скачать книгу бесплатно
Диана подскочила к подруге. Двумя пальцами попробовала ухватить кожу на животе и ущипнуть. Леночка завизжала. Скорее весело, чем испуганно, не размыкая сцепленных рук, обхватила за плечи Диану, прижала к себе и, хохоча, упала вместе с подружкой на кровать, стоявшую так близко, что промахнуться не удалось бы, даже имея желание.
– Ну все, – вздохнула Диана, освобождаясь из рук Леночки, – подурачились и хватит. Давай переодеваться и пора в школу.
– Кому нужна эта школа? – Леночка и не собиралась вставать. – Тебе теорема Пифагора поможет освоить вертикальный шпагат? Или научит вертеть фуэте лучше, чем Уланова?
– При чем тут одно к другому? – закусила губу Диана. – Если честно, то мне нравится учиться!
– Если нравится – иди и учись! – Леночка повернулась лицом к стене, демонстрируя явное нежелание идти в школу. – А мне эти уроки и даром не нать!
– Ну потерпи, – Диана села рядом с подругой на краешек кровати. – Ради меня потерпи! Еще два каких-то года осталось!
– Ага, два года, – ворчать Леночка не перестала, но уговорам вняла и начала вытаскивать из шкафа вещи, выбирая, что надеть в школу. – Не еще, а целых! И это при условии, что ты ограничишься восьмилеткой, а не потащишь меня получать средне образование!
Диана не хотела развивать тему учёбы дальше. Разговор, подобный этому, происходил с завидным постоянством. С интервалом максимум в неделю. Она знала, что Леночка все равно поступит так, как скажет Диана, но заставлять и уговаривать подружку ох как не хотелось.
***
В эту весну девочки отметили тринадцатилетие.
Конечно, за точку отсчета был взят день рождения Леночки, в свидетельстве о рождении которой стояла определенная дата. Диане день рождения «назначили» произвольно. Прибавив три месяца к тому дню, когда её нашли на железнодорожном вокзале две сельские бабы и молоденький милиционер.
«Так себе дата», – пожимала плечами Диана и радовалась тому, что хоть у подружки с этим вопросом полная определенность.
В прошлом году отменили ношение обязательной школьной формы, а потому учащиеся одевались на уроки, кто во что горазд.
Школа, в которой учились юные танцовщики балета, как и само училище, располагалась в одном из старейших районов Южной Пальмиры. И, конечно, в ней учились дети, живущие неподалёку. В каждом классе было не больше шести балерин и танцовщиков, да и тех родители старались по возможности обеспечить хорошей одеждой, чтобы детки, волею правил вынужденные постоянно находиться в общежитии училища, не выделялись на фоне «домашних» детей.
Гардеробом Дианы и Леночки озаботиться было некому.
Это в танцклассе все одевались одинаково!
Купальник, пуанты, на которые девочек поставили, едва их стопы сформировались, шопенка, гетры да тонкая кофточка, прикрывающая и согревающая спину и грудь.
В танцклассе уважение, восторг, а зачастую, и зависть, к тебе обуславливались успехами на ниве освоения мастерства балерины!
Другое дело общеобразовательная школа, где твой успех среди ровесников не всегда зависел от того, насколько хорошо ты учишься, а подогревался положением родителей, имеющим достаточно средств, чтобы обрядить драгоценное чадушко в дорогущие шмотки.
***
Людмила Марковна, Милочка, преподающая в училище основы классического танца, услышав однажды от Леночки, что та не желает больше идти в школу, сразу поняла, в чем дело.
Сейчас эти девочки проходили точно такой путь, как и тот, что выпал ей самой. Она, как и они, чувствовала себя обделенной и обиженной отсутствием родителей. Она, как и они, выкладывалась в танцклассе по полной. Понимая, что только так сможет достичь хоть чего-то в жизни. Но ей было проще. В школу все воспитанницы училища ходили в совершено одинаковых форменных платьицах, выданных им кастеляншей!
И вот, непонятно с какого перепугу, обязательное ношение формы отменили.
– Девочки, – увещевала воспитанниц Людмила, – помните поговорку, что только встречают по одёжке? – Леночка и Диана кивнули, не понимая, к чему об этом говорится. – Вот и не забывайте! А еще представьте, с какой завистью смотрят на вас уже сегодня вот эти толстоногие и мясистозадые девицы, когда вы порхаете в воздушных пачках на сцене!
