скачать книгу бесплатно
Комета
Антон Владиславович Хапилов
Почти фантастическая история о двух братьях, живущих в далеком 1979 году. При падении кометы они получают особые силы. Как они распорядятся своим новым даром в ближайшем будущем?
Комета
Антон Владиславович Хапилов
© Антон Владиславович Хапилов, 2023
ISBN 978-5-0053-5209-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ХАПИЛОВ АНТОН
КОМЕТА
20. 10.2020 – 27.03.2021 г.
Памяти друга,
Дмитрия Степановича
Коленковича…
Глава 1
Эта история началась с момента падения небесного тела на землю. Событие такого рода вполне неординарное для стороннего наблюдателя, но уловить полет кометы дело непростое. И не безопасное…
В тот вечер, мы с моим младшим братом, решили хорошенько попариться в баньке, ознаменовать, так сказать, конец рабочей недели. Для этой цели наносили воды в бочку, натопили печь, подготовили веники и приступили к горячим процедурам. Деревянный сруб на высоком берегу речки поставили несколько лет назад местные мужики, выбрав очень даже живописное место, в стороне от нашей совхозной цивилизации, на стыке нескольких природных ландшафтов. На противоположенном берегу раскинулся бескрайний зеленый лес, уходящий за самый край неба. Здесь же, на стороне бани, берег шел на пригорке, покрытом пестрыми лугами, ярко – желтыми пшеничными полями, небольшими уютными березовыми рощицами, видневшимися тут и там. Но главным действующим лицом в этом крае была река, текущая плавной змейкой далеко – далеко, неся свои бронзовые воды уверенно и солидно, отчего на сердце моем становилось хорошо и спокойно. Здесь мы с братом моим были абсолютно солидарны, и в полной мере верим товарищу Конфуцию, любившему, когда – то, наблюдать бег воды, удобно устроившись на одном из берегов реки. Возможно, в древнем Китае, и при выборе берега полагались на какие – то приметы, подходящие стороны света или утерянные концепции тибетских монахов, позволяющие в полной мере слиться, в созерцании, с движением воды. Банька была идеальным местом, на возвышении, на перепутье, под небесной дорогой звезды, пришедшей к горизонту, после долгого дневного путешествия по небу.
Похлестав, нещадно, друг друга, свежими дубовыми вениками, мы вышли, чуть пригнувшись, через дверной проем и сели на кусок бревна, притуленный к стенке сруба, еще горячие и раскрасневшиеся. От наших голых тел шел легкий пар, одинокие листки дуба, летевшие с веников, прилипли к нашей коже. Мягкий вечерний бриз принес нечаянную свежесть. Вся прекрасная природная идиллия была перед нами, как на ладони, в самом пике своей вечерней красоты, и я произнес:
– Красота то, какая, Леха!
Брата моего зовут Алексей. Он ответил:
– Да, места наши, очень замечательные! Душа поет, когда видишь эти луга широкие, да леса глубокие…
– Ты что, перепарился, что – ли, брат? Какие леса глубокие? Это же не море синее…
Алексей оживился, он был человеком эмоциональным, творческим, за эти порывы я его и любил.
– Темный ты, Серега, человек! Это же метафора, так сказать, поэтическая гипербола…. Смотри, как Русь наша, матушка, велика! Да, страны в мире больше не сыскать! Верно?
– Верно…
– Она богата лесами и леса эти обширны. В них, не ровен час, заблудиться можно, отсюда и глубина…
Говоря эти слова, Леха даже привстал с завалинки, пытаясь подкрепить речь свою действием. Он повел рукой, подчеркивая эпический смысл своих слов. Лес на том берегу, действительно был до самого горизонта, как в подтверждение сказанного. С таким наглядным примером и остается только, что согласиться.
