Никто не узнает

скачать книгу бесплатно


Ночь устелет нам бархатом мрачным,
Лунным светом коснётся планеты,
И окажется всё – столь незначимым,
Как и тысячу лет до этого.

Ночь сорвёт с нас застывшие маски,
Смоет краски, оставив раздетыми,
И прошепчет на ушко сказку,
Как и тысячу лет до этого.

А под утро ночь станет прозрачной,
Побледнеет на небе от света
И останется дымкой невзрачной,
Как и тысячу лет до этого.

* * *

От протёртых временем домов и улиц прямиком в оставленную между плотными бордовыми шторами щёлку некогда упомянутой комнаты невымышленной многоэтажки, где пребывала во снах она, пробивался тонкий луч утреннего солнца, нежно подсвечивая её раскидистые локоны и озаряя светлое умиротворённое личико.

– Кристина! Кристина! Вставай, родная, уже семь утра! – послышался из-за двери звонкий женский голос.

Едва приоткрыв глаза, спящая красавица заслонила лицо ладонью от навязчивого лучика, который смотрел на неё из царства ослепляюще нового дня.

– Ещё пять минут до будильника… мам, – прошептала юная леди и, перевернувшись на бок, спиной к падающему свету, взяла в руки мобильный, первым делом проверив непрочитанные сообщения в группе подружек её новой школы.

«Сегодня в 18 идём в «Прима Виста», надеюсь, все будут, да, Кристин?» – висело непросмотренное напоминание в чате от Дианы, оканчивающееся подмигивающим смайликом.

«Да уж, да уж, нормальные девчата должны держаться вместе!» – написала ниже некая Елизавета.

«Новенькая, мы тебя у школы подождём! Расскажешь нам про московских парней!» – добавила следом Валентина.

«Да она спать свалила по ходу! Блин, только первый час ночи, неужели мы её так утомили?! Ха-ха-ха», – подчеркнула написавшая ранее Диана, после чего диалог плавно перетёк в иное русло, где плавали обсуждения мальчиков из параллельных классов, а в особенности Санька и его новых фото на инстаграм-странице.

– Милая, просыпайся, а то в школу опоздаешь, – мягко произнесла крутившаяся у коридорного зеркала мама, поправляя воротник белой блузки и бляху ремешка на строгих синих брюках.

– Хорошо, мам! – оторвавшись от экрана, произнесла дочь, после чего, отложив телефон на тумбочку, от души потянулась в кровати.

Комната Кристины, как и комнаты многих девчонок подросткового возраста, должна была сочетать в себе персиковые, розовые или кремовые цвета обоев с нежными полупрозрачными тюлями поверх атласных штор, но вместо этого стены её уголка и даже всей квартиры были обклеены в светло-серых тонах, а бордового оттенка шторы, о которых немного ранее шла речь, являлись чуть ли не единственным декоративным элементом из другой палитры, включённым в композицию офисного интерьера.

Почему так вышло, что домашняя обстановка не сильно-то и отличалась от деловой? Возможно, весь цимус[51 - Вся ценность.] заключался в привычках и вкусовщине её деда, отдавшего 50 лет конторской работе в государственном банке прошлого столетия, что плавно переросло в принятие подобной стилистики и бытовых манер её матерью, которая пошла по карьерным стопам отца и стала эталоном деловой женщины. Только вот вкусы и предпочтения Кристины роднились скорее с бабушкиными, собирая в свой образ тягу к архитектуре барокко или ампира, а академическая игра на фортепиано и гитаре из прошлой московской жизни лишь укрепила её любовь к классическому, оставив немного места для рок-музыки и излюбленных детективных романов.

Квартира, в которой жила девушка со своей матерью, была не единственной в семье старого банковского работника, а потому досуг двух женщин оставался нетронут присутствием двух представителей уходящего поколения. Весьма неплохой трюк для родителя – обеспечить своё чадо отдельным жильём, но другим трюком их семьи была вынужденная свадьба матери на более состоятельном московском принце из гостиничной отрасли, где он уже на момент помолвки имел небольшую по стране сеть в качестве пробного шара и свадебного подарка от своего отца, скромного государственного служащего в каком-то там чине и звании. «Деньги к деньгам», – рассуждал старый финансист, а не менее возрастной бюджетник его в этом всячески поддерживал. Так и сложились годы совместной жизни родителей московской провинциалки. Но вот окончилась перестройка, а за ней подоспела кончина Союза, и на вольных хлебах по-современному доступной России отец несколько раз дал слабину, поворачивая налево, пока не замкнулся в круг. Разомкнуться ему, видимо, было не суждено, потому что в конце лета этого года бывшая супруга и по совместительству мать героини решила, что жить в угоду слова родительского уже невмоготу и раз «Москва слезам не верит», то и смысла в таком существовании нет никакого, а потому пора была и честь знать[52 - Время уходить.]: чемодан, вокзал, дом отчий.

