скачать книгу бесплатно
– И надо же, как удачно получилось! – нашел в себе сил пошутить юноша. Мы с Галочкой переглянулись. По затаенной тоске в ее глазах я понял, что она много бы отдала, если бы я любил ее так же сильно… Мне стало немного не по себе. Возле ее магазина толпилось несколько человек.
– Всегда так! – пожаловалась почему-то Грише моя подружка. – День отстоишь – никто не заглянет. Стоит отлучиться на пять минут – сразу вся деревня сбежится!
– Ну, на пять минут здесь не тянет, – хмыкнул я, тоже избегая ее взгляда. Она сухо кивнула и вышла из машины. В нарядах, с несбывшимися мечтами, обиженная и разочарованная до слез. У меня даже сердце кольнуло от жалости. На мгновение я снова почувствовал себя виноватым, но усилием воли переключился на другую тему.
– Тебе куда? – спросил я Гришу. Тот пожал плечами. Это означало, что идти ему здесь уже не к кому. Оставлять его одного в таком состоянии, да еще в такие времена в чужой деревне мне показалось неправильным.
– Может, тебя домой отвезти? – поинтересовался я. – Говори, не стесняйся! Мне и самому позарез надо в райцентр.
– Спасибо вам, дядя Валера. Не переживайте за меня. Я справлюсь! – тихо, но твердо ответил юноша. – И сюда я приехал совсем не из-за Нади. – Здесь он густо покраснел и счел необходимым поправиться: – Ну, не только из-за Нади. У меня здесь важное дело. Я ищу друга – он исчез!
Я напрягся. Сразу припомнился разговор Галочки с участковым, который искал агента 007, Евгения Чернова. А еще его искал какой-то предприниматель на черной «Волге», якобы сосед. И Анатолий, якобы дядя.
– Тогда поедем со мной! – решил я. – Переночуешь у меня в палатке, а там видно будет. Утро вечера мудренее!
Он грустно и благодарно посмотрел на меня, и я плавно тронулся с места. Отчасти – чтобы как-то растормошить Гришу, еще больше – чтобы удовлетворить свое любопытство, я стал расспрашивать его о друге и об обстоятельствах его исчезновения.
Друга звали Евгением Черновым. Все сходилось – Галочка тоже назвала именно эту фамилию. Чернов лежал в больнице и вдруг… исчез. О том, как это случилось, Гриша и сам почти ничего не знал. Поскольку за последние две недели ни разу не удосужился навестить его.
– Огород, поливка, прополка, колорадские жуки, – оправдывался он. – А тут еще родители ремонт затеяли.
Но я-то знал, что главной причиной подобной черствости была Надя. Остальной мир перестал для него существовать. Ему было известно лишь то, что друг его Женя сбежал из больницы ночью. И почему-то не через дверь, а через окно. И вдобавок через окно не его собственной палаты, расположенной на первом этаже, а из чужой, со второго этажа, связав несколько простыней. Какое-то совершенно непонятное нагромождение несуразностей.
Главный же, по мнению Гриши, прикол заключался в том, что ни малейшей необходимости в подобном экстриме не было. В принципе, его приятель мог не бежать из больницы тайком, темной ночью, через окно, а спокойно уйти. Днем! Через входную дверь, как и все нормальные люди. Никто особо не держал. Они с отцом не раз и не два забирали его к себе по выходным. И ничего – никто не запрещал.
Подобный финт Гриша объяснил лишь тяжелой психической болезнью своего друга. Кажется, мания преследования или еще что-то в этом роде. Гриша, по известной причине, в это дело особо не вникал.
Здесь наш разговор прервался – я вырулил на поляну и не без умысла притормозил возле нашего с Галочкой Терема. Мой замысел оправдался. Это восьмое чудо света произвело на юношу сильное впечатление, и на какое-то время он забыл про свое горе. Он медленно обошел Терем и произнес несколько раз восхищенно: «Круто! Класс! Круто!» После этого мы последовали к моей палатке и продолжили разговор уже возле нее.
Направление поиска определила фраза, произнесенная Женей во сне. Он часто разговаривал во сне, иногда даже вскакивал при этом с постели. Вот и в последний раз ночуя у них в гостях (Гриша еще не успел заснуть), Чернов рывком вскочил с постели и внятно проговорил: «В Тихоновку, быстрее в Тихоновку! Золотая карета ждет меня!» И так и не проснувшись, полез прятаться за диван.
