скачать книгу бесплатно
– Значит, ты не о Лукасе рассказывала мне недавно? О мальчике, который вел себя агрессивно и сорвал урок?
– Нет, это был Токе, он из того же класса. Каждый раз он устраивает цирк, а руководство твердит, что ничего не может сделать. Сейчас в классе поставили перегородку, которая отделяет его от других учеников, чтобы он их не видел. Это же абсурд!
Элоиза приподняла одну бровь:
– Перегородку? Как это?
– Самую, блин, настоящую перегородку! Старомодную такую ширму, за которыми раньше переодевались. Идея, видимо, в том, чтобы во время уроков в классе был порядок, однако, как только наступает перемена, он начинает бить других детей, сталкивает их с лестницы, толкается. – Герда покачала головой. – Добро пожаловать в школу двадцать первого века, где во главе угла – решение конфликтов и инклюзивное образование.
– Но от ширмы же нет толку.
– Да неужели.
– Ни для этого Токе, ни для остальных детей.
– Снова в точку.
– Он серьёзно сталкивает детей с лестницы?
Герда кивнула и потянулась за бутылкой.
– В прошлом году он пытался задушить Лулу.
– Не может быть!
– Да, это маленький мерзавец, но всё дело в его вечно отсутствующих родителях. Они попросту его испортили. Лукас, напротив… – Герда указала на телевизор и вздохнула. – Он всегда такой милый, как ни встретишь его. И вежливый. В этом возрасте редкие дети бывают вежливыми. Как же это ужасно, Йенс и Фия, наверно, умирают от страха.
Элоиза кивнула и задумалась, каково это. Предельная концентрация страха и беспомощности. Хуже не придумаешь.
Герда наблюдала за ней краем глаза:
– Мне показалось, ты сказала своему другу из полиции, что была сегодня у Йенса?
Элоиза подняла глаза:
– Что, прости?
– Ты сегодня была у врача?
Элоиза кивнула.
– По какому поводу?
Элоиза пожала плечами:
– Да ничего особенного. Мне просто не по себе последнее время. Такой дискомфорт в груди, я подумала, может, это стресс и что-то такое.
– Стресс?
– Ну ты знаешь… Работа, смерть папы и прочее… Может быть, я переработала и теперь это выражается в стрессе.
– Но ты могла бы поговорить об этом со мной.
– Да, могла, конечно… – Элоиза обезоруживающе улыбнулась. Она не привыкла врать Герде, и слова, которые она произносила, отдавали горечью. – В общем, Йенс Бьерре предложил сдать анализы на обмен веществ. Сказал, что причиной беспокойства может быть плохой метаболизм.
– Хм… – сказала Герда, испытующе глядя на Элоизу. – И что, получилось?
– Что?
– Проверить обмен веществ?
– Нет, позвонили из школы и… – Элоиза показала на экран, – мне пришлось уехать…
Герда вновь посмотрела в телевизор и вздохнула.
– Они же обязательно скоро найдут его?! Больше ужасов я сегодня уже не вынесу. По идее всё подобное заканчивается, когда я выхожу из казарм. Обычно школа – это место, где жизнь имеет смысл, а сейчас…
Она откинула назад голову и закрыла глаза.
– Выдался тяжёлый день на работе?
– Угу.
– Я пару раз пыталась тебе дозвониться.
Герда открыла глаза и поднялась.
– Да, я видела, но была просто жутко занята.
– В казармах?
Герда запустила руку в свои длинные тёмные волосы.
– Нет, большую часть дня я провела в Национальной больнице.
– Да? – Элоиза склонилась вперёд, сидя на подоконнике. – Почему?
– Один из моих пациентов сейчас лежит там. В отвратительном состоянии.
– А что с ним?
– Он долгое время борется с ПТСР, но его снова и снова посылают на задания. Он вернулся со спецоперации вчера вечером и уснул на диване у себя в гостиной поздно вечером.
Герда прислонилась к дверному косяку и засунула руки в карманы потёртых джинсов.
– А потом получилось так, что он проснулся посреди ночи, не понимая в темноте, где он и который сейчас час, и увидел красную лампочку на телевизоре. Инстинкт сработал быстрее мысли – он решил, что это прицел снайперской винтовки и он на мушке.
Элоиза подняла брови:
– Огооо…
– Так часто бывает с военными, – кивнула Герда, – они всегда начеку и готовы к бою. Поэтому наш солдат видит нечто знакомое и делает выводы на уровне рефлексов. Но проблема в том, что если идти на поводу у рефлексов, дважды два не всегда даёт четыре. Не успев даже собраться с мыслями, что к чему, он берёт ноги в руки и бросается в окно.
Элоиза в ужасе закрыла рот рукой.
– Пожалуйста, скажи, что он живёт на первом этаже!
– На четвёртом.
– Боже милостивый!
– Да, – кивнула Герда, – к счастью, он приземлился на траву, но у него перелом обеих бедренных костей и глубокое рассечение на правой подмышке от оконного стекла. И это человек, который принимал участие в военных действиях я не знаю сколько раз. В него стреляли, он стрелял. Он видел, как нескольких его товарищей разорвало на кусочки, но самого его максимум чиркнуло слегка по голове. Да он офигительно крепкий орешек! И вот однажды он так испугался собственного телевизора, что выпрыгнул с четвёртого этажа. Телевизора! Говорю тебе, этот ПТСР – та ещё дрянь!
– Именно поэтому я и собираюсь написать о нём, – кивнула Элоиза. – О военных травмах. Запоздалых реакциях. Как ты считаешь, он захочет поучаствовать в написании статьи?