– И пусть смотрят, – пробурчала Леночка. – А позориться и ходить в школу вот в этом, – поддела ногой валяющееся на полу пальтишко, по цвету мало чем отличающееся от паркета, которым был выложен пол в каждом помещении училища, – я не стану!
Людмила подумала, что и сама на месте девочек вряд ли надела этот шедевр местной швейной фабрики. Порадовалась тому, что в её детстве и юности еще не было такого кричащего разделения на тех, у кого деньги есть и тех, кто едва сводит концы с концами. Да и те, кто имел доходы «выше среднего», старались их не выпячивать и не позволять деткам реализовывать свои амбиции за счет родителей.
– Я подумаю, что можно сделать, – пообещала Людмила Марковна, покидая комнату воспитанниц.
Впрочем, сказать было проще, чем сделать.
Намного проще…
Глава вторая
Милочка возвращалась домой поздним вечером.
Она получила однокомнатную хрущевку на окраине города, когда ей исполнилось восемнадцать лет.
Это не было исключением из правил. Все дети, оставшиеся сиротами, обеспечивались жильем по достижению совершеннолетия, а Людмила была сиротой.
Её родители погибли в автомобильной аварии, когда возвращались поздним октябрьским вечером в город из поездки на дачу. Простуженную Милочку оставили дома с бабушкой, да и незачем было везти с собой пятилетнюю малышку на дачу, где планировалось затариться на зиму картофелем и свёклой.
Грузовик, выехавший на встречную полосу, сплющил в гармошку переднюю часть «копейки», тем самым лишив водителя и пассажирку эфемерной надежды на спасение.
Через полгода не стало бабушки, а пробивная дальня родня сделала все возможное, чтобы сбагрить сироту в детдом и завладеть неплохой трехкомнатной квартирой в центре города.
С четырех лет мама водила Милочку в Дом детского творчества, где была секция художественной гимнастики. Бабушка, чтобы девочка не зацикливалась на смерти родителей, постаралась не нарушать заведенный в доме порядок, и внучка продолжала трижды в неделю посещать занятия.
Ровно до того дня, пока не стало и бабушки.
Так Милочка оказалась в детском доме, где её, гибкую, невысокую, худенькую, с хорошими данными заприметила тогдашний преподаватель хореографического училища.
Отбор сирот для учебы в балетной школе проводился ежегодно. Правда, не всегда он был успешным. Но когда удавалось заметить вовремя перспективную девочку или мальчика, на них обращали внимание и из рук не выпускали.
Самые лучшие, самые дисциплинированные, самые исполнительные и безотказные танцовщики получались из сирот!
С ранних лет, отработав положенные часы в танцзале, они безропотно ехали на все праздники, приемы, вечера и прочие увеселительные мероприятия, куда их приглашал меценат, возомнивший себя любителем балета и покровителем юных балерин.
Если «домашняя» девочка, даже живущая в интернате при училище весь учебный год, могла рассказать родителям, где ей пришлось радовать скучающих разожравшихся тётенек и дяденек танцем в то время, когда одиннадцатилетнему ребенку давно пора спать, то сироте жаловаться некому! А новоявленный магнат, разомлевший от созерцания хрупких балерин, и пухлый конверт вручит по окончанию праздника, да и с «шефской помощью» не задержится.
Людмила была знакома с этими благотворительными мероприятиями не понаслышке. Но если во время её учебы все ограничивалось утренниками и концертами к праздникам, которых в стране, переставшей существовать с недавних пор, было немало, то сейчас, творилось что-то непонятное.
Директор училища мог в любой день велеть ехать на «закрытое мероприятие», где девочкам приходилось танцевать не на сцене, а на неприспособленной для этого эстраде, рискуя повредить ноги.
Отказаться было нельзя. Не могли себе этого позволить ни сами юные балерины, ни их педагоги. Впрочем, муштра и диктат, царившие в училище, исключали саму возможность отказа. Девочки беспрекословно подчинялись педагогу, который, в свою очередь, что называется «ел из рук» директора, будучи полностью зависимым от него в плане оклада и всевозможных бонусов к нему.
