скачать книгу бесплатно
В нашей команде мы с Володей Кузьминым были лучше подготовлены физически, на нас была вся надежда. При этом в ходе гонки мы не должны были «потерять» своих напарников. А такое случалось: иногда, будучи ведущими, мы с ним так увлекались, что даже за нашей спиной товарищам ехать было тяжело – мы раскручивали педали очень сильно. Кто- то из четверых мог не выдержать нашего темпа и отстать. Зачет на финише шел по третьему члену команды, то есть потеря четвертого до финиша не была «смертельна».
На трассе всегда стояли контролеры от каждой команды, отслеживая предварительные результаты и информируя гонщиков. Это было возможно, так как гонка всегда шла туда и обратно, финиш – там же, где и старт. Кроме меня и Кузьмина в нашей команде были Валера Иванов, лет двадцати пяти, худой, очень выносливый и терпеливый гонщик и молодой, лет двадцати, парнишка Сергей Толстов – талантливый, но еще мало тренированный, зато с большими амбициями. У каждого был разный отрезок пути, который гонщик мог проехать с максимальной отдачей: у кого- то триста метров, у кого-то целых шестьсот, как, например, у меня, чем я страшно гордился.
И как-то в этот день у нас сразу все не заладилось. Видно, темп мы с сыном тренера задали на старте слишком большой, и Толстов «загрустил»: вперед выходил совсем на «чуть-чуть», а потом и вовсе отстал. Иванова «терять» было уже нельзя. А сзади ехал арендованный тренером автобус, в котором были запасные велосипеды для гонщиков и полный состав нашей женской команды. Девчата гонку уже закончили, заняв 2-е место, и хотели поддержать морально мужскую команду. В нем же сидел Кузьмин – старший, почти сорвавший голос из-за нас, и даже его мат, обычно очень изощренный, стал непривычно повторяться.
Как назло, заморосил противный дождь, а после разворота – рванул встречный ветер. Форма промокла насквозь. Состояла она из специальных ботинок, которые намертво крепились к педалям, шерстяных велотрусов по колено, и шелковой облегающей майки с коротким рукавом. Мокрые велотрусы почему – то стали съезжать вниз и чтобы не шокировать девчонок интимной частью тела, я постоянно их подтягивал рукой, теряя драгоценные секунды и вводя тренера в крайнюю ярость. Выслушав сквозь шум ветра все, что Игорь Николаевич думал про мою заднюю часть тела, я с силой рванул штаны вверх, и они… треснули. О, ужас!
Начав с остервенением крутить педали, я из всех сил пытался оторваться от злосчастного автобуса, чем совсем добил Иванова, который и без того ехал на последнем дыхании. К тому же один из контролеров крикнул, что мы проигрываем конкурентам, землякам, сорок секунд. Дальше работать стали вдвоем, Валера «отдыхал» за нашими спинами, постоянно норовя отстать. Тренер издавал какие-то хриплые звуки, но разобрать то, что он пытался до нас донести, было невозможно.
На финише я вышел вперед, выложившись на все сто процентов, при этом четко слышал, как через громкоговоритель помощник судьи объявляет: «Финиширует команда голож…», – затем следует пауза, и – «извините, команда текстильного института из города Иваново».
Соскочив с велосипеда, первым делом я надел трико и скрылся в перелеске, где стояли бочки с бесплатным квасом – об этом позаботились местные власти. Правда, тренер нам запретил даже глядеть в ту сторону, так как мы «…бездарные, тупые «чайники», которых он разгонит, как только вернемся домой». Мы сидели молча, виновато опустив головы, хотя и отдали гонке все свои силы. Тем временем к финишной черте приближалась команда химико-технологического института, наши земляки и конкуренты. Тренер побежал узнать, сколько мы им проиграли. И вдруг …он остановился, достал из автобуса трехлитровый бидон, сам наполнил его квасом и с улыбкой, как ни в чем ни бывало, принес его нам. Оказалось, что в итоге, мы выиграли у «химиков» целых 4 минуты, а в общем зачете заняли 7-е место, что совсем не плохо для соревнований такого уровня!
…Когда припоминаются тяжелые физически и обидные в плане несправедливости моменты, легче сидится даже в карцере. «Пройдет и это, пройдет, переживу» – такие мысли появлялись в голове. Они вселяли надежду. А потом как-то батюшка сказал: « Не ищи справедливости на Земле. Ее здесь просто нет, она только на Небе». Может он и прав….
Был весьма курьезный случай в городе Таганроге. Выступали мы там от Ивановской области тремя командами – мужской, женской и юношеской. Причем общий зачет шел по результату всех трех команд. И был один юноша по фамилии Гришанков, в общем-то, бестолковый как спортсмен, но безвредный и крайне наивный. Да и «юношей» – то он был не настоящим, в том смысле, что ему в спортивных документах умышленно был занижен возраст, чтобы он мог выступать именно в этой категории. Мы с Кузьминым- младшим решили настроить его на гонку. Воодушевить, внушить веру в свои силы, а заодно и подшутить.
–Гришанков, ты самый старший среди участников, ты сильнее их всех и должен выиграть, – сказал Володя.
– Гляди, трасса с горы в гору – ровного места нет, а ты на горах всегда отличался, ты – горный король, – поддержал я товарища.
И это было правдой, только суть – то была в том, что опытные велосипедисты всегда при подъеме в гору экономили силы, прячась за спинами других гонщиков, и старались держаться сзади. Это в том случае, если гонка групповая, то есть ехали все вместе человек шестьдесят, и каждый норовил обхитрить друг друга и выиграть на финише. После взятия горы силы у всех обычно были на исходе, а кто все же их сберег, старался рвануть вперед и оторваться от основной группы, уйти в отрыв. Вот поэтому бестолковый «горный король» при подъеме в гору всегда был впереди, но затем резко отставал. Делиться тактическими хитростями велосипедисты не любят, даже со своими «союзниками».
А мы Саню, так его звали, продолжали раззадоривать на рывок. И наконец, он поверил нам и произнес: «Точно, я и сам замечал, что в гору у меня здорово получается. Я выиграю эту гонку».
И вот после того, как мужская и женская команды свою гонку закончили, стоим у финиша и болеем за юношей. А их тогда набралось человек восемьдесят, не меньше. На улице жара, свыше тридцати градусов, местами плавился асфальт. Мы, как говорится, на себе испытали все прелести тяжелых соревнований. Однако они подходили к концу….
К финишу приближалась оторвавшаяся от пелетона пятерка лидеров, отчаянно стараясь, выиграть друг у друга сантиметры дороги и прийти первым. Но… Гришанкова среди лидеров нет! Следом, через шестьдесят секунд, стала приближаться группа велосипедистов, где – то из двадцати человек. Но и среди них мы не увидели нашего чемпиона. Минуты через две финишировала основная группа, но – тоже без «горного короля»….
