скачать книгу бесплатно
Если б всё зависело исключительно от его воли…
О, какой бы славный грянул бы сейчас взрыв! Как быстро бы эти кривляющиеся рожи сменились бы предсмертными оскалами, а вместо всех этих утончённых «мэйкапов» по холёным физиомордиям хлынула бы кровь вперемешку с пониманием, что они проиграли! Последним пониманием.
Он не пощадил бы никого… Женщины? Дети? Крашеные в кислотные расцветки пятнистые кошаки на изящных поводках-цепочках?
А с какой стати?! С ним, вот, никто не церемонится!
Твари! Ведь знают же, знают, какой ценой такие, как он, платят за их подтянутые рожи и накачанные сиськи и задницы! За последнюю модель магического скэйтборда! За противоблошные ошейники на кошаках!
Симбиоз магии и прогресса… что может быть гаже, подлее, абсурднее?
Если ты – магический донор. Батарейка на ножках. Если твой магический дар – цена вот этого вот даже по ночам не стихающего праздника?!
На плечо Юджина вдруг легла рука.
Прежде чем он успел выполнить захват и описать дугу гражданином Преториума в воздухе, подошедший успел отшагнуть и руки Юджина сомкнулись на пустоте.
Напротив стояла пара – с первого взгляда на их причёски и одежды было понятно: столичные. Надменные капризные рожи, а в глазах неприкрытый интерес.
– Из Аусвера? – спросил парень с синими волосами, а девчонка, с зелёными, скупо улыбнулась.
– А тебе что? – Юджин нахмурился.
Преторианцы обычно смотрят не так. Они, как могли, скрывают своё преступное равнодушие за брезгливостью, презрением, иногда – за лживым сочувствием.
Эти же – и парень и эта зеленоволосая нимфа, и даже кошак у её ног в золотом в стразах ошейнике – смотрели на него с вызовом. Как на равного.
И это было странно.
– Кто вы?
Синеволосый нагло улыбнулся и выдержал паузу, прежде, чем ответить. Юджин скривился.
Тоже ещё, драматург хренов.
– Сокрушители Оков, – первой ответила девчонка. Голос у неё, несмотря на хлипкую комплекцию, оказался низкий, глухой. Серьёзный.
– Новая мода на накурившихся клоунов? – ухмыльнулся Юджин. – Или новая игра золотой молодёжи в платиновых подгузниках? Не слышал я о вашей секте, проваливайте, обдолбыши.
Парень покачал головой, продолжая вглядываться в его лицо.
– Сокрушители Оков – граждане Нового Триума. Свободного Триума.
– Не знаю такого, – издевательски развёл руками Юджин. – И, как ни стараюсь, не вижу.
– Потому что его ещё нет, – согласился незнакомец. – Мы построим его собственными руками. Но сперва не оставим и камня на камне от этого. Ты с нами?
– Почему я должен вам верить?
Вместо ответа парень сдвинул борт своего павлиньего, в стразах, пиджака. Тот же жест (только гораздо изящнее, по-женски) повторила девчонка, словно ей вдруг стало жарко и единственная возможность охладиться – расстегнуть прозрачные кнопки на декольте.
Юджин не собирался пялиться. Но их шрамы были такими знакомыми…
– Посмотри на нас, – продолжал незнакомец. – Где наши охранные метки? Где фистулы? А ведь я должен был десять лет как окончить элитную, всеми обожаемую до невозможности, академию Аусвер.
– Вы… студенты Аусвер?
– Были, – кивнул синеволосый. – Юла значится мёртвой. А я сбежал.
– Сбежал?!
– Представь себе.
– Я… я вас не помню. Вы врёте. Вы – шпионы Рэйва или Тода.
– Я «умерла» в год твоего поступления, – отрезала Юла. – Можешь спросить обо мне у Касьяна.
– Я не…
– Это неважно. Всё, что ты скажешь – неважно. Важно одно: с нами ты или нет.
И надо же было такому случиться, чтобы в этот самый момент стеклянные двери разъехались, выпуская на шумную улицу новенькую. Довольную, как начищенный пьяс!
Доля секунды понадобилась Юджину, чтобы придумать объяснение для Авроры (чтоб не взболтнула лишнего в Аусвер), но, когда он обернулся к случайным знакомым, их уже след простыл.
Шагнув в разномастную столичную толпу, бывшие студенты Аусвер слились с ней, как сливается с окружающей средой хамелеон.
Глава 9
Аврора
– Как давно это началось? – Юджин бегло мазнул по хозяйке взглядом, повертел головой, осматривая картины на стенах, статуи, парящие кристаллические светильники.
– Вот сюда пройдите, – хозяйка с озабоченным выражением лица, с изумлённо приподнятыми тонкими, нарисованными поверх белил тонкой кисточкой бровями, поманила нас за собой. Пару раз несмело оглянулась, то ли для того, чтобы убедиться, что мы следуем за ней, то ли – что мы не наследим на сияющей в буквальном смысле плитке из бело-розового мрамора.