«Это ты не друга спасать сюда рвался, – мелькнуло у меня в голове. – К подружке летел. Фраза товарища во сне – лишь предлог. Назови он тогда любую другую деревню – еще неизвестно, сдвинулся бы ты тогда с места или нет».
Я невольно ухмыльнулся от такого предположения.
– Ты чего, дядь Валер? – насторожился Гриша.
– Это я о своем, о девичьем – снова ухмыльнулся я, взъерошив его волосы. – А у тебя, спасатель, есть фото приятеля?
– Конечно, есть! – с достоинством, даже обидевшись (но очень уж вяло), ответил Гриша и извлек из нагрудного кармана цветную фотографию. На ней был запечатлен сам Гриша в компании молодого человека неадекватной внешности.
Высоченный, на голову выше своего приятеля, но узкий в плечах и болезненно бледный. Маленькие голубенькие глазки, тонкие губы искривлены в самодовольно-глуповатой улыбке. Темно-синяя фетровая шляпа сдвинута на затылок, в картинно отведенной в сторону руке – папироска. Что-то шевельнулось в моей душе при виде этой фотографии… Но что?
– Я хотел ее продавщице в магазине показать, – не без гордости за свою предусмотрительность сообщил юноша. – Вдруг Женя заходил купить чего-нибудь.
– Кто ж мешал? – хмыкнул я, пытаясь что-то вспомнить. – Она тебе перевязку делала. Да и из «Эльдорадо» вместе ехали. С продавщицей-то! Ладно, не бери в голову – шучу! Устраивайся тут, пока я эту самую продавщицу навещу. Если что – продукты в этом рюкзаке. Обязательно подкрепись. А завтра займемся твоим другом.
Юноша в ответ лишь грустно улыбнулся. Эту улыбку я истолковал приблизительно так: «Вот если бы с любимой и любовью все было в порядке, то я бы горы свернул. А сейчас, когда жизнь практически кончена, какое все это имеет значение?» Подобный настрой не понравился мне.
– Друзей бросать в беде нельзя! – строго сказал я. – Сам погибай, а товарища выручай!
– Я понимаю! – виновато, но как-то уж очень безвольно отозвался Гриша. Покачав головой, я направился было к машине, но сразу остановился.
– Да, Гриш, у твоего приятеля дядя есть? – обернувшись, поинтересовался я. – Здоровенный такой, хромой на левую ногу, в шрамах. Дядя Толя из Барнаула!
– Не знаю… Вряд ли… – подумав, отозвался Гриша. – Я бы знал. А что?
– Я так и думал! – заявил я, оставив вопрос без ответа, и продолжил допрос: – А знакомый предприниматель у него имеется? Живет по соседству, разъезжает на черной «Волге».
– По соседству с нами живет дядя Валера Зуев. Но у него вишневая «девятка», – вдруг улыбнувшись, сообщил юноша. – Они завтра с папой сюда на ней приедут. А что?
– Я так и думал! – повторил я, снова оставив его вопрос без ответа, и направился к машине.
Темная история
Однажды Николай I беседовал с наместником на Кавказе. В конце беседы он из вежливости поинтересовался здоровьем супруги наместника. Тот пожаловался на ее расстроенные нервы.
– Нервы? – переспросил Николай и прибавил: – У императрицы тоже были нервы. Но я сказал, чтобы никаких нервов не было, и их не стало.
В отношениях с Галочкой я придерживаюсь аналогичной линии. Она дорога мне, но… я все еще надеюсь покорить мир или хотя бы выбиться из нищеты. Поэтому в обозримом будущем женитьба и всякие там семейные радости не входят пока в мои планы. И я не хочу, чтобы моя подружка обольщалась на этот счет, лелеяла в душе какие-то иллюзии и загружала меня своими неосуществимыми мечтами.
И она не загружала меня. Вот и на этот раз к моему приезду она справилась с собой и смотрела на меня заплаканными глазами даже чуть заискивающе. Мне снова стало жаль ее. Но я и на этот раз не поддался своим чувствам и сразу протянул ей фото, взятое у Гриши. Галочка наигранно бодрым голосом подтвердила, что именно этим длиннющим парнем интересовались и участковый, и предприниматель на черной «Волге», и хромой Карабас-Барабас на синей «Ниве».
– Это Женька Чернов! В прошлом году он… семь раз сватался ко мне, – выпалила она и прибавила тоскливо: – А я, дура, отказалась… Из-за тебя.
– Намек понял! – сделав умное лицо, отрапортовал я и пообещал: – Я тоже когда-нибудь пришлю к тебе сватов. Ты – лучшая!