Хотя Кристинин папа был человеком неоднозначным и чрезмерно ветреным, но с дочерью, даже после её отъезда, стремился поддерживать тёплые отношения, стараясь загладить свои очевидные минусы – плюсами в виде подарков и зачислений на банковскую карту. Она же – девочка, чья жизнь разделилась на до и после, по возвращении в родной город некоторое время пребывала кантовской вещью[53 - Вещь, физическое устройство которой непостижимо, но умопостигаемо воображением.] в себе и впервые вышла на улицу только в начале сентября, чтобы добраться до места, где через год директор торжественно вручит учащимся аттестаты. Её персона моментально привлекла внимание подростков в новой обители, потому как не часто в одиннадцатом классе выпадает случай увидеть новое лицо в составе прежнего коллектива, да ещё и с таким багажом за спиной. Любовь школьников к познаниям личной жизни, а также спонтанные знакомства в угоду интимных интересов привели новенькую в компанию трёх сплетниц и их вечных воздыхателей противоположного пола, которые за один день сообразили устроить Крис «собеседование» в одной из забегаловок города, где они часто протирали штаны вместо страниц школьных учебников. Но та встреча состоится несколько позже, а пока, умытая, одетая, сытая и как обычно очаровательная, она спешила на второй учебный день новой жизни.

От вчерашней погодной аномалии остались лишь редкие лужи в колдобинах[54 - Ухаб, рытвина.] и застывшие на траве капли, небрежно разбросанные мелкой картечью. Идя по центральной городской аллее, недавно отреставрированной и украшенной разноцветными лампочками, словно паутиной, она который раз ловила себя на мысли, что плотность людского потока в утренний час пик, казалось бы в сердце этого города, явно уступает московской давке. Возможно поэтому, пропитанный утренней влагой и свежестью воздух ощущался как нечто новое и неизведанное до этого счастье, а исторические архитектурные здания и винтажные фонарные столбы, возведённые немецкими пленными, добавляли ко всему прочему немного статусного лоска, так хорошо спрятанного за плечами вечно опаздывающих жителей крупных мегаполисов нашей необъятной родины.

Отрезок её пути находился посередине между знакомыми прежде пунктами А и Б, разделяющими приятное с повседневным, и на этом отрезке она выбрала тот самый трамвайный маршрут, по которому из года в год в школу и обратно катался Георгий. Поднимаясь по ступеням передней платформы трамвайного вагона, она едва не упустила из виду его пристальный и удивлённый таким нежданным событием взгляд, но, мимолётно зацепившись за него, ответила взаимностью, после чего, дружелюбно улыбнувшись, подсела рядом.

– Ты Гера, верно? – спросила девушка, протянув парню руку в знак приветствия.

– Верно, это я… – слегка растерялся курносый кавалер.

– Откуда едешь? – ненавязчиво решила продолжить разговор Кристина, аккуратно стряхнув с плеча Жоры сухой листик, зацепившийся за нитки водолазки утром.

– Я с Кирпичного[55 - Обиходное название посёлка, входящего в состав города.], это рядом со старой промзоной, предпоследняя остановка. Там обычно все на смену уходят по утрам, поэтому в трамвае только я и бабульки. Даже не знаю, кому из нас больше нужно в центр, – ответил парень, слегка улыбнувшись на последних словах.

– Меня Кристина зовут, я новенькая в школе, вчера впервые посидела за вашими партами, – наконец представилась одноклассница.

– Да я помню, тебя ещё завуч наш – Хьюстон[56 - Космический центр в Техасе, используется в крылатой фразе.], объявляла, – поддержал знакомство юноша.

– Почему Хьюстон? – усмехнулась соседка по сиденью.