Оставалось еще три минуты, для того, чтобы областная команда получила зачет. Но вот прошло еще сто двадцать секунд, и мы, наконец, увидели двух гонщиков, которые, тем не менее, в нужное время вписывались. Среди них – Гришанков. Ну и ехали бы «чайники» спокойно, так ведь нет – надо выяснить, кто самый бездарный! Кстати, «чайниками» в велоспорте называли тех, кто показывал не очень хорошие результаты на соревнованиях.
Между тем оба из последних сил рвались к заветной черте. Велосипеды шли параллельно друг другу, и педаль одного попала в колесо другого. Оба естественно упали, резиновые трубки-камеры слетели с колес, ехать было невозможно. Гришанков без своего двухколесного коня бежал к финишу, чуть прихрамывая, но пересек черту первым. А по правилам, при этом, у спортсмена должен быть и велосипед. …Саня заковылял обратно. Он поднял на плечо свой велосипед и… все-таки уложился в отпущенное для зачета время! Животы болели от смеха, а вот от прозвища «Горный козел» Гришанков с той поры так и не «отмылся»….
Бывали в велосипедном спорте и такие моменты, когда соревнования превращались не в борьбу спортсменов между собой, а в достижение какой-то общей цели. Занимаясь второй год, имея уже первый взрослый разряд, я чувствовал в себе силы добиться большего. Но чтобы выполнить норму кандидата в мастера спорта, был необходим более высокий уровень соревнований, а главное, чтобы судья имел Республиканскую категорию. Таковых в Иваново, увы, не было….
Но однажды тренер сообщил нам, что по специальному приглашению спортивного комитета города Иваново приедет судья соответствующей категории, и мы сможем попытать счастья. Для этого даже придумали внеплановые соревнования – не помню, как их тогда назвали, но пригласили участвовать спортсменов-любителей велоспорта со всей области.
Надеяться на «госпожу удачу» в такой ситуации было просто глупо, и все сильные велосипедисты вступили в сговор между собой. Мы решили не хитрить друг перед другом, а работать как одна команда, увеличив таким способом шансы получить заветное почетное звание. «Посильнее» в Иваново было человек восемь, причем из разных учебных заведений города, и в обычной ситуации все были непримиримыми соперниками.
Но вот наступил ответственный день, и мы, как договорились, ввосьмером повели гонку. Скорость развили приличную, но за нами не отставал «хвост» еще из примерно пятнадцати человек. За впереди едущей «стеной» велосипедистов им было легче, чем лидерам, а вот поработать на общий результат они явно не желали и не рвались вперед. На развороте кто – то из контролеров крикнул, что нам не хватает секунд сорока до контрольного времени. Мы добавили скорости, благо силы позволяли, тем более что к финишу надо было ехать уже по ветру.
Сильно хотелось «скинуть с колеса» навязчивых «пассажиров», а им, видимо, так же сильно хотелось стать кандидатами в мастера спорта СССР. На подъезде к финишу, уже не оставалось сил. Но есть такое понятие «надо», и именно оно заставляло отдавать даже то, чего уже нет. У каждого велосипедиста есть своя длина дистанции, которую он может отработать на «полную». Обычно это 300-400 метров. А у меня она была вдвое больше. И вот, когда до заветной финишной черты оставалось примерно такое расстояние, я сдвинулся в левую сторону от гонщиков из группы лидеров и включил все, что мог – и максимальную скорость, и силу, точнее ее жалкие остатки. Пришел вторым с результатом 2часа 19минут 20 секунд. Сын тренера Владимир, как обычно «приклеившись» ко мне сзади, когда я начал отрыв от пелетона, на самой финишной черте буквально вырвал у меня пару сантиметров. В итоге мы с ним имели даже несколько «лишних» минут для исполнения заветной мечты!
…Обдумывая этот эпизод из своей жизни, я сделал вывод, да и память подсказывала, что нужного результата можно добиться, только работая сообща как единая команда. Да,… странно устроена жизнь – сижу, как говорится, на нарах и вспоминаю занятия спортом. При этом постоянно возвращаюсь к текущей и очень непростой ситуации. Как будь-то, ищу поддержки в прошлом, для преодоления препятствий в настоящем. Однако надо подумать, как на суде заставить «работать» на полную мощность всех друзей по несчастью. В одиночку мне однозначно не потянуть, да и им за моей спиной не отсидеться….
После этих соревнований были еще какие-то – городские. В команду энергетического института пришел уже готовый кандидат в мастера спорта из города Сочи. Он расспрашивал своих товарищей по команде, кто ему может в Иванове составить конкуренцию. Среди прочих, показали и меня…. Что – то ему во мне не понравилось, и он сказал: «Я его сегодня завалю». Это означало намерение оказаться передо мной во время гонки и специально чуть вильнуть велосипедом, чтобы его заднее колесо повернуло мое переднее в сторону. Обычно это кончалось падением того, кто находился сзади. Но меня члены его, же команды предупредили о готовящемся покушении. По дружбе, ведь все мы не первый раз соревновались, знали друг друга, уважали.
Гонка была групповой, ехали вместе, человек тридцать. Трасса была выбрана на Писцово, это в сторону Ярославля. Тогда она была, можно сказать, новая – не разбитая. На улице обычное лето средней полосы России – плюс двадцать пять, редкие облака на небе, теплый ветерок в лицо. Стартанули…. Нового велосипедиста я из поля зрения не выпускал ни на минуту.
В какой-то момент он оказался сзади меня, переднее колесо его велосипеда терлось о мое заднее колесо. И я умышленно вильнул чуть в сторону. Сзади послышался характерный для падающего велосипедиста звук…. Что ж, подумалось мне: не рой яму другому. На финише новичок стоял слегка поцарапанный, но ко мне для выяснения отношений подойти не решился, видно все понял сам. Кстати, впоследствии он призовых мест в новом для себя городе так и не занимал.
А бросил я занятие велосипедным спортом по причине конфликта с тренером и его сыном. Обычно на соревнованиях Владимир Кузьмин, зная длину моего финиша, использовал меня в качестве «локомотива». Его возможности держать максимальную скорость были вполовину короче моих, хотя работая на команду, он мог «протащить» ее те же 600 метров. Владимир прекрасно знал все свои плюсы и минусы. «Отдохнув» за моей спиной, он выныривал как раз на своем любимом отрезке, а я в итоге оказывался вторым на финише.
Мне это, наконец, надоело, и я предупредил его: «На первенстве области не позволю тебе так смухлевать. Если не хочешь завалиться, за мной не приклеивайся».