После этого я чмокнул подружку в губки и помчался в Щебетовское – попала шлея под хвост. Этот ее кавалер серьезно заинтересовал меня. Во-первых, я хотел вспомнить, где видел его. Во-вторых, я хотел понять, чем вызван нескрываемый и, боюсь, нездоровый интерес к его персоне. Участковый не в счет, у него работа такая – разыскивать пропавших граждан. Гриша тем более не в счет. Он ищет друга.
А вот «сосед» и «дядя»… После разговора с Гришей стало ясно, что они лишь самозванцы на эти роли. Да и до разговора я не питал особых иллюзий на их счет.
Появление Анатолия в этих местах серьезно встревожило меня. Никогда не думал, что он может объявиться здесь. И уже никогда не поверю, что он появился здесь случайно, без дальнего прицела. В отличие от меня в его жизни не происходит ничего случайного…
Если здесь что-то случится (а я не сомневаюсь, что что-то случится), то я подумаю на Храмцова. О-очень неоднозначная личность. В прошлом именитый спортсмен, толковый инженер, с началом реформ и закрытием завода какое-то время перебивался случайными заработками, потом пристроился тренером в спортивную школу, позже связался с бандитами.
Обыкновенная история. Я не берусь осуждать его. Каждый выживает, как может. Сейчас, говорят, не время бояться испачкать белые перчатки. Время делать деньги, наживать первоначальный капитал. Любой ценой! Даже если Жванецкий учит нас изо дня в день: «Не важно, как человек приобрел иномарку, важно, что человек на иномарке!»
И я отдаю себе отчет в том, что ни грабежи, ни убийства, ни наркоторговля никого уже не шокирует, а причастность к подобного рода бизнесу никого не компрометирует. Наоборот, характеризует с наилучшей стороны: энергичный, сравнительно молодой еще человек живет в ногу со своим непростым временем…
И все же сегодня, несколько часов назад, мне стало не по себе, когда в зарослях померещилась его фигура. Дурной знак, быть беде! И к бабке не ходи.
А этот якобы предприниматель на черной «Волге»… Ему-то зачем понадобился Чернов? Хороший вопрос.
Немного подумав и сопоставив факты, я начал склоняться к мысли, что и бригада барнаульских гастролеров тусуется здесь не случайно. Из головы не выходил промчавшийся по Тихонову лугу к реке и обратно черный БМВ. Точно на таких же черных БМВ уехали братки из «Эльдорадо». И я не мог убедить себя в том, что это случайное совпадение марки и цвета двух разных машин, принадлежащих абсолютно разным хозяевам.
А ведь еще мне тогда вроде бы почудился и сдавленный крик. А еще именно там и именно в то же время я мельком увидел затаившегося Анатолия. И это тоже не было случайным совпадением. Темная история. Пахнуло какой-то тайной.
Чтобы как-то прояснить ее, я и отправился в Щебетовское. Там в районной больнице работал терапевтом один из моих друзей детства. От него-то я и решил узнать интересующие меня подробности пребывания Евгения Чернова в больнице и обстоятельства его побега.
Помимо того, я возлагал определенные надежды на осмотр Тихонова луга и разговор с Галочкой об ее ухажере. И еще! Я осознавал, что ввязывания в эти дела сопряжено с большим риском, но все же почти не сомневался, что ввяжусь в них. Хотелось бы понять – чего ради!
В Щебетовском
В регистратуре мне объяснили, что Зайчиков Владимир Алексеевич принимает в тридцать седьмом кабинете, второй этаж, по коридору направо. Возле его двери с табличкой «Терапевт» сидели три человека, я занял очередь и присел рядом. Когда я заглянул в кабинет, мой друг торопливо заполнял какую-то карточку. Это был худенький маленький чернявый человечек с великоватой для его тщедушного тельца заметно облысевшей головой.
– Проходите, присаживайтесь! – буркнул он, не посмотрев на меня. – На что жалуетесь?
– На друзей! – вздохнул я. – Зазнались, заелись, «не повернут головы кочан»…
– Валерка! – взвизгнул, подпрыгнув на стуле, терапевт. – Приехал, чертяка!
Мы обнялись, мой приятель даже прослезился. Из нас четверых он был самым впечатлительным. Зайчик (так звали мы его в детстве) тут же предложил обмыть встречу в укромном и уютном, по его мнению, местечке – в морге. Я наотрез отказался.
– Даже и не настаивай – я за рулем, – пояснил я. – А тут гаишники на каждом повороте. Да и дорога на Тихоновку – сам знаешь какая. Оплошаешь – и костей не соберешь. Приезжай лучше ты к нам. Соберемся – ты, Колобок, Тюрючок и я – на берегу Зеленой и оторвемся тогда по полной.