– Ха, да потому что, как она ни зайдёт, у кого-нибудь начинаются проблемы. Либо к диреку[57 - Директор.] вызовет, либо объявит что-нибудь «очень важное», например новый «налог на шторы» или дежурство внеурочное. Родителей может пригласить на беседу и обязательно объявит это при всём классе и даже причину скажет. Ходят слухи, что она мескалиновый[58 - Психоделик, галлюциногенный наркотик, добываемый из кактуса.] торчок[59 - Наркоман.], – ответил Георгий и широко улыбнулся.

Шутливо отвечая на её вопросы и задавая свои, он неотрывно смотрел ей в глаза, и ему казалось, что в них спряталась целая пропасть, куда он проваливается с каждым новым словом. Нежный цветочный парфюм, точёный подбородок, острые скулы и выразительная речь, которая была несопоставима с тем, что ему приходилось ежедневно слышать на улицах своего района. Всё это притягивало его к ней, словно большой магнит или липкая паутина, захватывающая любопытную муху с каждым её новым движением. Проезжая чередующиеся в своём однообразии остановки и шагая по дороге в школу, они говорили обо всём и ни о чём одновременно: кто чем жил до этого дня и куда стремится попасть в будущем. Времени на конечном отрезке было так мало, но интерес к ней казался так велик, что жадность минут уединения и стремление очаровать девушку тонкостью своих изречений брали над Гошей верх. Он словно губка впитывал и выжимал из себя всё новую и новую информацию, не замечая, что, уже сорвавшись с утёса Североамериканского каньона, летел в бездонную и сокрытую туманом пучину.

– Кристин, а ты вчера уже успела пообщаться с кем-нибудь из ребят? – поинтересовался Георгий, идущий с ней бок о бок у бетонно-пластиковых фасадов современных зданий.

– Ну да, с девчонками в основном, позвали меня в какое-то кафе, хотят поболтать, познакомиться поближе. Там, кстати, ещё парни будут с ними, я так поняла – местная тусовка ваша, наверное, – ответила она.

– А, понял, про кого ты. У них Санёк за главного, такой подкачанный ходит, быка включает[60 - Ведёт себя агрессивно.] часто.

– Санёк? Что-то слышала про него понемногу и ото всех, он ваша школьная рок-звезда? – заинтересованно спросила попутчица.

– Ну да, гоп-звезда, плохой парень, девчонки любят таких. Брутала из себя строит, а на контрольных овощем сидит, ждёт, пока ему перепадёт[61 - Достанется.] с чужого стола, – безэмоционально ответил собеседник.

– Ну не знаю, не видела его вживую, может быть, и правда есть за что обсуждать?! – пожурила парня Кристина и ехидно улыбнулась, а затем добавила: – А тебя разве не приглашали после уроков?

– Нет, что ты! Это отдельная каста, свойнячок[62 - Закрытая группа людей.]. Они с девятого класса вместе, тусовочки, бухлишко, таблеточки, совсем не парятся по поводу поступления, поэтому я не вписываюсь в их рамки. Да и тебе бы поаккуратнее нужно быть с такими, – потупив взгляд, ответил Гера, после чего, не поднимая головы, добавил: – Вдобавок ко всему этим вечером меня ждёт разгрузка кое-какого барахла в центре города. Возможно, что это рядом с тем местом, куда ты собралась пойти.

– Вот как, значит! Заступаешься за меня? Ну посмотрим, что там у вас за компания такая прикольная. Ты, кстати, на предпоследней парте сидишь? – добавила Крис, когда оба уже подходили к школьному двору.

– Ага, на первых всегда зубрилы сидят, а посередине прослойка, которую в качестве пушечного мяса часто к доске вызывают, – улыбнулся мальчишка.

– Ну да, ты прав, я сяду с тобой, если ты не против, – закончила девушка и, зайдя за ворота школы, помахала рукой ожидающим её новым подружкам из утреннего чата.

«Я только за!» – пронеслось в голове парня: «Я офигеть как за!»

Кивнув прощальное «увидимся», девушка направилась к трём оживлённо болтающим однокашницам[63 - Одноклассницам.]: худенькой и длинноногой Диане с розовыми губами и высветленным до плеч каре, пухленькой и очень эмоциональной Елизавете, предпочитающей юбочки и пиджаки в полосато-школьной стилистике, и жгучей своими строгими бровями с такой же не по детски строгой фигурой темноволосой Валентине.

– Вы все как на подбор, девчонки! – заметила подоспевшая новенькая!