– Понятно…
– Да, жаль уезжать отсюда, но труба, как говориться, зовет, в поход…
Я знал, что он собирается ехать в Москву, что – бы поступать в театральное училище. Но все это было, только на уровне разговоров. Брат носился с этой идеей фикс, рассказывая о желании на каждом углу. Сам факт возможной поездки добавлял Алексею веса и значения у односельчан, так он манипулировал их сознанием. Сейчас мне было необходимо изобразить удивление, и я спросил его:
– Какая это труба тебя зовет, брат мой?
Солнце, меж тем, приблизилось к горизонту, и красноватое свечение лучей его разлилось по округе пурпурным цветом. Верхушки деревьев зарделись, играя светом и тенью, облака сильно порозовели, река заблестела пунцовыми всполохами, отражая уходящую из этого мира звезду зеркалом своей поверхности.
– В дальние края кличет. Поеду в Москву. Хочу поступить в театральное училище. Буду служить в театре. Красиво звучит? Служить в театре…
Звучало, конечно, красиво, но здесь, главное, довериться желанию, а не тиражировать пустые штампы. Надо будет ему сказать об этом при первом же случае. А сейчас, мы замерли в общем порыве, и наблюдали звезду, уходящую за горизонт. Это было прекрасно во всех проявлениях. Именно в момент, когда светило коснулось верхушек деревьев, «зеленого моря тайги», стала понятна скорость движения солнца по небосводу. Оно двигалось быстро, каждую секунду, все дальше и дальше скользя за линию горизонта. В какой – то момент, почти на исходе самого заката, когда верхний край диска коснулся верхушек деревьев, ввысь взметнулся луч зеленоватого цвета, секундный проблеск, оптический эффект. Это был заключительный аккорд визуального пиршества. День закончился. Свет потихоньку сходил, на нет, уступая место короткой летней ночи.
Теперь можно было, в сумерках, спуститься вниз по тропинке, и искупаться в реке. Мы поднялись с завалинки, и я повернулся к двери баньки, чтобы войти и взять пару полотенец, когда Леха забурчал что – то себе под нос.
– Что ты говоришь?
– Что это там…, на небе…
Ну что может быть там, в небе, такого чего мы не видели, после такого заката.
– Где?
Брат пристально смотрел вверх, туда, где маленькая блестящая звездочка падала, из самых глубин холодного космоса, на нашу бренную землю.
– Загадывай желание!
Я тоже увидел падение звезды и пожелал брату скорейшего поступления в лучший театральный ВУЗ нашей страны. Хотелось, хоть чем – то помочь родному человеку. Вот и будет подспорье в будущем деле. Звезда была уже на полпути к земле, когда внутри ее произошла сильная вспышка. Сила света, выброшенного в ночное небо, походила на вспышку фотоаппарата. Я закрыл глаза, испугавшись последствий. А когда открыл, то увидел, что звездочка мерцала голубоватым светом и падала прямо на нас. Или почти на нас, абсолютно голых и беззащитных, отчего мне стало не по себе. Чего нельзя было сказать о моем младшем брате.
Прикрыв ладошкой глаза, как это делают полярные исследователи и капитаны дальнего плавания, он восхищенно смотрел на комету, задрав голову так, чтобы видеть все в лучшем виде. Мне же свечение космического тела показалось подозрительным. Оно не было только голубоватым, а переливалась в неком спектре, от голубоватого до темно – зеленого цвета, падая все ниже и ниже. Наконец, комета упала на берег реки, прямо около нас, издав при этом едва уловимое шипение, а при соприкосновении с землей произведя громкий хлопок.
Алексей бросился вниз, я же застыл на месте, обескураженный, происходящем. Его бесшабашность могла стоить жизни, поэтому я, захватив пару полотенец, бросился за ним следом. Тропинка вилась по склону, и я шел на свечение как на огонь маяка, соблюдая меры предосторожности, двигаясь вниз метр за метром. Вот в этом и было наше основное различие с братом. Он, молодой, но прожженный романтик, бросался во все с головой, не ведая страха и осторожности. Я же, внимательно смотрел себе под ноги, не из-за общего страха падения, а по причине элементарной осмотрительности.