Зайчик, разумная и добрая душа, не стал настаивать, но сам на радостях выпил, потом еще и еще. Это мне не понравилось, но я промолчал. Сначала, как водится, мы углубились в воспоминания. Благо рабочий день близился к концу и в кабинет никто не заглядывал.
Потом я перевел разговор на интересующую меня тему и узнал все, что можно было узнать. Правда, ни черную «Волгу» с затемненными стеклами, ни бородатого предпринимателя мой друг ни разу не увидел. Значит, на территории больницы они не появлялись – в наблюдательности ему не откажешь.
Захмелев, Владимир стал хвалиться тем, что он – половой гигант и что все особи женского пола стараются затащить его в постель. Похоже, его комплексы за эти годы так никуда не делись. Потом он начал подергивать плечиками, руками и прыгать на стуле, изображая ухарскую пляску, и наконец уснул, уронив свою умную и тяжелую голову на стол.
Я задумался. В принципе, можно было посчитать интерес бородатого предпринимателя к Чернову праздным любопытством постороннего человека и успокоиться. Я же, наоборот, ощутил необъяснимую тревогу. Интуиция подсказывала мне, что за Черновым, а заодно и за братками и Анатолием приглядывал здесь, в райцентре, уже не сам предприниматель, а кто-то другой, на другой машине. И настолько ненавязчиво и профессионально, что никто этой слежки не заметил.
Мне это не понравилось. Я хотел знать, куда я собираюсь засунуть голову. Пришлось отзвониться в Барнаул. Там в милиции работал один мой хороший знакомый, бывалый опер, майор Виктор Городничев, краснолицый, усатый, здоровенный, за центнер веса, балагур, весельчак, мастер спорта по борьбе самбо, мой давний спарринг-партнер. Вот к нему-то я и решил обратиться за помощью.
Идентифицировать человека исключительно по самому распространенному в Сибири светлому цвету волос, телосложению да отсутствию двух пальцев на правой руке невозможно. Даже я, чайник в этих делах, осознавал это. И все же, отдавая себе отчет в абсурдности своих надежд, я набрал номер его рабочего телефона. Попытка не пытка, за спрос денег не берут и все такое. Только бы застать его в кабинете – рабочий день уже закончился. Мне повезло.
Мой жизнерадостный спарринг-партнер лишь привычно хохотнул, когда я обрисовал ему ситуацию:
– Ну ты, Мачо, гы-гы, даешь! Иди туда, не знаю куда! Принеси то, не знаю что! Спроси, гы-гы, что-нибудь полегче!
И все же учитывая, что звоню я, Мачо, что обратился к нему за помощью первый раз, и догадываясь, что мной движет не праздное любопытство, он не бросил трубку. Минут пятнадцать майор сопел в нее, потом радостно загоготал:
– Хотя, гы-гы, про черную «Волгу» я что-то когда-то слышал… Да, и нехватка двух пальцев на руке какая-никакая зацепка…
Попробую навести справки. Сам понимаешь, гы-гы, только для тебя и только через магазин. Перезвони часика этак через два.
Этого времени хватило, чтобы отвезти так и не проснувшегося друга детства домой, пошариться по магазинам, купить Галочке медальон на золотой цепочке, себе продукты. В положенное время я отзвонился Городничеву.
Традиционно хохотнув, майор обнадежил меня: «Такое дело, Мачо! Может, это у тебя, гы-гы, и не паранойя. Может, ты пересекся с «оборотнями». Есть такая банда. Залетные! С Урала!
Все бывшие спецназовцы. Все прошли Чечню. Главарь – Никита Лаптев. Рост 174 см, волосы светлые, глаза синие. Худой, жилистый. В совершенстве владеет навыками рукопашного боя, отличный стрелок. Особые приметы: небольшой шрам над левой бровью, на правой руке нет, гы-гы, двух пальцев: мизинца и безымянного. Сечешь? Имеет серебристую «хонду», а вот у одного из подельников – черная, гы-гы, «Волга». Сечешь?
Подозреваются в ограблении двух банков, ювелирного магазина, четырех убийствах. Накануне ограбления ювелирного магазина несколько человек видели поблизости черную «Волгу» с тонированными стеклами. Сечешь? Но реальных доказательств их причастности к каким-либо преступлениям, гы-гы, даже и кот не наплакал. Нет доказательств. Пусто! Одно слово – «оборотни».