– Месяц назад, – спохватившись, бросила она через плечо. – Это началось месяц назад. Точно-точно. У Марсика, простите, Марка Антония было экстренное заседание в префектуре. И вот надо же, так совпало… – она неловко замолчала, явно жалея, что сболтнула лишнего. В том смысле, что зачем нам, студентам Аусвер эта информация о заседании в префектуре…
После того, как я прошлась с Юджином по улицам, было не так страшно опозориться с «раззявленной варежкой». Успела привыкнуть, кхм, к эпатажной местной моде.
Все эти совершенно диких расцветок наряды с обилием стаз, перьев, какого-то прозрачного блестящего материала… С двух шагов мужчину от женщины не отличить! На лицах – или магические личины, или, вот, как у этой мистрис Алвейл – белила, а уж поверх – нарисованное лицо.
Разглядывая нашу хозяйку – что стало возможным только лишь, когда она обернулась спиной – я вспомнила призрачную леди в Аусвер и сетования той по поводу отсутствия красок и париков уже не показались мне смехотворными.
Конечно, я ожидала столичной роскоши, но и подумать не могла, что здесь она самым решительным образом возведена в культ!
Но ладно ещё хозяйка, одетая, видимо, по-домашнему – в длинное и узкое шёлковое платье странного кроя, с разрезами по бокам и такими широкими рукавами, что при взмахах рук становилась похожа на огромную розовую бабочку… Дом!
Четырёхэтажный особняк оказался изнутри настоящим дворцом! От обилия золота, хрусталя, каких-то парящих цветных кристаллов, статуй… да простит меня моя знакомая, которая с луком и стрелами, но здесь статуи были выполнены из прозрачного, как слеза, материала, причём были они разных цветов – словно целиком вырезаны из драгоценных камней! Кстати, о драгоценностях – на некоторых сияли самые настоящие украшения – серьги, диадемы, ожерелья, кольца, пояса-цепи, браслеты.
Что-то кольнуло изнутри, какое-то странное предчувствие, что заставило приглядеться к «украшенным» статуям повнимательнее… они все выглядели странно знакомыми. Но как я ни старалась вспомнить, где видела невысокую, своих лет девчонку с приятными, но какими-то кукольными чертами лица, так и не смогла.
– Вот, – капризным голосом говорила хозяйка, жестикулируя, отчего широкие рукава её наряда, казалось, жили собственной жизнью. – Вчера кто-то перевернул все картины вверх ногами, позавчера – повесил простыни вместо занавесок, – она прижала тыльную сторону ладони ко лбу. – На той неделе в библиотеке кто-то бросался книгами, и, такое ощущение, подвывал… или плакал. А сегодня утром из буфета пропали все ложки! Серебряные! Старинные! Оно, конечно, смешно, но это память о бабушке! Такие, знаете, на длинных ножках…
– Десертные, – пискнула я и оказалась под перекрёстными взглядами двух пар глаз.
Хозяйка, мистрис Алвейл, смотрела так, словно видит меня впервые, и, чего уж там, не ожидала обнаружить такое в своём доме. Юджин же смотрел просто зло. Но к этому я успела привыкнуть.
Он всю дорогу злился, с того самого момента, как мне было приказано сопровождать его. Всю дорогу досадовала! Это ж какая возможность поговорить начистоту, помириться, а заодно и выспросить хорошенько, за что он так ненавидит Аусвер?
Но жизнь научила не лезть под горячую руку. Можно так огрести, мало не покажется. К тому же, если человека не трогать, дать, как говорила мама, перебеситься, он потом сам станет добрее и благодарнее, что в душу лезть не стали. Сам всё расскажет. Я и решила: буду нема, как рыба, и послушна, как… как «Рошка», в общем. Мне ли привыкать. А если удастся не сплоховать и даже оказаться полезной, глядишь, Юджин и сам всё расскажет, на обратной дороге. Что-то его, видно, сегодня, помимо меня расстроило. Имеет человек право позлиться? Кто бы спорил, только не я.
– Да-да, десертные. И в кабинете у мужа копались, бумаги все разбросали, провод у телефона сгорел, представляете?
– Провод сгорел? – уточнил Юджин, нахмурившись.
– Знаю-знаю, – снова замахала руками хозяйка. – Вы будете говорить, как и эти дуболомы-миротворцы, что кто-то залез в дом… Но это исключено! Мы пользуемся лучшей охранной магической системой! Новейшая разработка! Обновляем каждый месяц! Деньги, конечно, немалые, а что делать… – и она тут же осеклась, закрыла рот ладонью, должно быть, разговоры о деньгах в высшем обществе моветон. Где-то я такое слышала.
В тот момент, когда мистрис Алвейл заговорила о новейшем магическом изобретении, глаза Юджина вдруг так и полыхнули! И кулаки сжались!