И вот наступил первый день самых ответственных в году соревнований – индивидуальная гонка на двадцать пять километров. «Ответственных» – потому что первенство ивановской области! На улице толи конец августа, толи начало сентября, но погода великолепная. Двадцать три по Цельсию, ветерок умеренный, чуть боковой. У меня прекрасное самочувствие и настроение. Трасса на Писцово – Ярославль хорошо знакома, с обеих сторон укрыта от ветров смешанными лесами. В общем, – жми на педали, любуйся природой, сил не жалей.
Первым стартовал неоднократный чемпион области Николай Ягодкин из энергетического института, через пару минут – я. Постепенно приближаюсь к лидеру – сегодня я сильнее. Однако после разворота увидел своими глазами, как тот держится рукой за мотоцикл тренера, который всегда сопровождал своего любимца. Используя двигатель внутреннего сгорания, конечно, развиваешь большую скорость. К тому же абсолютно не затрачивая энергии мышц. Ничего себе! Финишировав, я узнал, что «проиграл» Николаю двенадцать секунд. Пошел к нему, но не поздравлять, а убедить честно признаться в своем мошенничестве.
Но он сказал: «Если я признаюсь в том, как я выиграл, то всю команду снимут с соревнований, а ведь мои товарищи не виноваты».
Из солидарности с ребятами пришлось мне хранить его тайну, но в душе осталась обида. Грело душу лишь сознание того, что командные гонки мы у всех выиграли достаточно легко. Наступил третий день соревнований, на этот раз это была групповая гонка, с личным зачетом. Чемпионом области станет тот, кто во всех видах состязаний наберет максимальное количество очков. Володя Кузьмин послушал моего совета, при приближении к финишу за мной не встал, в итоге я оказался первым, он – пятым. Ну, команда в общем зачете стала лишь второй, после химико-технологического института.
Как Кузьмин – старший кричал на меня, обзывая эгоистом, и это несмотря на то, что я уже был чемпионом Ивановской области! Я не выдержал, нагрубил ему в ответ. Наша ссора закончилась моим обещанием «повесить велосипед на гвоздь» и больше не брать в руки. Слово свое я сдержал, а ведь спортивная карьера была в самом разгаре. Потом сильно жалел о своем скоропалительном решении, но остался верным слову. В дальнейшем меня неоднократно уговаривали вернуться в спорт – и тренер, и даже декан, но я остался непреклонен.
…Много свободного времени у узника в холодном карцере, очень много. Успеваешь не только вспомнить в мелких деталях каждый свой поступок, но и оценить его…. Вот Ягодкина не выдал, ради ребят из энергоинститута и поступил вроде правильно, а ради своей родной команды не позволил своему другу проехать на мне, как на глупом коне. Но как к этому относиться? Вроде как личный интерес поставил выше коллективного – правильно ли это? С другой стороны, в групповой гонке каждый сам за себя, и я никому другому не позволил бы себя так эксплуатировать, скинул бы с колеса на обочину. Почему Кузьмин долгое время бесцеремонно пользовался тем, что он – мой друг и товарищ по команде? Не на все вопросы от своей совести получал однозначные ответы, далеко не на все, даже спустя много лет….
Но как был прав наш тренер, когда говорил нам: «Вот вы сейчас переносите тяжелые нагрузки и, конечно, думаете о том, чтобы бросить это самоистязание. Но пройдет время, и вы поймете, что это было лучшим в вашей жизни». В велосипедной секции я познакомился и со своей будущей женой, Натальей Михайловной Горбуновой. Она тоже какое-то время занималась этим видом спорта и даже успела получить первый разряд. В жизни встречаются люди-«ураганы» – у них всегда сильные страсти, они ругаются, мирятся, расходятся, сходятся. А есть люди спокойные и надежные, которые не предадут и по жизни очень предсказуемы. Они где-то промолчат, когда хочется кричать, где-то просто перетерпят, не высказывая своего недовольства. Вот к последнему типу людей и относится моя супруга. Когда отношения с ней подошли к чему-то серьезному, она только спросила: «А ты хорошо подумал?». Кстати сказать, и предавать таких людей, на мой взгляд, гораздо сложнее. Забегая вперед, отмечу, что мы вместе прожили более сорока пяти лет, и всегда она была рядом. Правда, один раз она меня все-таки «подвела», конечно, не очень серьезно….
Глава 4. «Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним…»
В 1975 году я в составе студенческого стройотряда побывал на Крайнем Севере, в Якутии, за Полярным кругом. Был там золотой прииск Кулар, а рядом – поселок Власово, который отмечен почти на всех картах СССР, хотя по внешнему виду и количеству жителей он этого как бы и не заслуживал. Но – обо всем по порядку…. Полетели мы на север в самом начале лета, нас было человек сорок – мы должны были там что-то построить, ну и заработать денег.
Командиром стройотряда был Сергей Ивахин, такой же студент текстильного института, как и мы, но постарше по возрасту – ему было лет 28-30, и, при этом, он разбирался в строительстве. В общем, эдакий студент-прораб. Был он среднего роста, физически хорошо развит, с внушительной мускулатурой, со спокойным и деловым характером. При первом знакомстве он вызывал невольное уважение. Был у него и заместитель – Валерий Токарев, лет 25-26, невысокий, щупленький, с глазами навыкате. О таких людях нередко говорят «скользкий типчик», а я бы добавил к этому и еще наглый. Ивахин взял с собой на заработки и свою супругу, устроил ее поварихой.
До Якутска летели каким-то большим реактивным самолетом и довольно долго, а вот дальше более двухсот километров, на «кукурузнике», Ан-2. Если сравнить полет на этих самолетах с автомашинами, то это как современный автомобиль на асфальте и телега с деревянными колесами на каменке. Впрочем, добрались без особых приключений. Примерно половина отряда, включая и меня, поселилась в школе поселка Власово, благо, были каникулы, и она пустовала. Бригадиром у нас был Токарев.
Другая половина во главе с командиром стройотряда Ивахиным жила, где то недалеко, в другом селении, и за все время нашей работы мы не встречались ни разу. Они строили бетонный гараж на несколько грузовых машин для какой-то государственной организации, а мы такой же, но – из бревен. Лес возили с берега реки Лена километров за семьдесят от нашего поселка – за ним ездили сами на колесном тракторе «Т-700».
Сам поселок представлял собой несколько сотен одноэтажных домиков, сколоченных из подручных материалов – досок от сломанных ящиков, положенных в два слоя. Между ними был насыпан утеплитель, как правило, опилки. Школа же, в которой мы жили, была выстроена из добротных бревен, но что интересно, внутри помещения туалет отсутствовал. Он находился рядом, метрах в пятидесяти, на улице и тоже был бревенчатым. Им, кстати, пользовались и жители ближайших домов. Как я помню, кирпичными были только одноэтажная общая баня и пожарная часть, в которой дежурила одна специализированная машина и несколько пожарных.
