скачать книгу бесплатно
К тому же в респираторе Игорь чувствовал себя как в скафандре.
Дегенератская затея, в голове не укладывается. Не зная плана дома, ворваться и без лишнего шума забить до смерти энное количество молодых здоровых парней.
Дегенератская, но в духе бонов, следует признать. Они ведь не трусливые, просто с головой не дружат. Все сходится.
Окно со стороны Игоря выходило на дом Минора. Мужичонка также погасил свет и отправился на боковую.
Макс вертеться перестал. Успокоился, видимо. Как будто ему и не грозило прилететь молотком по черепу.
Игорь несколько раз щипал себя за предплечье, чтобы не заснуть. Чудилось, что минуло часов пять. До рассвета – руку протянуть. Кирилл почешет репу, уберет заправленные шприцы обратно в контейнер и позвонит начальству. Нагрянет Коваленко, обыщет с собаками сарай и найдет там прекрасное, безупречное и изысканное «ничего».
Все, что мог, Игорь сделал.
Впрочем, не все. Лукавил он. Выгораживал себя перед собой же. Он мог убежать, перечеркнуть свой статус исправного гражданина, который то ли содействует органам, то ли заискивает перед ними.
И еще Игорь с трудом признался себе, что боится ворочаться. Раскладушка скрипнет, и Кирилл, точно нянечка или воспитательница какая-нибудь, прикажет вести себя тихо. Игорь, конечно, возмутится, однако команды послушается.
Когда из сеней раздался оглушительный щелчок, Игорь аж подскочил и замотал головой, стряхивая дрему. Словно пробки выбило.
Макс зашуршал спальником.
– Ш-ш-ш, – прошелестел Кирилл. – Остаемся на местах.
Действовали нападавшие быстро, надо отдать им должное. Распахнули дверь в кухню и метнули дымовуху. Игорь успел отметить, что она самодельная. Дыма мало, и он какой-то негустой. Сами боялись отравиться.
* * *
Следующие события уместились секунд в десять.
Игорь залег за раскладушкой. Спальня с топором под шкафом оказалась такой же далекой, как и заповедная зона по ту сторону реки.
Щелкнул выключатель, и свет обрушился на глаза. Сквозь мутное стекло респиратора едва не ослепший Игорь разглядел, как рухнули два тела. Громко, точно с потолка свалились. Чьи-то ноги метнулись наружу.
Макс выкатился из спальника и дернулся вправо, подальше от эпицентра.
Ноги вернулись. Раздалось шипение, будто ножом выпустили воздух из огромного шара.
– Подъем! – воскликнул Кирилл. Голос звучал как из подвала. – Враг повержен.
* * *
Игорь поднялся.
В кулаке оперативник сжимал карманный огнетушитель и прыскал на потухшую дымовую шашку.
Нападавшие валялись как убитые. В черном с макушки до пят, даже лица спрятаны за балаклавой.
– Третьего на улице усыпил, – похвастался федерал.
Игорю почудилось, что он увидел у Кирилла ухмылку через респиратор.
– Что дальше? – спросил Макс.
Жавшийся до того к стене, он на секунду подался вперед.
Игорь слишком поздно заметил, что в правой руке у Кирилла заряженный дротиком пистолет. Последовал выстрел, похожий на плевок, и Макс без единого слова осел на пол.
Игорь, как идиот, смотрел, как Кирилл подхватывает очередную приготовленную инъекцию.
Стреляет в него.
И промахивается.
И только затем, когда федерал наклонился за последним, шестым пистолетом, Игорь обрушил кулаки на твердую, как гимнастический мат, спину Кирилла. Оперативник отшвырнул Игоря, и тот поясницей налетел на стол. Посуда, звеня, опрокинулась.
Игорь, хоть и не удержал равновесие, из положения извлек максимум. Подцепив банку со сгущенкой, он ринулся в повторную атаку на Кирилла, ошеломленного такой наглостью.
Используй подручные средства и рассчитывай на лучшее.
Два удара пришлись по корпусу, два по затылку. Еще один раз – спонтанно и, судя по судорожному выдоху противника, болезненно – Игорь коленом въехал федералу в пах и аж взвизгнул от восторга.
Кирилл скрючился в три погибели. Чутьем понимая, что бронежилет защищает корпус, Игорь обратил кулак на шею оглушенного врага. Затем для надежности пнул размякшего негодяя.
Хоть бы он сдох.
Макс не подавал признаков сознания. Игорь принялся хлестать айтишника ладонями по щекам.
– Эй, очнись! Я его вырубил!
Макс не реагировал. Игорь не соображал, слышно его через респиратор или нет, и закричал:
– Дружище, эй! Посмотри на меня!
Игорь поздно услышал шаги за спиной. Он не успел обернуться, когда в плечо ему всадили иглу.