Буфером между руководством и педагогами являлась Мстислава Звездинская. Именно через неё раздавались «руководящие указания». Все знали обо всем, но никто не возражал и не протестовал, принимая сложившуюся ситуацию, как должное.
Людмила была осведомлена о том, что все закрытые мероприятия, на которых выступают юные балерины, хорошо оплачиваются. Но суммы эти оседали в карманах директора училища и её «старшей подруги», как иногда называла себя Мстислава.
«Нужно будет завтра же поговорить с Мстёй!» – думала Милочка, открывая дверь своей пустой квартиры. – «Как бы то ни было, а девочки уже год как выступают наравне с ученицами выпускного класса! И уж на более-менее приличную одежонку себе заработали!»
***
– О чем ты говоришь? – Мстислава Звездинская курила длинную коричневую сигарету, вставленную в мундштук из черного дерева. – Какие могут быть претензии у этих оборванок?!
– Вот именно, что оборванок, – кивнула Милочка. – А ведь девочки уже год работают! Тебе ли не знать, как тяжек труд балерины? А они еще и не сформировались окончательно! Лишние стрессы им совершенно не нужны! В двенадцать лет психика крайне неустойчива и нет нужды нагружать её сверх меры. Попроси директора выделить хоть какую-то сумму на покупку одежды для девчонок.
– И как ты себе это представляешь? – не сдавалась Мстислава. – Сейчас у нас в училище девять сирот разного возраста. Купишь вещи этим, а как другие? Выделять кого-то нам не с руки!
– Значит, нужно приодеть всех, – вздохнула Людмила. – Купить необходимое для девятерых детей – не так-то уж и дорого!
– Необходимое им государство выдает, – пробурчала Мстислава, гася окурок в огромной хрустальной пепельнице. – Я поговорю с директором, и мы подумаем, что можно сделать. Но благоприятный ответ не гарантирую.
***
Через два дня Мстислава перехватила Милочку по дороге в танцкласс:
– После утренних занятий собери наших сиротинушек, – усмехнулась, – вместо школы их ждет поездка в бутик!
Людмила едва не споткнулась на ровном полу коридора.
Что такое бутик она прекрасно знала. Три магазина с подобным статусом появились в Южной Пальмире в течение последних лет и цены в них были запредельные.
– Какой бутик? – прошептала растерянно. – О чем ты говоришь?
– Вот уж не думала, что тебя так просто одурачить! – расхохоталась Мстислава. – Гуманитарку из Германии привезли на склад одного из наших спонсоров. Он разрешил взять все, что деткам приглянется! Так что сообщи радостную новость и посоветуй выбирать тщательнее, а не хватать всякое блестяще дерьмо!
– Я с ними поеду, – решила Милочка.
– Да? – удивилась Мстислава. – Я хотела кастеляншу отправить. Но если тебе все вот это нужно – поезжай. Вечером у тебя сегодня, как мне помнится, урока нет. Но детей привези обратно вовремя! Для них занятия никто не отменял.
– Не волнуйся, – Людмила заторопилась в класс, понимая, что нужно приступать к уроку. – Все сделаю, как нужно.
***
Милочка, добровольно взвалившая на себя обязанность доставки девочек и мальчиков на пыльный склад, забитый огромными мешками с гуманитарной помощью от богатого европейского соседа, помогала растерявшимся поначалу детям выбрать в ворохах одежды, вываливаемой на пол, что-то поновее и поприличнее.
Поездки были не частыми, как правило – раз в сезон, но большего и не требовалось.
Людмила велела кастелянше запустить стиральную машину-автомат, подарок спонсора, и помочь детям очистить от забугорной пыли, грязи и въедливого химического запаха «обновки», что и было сделано один раз. Дальнейшая стирка возлагалась на самих девчонок и мальчишек. Никто за чистотой их гардероба следить не нанимался! У кастелянши своих дел полно!
С того памятного дня прошел год.
***
– Переодевайся и пойдем! – велела подруге Диана. – А то в школу опоздаем.
– С чего бы? – удивилась Леночка. – Май на улице! Жара, как летом. Я так пойду! – и поддернула шортики.
– Ленка, не дури! – Диана понимала, что этот, явно провокационный наряд, поспособствует тому, что их выставят из класса, да еще и нажалуются в училище. – Надень что-то менее вызывающее!