– Спасибо, ты тоже милашка! – умилённо ответила Лиза.

– Мы тебя, значит, здесь в одиночестве поджидаем, выглядываем из-за поворота, а ты уже нашим Жориком подпоясалась! – усмехнулась черноглазая Валя, наигранно цокнув каблучком по плитке.

– Жорик парень неплохой, только больно уж закрытый, мне такие не по душе, кто его знает, что там прячется за этим тихоней?! – дополнила мысль подруги Диана и, слегка прищурив глаза, скривила ехидную улыбочку.

Продолжив обмениваться вкусными любезностями, женский квартет потихоньку направился к дверям школы, где их окликнули трое стоявших за углом парней, первый из которых приветственно послал девчатам воздушный поцелуй, а двое оставшихся, неприкрыто втягивали в свои серые лёгкие очередную дозу никотина.

– Это он Кристине намекнул так? – шепнула на ухо Диане Валентина, немного позавидовав новой подружке.

– Это он вашим мамам привет передаёт за то, что сделает с каждой из вас, ха-ха-ха, – во всеуслышание заявила Елизавета и рассмеялась во всю широту пышной груди.

Когда их группа вошла в школьный холл, невзначай оглянувшаяся назад Диана заметила:

– Смотрите, идут за нами. Пойдёмте к раздевалкам, обсудим там нашу встречу в кафе, не будем палиться с ними в коридоре, – заметила она, вновь посмотрев через плечо на трио подростков, увязавшихся вслед.

Время шло, а потому и поменялись привычные глазу школьные гардеробы. Если раньше они представляли из себя огороженную от общего коридора прутьями комнатку с металлическими перегородками и державшимися на них аналогичными по составу крючками, о которые раз в год наверняка можно было разбить голову или порвать куртку, то теперь вид КПЗ[64 - Комната предварительного заключения для подозреваемых в преступлении.] сменился на разделённые большими вещевыми шкафчиками пролёты с лавочками и зеркалами для удобства переодевания и хранения личного инвентаря.

На одну из таких лавочек присели наши девчата, которые моментально были обнаружены преследовавшими их парнями, среди которых оказался и тот самый, любезно посылавший им свои воздушные флюиды. Голубоглазый, смугловатый, широкоплечий и подтянутый юноша, носивший на голове аккуратно зачёсанный полубокс и прожигающий своим точечным хмурым взглядом дырку в глазах жертвы. Его профиль напоминал застывшее лицо охотника, нацеленного лишь на выслеживание и убийство дичи, что впоследствии украшала его трофейный зал. Он был одет в чёрное поло и темно-синие слим-джинсы, несомненно, подчёркивающие его атлетическую фигуру, которой он уделял немало времени по вечерам. От него не пахло сигаретами в отличие от двух других компаньонов, но то, что источало его тело, скорее напоминало смертельную опасность и мрачную загадку, скрывающуюся за лёгкой надменностью в его повадках, улыбке и манере речи. Обычно, когда охотник приближался, девчата замирали или общение сбавлялось на полтона, как будто терялась тема разговора в присутствии нежданного гостя, и он с удовольствием брал своё, незамедлительно приковывая к себе внимание окружающих.

– Приветствую! – коротко начал юноша, – я смотрю, у вас пополнение со вчерашнего дня, познакомите? – добавил он, взяв небольшую паузу.

– Приветики! – стеснительно ответила Валя и опустила прежде строгие глаза вниз.

– Познакомим попозже. Ты, главное, приколюшки[65 - Наркотики.] не забудь с собой на встречу, а то знакомство будет похоже на урок математики, – твёрдо сказала сидевшая в пол-оборота Диана, устремив свой взгляд в окно напротив и стараясь не подавать приятельского виду.

– Зачем откладывать, это невежливо, – твёрдо заявил юноша, подмигнув очаровательной героине, затем протянул ей руку и представился: «Александр».

– Кристина! – ответила девушка, оценивающе осмотрев кавалера, затем слегка приподняв подбородок, будто указывая на стоявших за ним короткостриженых дружков, дополнила: «А это твои молчаливые охранники?»

Саша слегка и заинтересованно усмехнулся, но ответил:

– Это Мятый и Дополнение, мои корешки[66 - Друзья.]. Куда я, туда и они, с детства друг за друга держимся, – сухо ответил суровый красавец.

– А имена у них есть? – повторно поинтересовалась новенькая.