Всего на миг, но… и я, и хозяйка успели заметить. Причём реакция хозяйки была совершенно нетипичная. Она вдруг закашлялась и отступила на шаг, так, что наткнулась спиной на стену, отчего картина закачалась. Хвала Четырёхликой, картины в этом доме были не как в Аусвер, не магические, а то наслушались бы сейчас от чернобрового красавца с ястребиным профилем…
Не вполне понимая, что происходит, я взяла Юджина за руку. Ну как, за руку. По сути положила пальцы на сжавшийся кулак. Ледяной. Юджин вздрогнул, посмотрел на меня отсутствующим взглядом, потряс головой, а хозяйка смутилась. Чего?
Реакции Юджина или своего испуга?
Но заговорила в два раза быстрее. Снова повела по коридорам, показывая и рассказывая на ходу, где ещё набедокурил «полтергейст».
Юджин шёл по левую руку и сверялся с показателями выданного в Аусвер датчика. Меня в принцип его работы не посвятили. Ну я и плелась, то есть, бодро топала следом, делая умное лицо.
– А там что? – спросил он, показывая на самую дальнюю комнату в коридоре. Датчик в его руках жалобно пискнул. Я навострила уши, выглядывая из-за его плеча.
– Кладовка, – ответила хозяйка так быстро, что я сразу поняла – врёт.
Понял это и Юджин.
– Для отчёта нам нужно проверить все комнаты, где шалил этот ваш «полтергейст».
И без того мраморное за счёт белил лицо хозяйки стало ещё более непроницаемым.
– Там вам нечего делать! – сказала она резко. – Вредитель туда не заходил! Вон, видите, пыль на ручке?
– Простите, мистрис, – пискнула я. – Но полтергейст на то и полтергейст, чтобы ходить сквозь стены…
– Туда никто не заходит!!! – взвизгнула фальцетом хозяйка и я часто заморгала.
И тут вдруг Юджин сжал мои пальцы!
Это было так неожиданно, что я затаила дыхание.
А ещё внутри что-то зашевелилось. Так было, когда удалось поднять воду в колодце, или сегодня, когда над их этой «сегрегационной пагодой» засияла радуга… В запертой комнате была магия! Я чувствовала её!
– Мы осмотрим все комнаты в доме по порядку. Начнём с гостиной, – примирительным тоном сказал Юджин.
Глава 10
Бенжамин
Бенжамин Сенека склонился над страницами Посланий.
Каждое – заламинировано, поверх плёнки – магическая печать для сохранности.
Всего Посланий Богини (задокументированных, так сказать) сто восемьдесят три. Негусто. За две тысячи лет.
Прежде чем приступать к перечитыванию того, что Бенжамин итак знал наизусть, он привычно натянул одноразовые перчатки.
Первое Послание датируется шестьдесят восьмым годом. От Новой Эры, или от Пришествия Четырёхликой.
А вот последнему, задокументированному самим Бенжамином, полученному незаконным путём… всего месяц.
Кстати о незаконности. Чтобы получить последнее Послание, Бенжамин пошёл на самое настоящее преступление. Хоть и жалко было девчонку-Оракула, не передать, как…
Но что значит жизнь одного человека по сравнению со всем человечеством?
Это Бенжамин тогда так думал. Прежде, чем задать Оракулу вопрос.
А вот то, что последовало вслед за этим, будет являться ему в самых худших кошмарах, мучить всю жизнь… И искупление не придёт. Никогда. Нет, если бы снова пришлось, рука бы не дрогнула. Наверно. Слишком ценными оказались расшифрованные данные. Но девчонку правда было жалко. Очень…
Нахмурившись и сурово поджав губы, Бенжамин принялся листать страницы.
– Сказания Двенадцати, – прошептал он с тихой яростью. – Почему же вы, сфинксы меня дери, такие разные? Если говорите, мать вашу, об одном и том же…
«Сказания Двенадцати» – вторая по значимости священная книга Триума.
Именно в них повествуется, как на землю сошла Богиня.
Четырёхликая.
Вообще-то это рассказы очевидцев того времени.
Тех, кто узрели Явление Богини. И хотя бы в силу того, что «показания» рознятся, Бенжамин считал, что важность «Сказаний» сильно переоценена.
Другое дело – «Послания». То есть откровения самой Четырёхликой, записанные со слов Оракулов. Но вот понять Богиню совершенно не представлялось возможным. Такое ощущение, что она говорила на другом языке.
– Может, те Двенадцать были выходцами из разных языковых групп? – пробормотал Бенжамин. – Это может объяснить то, что они все так отличаются… Но, сфинксы драные, какова вероятность?!
Бенжамин раздражённо пролистнул первые страницы – их он итак знал наизусть.
К слову, никто из тех, кто наблюдал Сошествие Богини, не прожил больше месяца, так что, возможно, очевидцев того знаменательного события было гораздо больше, нежели «Сказаний». Но только Двенадцать успели оставить важную информацию потомкам.