– Надымили-то, надымили, – откуда-то с потолка спустился пугающе задушевный голос Коваленко.
Он схватил Игоря за шкирку, как большую куклу, и поволок в спальню. Игорь не понимал, почему он не сопротивляется. Веки налились свинцом. Тело отрубилось и потеряло связь с разумом и волей.
Хлопнула дверь. Коваленко нашарил выключатель. Тусклый свет заполнил все и окончательно придавил Игоря к полу.
Коваленко наклонился и снял респиратор.
– Что тут у нас? Неонацистская группа ворвалась в загородный дом к антифашистам. Антифашисты дали бой. Неонацисты применили взрывчатку и по глупости не рассчитали мощности взрыва. Шесть трупов. Какая поучительная драма.
Конечности не слушались. Игорь силился зачерпнуть воздух ртом, но рот толком не раскрывался.
– Да не дергайся ты, – ласково пролепетал Коваленко, снимая респиратор и с Игоря. – Тебе ввели миорелаксант. Много миорелаксанта. Это такая штука, расслабляющая мышцы. Ты все равно что парализованный сейчас. Честно говоря, удивлен, что твое сердце выдержало. Крепкое, значит, сердечко-то. Сопротивляется.
Коваленко, умолкнув на секунду, посмотрел Игорю в глаза. Заинтересованно, почти с азартом.
– Ты спросишь, почему трупов шесть, а не пять. Все потому, что Дима тоже приехал. Только мы его раньше усыпили. Теперь он к вам присоединится.
Это Центр «Э» бонов на анархистов натравил. Через провокатора натравили. И Юра предал. Террористы на террористов. Без камер, без свидетелей. Государство получит жирный повод взяться за радикалов всерьез. Усилят чистки, подключат немыслимые ресурсы. И все под одобрение прессы.
Коваленко встал.
– Мы пошли ставить взрывчатку. Когда бабахнет и разбудит соседей, нас здесь не будет. Прощай.
Игорь очутился в темноте. Вслед за конечностями онемели живот и шея. Воздух кончался. Игоря как будто душила невидимая рука, не оставляя ему ни шанса.
Дверь отворилась в последний раз, и Коваленко произнес:
– Зато ты героически погибнешь в схватке с неонацистами. Красиво звучит, не правда ли?
Шавкат
Начитавшись агитационных листовок от местных активистов, Заман как-то пошутил, что у них в квартире коммунизм. Едят из одного котла, ложатся в один час, встают тоже. Решения вместе принимают. Если вас шестнадцать, а комнаты всего две, без заботы друг о друге вы натурально озвереете.
– Получается, при коммунизме все будут как роботы? – удивился Шавкат.
– Почему?
– Сон по расписанию, еда по расписанию, все вежливые и не дерутся. Чисто автоматы.
– Ну ты даешь! – воскликнул Заман. – Какие мы роботы? Роботы не едят и спать не ложатся.
Шавкат поскреб в затылке. И правда не складывалось что-то.
С тех пор как строительные компании по всему свету начали затариваться роботами-строителями, Шавкат беспокоился, что прогрессивные конкуренты отнимут у него хлеб. Эти чипированные мерзавцы все делали лучше: клали по две тысячи кирпичей в час, прекрасно управлялись с бетоном, выполняли любые виды отделки. А еще они не обедали, не отлынивали, не воровали, не уходили в отпуска и запои.
Не то чтоб Шавкат любил свою работу. Ненавидел – так гораздо точнее. Вот только бездушным машинам отдавать ее не собирался.
Бригада то и дело спрашивала у начальника Бахрама, не планирует ли «Гелиос» автоматизировать производство. Ну, постепенно. Разогнать там половину рабочих, заменить их японскими или австралийскими железяками.
– Башку ерундой не забивайте, – отвечал бригадир. – На ваш век строек хватит.
И все же, когда Бахрама что-то бесило, он мог накричать:
– Чего ты вола манаешь? Думаешь, незаменимый? Хочешь, чтобы вместо тебя робота купили?
Хотя все понимали, что бригадир стращает, слова его западали в душу. Как будто проклятья от старой цыганки, которая если не предскажет, так накаркает.
Когда бригаду перебросили на общагу для студентов, поползли слухи, что этот объект – последний. Дальше, мол, «Гелиос» переходит на автоматику, и мигрантов выставят вон. То ли в грузовиках на родину вывезут, то ли денег на билет дадут – не суть. А другие стройкомпании тоже роботизируются. Рентабельно и модно.
Если раньше Шавкат отправлял жене и дочке ползарплаты, то теперь решил отсылать две трети. И наказал тратить по минимуму.