В поселке жили, в основном, рабочие, имевшие отношение к добыче золота – шахтеры, трактористы и другие разнопрофильные специалисты, всего – примерно полторы или две тысячи человек, не более того. На все селение было два магазина, оба бревенчатые: продовольственный и промтоварный. Продовольственный располагался недалеко от нашего временного жилища. Меня однажды поразило то, что ночью на улице стояла огромная, не менее трехсот человек, очередь – за картошкой и солеными огурцами в банках. Был привоз этих продуктов, а это случалось совсем не часто. Летом на этих широтах стоят «белые ночи»: солнце выписывает некий круг по небосводу, но не заходит за горизонт. А я побежал в туалет… в одних трусах…, а тут такое представление. Даже растерялся спросонья, что для меня совсем не характерно,… в обычной ситуации.
Подъем был у нас в шесть часов утра. Туалет, завтрак и работать на стройку. Обеденный перерыв, где то час, и до двадцати часов – опять трудиться. Когда Ивахин набирал желающих ехать с ним, обещал заработки в пределах тысячи – тысяче двухсот рублей. Это за все время, то есть за два – два с половиной месяца. По тем временам и это были большие деньги. Моя мечта – мотоцикл «Ява», стоила тогда тысяча сто рублей. Ради таких заработков никто не ныл и не возражал против продолжительного рабочего дня. Здесь, на стройке, я впервые встретил настоящих трудоголиков, людей, любящих и умеющих работать непрерывно, они даже курили на ходу. Это Александр Радугин из города Тейково, земляк моей жены, и Николай Сироткин из Иваново. И они, и я были подсобными рабочими, нашей задачей было – поднести, унести, поддержать и помочь. Например, когда таскали строительные бревна, я в силу отменного физического здоровья, мог взвалить на себя сразу два, но потом нуждался в кратковременном отдыхе. Напарники, же брали только одно и вдвоем, зато бегом и без перерывов на отдых. Производительность труда у них была много выше, чем у остальных на таких же работах.
Радугин, как и я, недавно женился и мы с ним поспорили на две бутылки хорошего коньяка,– кому жена будет писать чаще. Год назад я был на таких же заработках, только в деревне, недалеко от Иваново, и Наташа писала мне каждый день! Поэтому в своей победе я был уверен. Правда, письмо шло на прииск где-то две недели, столько же и обратно. Однако в этот раз спор я проиграл, как говорят, вчистую. Подвела меня супруга, подвела…. Позавидовал тогда я такой любви, но забегая вперед, скажу, что – зря. Коньяк – то я купил и отдал. А вот Радугин по приезде домой в Тейково, встретился со своей женой на перроне, о чем- то поговорил несколько минут и… бросился под отходящий поезд. Естественно, погиб….
Узнал я про эту страшную трагедию от кого-то из студентов, с кем вместе ездил на Север, но прямым очевидцем происшедшего он тоже не был и пересказал с чьих-то слов. Что можно сказать за пять минут, чтобы довести человека до такого решения? Не могу представить, чтобы любимая супруга Александра затеяла какой-то серьезный разговор при встрече с мужем прямо на вокзале, а ведь она не видела его более двух месяцев. Выяснение отношений обычно происходит с глазу на глаз дома, а не на перроне. Расспрашивать у других общих знакомых о том, что же произошло между супругами, я не стал….
Вернусь к рассказу о Заполярье. Летом температура воздуха прогревалась до тридцати градусов, естественно со знаком плюс, дожди случались крайне редко. Вокруг поселка, насколько хватало обзора, лежала тундра, покрытая сплошным пологом из низкорослых карликовых берез и ивняка. Росло много мха и лишайника, встречались и какие-то цветы, и – невероятное количество брусники, черники, голубики, морошки, костяники. Грибов тоже было множество – подосиновиков, белых, подберезовиков, волнушек. Собирать такой урожай, было сплошным удовольствием, но нам на это времени не хватало.
…Донимали комары. Работая до пояса голыми, мы рисковали быть закусанными вплоть до нервного срыва. Наши работодатели привозили в ведре какую-то жидкость от этих кровососов, мы ею мылись каждые два часа. Этот промежуток времени мы были под защитой. Как-то раз, углубившись в тундру, я наугад хлопнул пустыми ладонями, и с изумлением насчитал около сотни раздавленных «вампиров».
Однажды и мне довелось ехать на реку Лену, за строевым лесом. В кабине были мы, два студента, и водитель. Он нам предложил прокатиться всего семнадцать километров в сторону от маршрута и посмотреть на Ледовитый океан. До сих пор сожалею, что отказались, так как торопились загрузиться стройматериалами. Дорогой случилось небольшое происшествие. Водитель увидел в тундре куропатку, остановил свой трактор и достал из-за сиденья охотничье ружье. Но маскировка у птицы была на высоте, и охотник не знал куда стрелять. А у меня тогда глаз был зоркий, а ум – как говорится, короткий, и я показал рукой прямо на беззащитную жертву. Раздался меткий выстрел, который вместе с куропаткой запоздало, поразил и мою совесть. Нехорошо стало на душе. В очередной раз спросил себя: зачем?
Запомнилась и экскурсия на шахту, где непосредственно добывали золото. Организовало ее наше руководство по договоренности с начальством золотого прииска. Привезли нас туда через тундру на каком- то стареньком автобусе. Ехали недолго, где – то около получаса. Под землю спускались пешком по пологой тропинке. Рядом тарахтел непрерывно работающий конвейер, доставляющий грунт на поверхность. В одном месте, прямо над головой, виднелся огромный камень, и проходить под ним было довольно жутковато. Подумалось: ведь рано или поздно он упадет и хорошо, если не на чью-то голову. А шахтеры под ним ходили каждый день и не по одному разу.
Почву разравнивали мощными американскими бульдозерами марки «Катерпиллер»,– все они были ярко-желтого цвета. Потом ее обильно поливали водой из брансбойтов, типа пожарных, тяжелое золото оставалось, в основном на месте, а легкая грунтовая земля разлеталась во все стороны. Давление воды было такое, что по рассказам приставленного к нам представителя прииска, кому-то даже сломало руку. После активной водной обработки, обогащенной породы ее собирали в металлические бочки и опечатывали. Из любопытства я немного достал ее оттуда пальцем, тщательно разглядел, но даже золотой пылинки не увидел. Заканчивался технологический процесс тем, что обогащенную породу загружали в огромные вращающиеся барабаны и снова промывали водой. Из нескольких тонн породы за восемь-десять часов намывали несколько граммов драгоценного металла.