– Есть, но не всё сразу, зайка! Придёшь сегодня, поделимся с тобой именами, – наигранно произнёс Александр.

– Мы вас ждём в 18:00 у «Висты», не опаздывайте, а то всё веселье мимо вас пройдёт! – робко вступила Лиза.

– Веселье это наше всё, пухляш[67 - Толстушка.], не переживай, всенепременно будем! – продолжил в своей манере надменный гость.

– Давай не дерзи и дружков своих прихвати с 35-й школы, а то на одного тебя время убивать не хочется! – парировала Диана и стала собираться к выходу из гардеробной, как вдруг говоривший прежде вежливо юноша резко перегородил ей выход, облокотившись локтем о металлический шкафчик. Спустя несколько мгновений немых переглядок он с невозмутимым видом приобнял девушку за плечо и тихо произнёс: «Всё будет сделано, миледи!», после чего трое парней, одновременно усмехнувшись, покинули растерянных и слегка напряжённых девчонок.

– «Зая», серьёзно? Он по фильмам общаться учился? – усмехнулась Крис, поправляя манжет на рукаве своего платья, на что Диана сухо заметила: «Для хищника вся дичь травоядна», – после чего расслабленно добавила: «Вот и обсудили встречу».

– У меня постоянно сердце сжимается от их присутствия, – живо протараторила Валя вслед за подругой. Затем, обратив свой взор на поникшую полнотелую соседку, добавила: – Да ты не обращай внимания, ты же знаешь Санька, ляпнет, не подумав, всё с тобой хорошо!

Ничего не ответив и тяжело выдохнув, пухлощёкая Лиза закинула на плечо маленький кожаный ранец и вместе со всеми направилась на первый урок. Занятия трёх кокетниц[68 - Сплетницы.] проходили всегда в одном и том же месте, потому как учились они в одном классе, а для Кристины была уготована другая аудитория, вместе с её новоиспечённым приятелем Жорой и представителем влажных фантазий практически всех девчачьих сердец – Сашей. Оба парня сосуществовали друг с другом с первого класса, но являлись диаметрально противоположными частями одной и той же социальной прослойки. Первый не представлял из себя ничего яркого, жил в стремлении вырваться из порочного круга ада, который ему уготовила судьба при рождении: безотцовщина, безденежье, безнадёжный быт местных аборигенов, проявляющийся в беспробудном потреблении спиртосодержащих жидкостей и всевозможного рода порошковых, инъекционных, кристаллических[69 - Метамфетамин.], ароматических, курительных, оральных и ректальных удовольствий. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, возвращаясь домой или бесцельно шатаясь по окрестным улицам, выходя на работу или за продуктами и прочей утварью[70 - Предметы обихода.] в местные магазинчики, он натыкался на соседских ребят, а где-то на взрослых особей рода людского, безликих и вдоволь опущенных жизнью, чей вид передавал только два состояния: «нужно ещё» или пустой холодный взгляд окоченевшего тела. Лишь нервно зыркающие по сторонам закладчики[71 - Распространители наркотиков.], скрывающиеся от закона в своих ложных иллюзиях, и распространители чёрной палёнки[72 - Контрафактный алкоголь.] за прилавками полулегальных забегаловок составляли конкуренцию живым трупам, число которых на этой проклятой земле было не счесть. Возможно, что первый, с которым теперь за одной партой сидела самая красивая девушка этой школы, не стал подобием овощной культуры только благодаря стараниям и мучительной терпимости железной матери, положившей на алтарь будущего для своего ребёнка всю молодость и мечты.

Второй же, чья судьба не знала пощады ни дома, ни на тёмной стороне городских закоулков и подворотней, решил, что если в его недолгой сознательной жизни моральное разложение и уничтожение личности являются единственными ценностями, с которыми он ежедневно соприкасается, то почему бы ему не стать во главе всего этого беспредела и не снискать лавры у самой тьмы. Его родители не были разведены, да и рос он в семье среднего достатка, только вот достаток был показной – для статистики. В быту его семья ежедневно разбивалась на тысячу осколков от постоянных склок, побоев и ругани за искалеченные судьбы, в которых вечно не хватает денег на еду в угоду кредитным автомобилям, телефонам и напускной показухе[73 - Ложная демонстрация положительного эффекта от действий или внешнего вида.], где под обёрткой скрывалась гниющая душа бездарно прожигающих жизнь людей. И если первый стремился соответствовать идеалам своей матери, то воля второго была подчинена жизненным ориентирам старшего брата, который и послужил визитной карточкой в мир упадка и грязи. Брат научил забирать без спроса и не бояться ответственности, он учил бить и унижать всех тех, кто стоял на пути, он открыл для мальца бездонный потенциал распространителя «смайликов[74 - Метилендиоксиметамфетамин (МДМА) – наркотик.]», ввёл его в низкопробный криминальный мир, а после… внезапно оставил, составив компанию миллиардам предшественников в сырой земле. Не стало брата, но уроки, что он преподавал, отложились в памяти, и теперь второй считал себя апостолом[75 - Последователь.] ушедшего пророка.