Губы Герды тронула улыбка.
– И рассказать о своём пируэте из окна? Едва ли.
– А ты? Поучаствуешь?
– Ты же прекрасно знаешь, что я не имею права рассказывать об этих вещах на публику.
– Да, но ты можешь рассказать о ПТСР в целом как эксперт.
Герда пожала плечами в знак согласия.
– Мне кажется, что некоторые другие мои пациенты, возможно, захотят с тобой поговорить. Или их родственники. Это такая зараза, что затрагивает всю семью.
– Ты не против, если я загляну на днях в казармы?
Герда зевнула и взглянула на наручные часы. Потом кивнула:
– Само собой. Заходи. А сейчас мне уже срочно надо лечь спать, устала до смерти. Ты домой или ляжешь здесь на диване?
– Я пойду. – Элоиза поднялась и направила пульт в телевизор, чтобы выключить его.
– Подожди! – остановила её Герда. – Смотри!
Элоиза прочла ярко-жёлтую бегущую строку, которая мелькала в нижней части экрана:
«СРОЧНЫЕ ИЗВЕСТИЯ:
Новости об исчезновении Лукаса Бьерре. Улица Кронпринсессегаде оцеплена».
11
Крышка была приоткрыта, поэтому контейнер напоминал толстого маленького человечка, который начал было зевать и вдруг передумал.
Шефер наклонился к краю контейнера и посветил фонариком в кучу мусор. Сладковатая вонь от бытовых отходов ударила в лицо, и как будто кто-то дал ему коленкой под дых, а перед глазами всё поплыло, как после длительного перелёта.
– Это здесь лежало? – спросил он коллегу, который заявил о находке в одном из переулков улицы Кронпринсессегаде.
– Да. Собаки обнаружили, когда мы вышли с Остре Анлег часов в семь и спустились к улице Ригенсгаде, – полицейский указал в сторону дороги, параллельной улице Кронпринсессегаде. – Быстро нашли.
– Вы всё прошерстили? Все мусорные баки?
Мужчина кивнул:
– Остался только мусор. Команда из НКЦ сейчас будет открывать пакет.
Шефер перевёл взгляд на сотрудников Национального экспертно-криминалистического центра, стоявших возле полицейского автомобиля, припаркованного на въезде в переулок. Багажник был открыт, а его дно застелено толстым белым брезентом. На брезенте под прицелом прожекторов лежал чёрный мусорный пакет.
Шефер отошёл от контейнеров и направился к синим маячкам. Он миновал промёрзшие клумбы вдоль дома престарелых «Нюбодергорден», фасад которого выходил в переулок. Сквозь окна, завешанные тюлевыми занавесками, он видел освещённые приглушённым светом гостиные, с бархатной мебелью и вручную раскрашенными снимками в рамках, изображавшими мужчин в униформе и детей с приглаженными волосами. В каждой комнате сидели старики, от соседей их отделяли гипсовые, оклеенные обоями стены. Шефер представил себе тишину внутри. Он хорошо помнил последние годы жизни матери в похожих катакомбах цвета никотина и упадка. Тишину, которую нарушало лишь одинокое тиканье настенных часов и спорадические хриплые стоны в разных концах здания.
Звук оттянутой смерти.
Взгляд Шефера упал на маленькую сгорбленную женщину, которая сидела в кресле в одной из комнат. Молочно-белые кудри лежали в беспорядке, а нижняя челюсть как будто покоилась на её огромной груди. Проходя мимо окна, он заметил, что женщина смотрела в пространство невидящим взглядом. Погрузившись в собственные мысли, окаменев, не видя ничего, кроме вонючих мусорных контейнеров.
Шефер снова подумал об острове Сент-Люсия и о своей жизни на пенсии, которую он планировал провести там, и ускорил шаг.
– Что у вас? – спросил он, подойдя к сотрудникам НКЦ.
Все столпились вокруг мешка. Лежавший перед ними пакет был весь в дырах от крысиных зубов и скальпеля, которым его только что надрезали.
– Мы как раз собрались его исследовать, – сказала одна из экспертов-криминалистов и запустила руку в латексной перчатке в мешок. Когда она снова приблизила руку к себе, свет прожекторов осветил что-то, похожее на кровь.
Шефер инстинктивно напряг мускулы живота, чтобы подготовить себя к удару в живот, который он непременно ощутил бы, если бы дальше они извлекли из пакета часть тела мальчика.
Мёртвые дети – это всегда ужасно. Убитые – ещё ужаснее.
Криминалист разрезала пакет чуть больше и аккуратно вытянула из него липкий светло-серый комок.
Шефер крепко зажмурился.
– И что это? – спросил он. Пульс стучал в ушах.
– Какая-то ткань, – сказала эксперт-криминалист. Она расправила комок. Он уже слежался, и сделать это было непросто. – Толстовка. На взрослого. Грязная, это что-то клейкое, возможно, просочилось через дырки в мешке. Но смотрите – здесь красное пятно. Я не могу сказать наверняка, пока её не исследуют, но похоже на кровь.
– Это и есть кровь, – сказал Шефер с уверенностью. Сладковатый металлический запах ни с чем было не спутать. Наверное, он и привлёк собак.
– В нашем распоряжении есть образцы ДНК мальчика? – спросила эксперт-криминалист.
– Есть его зубная щётка и расчёска, – кивнул Шефер. – Внутри пакета находится ещё что-нибудь?
Женщина изучила пакет и покачала головой.
– Что ж, тогда увозите его. Вы же знаете дальнейшие процедуры. – Шефер исподлобья посмотрел на неё.