– А кражи золота у вас случаются? – полюбопытствовал я у нашего гида.
– Нет, конечно, но у всех рабочих имеются печатки, кольца из чистого золота, опять же – зубы золотые… – ответил он.
При этом показал красивую печатку и кольцо на пальцах, блеснув «золотой» улыбкой. Мне стало ясно, что эти вещи имеют прямое отношение к его работе на прииске.
…Пытаюсь в почти родном карцере припомнить из своей жизни: было ли хотя бы раз, чтобы я использовал работу в личных интересах? Но…, либо память коротка, либо этого просто не было. А вот мои недруги почему-то легко идут на должностные преступления ради моего «наказания»? И совесть их, похоже, нисколько не мучает…. Тема для меня оказалась «больной», даже отбросил ручку и блокнот, задумался. Ну, допустим, у них все получилось – я отхватил свои незаслуженные двенадцать лет на «зоне», а они получили очередные или даже внеочередные звания. Но ведь радость от этих событий быстро пройдет. И ради новых каких-то благ опять надо идти на должностное преступление? А надо бы помнить – реально пословица работает: «Как веревочке не виться…». Да и «закон бумеранга» опять же….
Лето в этих местах короткое, в конце августа начались ночные заморозки, а однажды даже выпал снег. Но и работа наша уже подходила к концу. Когда мы, согласно договору, построили все гаражи, деньги за работу нам сразу не выдали. Командир стройотряда Ивахин сказал, что расплатится в Иваново прямо в институте, после перечисления денег организацией заказчика. Мы поверили, впрочем, как и тому, что надо везти два тяжеленных чемодана с бивнями мамонта, якобы, для ивановского музея. Один чемодан был поручен мне.
Впоследствии оказалось, что вез я тогда не бивни мамонта, а украденную у нас же тушенку в банках, предназначенную, кстати, для нашего же питания. Об этом примерно через месяц во время студенческой вечеринки проговорился нетрезвый Валерий Токарев в кругу своих друзей. Он выставил ее на стол и смеялся надо мной, ведь я тащил чемодан, думая, что помогаю краеведческому музею. Кто-то из его товарищей по доброте душевной поделился этой информацией со мной. А жил этот любитель тушенки в общежитии текстильного института; узнать, в какой комнате труда не составило.
Выдержать насмешки я, конечно, не смог и прекратил их привычным для меня способом. Вызвал наглеца на улицу и после двух вопросов-ответов, он уже лежал без сознания на земле. Когда к нему вернулась способность говорить, я заодно спросил его и про зарплату, правильно ли с нами рассчитался Ивахин. Тот выдал стройотрядовцам всего по шестьсот пятьдесят рублей за два с лишним месяца тяжелой работы. Не знаю почему, но Токарев разоткровенничался и пояснил мне, что и с деньгами нас обманули, украв у каждого по четыреста рублей. Видно, у меня уже тогда был скрытый талант «расколоть» человека, убедить его говорить правду.
Естественно, полученной информацией я не мог не поделиться с другими членами «клуба обманутых пайщиков». В общем, организовалась инициативная группа из шести человек; остальные или не поверили, или не захотели связываться с авторитетными в институте жуликами. Поговорили мы со своим бывшим командиром; оказывается, он подробно знал о моей «душевной беседе» с его заместителем, поэтому особо отпираться не стал и доплатил по триста пятьдесят рублей. Но – только тем, кто был со мной, хотя практически до каждого участника дальней командировки мы довели причину и результат беседы с бывшим и непорядочным командиром студенческого отряда. Никто ничего предпринимать не стал; вот если бы за них кто-то сходил и восстановил справедливость, тогда они сказали бы спасибо. Даже с милицией никто не захотел связываться.
…Тяжелые думки в «склепе» легко объясняют, почему с правоохранителями никто не хочет иметь дел без крайней необходимости…. Деньги способны легко решить вопрос в правоохранительных органах. Причем в любую сторону – обвинения или оправдания. Такая уж у них репутация среди простых людей. Правда, если просто логически поразмышлять – ну не один же такой честный я там работал. Наверное, срабатывает принцип «одной ложки дегтя в бочке меда». Кто-то попал на таких же правоохранителей, как и мы – поделился с близкими и сложилось мнение. А в плохую милицию (тем более полицию) люди почему-то верят легче….
Глава 5. Студенческие забавы
В студенческие годы мы любили давать друг другу клички. И у меня она была – производная от моей фамилии. Кстати, вот как, иногда, появляются прозвища. Определенная компания учащихся, и я в том числе, любили собраться в одной из комнат общежития и поиграть в карты. Немудреная игра, называлась «трынка», это когда делят на игроков по три карты, каждый кладет на кон деньги – чем больше, тем страшнее партнерам-конкурентам. На этом и строится блеф (большие наличные подразумевают хорошие карты), а затем смотрят – у кого больше очков, тот и выиграл всю казну, лежащую на кону.
Как – то во время игры в комнату вошел Юра Березкин. Внешне он выглядел полным, был всегда при костюме, как мы говорили, директорской наружности. Юра протянул руку, чтобы поздороваться с нами, но при этом запнулся на стоявший на полу чайник, посмотрел вниз и озадаченно произнес «чайник!». Все засмеялись. А в итоге до конца обучения Березкин был «Чайником».
…Этот вспомнившийся случай слегка развеселил меня. Ведь в тюрьме для получения прозвища – «кликухи» надо было пройти целый ритуал. Безусловно, самых низких каст зэков это не касалось. Претенденту на «погоняло» в его камере предлагалось несколько вариантов. Он выбирал, а вечером после проверки озвучивал ее через окно громким криком. Если же не хватало собственной фантазии, надо было крикнуть в окно: «Тюрьма, тюрьмушка, дай мне погремушку». И всегда находился тот, кто озвучивал «кликуху», как правило, не оскорбительную, но она прилипала к человеку на всю оставшуюся жизнь….
С игрой в карты связаны еще два случая, о которых я бы хотел поведать. Был такой студент, и большой любитель поиграть в «трынку», по фамилии Полетаев. Высокий, очень здоровый внешне, деревенский парень с густыми цвета соломы непослушными волосами на голове. Сельская простота парня, граничащая с грубостью, заставляла всех нас относиться к нему с осторожностью. Когда нас набиралась полная команда для игры в карты, мы запирались изнутри и никому не открывали. Зная это, деревенский богатырь мог запросто выбить дверь ногой и войти. Обычно замечания ему никто не делал – опасались. Но однажды он мне сильно помог. И не столько физически, сколько морально.