– Мам, я не могу говорить, давай я приду домой и всё тебе объясню… ну пожалуйста, только не сейчас! – нагнувшись к учебнику географии и прикрыв левой ладонью телефон у правого уха, нашёптывал слова Георгий. – Мам, я знаю, что не спрашивал твоего разрешения, но у меня выбора не было, понимаешь, не выгоняй его только… А? Лапы сломаны, говоришь? Пена изо рта лезет? Боже мой, ну прости! Гной в глазах? Думаешь, что не жилец? Мам, давай после урока наберу, меня сейчас застукают и заставят сдать телефон… хорошо, спасибо, целую тебя! – всё так же тихо и отрывисто отстаивал своего обретённого друга сын в тот момент, когда учитель зашёл в класс, а Кристина, будто бы не подавая виду, с умилением слушала этот монолог.

– Географ в классе, – тихо сообщила она Гоше, – когда тот уже прощался с мамой.

– Фух, спалила меня, – оторвавшись от разговора, прошептал в ответ парень.

– Животинку какую домой приволок? – уточнила соседка по парте, мило улыбнувшись.

– Да, щенка вчера подобрал, гулял с другом в парке… – только успел произнести мальчишка, как учитель географии его перебил:

– Господа на предпоследней парте третьего ряда! Я понимаю, что у вас ещё не было достаточно времени, чтобы как следует познакомиться и пообщаться, но давайте соблюдать субординацию и правила этого заведения! Сейчас у вас урок географии, поэтому личную беседу я предлагаю вам продолжить либо после звонка, либо за дверью этого кабинета. Что скажете?

– Да у Жорика задницу в жар бросило, когда она к нему подсела, о чём вы, Геннадий Петрович?! – раздался чей-то звонкий голосок посередине, после чего класс дружно загоготал, кроме одного – Александр лишь молчаливо смотрел на Кристину и, поймав на себе её взгляд, изобразил скромный поцелуй, сопровождавшийся дьявольским огоньком его голубых глаз.

– Так, Ковалёв, ты, наверное, хочешь нам про природу Карелии рассказать, раз так привлекаешь к себе внимание, ну-ка давай выходи, мы тебя с удовольствием выслушаем! – надменно произнёс учитель и, сев на стул, закинул ногу на ногу.

– Да я, как-то… – робко выдавил озорник.

– Давай-давай, клоун, покажи нам стендап[76 - Сатирическое живое выступление перед аудиторией с монологом историй из жизни.] у доски! – поддержала учителя пухлощёкая ученица за первой партой второго ряда, на что Геннадий Петрович лишь молча развёл руками, указав выступающему на место, куда ему нужно было выйти.

И стены, и парты, и туалеты,
И двери, и лампы, и кабинеты,
И сторож, и холлы, и даже приметы,
Столовая, актовый и педсоветы,
И драки, и дружба, и сигареты,
И классный, и староста, и стенгазеты,
И правда, и юность, и сбор на банкеты,
Учебники, стресс, и учёных портреты,
Всё вновь, и по кругу, и так незаметно,
Казалось, что вечно, но где сейчас это?!