Место падения кометы я обнаружил сразу, эта была яма небольшого размера, разверзшая у самой воды. Изнутри ее шел зеленоватый, густой газ, похожий на утренний туман. Он стелился по песку, огибая бруствер, возникший от удара о землю, и на этой песчаной кучке белело тело моего голого брата. Он лежал на животе, вытянув правую руку вперед, а левую откинув назад. Казалось, он стал жертвой тайной газовой атаки, потеряв сознание на подступах к окопам противника.
– Леха, Леха!
Я присел рядом на корточки и коснулся рукой его тела, оно было теплое. Дышал брат спокойно, ровно. Казалось, он спит, расположившись голышом на берегу реки. Вот тут – то и пригодились полотенца, захваченные мной из предбанника, там, наверху. Одним из них опоясался я, второе бросил на плечо, куда, следом, поднял и аккуратно положил тело брата. Взвалив драгоценную ношу, я пошел в гору. Свечение за моей спиной пропало.
Глава 2
Брат оказался на удивление легким. В темноте подниматься наверх было чрезвычайно неудобно из-за нюансов расположения тела на плече. Руки брата весели плетями, а его ноги били коленями прямо по моей спине. Пройдя по тропинке до самого верха, и остановившись на вершине, я обернулся, на всякий случай. Еще одного сюрприза видеть не хотелось бы. Но в округе было тихо и спокойно.
Так, мимо баньки, как был, в одном полотенце, босиком, я понес домой голого брата, на своем плече. Ничего необычного, за исключением тревоги и непонятной тоски на душе. При всей красоте закатного действия вышел такой странный конфуз. Мама будет волноваться, сетовать, может быть, даже, всплакнет при виде такой картины, но главное было, дойти. По дороге, полотенце зацепилось за куст, и слетело, упав в луговую траву. Босые ноги приноровились к земле, благо живем в совхозе и матушка – земля кормит нас, а значит должна быть ласковой. Я весь путь подбадривал себя, а у двери почувствовал, что плечо мое сильно уж затекло. В гостиной горел свет, значит, мама уже поставила самовар и ждет нас из бани. Я толкнул входную дверь свободной рукой, вошел в прихожую, где и остановился.
В светлом помещении ко мне вернулось, забытое по дороге, чувство стыда. Я слышал, как мама поднялась со стула и пошла в сторону прихожей неспешной походкой. То, что она увидит, ей явно не понравится, но…, неужели мама никогда не видела нас голыми? Да и в этом ли дело? На кону здоровье родного человека.
Я быстро пошел вперед, мимо матушки, она посторонилась, в зал, где уложил Алексея на диван, и укрыл нижнюю часть его тела клетчатым пледом, оказавшимся поблизости.
– Что, что с Лешей?
Мама бросилась к изголовью и запричитала. Я же проскользнул в свою комнату и быстро надел трико и майку.
– Что с ним стряслось? Упал? Ударился? Напился?
Теории сыпались из ее уст, одна за другой, но сейчас брату нужна была действительная помощь.
– Господи! Беги, скорее за Семеном Федоровичем!
Так звали нашего нового фельдшера, приехавшего по распределению из Томского медицинского института. И я готов был за ним бежать, вот только надену на ноги свои старые кеды, и мигом помчусь, мама.
– Давай, давай, сынок!
Слышал я за спиной родной женский голос. Да что здесь бежать, он жил всего через два дома.
Семен Федорович, молодой человек, с модной прической «каре», долго щупал пульс, затем измерил давление, после приложил стетоскоп к груди лежащего и послушал дыхание. Все это время мама стояла рядом, закутавшись в серую вязаную шаль, и внимательно следила за каждым движением фельдшера. Вот все его действия были завершены, он медленно поднялся с дивана и стал аккуратно укладывать в сумку свои инструменты.
– Семен, что с моим сыном?
Строго просила мама, отпустив, в непроизвольном волнении, края шали. Мне показалось, что фельдшер замнется, запнется, будет уходить от ответа, но он твердо констатировал:
– Он полностью здоров.