– Блин, – бурчала Леночка, вываливая на кровать с полки узкого шкафчика наряды, привезенные девочками с последнего посещения склада, – когда мы уже станем взрослыми?! Когда станет не нужно подчиняться ни чьим указаниям?!
– Никогда! – охладила пыл подружки Диана.
– Не, – бормотала Леночка, вытаскивая из вороха одежды узкие брючки и тонкий хлопчатобумажный джемперок с декольте, явно не соответствующим предстоящему походу в школу, – немножко мы все-таки вырастем.
– Я не о том, – Диана критически осмотрела подругу. – Подчиняться придётся всегда! По-другому не бывает.
Осмотром Диана осталась довольна, разве что немного поправила джемпер, потянув его вверх за плечевые швы и уменьшив тем самым вырез, заканчивавшийся в районе солнечного сплетения.
– Так нормально, – вздохнула, понимая, что следующее критическое замечание может спровоцировать подругу снова упасть в кровать и отказаться куда-либо идти.
Девочки, взявшись за руки, выбежали из спального корпуса и устремились к выходу с территории училища.
***
– Думаю, что ты не ошиблась, Славочка, выбрав этих малышек. – Людмила и Мстислава стояли у окна кабинета и смотрели вслед грациозно шествующим по аллее девочкам.
– С Дианки толк будет, – усмехнулась Мстислава. – А вторая, как её?
– Лена, – подсказала Милочка.
– Ну да, – кивнула Мстя, сделав вид что в напоминании не нуждалась. – Слишком уж своевольная! – добавила. – И эти сиськи.
– Успокойся, Славочка, – Людмила улыбнулась. – Какие сиськи? Девчонка плоская и худая, как стиральная доска!
– Вот пусть такой и остается, – проворчала Мстислава Звездинская.
***
Летом все дети-сироты, воспитанники училища, отправлялись на дачу, находившуюся в ведомстве детского дома, в котором они жили до семи лет.
От помощи почти уже взрослых девочек и мальчиков директор детдома никогда не отказывался. Для воспитателей и нянечек – подспорье. Для ребятни – возможность расслабиться и подурачиться, когда ты под присмотром подростка, а не вздрагиваешь от окриков всем и всегда недовольных воспитательниц, уделяющих больше времени собственным детям, которые выезжали на дачу с матерями.
Этот год не стал исключением.
Девочек, которые на тот момент обучались хореографии в училище, распределили по группам, согласно возрасту. Среди пятерых будущих балерин, оказавшихся на попечении государства, Диана и Леночка были самыми старшими.
За малышами лучше присматривать тем, кто уже повзрослее. Дети «старшей» группы не требовали столь тщательного внимания и ухода.
Диане и Леночке, привыкшим к дисциплине и беспрекословному подчинению, не сказать, чтобы уж очень нравился уход за трёхлетками, впервые вывезенными на дачу в этом году, но зато малыши чувствовали, что рядом с ними «взрослые», слушались, не пытались куда-то убежать или забраться в море за ограждающую сетку. Ну а с тем, что кто-то, не дотерпев до туалета, умудрялся обмочить или, того хуже, обгадить штанишки, приходилось смириться и мыть испачканные попки вместо довольно ухмыляющейся няньки.
– Что кривишься? – любопытствовала нянечка, глядя, как Диана вытряхивает из трусиков «продукт жизнедеятельности» ребенка. – Это тебе наука и опыт на всю жизнь! Благодари и радуйся! Еще вспомнишь, когда сама матерью станешь! Когда свои дети пойдут!
– Она что, дура?! – шипела на ухо подруге Леночка. – Какие дети?! Она что, не понимает, что балет и материнство несовместимы?!
– Не знаю, – пожимала плечами Диана, застирывая трусики прямо в море. – Нам-то что? Это лето последнее, когда мы поехали на дачу.
– Ну да, – соглашалась Леночка. – В этом году мы станем заниматься вместе с мальчиками! Нас поставят в пары!
– Угу, – Диана надевала хорошо отжатые трусики на смущенного «казусом» малыша. – И начнут вводить в труппу театра. Конечно, в вечерних спектаклях мы участия принимать не будем, а вот дневные и утренники – прекрасная школа и возможность познакомиться поближе с теми, кто вскоре станут называться нашими коллегами.