С нами в институте учился один узбек, с которым у меня возникли полемические разногласия по «национальному вопросу», плавно переросшие в легкую потасовку, из которой я вышел победителем. В Узбекистане у него был родной брат, довольно известный боксер, который, видимо, всегда заступался за родню. Не знаю, для этого или просто соскучившись по брату, он приехал в Иваново. И вот во время наших картежных развлечений узбеки вдвоем зашли к нам в комнату и пригласили меня на улицу «поговорить». Понимая, что меня сейчас будут бить долго и больно, я спросил присутствующих, не хочет ли кто помочь мне? Все опустили головы и молчали, а Полетаев встал и сказал: « Пошли, я помогу».
Я сразу повеселел, посчитав, что победа у нас в кармане, и мы вышли во двор общежития. Напротив меня встал боксер. Чуя неминуемую драку, я первый справа дал хорошего крюка узбеку. Тот, видимо, не ожидал такого сильного удара и упал на землю. А я, зная, что он боец не простой, нарушил свое же правило – не бить лежачего, продолжал молотить его обеими руками. Соперник потерял сознание, и я поглядел в сторону другой пары драчунов.
…Полетаев лежал на земле, а разъяренный узбек, продолжал наносить ему беспорядочные удары. Я мгновенно подлетел и сильным прямым «кроссом» сшиб на землю дерзкого представителя национальных меньшинств. Деревенский богатырь, между тем, задней частью тела застрял в какой-то яме, и выбраться из нее и встать без моей помощи не мог. А в это время очнулся боксер, оказавшийся сзади меня и на ногах. К счастью, в себя не успел, как следует, прийти и я вновь отправил его в нокаут.
А Полетаев опять лежал на земле и его опять били. Пришлось мне еще раз нейтрализовать его соперника, на этот раз – надолго. Когда мы вернулись в комнату, где нас ожидала «игровая компания», Полетаев молчал, а я с присущим мне юмором и определенной долей хвастовства поведал о том, что было на улице. После этого случая при мне деревенский богатырь своей силой больше не хвастался, да и я опасаться его совсем перестал, хотя благодарность за помощь высказал. Вот уж действительно, «не так страшен черт, как его малюют».
…Сидя в следственном изоляторе, я заново переосмысливал понятие «друг» и примерял его на тех, с кем сводила жизнь. Да, все, кто прошел со мной через тюрьму и прочие испытания, не предал, не убрал плечо, когда я в нем нуждался; настоящие друзья и до сих пор таковыми остаются. А вот в институте среди тех же «картежников», с которыми я регулярно общался, иногда вместе отмечали праздники или какие-то события, были ли те, о ком я мог сказать то же самое? Фамилии некоторых помню до сих пор, Коля Воронин, Витя Галанов, Юра Березкин, тот же Полетаев…. И прихожу к выводу, что это были просто «попутчики», друзьями их назвать можно лишь с большой натяжкой, ведь кроме учебы и карт нас ничего не связывало….
Следом за такими размышлениями пришло на память следующее событие. Говорят, где азартные игры, там и нечистая сила; скандалы при этом являются обычным делом. Наверное, когда то я обидел тех, с кем играл в карты, да так, что они решили меня проучить. Может быть, сыграло роль то, что я в те годы любил похвастать своей силой и непобедимостью. Таким людям окружающие чаще всего хотят доказать, что в жизни не бывает никаких суперменов. Мысль, что все такие же, как и я, позволяют подобным людям спокойно жить и чувствовать себя в своей среде комфортно. Точного ответа на вопрос, зачем и почему меня захотели проучить, я не знаю.
Но факт остается фактом. Любители поиграть в трынку наняли за деньги своего знакомого боксера, наверное, чтобы дать мне понять, что и на меня есть управа. А мои предыдущие успехи объяснили для себя тем, что соперники мои были, ну очень слабые. Помню за столом, где мы вшестером играли в карты, сидел незнакомый мне парень. На вид лет двадцати пяти, среднего роста и крепкий такой. Он не играл, но, то и дело придирался к каждому моему слову. Остальные просто загадочно улыбались. Продолжалось это минут двадцать…. Наконец, мои нервы не выдержали.
– Чего ты хочешь? – спросил я незнакомца.
–Хочу немного разукрасить твою физиономию, – ответил тот откровенно.
Понятно, что после этих слов все присутствовавшие в комнате оказались на улице. В те времена я любил носить светло-серый плащ и такого же цвета шляпу с большими полями. Аккуратно повесил их на сучки ближайшего дерева, и остался в рубашке «на голое тело». На улице уже стояла осень, и сначала мне показалось немного прохладно. Но как только я получил пару ударов по лицу, температура моего тела почти мгновенно повысилась. Бой проходил примерно в таком режиме: на два-три точных попадания в мою голову, я отвечал одним, но более сильным. Остальные играли роль зрителей и явно радовались, когда я пропускал удар. Вскоре соперник стал обнаруживать замедленную реакцию на мои удары, видимо, тряхнул я его голову неслабо. В азарте, не обращая внимания на пропущенные удары, я пошел в атаку. И упал боксер, упал, как подкошенный!
Но оказалось, что это еще не конец боя: почти все зрители, с криками: «Бей его!», бросились на меня…. К счастью, нападавшие оказались явно не готовы к атаке – не размялись, не разогрелись, а я-то был в самой форме. Падали они, как снопы, падали и не вставали. Не зря, видимо, я столько времени ежедневно уделял своей физической подготовке; даже когда занимался велосипедным спортом, не переставал молотить по боксерской груше. Мои же нынешние «соперники» тяжелее стакана с водкой ничего не поднимали, а бокс смотрели только по телевизору. Наконец, все закончилось…. Как можно спокойнее, я надел плащ, шляпу, плюнул на землю; выражая поверженным свое презрение, и медленно ушел. На другой день ни одного из картежников на занятиях не было.
…Случай, связанный с этой дракой, в каком бы свете меня ни показывал, я все-таки решил оставить в своих рассказах. Одной из причин является то, что ассоциируется он у меня с далеким будущим и связан с ним непонятным образом. Речь идет о суде 2008года, когда сначала прокурор Сергей Юрьевич Торгуев стал задавать мне довольно коварные вопросы. На них я с трудом, но находил ответы, затем подключились председательствующая Юлия Владимировна Андреева – Струнина, а следом и присяжные, и даже адвокаты. Присяжные, кстати, могли задать вопрос, только, запиской председательствующему, а тот их озвучивала. У меня остались определенные сомнения в их авторстве. Вопросы сыпались со всех сторон, было ощущение, что все разом напали на меня…. Я отбивался, как мог, не теряя самообладания. В итоге оказалось, что и один в поле воин, если он бьется за правду, и даже может победить. К концу этого тяжелого для меня заседания, я получил хорошую оценку, как со стороны «подельников», так и адвокатов. Себя они оправдали тем, что хотели мне помочь, своими вопросами вывести на правильные ответы, однако ощущения у меня были совсем иные. Впрочем, я забежал далеко вперед….