Мать возразила:
– Как это, здоров? Вы ничего не путаете, Семен Федорович? Он же совсем никакой…., обездвижен…. Разве нет?
– Отчасти это так… Светлана Юрьевна. Но причин для волнений я не вижу. Пусть, в конце концов, Сергей расскажет, что произошло на самом деле…
– Сережа…
Вот и до меня дошла очередь…. А что рассказать? Что с неба упала комета? Небо светилось, Леха упал, а я, решал проблему старым дедовским способом?
– Что было…. Парились в баньке, как обычно…. Затем на небе вспыхнуло сильно…
– А, вспышку я тоже видел. Очень ярко было…. Какая – то воздушная аномалия?
– Падала комета…. Алексей бросился вниз. Дело в том, что падение метеорита было прямо внизу, на берегу реки, и Леша хотел рассмотреть это явление ближе…
– Насколько ближе?
Мать продолжала волноваться, ожидая нечто страшное, свойственное тревожным кульминациям.
– Ну, максимально…. Я запутался по дороге в колючих кустах, а в это время он был уже возле самого кратера…
– Там был еще и кратер?
– При падении кометы образовалась яма, и на краю кратера, на насыпи, я и обнаружил брата, лежащем на животе, без сознания. Вот, собственно и все…
– Понятно…
Фельдшер глубоко задумался, машинально поглаживая рукой свой подбородок, видимо анализируя сказанное, обобщая мысли, пришедшие к нему в короткий миг раздумий. Его спокойная манера говорить, тихий тон, уверенная работа с медицинскими инструментами, благотворно подействовала на маму. Она перестала нервно дергать шаль и села в кресло, стоящее у дивана.
– Он поправится. Симптомы таковы, что завтра он уже будет на ногах. То, что с ним произошло, можно считать простым болевым шоком, аффектом, если хотите. Так бывает…
Выпалил Семен Федорович свою версию диагноза, и засобирался домой. Время было уже позднее, пик беспокойства был благополучно пройден, и доктор уже готов был уйти, когда мама еще раз спросила его:
– Вы уверены?
– Полностью уверен, абсолютно…
Сказав это, фельдшер вышел из помещения. Хлопнула входная дверь. Настала полная тишина. Часы на стене показывали два часа ночи. Мне бы очень хотелось верить словам молодого доктора Семена, но как тяжело маме. Получается, это я не уследил, отвлекся на досадные мелочи. Но, разве, за этим пострелом поспеешь? Мама, после общения с Семеном, успокоилась.
– Сережа, иди спать…. А утром то, и посмотрим…. Семен Федорович, фельдшер неплохой…. Я еще посижу с Алешей…
Спать мне очень хотелось. Все эти беспокойства, волнения последних часов, непонятное состояние брата, тревога мамы, принесли неимоверную усталость. Невольно вспомнилась поговорка, из какой – то русской сказки, и я твердил ее, засыпая: «… утро вечера мудреней…»
Глава 3
Еще сквозь сон я ощутил, как моих век коснулся, мягкий свет зарождающегося летнего утра. Только пару минут, досмотрю свой пафосный сон, наполненный бушующими стихиями, а это был вспененный океан и ветер, несущийся по земле, и проснусь. Пафосным я назвал его спонтанно, в последнюю секунду, не придумав ничего иного. А как еще можно было назвать действо, развернувшееся на подкорке моего головного мозга, под самый занавес короткой летней ночи. Там я был маленьким мальчиком, лет шести, стоящим наверху голой скалы, у самого края обрыва, уходящего глубоко вниз, где у подножья, бились о берег огромные морские волны. Сила прибоя была такова, что соленые холодные капли долетали до самого лица мальчика. Дул ураганный ветер, по небу неслись рваные черные облака, а мальчуган стоял в одних трусах, испытывая на себе весь напор стихии. Это заставляло его наклониться вперед, буквально согнуться, являя собой противовес ветру, но в иные моменты, мальчик распрямлялся, словно стихия сама отступала, давая время для общей передышки. Бушующее водное пространство было прекрасно.
