных русских.
Андраши был в отчаянии.
– Господин канцлер, но ведь других союзников, кроме вас, у нас нет. Мы остаемся один на один с Россией – да нет, с двумя Россиями, – и тогда в самом ближайшем времени нашу империю разорвут на части поляки, чехи, словаки и хорваты со словенцами! Да и мои соплеменники венгры, скорее всего, тоже захотят создать собственное государство…
– Граф, могу вам только посоветовать покаяться, примириться с Господом и успокоить в Вене горячие головы, которые рвутся повоевать. Войну очень легко бывает начать, но трудно закончить. Не надо спешить. Подождем, как дальше будут развиваться события. Есть хорошая немецкая пословица: Eile mit Weile (торопись, но медленно). Наберитесь терпения.
Я вежливо попрощался с расстроенным графом, хотя мне хотелось вышвырнуть его пинком под зад. Как всегда, эти глупые головы из Вены нашкодили, а теперь прибежали к нам искать защиты. Опустив голову, он вышел из вагона, будто искал на перроне потерянную монетку, а наш поезд тронулся, и мы поехали дальше.
Меня ждала полевая Ставка русского царя Александра, с которым я подружился еще во время моего пребывания в Петербурге в качестве посла Пруссии в Российской империи. Надо договариваться с ним и с теми, кто определяет политику Югороссии. У меня есть совершенно достоверные сведения, что при Ставке уже действует дипломатическая миссия Югороссии, которую возглавляет некая госпожа Антонова, причем в чине полковника. Ну что же: политика есть искусство приспособляться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что не вызывает удовольствия. Тем более что господа Круппы, Сименсы и Гальске, а так же другие генералы германской экономики, как застоялые жеребцы в конюшне, уже роют землю, почувствовав запах фантастических прибылей. Ведь чудеса техники, что продемонстрировали бравые ребят из Югороссии, могут озолотить и русских, и нас, немцев. Русские мозги и немецкие рабочие руки, русские идеи и немецкая аккуратность, русский размах и наша бережливость – вот то, что сулит нашему Фатерлянду миллиардные прибыли и место первой промышленной державы мира.
Я не хочу, чтобы моя империя, к созданию которой я приложил столько сил, воевала с русскими из-за какой-то занюханной Австрии, которая, если сказать честно, и так рано или поздно развалится на части. Русские же могут стать Германии хорошими соседями и надежными деловыми партнерами.
Конечно, каждый будет стараться выжать из подобных отношений свой интерес, но в этом я не вижу ничего плохого. Было бы странно, если бы было наоборот. Вот только нам надо помешать русским заключить союз с недобитыми лягушатниками. Тогда в Европе останутся лишь две силы, которые смогут вести в ней самостоятельную политику. Я думаю, что нам удастся поладить с Россией и с Югороссией. А австрийцы? Они уже в прошлом… Конечно, жаль их, но как говорится, «каждому свое…»
13 (1) июня 1877 года. Лондон. Букингемский дворец. Королева Виктория и премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли.
Королева была в ярости. Дизраэли знал свою повелительницу много лет, но ТАКОЙ он видел ее впервые. Отвислые жирные щеки Виктории пылали, косматые седые волосы выбивались из-под черного чепца. Она тряслась от ярости, и проклятия изо рта королевы вылетали вместе с брызгами слюны.
– Как ЭТО могло произойти?! Виконт, я требую от вас ясного и четкого ответа – как русские варвары сумели всего за четверть часа уничтожить лучшую эскадру моего флота?! Что вообще происходит?! Откуда взялись эти наглецы, которые позволяют себе бросить вызов моему могуществу?! И это те самые русские, которые были примерно наказаны нами в 1855 году!
– Ваше Величество, – Дизраэли попытался прервать королевскую истерику, – это не совсем те самые русские. Войска императора Александра II продолжают находиться в Румынии, готовясь форсировать Дунай. А те русские, что захватили Стамбул, и которые посмели напасть на нашу эскадру у Пирея, это, если можно так сказать, не совсем те русские, или совсем не те русские…
Услышав жалкое блекотание своего премьера, королева снова затрясла жирными щеками и замахала от возмущения руками.