Глава 6. Иваново до свидания. Здравствуй Кинешма
Время шло, остались позади успешная сдача диплома и два года, проведенные на работе в конструкторском бюро по улице Попова города Иваново. Работа, кстати, оказалась интересной, творческой. Только вот зарплата была крайне низкой – сто десять рублей в месяц. Да и глаза всего за два года напряженной деятельности сильно испортились, врачи рекомендовали постоянно носить очки. Забегая вперед, скажу, что до сих пор нет никакой необходимости в оптических линзах; использую их только, когда читаю мелкий шрифт. Из непосредственно самой работы запомнилось еще то, что за такую оплату и темпы деятельности у конструкторов были соответствующие: ударником бесплатного труда никто быть не желал.
А я молодой специалист, не понимал этой интриги, и чертежи, которые можно было сделать за день, делал именно один день, а не неделю. Инженеры в отделе были разбиты на небольшие профессиональные группы во главе с ведущим конструктором, у всех был определенный план сдачи проектов. После института выпускников назначали конструкторами только третьей категории, которые, по сути, были на подхвате у профессионалов более высокой квалификации. И меня после того, как я в своей группе выполнял всю несложную работу, передавали в помощь другим группам. И это вместо того, чтобы порекомендовать, больше отдыхать, помедленнее чертить. Таким образом я поработал практически во всех коллективах, пока во время перекура кто-то из старых конструкторов не пожалел меня и не объяснил хитрого расчета своего рабочего времени. Выполнять чертежи, которые мне поручали, после этого я стал гораздо медленнее. Что интересно, все восприняли это как должное и никаких замечаний не последовало.
В бюро работали и некоторые спортивные секции; естественно в свободное от производственной деятельности время. Появилась и секция дзюдо; экзотическое название этого вида японской борьбы привлекло меня. И вот – первая вечерняя тренировка в спортзале при нашем предприятии. Молодой тренер в белом кимоно учил нас безболезненно падать на голый деревянный пол. Очень быстро всем это надоело, и я попросил его показать хотя бы один боевой прием. Он показал,…да так, что у меня оказался перелом правой ключицы. Боец выбыл из строя. Гипс в поликлинике наложили во всю руку, к тому же медики согнули ее в локте, так что рука была параллельна плечу. Короче, настоящий «вертолет». Месяц я «летал» на больничном листе; потренировался, называется.
При снятии гипса незадачливому дзюдоисту была рекомендована лечебная физкультура в специальном кабинете при поликлинике рядом с площадью Багаева. Там пожилая женщина заверила меня, что я очень рано пришел, надо через месяц начать восстанавливать работоспособность конечности по специальной методике. Она не знала, кому советовала! Неужели такой упрямый, нетерпеливый и самоуверенный «супермен» мог быть таким, как все? Так примерно о себе я тогда думал. В результате я себе разработал упражнения с постепенным увеличением нагрузок. А через месяц пришел в назначенный кабинет. Медсестра и по совместительству тренер начала реабилитационный процесс: « Для начала левой здоровой рукой, аккуратно приподнимите правую, пострадавшую»….
А там была двухпудовая гиря, и я «пострадавшей» рукой легко поднял ее десять раз на глазах у изумленного тренера. В общем, выписали меня на работу сразу, без всяких физиотерапевтических процедур. А мог бы еще месяц «на больничном листе» отдыхать.
… Записав этот эпизод в свою общую тетрадь, невольно улыбнулся. Подумалось, в тюрьме отдохну за всю переработку там, на воле. Лишь бы не устать от этого самого «отдыха»…. Конвоир заглянул в «глазок». Куда- то сейчас поведут. Надеюсь не на расстрел, а на прогулку в дворик…или к фельдшеру на медосмотр. Других причин для вывода из карцерной камеры практически нет. Когда говорят: « День сурка» – это о таких вот местах, где день на день похож, как близнецы. Иногда мне кажется – начнись война, а здесь все останется без изменений….
В 1979 году моя жена Наташа окончила тот же текстильный институт и должна была выбрать по распределению будущее место жительства и работы. Мы с ней и сыном Сергеем на семейном совете решили переехать на постоянное проживание в Кинешму, красивейший город на Волге. Оба устроились на фабрику № 2 – она начальником ленто – ровничного цеха, правда, перед этим, ей пришлось какое-то время поработать здесь мастером, а я – механиком новой ткацкой фабрики. Сейчас трудно поверить, но в те времена предприятие работало на все сто процентов. На благо Родины здесь трудилось свыше полутора тысяч человек, к тому же в две смены. Сначала мы жили в общежитии на улице Королева. Но вскоре получили от предприятия отдельную, хотя и небольшую квартиру на пятом этаже в малосемейке на той, же улице. Это была такая радость для молодой семьи! Вот как тут не вспоминать советские времена с теплотой и любовью?
Я с двенадцати лет упорно и ежедневно тренировал свои дух и тело, так как считал обязанностью всякого мужчины уметь защищать и себя, и своих близких. Дома у меня всегда были гири – двадцати четырех и тридцати двух килограммовые, гантели. В сарае, который приобрели сразу же по получении отдельного жилья, висела самодельная груша – мешок из плотной ткани, набитый сухими опилками. Ее я регулярно молотил тяжелыми кулаками. Терпеть не мог несправедливость – даже по отношению к незнакомому человеку, и драк при этом не избегал. Честно сказать, мне даже нравилось, когда «нехороший индивид» летел на землю от моего удара и замирал. Иногда одновременно три и даже четыре мужика оказывались в положении жертвы моего буйного характера. Сам битым практически никогда не был, лишь – слегка поцарапанным. Гордиться такими «подвигами» перестал после того, как судьбой было дано много времени хорошо и обстоятельно подумать о своей жизни.
…Наверное, нередко можно было решить вопрос иначе, без драк, гневных эмоций. Но на какие-то размышления и оценку той или иной ситуации, времени, как правило, совсем не было. Решения порой надо было принимать мгновенно. Другое дело здесь – среди влажных стен. Есть время спокойно оценить все произошедшие со мной события. Да и сам карцер как бы умиротворяет: конфликтовать не с кем – сиди, вспоминай, переосмысливай…. При этом от того, как ты здесь поступишь, очень мало что зависело, ведь находишься во власти сотрудников изолятора и… этих мокрых толстых стен. Вспомнился случай, когда вроде бы сделал все правильно, хотя и не совсем законными методами….