Но, вот и пришла пора проснуться. Я слегка приоткрыл глаза, впуская в себя утренний свет по чуть-чуть, малыми дозами.Контраст подсознания и реальности был сильным, ведь в мире стояла прекрасная утренняя тишина, в то время, как во сне было очень сильное ненастье. Все приснившееся находилось в тесной связи с недавним действом. Высокий берег, вода, беспокойство и непонимание происходящего, яркие вспышки, падение болида, обморок брата, (там всего было много), а ветер добавлял настоящего драматизма призрачной буре.
Сквозь ажурную занавеску на окне играл утренний свет первых лучей солнца. Я уже почти проснулся и готов был везти брата в районную больницу, где врачи уж точно поставят правильный диагноз, сделают флюорографию, прокапают капельницей, если надо. Фельдшер чудак, зато маму успокоил. Он больше расспрашивал о комете, как он сказал? Воздушная аномалия? Да, точно. Любитель астрономии.
А что это за шум за окном? Словно топором рубят дрова…. Я приподнялся на руках, отодвинул занавеску и глянул за окно. Во дворе, спиной к дому, стоял Алексей, и рубил дрова. Такое событие моментально подняло меня с кровати. Честно сказать, я в армии медленнее вскакивал ночью со своего спального места, при команде «тревога».
В зале диван оказался пуст, а в кресле спала мама, откинув голову на высокую спинку. Ноги ее были заботливо укрыты клетчатым пледом. Выйдя из дома, я тихонько прошел до угла, завернул за него и остановился, стараясь делать как можно меньше шума. Конспирация, это такое дело, не терпящее отлагательств, и приступая к нему, человек хочет только лишь оставаться незаметным. Для удобства я оперся плечом о стену дома и сложил руки на груди, как это делают герои вестернов. Еще они закладывают одну ногу за другую. Эта поза могла говорить о заинтересованности и некотором количестве свободного времени. Утро только занималось, а «диагноз» Семена уже частично начал подтверждаться. Бесчувственный, полностью расслабленный, со времени падения космического тела на землю, мой младший брат, в данный момент оказался жив и свеж, как никогда. Он был в легком трико, с голым торсом, и в правой руке он держал топор. Свободной рукой он хватает очередной чурбак, ставит его на колоду, и заносит топор над головой, крепко зажав его в другой руке. Еще секунда, и топор летит вниз, брат приседает в момент удара, придавая дополнительное динамическое ускорение металлическому снаряду, и топор легко расщепляет поверхность дерева. Затем движения повторяются, Алексей рубит полено за поленом, не ведая усталости, до тех пор, пока вокруг колоды не вырастает гора дров. Далее, топор втыкается в колоду.
– Эх, Серега, силушку чувствую в себе великую!
Алексей говорит эти слова, не оборачиваясь, словно видит спинным мозгом то, что я стою, опершись плечом о стену дома, позади его. Обычный трюк или я слишком шумно вышел из избы на улицу?
– Я, ночью, так хорошо выспался, как огурец! Если, конечно, огурцы спят…. Честно сказать, после вчерашнего вечера, как вырубило. Будто свет потушили…. Здесь помню, а здесь нет…
Для наглядности, он прикладывает раскрытую ладонь к голове, сначала к тыльной стороне головы, а затем ко лбу. Так он видит меня или говорит сам с собой? Если с собой, то это могут быть последствия вчерашнего падения кометы. А если со мной…
Я вздрогнул, в момент, когда брат начал поворачиваться ко мне лицом. Еще секунда, и он улыбается мне открытой светлой улыбкой. Капельки пота застыли на его родном лице. На коже не было ссадин, ожогов, следов космических чар и мутаций. Наоборот, Алексей был свеж, как само июньское утро. Я улыбнулся и посчитал вправе спросить его о самочувствии:
– С тобой все хорошо?
– Очень хорошо!
– Так ты что, ничего не помнишь?
– Не – а…
– Ну, вот…