* * *

Кабинет географии, где проходили занятия у ребят, конечно же, имел в наличии большой глобус, различного рода карты стран и континентов, даже законсервированные элементы некоторых природных ископаемых в прозрачных сосудах имелись тоже. Но что всё это значило перед интерактивной доской с возможностями отображения трёхмерной графики, новейшими справочниками и энциклопедиями, только сошедшими с печатных станков и пахнущими новизной чернил, вкупе[77 - Вместе.] с хрустящим звуком открывания плотной картонной обложки, выданными ученику на руки из двухуровневой школьной библиотеки. Что значили деревянные стулья и парты, оставшиеся обычной МОУ СОШ от совкового[78 - Советского.] прошлого, в сравнении с анатомическими и многофункциональными аналогами московской гимназии? А эти длинные люминесцентные[79 - Химически опасные.] лампы на выбеленном потолке, деревянные рамы окон, чугунные радиаторы и заплатанный местами линолеум? Значили ли что-нибудь они для человека, вся учебная жизнь которого проходила в свете LED-освещения, встроенного в подвесной армстронг[80 - Потолочные легкомонтируемые плиты.], пластиковых окон с тройным стеклопакетом и в тепле биметаллических радиаторов[81 - Устойчивая к перепадам давления комнатная батарея.]. И это ещё что! Если бы вы учились в элитной московской гимназии, где соблюдаются все санитарные нормы, то вам бы не пришлось нюхать разъедаемый хлоркой запах мочи у крайних к туалетам учебных кабинетов, вам не пришлось бы доедать в буфете залежавшуюся со вчерашнего дня пиццу или сосиски в тесте, а умывальники имели бы дозаторы[82 - Ёмкость для жидкого мыла.], регулярно заполненные жидким мылом, а не пустующий пожелтевший лоток на присосках. В обычной МОУ СОШ отсутствовала система электронных пропусков и турникеты в лобби здания. Обычная МОУ СОШ не могла похвастаться дорогущим спортивным инвентарём, школьными командами по четырём-пяти видам спорта, прорезиненным покрытием беговых дорожек, закрытым бассейном и футбольным полем из максимально качественного искусственного газона. Напротив же, лицей не только имел всё это, но также располагал прекрасным и ухоженным парком с лавочками и фонтанчиком, где ребята могли с удовольствием проводить свой личный досуг, куда их даже тянуло вместо некоторых уроков, а никак не в подворотни картонных пятиэтажек хрущёвской эпохи. Московское заведение включало в себя личный дендрарий[83 - Сад, отведённый под культивацию растений.], маленький музей исторических находок и экспонатов, музыкальную студию, практики и партнёрство с ведущими в стране вузами, регулярные обучающие и оздоровительные поездки по местам нашей необъятной родины, единую форму с вышитым на ней гербом и… ещё тысячу несоизмеримых преимуществ перед среднеобразовательной школой забытого богом региона, в которой именно сейчас, на уроке географии, находилась она, постоянно вспоминая свою прошлую жизнь, друзей, планы и неизбежно сравнивая каждый миллиметр новой действительности с той прошлой, где увиденное было не кинематографическим кадром, а реальностью совсем другой России.

Апатия, хандра или депрессия должны были затуманить её разум после столь стремительного переворота в жизни, но ничего из перечисленного так и не произошло, кроме разве что ранее упомянутой временной отрешённости от внешнего мира в маминой квартире. Но почему? Почему такой переломный момент не поверг её в уныние и не уничтожил, не стал чем-то бесповоротным и роковым? Наверное, отчасти потому, что положение её родителей никак не сказывалось на воспитании, и потому, что спрятанная за красивой ширмой нагота пафосных[84 - Возвышенная манера выражения эмоций.] и лицемерных[85 - Придание плохим поступкам благородного смысла.] обывателей прежнего мира была ей чужда. Она всегда чувствовала некоторое одиночество и духовную несовместимость с прежней жизнью, хотя всё ещё мечтала побывать там снова… ведь роскошь так притягательна. Наслаждением для неё была чашка утреннего кофе на балконе отцовского пентхауса, а веселье и тусовки её одноклассников она давно променяла на книги, музыку и дорогой кинематограф.

Когда же на одной из перемен Георгий спросил её, почему из столь богатого выбора более качественных и престижных школ она решилась именно на эту, то получил несколько неожиданный для себя ответ:

– В день прибытия мы с мамой ехали на такси из аэропорта в её родительскую квартиру, и я всю дорогу смотрела в окно автомобиля, осознавала, насколько далеко была от реальности всё это время, закрывшись за отцовскими привилегиями, которые в той же Москве есть далеко не у каждого жителя, не говоря уже про ваш город. И проезжая по улице, где стоит эта школа, я сказала, что хотела бы доучиться здесь, в спокойствии, без лишней суеты посмотреть на окружение глазами обыденности[86 - Простой, обыкновенный.]