Как-то раз, примерно, в 1979 году, мы с супругой от моих родителей, которые в то время проживали в Иваново, поехали в город Тейково к любимым мною теще и тестю. Мама жены Нина Петровна Горбунова и отец Михаил Алексеевич Горбунов встречали нас всегда с нескрываемой радостью и гостеприимством. На станции Текстильный мы взяли билеты и сидели в зале ожидания до прихода поезда.
Здесь же в зале, на соседней лавочке, пятеро местных хулиганов приставали к девушке, уговаривая ее никуда не ехать, а остаться с ними. Как я понял, девушке они были не знакомы, и бедная не знала, как от них отвязаться. Был в этом зале еще неприметный, невысокий паренек, который неотрывно смотрел на происходящее и похоже ему это тоже не нравилось. Жена, хорошо зная меня и видя, что назревала неравная драка, силой вывела меня на улицу, и мы пошли на платформу.
Вдруг сзади послышались крики и, обернувшись, мы увидели, что тот неприметный паренек перочинным ножом пытается ударить окруживших его хулиганов. Для меня это было уже слишком, и я побежал на помощь смельчаку. Увидев здорового мужика и не зная, на чьей он стороне, герой-одиночка замахнулся ножом и в мою сторону. Хулиганье, очевидно, тоже хотело принять меня в свои ряды. Я крикнул парню, чтобы тот убрал нож, обещая в этом случае свою помощь. Герой доверился и нож убрал.
А в драке оказался неплохим бойцом, не ожидал я от него существенной помощи, но двух «оппонентов» он уложил на землю ударом своих рук довольно быстро. Может тоже увлекался боксом? Остальные познакомились с моими кулаками. На все – про все у нас ушло минут пять. Оказалось, что после моего ухода местные озорники, вырвали у девчонки билет из рук и разорвали. Девушка заревела, и паренек не выдержал, заступился. Всегда уважал таких неравнодушных и смелых людей, ведь именно такие мужики и слабого человека защитят, и за Родину погибнут не раздумывая.
…Но в следственном изоляторе в моей голове возникла и другая мысль, ударь он серьезно кого-то ножом,– сидеть ему здесь со мной на соседних нарах. Таков Закон, но справедлив ли он? Порой порывы сердца идут с ним вразрез. Много подобных случаев, о которых где-то слышал или читал, пришли на память. Заступился, не рассчитал своих сил – оказался в тюрьме. Мне кажется, что если доказано, что «заступился» или «защищался» не должен человек лишаться свободы при любом исходе для нападавшего. Принцип простой – не нападай, не пострадаешь….
Тем временем подходил пассажирский состав. И вдруг кто- то крикнул: «Смотри! Сзади!». Я увидел пришедшего в себя хулигана с колом в руках, как в деревнях говорили,– с «дрыном». Намерения его были очевидны. К счастью, дело было зимой, и мода на собачьи шапки была в самом разгаре. Как раз такая и была на мне. Я не мог отклониться назад, чтобы избежать удара – был риск попасть под поезд, и принял удар по голове. Кол… не выдержал и сломался. В руках у нападавшего остался небольшой обломок, я же стоял, как ни в чем не бывало. Парень явно растерялся.
–Ну и что дальше, – спокойно спросил я его, не двигаясь с места.
Ничего не ответив, он трусливо побежал. Но разве я мог его просто отпустить? Пришлось догнать и еще раз отправить хулигана в нокаут.
Подобный случай у меня ранее уже был – примерно в 1973году, только с… колхозным быком. В те времена, обычно осенью, студентов отправляли в колхозы, помогать в уборке урожая. Как-то несколько парней и симпатичных девчонок, собирали картофель в поле. А невдалеке пасся довольно мощный бык с кольцом в носу. Он все ближе и ближе подходил к нам – похоже, девчонки ему тоже нравились, но – не взаимно. Те стали кричать от страха.
Я, как «истинный рыцарь», выворотил кол из ближайшей ограды и устремился на быка. Говорят, смелость города берет, но нередко она граничит с глупостью. Бык, наверное, не поверил глазам своим, заметив отчаянного смельчака, тем не менее, побежал. Я – за ним. Догнал, замахнулся, хотел как следует ударить по быку, но… промахнулся и сломал свое «оружие». В руках остался ни на что не годный обломок, который я швырнул в соперника, не причинив, однако, тому никакого вреда. А сам – рванул наутек, поближе к своим сокурсникам.
Бык же, наверное, решил восстановить свой статус-кво и двинулся за мной. Парни предусмотрительно залезли на стог сена, который стоял недалеко от картофельного поля, и затащили следом девчонок. Таким образом, все были в полной безопасности, и только мне ничего не оставалось, как бегать вокруг стожка. Бык догонял – медленно, но уверенно и…неотвратимо. Так мы с ним сделали несколько кругов друг за другом, пока кто-то из ребят не догадался протянуть мне сверху руку. Я ухватился за нее и в мгновение ока оказался вместе со всеми.
Девчонки стали подтрунивать надо мной – типа, как я быстро бегаю. А я отдышался и с серьезным видом заявил: « Рано вы меня подняли, еще бы чуть- чуть и я догнал его». Все рассмеялись, при этом кто- то от смеха чуть не свалился на землю, но еще долго мы ждали, пока бык успокоится, забудет обиду и уйдет. В дальнейшем, я с ним старался не встречаться – кто знает, что на уме у этого гиганта?
…Опять пытался договориться с совестью, рассуждая на деревянных нарах: « А чем хулиганы на вокзале отличались от этого колхозного быка? И те, как и он, на какие-то «воспитательные» разговоры отреагируют одинаково агрессивно. Понимают только язык силы. Так может быть, в данном случае я поступил правильно? Или надо было кричать: «Милиция, помогите»? Будет ли после этого жена меня уважать? Да и сам себя не стану презирать?». С другой стороны, что лучше воспитывает – тюрьма, которая озлобляет людей в ней побывавших или хороший удар в челюсть во время нанесенный…?
Где то в глубине души я сам всегда осуждал любые драки, но иногда, когда в результате восстанавливалась справедливость, ощущал глубокое удовлетворение, а порой – даже гордость. Об одном из таких случаев хотелось бы рассказать. Не помню, работал ли тогда я еще на фабрике, или уже в милиции. …Ехал я как-то вечером домой в автобусе №1 из центра города на вторую фабрику. Пассажиров, как всегда, было много, и я стоял у заднего окна и думал о чем-то своем. На сиденье ко мне лицом сидела молодая женщина с ребенком-грудничком. Он вел себя тихо, наверное, спал.