Общага, на которую перевели бригаду, прославилась в городе как позорный долгострой. К тому моменту, когда студентов по плану должны были расселять, едва-едва возвели стены. Украли какую-то легендарную сумму. Мэр, устав терпеть, сменил подрядчика и приказал закончить с работами за лето: чтоб там инженерные системы, теплоизоляция, отделка по высшему классу. Трудиться в три смены, подбивать на сверхурочные. Так Шавкату передали через шестые руки. Сам он, ясен пень, с мэром чай не пил, на ковер не вызывался.
Чушь какая-то выходила. Допустим, достроят они объект к сентябрю, сдадут. Так общага все равно целый учебный год пустой простоит. Если только мэр не найдет ей другое применение.
Баходир, товарищ Шавката, оценил грустный юмор их ситуации:
– Мы для студентов общежитие строим, а они нам роботов выдумывают. Вот такая благодарность.
– Студенты ни при чем, – сказал Заман. – Они дипломы получат и тоже без работы будут мыкаться, никому не нужные.
– Да уж, совсем не коммунизм, – подколол друга Шавкат.
– Конечно, нет. Коммунизм – это когда роботы трудятся, а люди отдыхают. Фильмы смотрят, гуляют по набережной, спортом занимаются, путешествуют. Рай на земле.
Мечтания Замана о рае разбивались уже на КПП, где строителей досматривали как на таможне. На входе искали алкоголь, на выходе дознавались, не упер ли чего-нибудь, мастерок там или гвоздей пачку. Воровать дозволялось только по-крупному и только начальству.
На воротах меж тем висела табличка с лозунгом стройкомпании: «Ближе к солнцу!»
Какой уж тут коммунизм, когда они к солнцу тянутся, а тебя в землю втаптывают. Когда у них маникюр-парфюм-укладка, а ты чумазый как не пойми кто. Еще и врут, что узбеки вечно грязные. Они ж узбеков лишь на стройке и видели.
Бахрам вконец озверел. Шпынял по пустякам, штрафовал за опоздания. Запретил перекуры, что вообще за гранью. Тоже переживал, наверное, за свою судьбу. Роботами его никто рулить не поставит. Там в технике разбираться надо.
Хотя чего с Бахрама взять? На кого велели, на тех и лает.
Мало того что по стройке гоняли, как рабов, так еще и погода доканывала. Каждый день плюс сорок в тени, а на солнце все шестьдесят. Как есть шестьдесят, без преувеличений, Шавкат поначалу не верил термометру и красной полоске, которая забиралась до безумия высоко.
Вдобавок ни дождичка, ни облачка целый месяц. Жарко, как в Ташкенте.
Пот стекал из-под каски и заливал глаза, заливал, заливал, заливал.
Надышавшись строительной пылью, бетоном, штукатуркой и гипсом, Шавкат возвращался со смены и полоскал ледяной водой нос, извлекая оттуда серую липкую слизь. Сколько её оседало в лёгких, одному Аллаху известно.
– Чтобы не оскотиниться, человеку после работы должно хватать сил на три вещи, – утверждал Заман. – Поесть что-нибудь горячее, принять душ и почитать новости на телефоне.
С третьим пунктом у Шавката не ладилось. Он споласкивался, ел рис с сосисками, выпивал два литра воды и отрубался. Весь мир сводился к тому, чтобы отпахать дневной план и перевести дух между сменами. Ничто не трогало: ни присланная женой фотография со дня рождения дочки, ни известие, что местному парнишке из соседнего отряда рухнула на ноги бадья с бетоном. Больничка, наркоз, ампутация. Парнишка на каникулах подрабатывал. Осторожней надо.
Как-то раз сломался погрузчик, и Бахрам приказал таскать на седьмой этаж кирпичи. На руках, как в какую-нибудь древнюю эру. Во время очередного захода изморенный Шавкат споткнулся, и кирпичи, которые он точно дрова прижимал к груди, высыпались на ноги. От усталости чувства настолько приглушились, что вместо боли он ощутил досаду. Опять нагибаться и поднимать. Ну и какие им роботы, если у них кран не работает?
Рядом нарисовался бригадир:
– Чего ползаешь? Дуй на седьмой! Каменщики заждались.
Вечером Шавкат осмотрел ногу в месте, куда упали кирпичи. Никаких следов.
По слухам, на стройку с инспекцией собрался сам мэр. Намекнуть намекнул, а день не назвал.
Ради дорогого гостя асфальтовую дорожку перед корпусом мели четыре раза в сутки. Бахрам, как и прочие начальники, регулярно отряжал часть бригады на ответственное задание.
Каждый мечтал взять в руки метлу и заняться бесполезным делом. Хотя бы часик. Не надрываешься, да и работа на воздухе. Куда проще, чем мотаться по каменным лабиринтам с языком на плече и делить дефицитный кислород с другими строителями. Такими же отупелыми и раздраженными.
Мести дорожку доводилось реже, чем хотелось бы. Команды обычно отдавались привычные: отнеси, принеси, убери, размешай.