Связываться с ними не советую, станешь, гы-гы, пятым. Хотя, зуб даю, свяжешься. Если жив останешься – нальешь. Если не получится – сам налью. На твоей, гы-гы, могилке. Ну, бывай!
Ошарашенный, я возвратился к машине, какое-то время сидел в ней, прикрыв глаза и собираясь с мыслями. Потом принялся заполнять дневник. Предостережение Городничева не выходило у меня из головы. Он знал, что я чемпион Сибири по дзюдо, приличный каратист, стрелок, и тем не менее сразу поставил на «оборотней». Пренебречь мнением не просто давнего приятеля и спарринг-партнера, но и опытнейшего опера я не мог. Упаси бог! Здесь надо, как тетка, семь раз отмерить, а потом еще и сто раз подумать: резать или нет.
Глава 2
Преследование старообрядцев
В начале двадцатых годов восемнадцатого столетия очередная волна гонений на раскольников захлестнула Сибирь. Карательные экспедиции следовали одна за другой, отыскивая в лесах пустыни староверов и захватывая их. Нередко загнанные в угол раскольники отчаивались на крайний шаг – самосожжение.
В 1720 году сожгли себя, не пожелав подчиниться властям, обитатели монастыря на реке Ишим. В 1722 году направляется военный отряд против раскольников, обосновавшихся на реке Чумыш. Пустынь была разорена, староверы захвачены в плен и позднее казнены.
24 марта 1723 года было обнаружено и окружено войсками одно из последних убежищ раскольников на Алтае – деревня Елунина. После небольшой стычки елунинские дома вспыхнули как порох – раскольники предпочли плену гибель в огне. По преданиям, в Елунинской гари погибло более тысячи человек.
Уцелевшие староверы затаились в глухих лесных дебрях…
Десять лет спустя. Рай земной
Тиша твердо знал, что Зеленинский скит – лучшее место на земле. Посреди оного скита возвышается молельный дом – преогромный амбар с колокольней, колоколом и крестом на крыше и монахами-старообрядцами внутри. За молельным домом находится кладбище, за ним – предивная гора Терем, сложенная Боженькой из семи преогромных лепешек.
Слева и справа от молельного дома расположились два ряда домов. На окнах – затейливая резьба, на крышах – деревянные петухи. Улицы между домами широкие, чистые, покрыты травой-муравой. В небольших садиках под окнами растут черемуха, малина, смородина, марьин корень, огоньки, васильки, саранки и другие полевые и лесные цветы.
Дома самого Тиши, дядьки Андрея Звягина и дядьки Игната Соломатина были построены почему-то на некотором удалении от молельного дома на берегу речки Зеленой, рядом с небольшой рощей. И тоже красивые-прекрасивые.
Когда Тиша пытался представить себе рай, он почему-то получался похожий на их Зеленинский скит, только с Боженькой, Матушкой Богородицей, ангелочками с крылышками и без зимы. Зиму Тиша не любил.
Из состояния умиления и задумчивости его вывело появление мамочки и сестры Лизы с ведрами в руках. За ними увязалась шестилетняя Соня, крепко ухватившись за материнский подол.
Сердечко Тиши аж зашлось от любви к мамочке: какая она красивая-прекрасивая и нежная-пренежная. А еще она всегда старалась всем угодить, чем-то порадовать: и папочку, и Лизу, и Данилку, и Митю, и Алешку, и Соню, и его Тишу. И не из боязни – из любви. А еще в ее удивительных синих глазах таился какой-то непонятный Тише страх.
– Какая благодать! – ахнула мамочка, поцеловав Тишу и спустившись с крыльца. – Стою здесь на травке, и уходить неохота. Солнышко из-за горы поднялось, птички хвалу Богу поют. Слушаешь – и сердце разрывается от счастья. Разбуди, Тиша, папу. Грех спать! Пусть тоже порадуется с нами.
– Пусть поспит, – улыбнувшись, заступилась за отца Лиза. – А ты чего подскочил?
От ее улыбки утро показалось Тише еще светлее и краше. Истинно красавица, в мамочку. Огромные синие глаза, в которых совсем нет страха, только радость, задор и доброта, чуть вздернутый премилый носик, алые губки, тонкий гибкий стан.
Недаром же по ней и дядька Игнат, и все другие парни пустыни сохнут. Тиша даже развеселился от этой мысли. Представить огромного-преогромного, широкого-преширокого дядьку Игната засохшим было невозможно.
– Чего подскочил-то? – переспросила сестра. Тиша счастливо-глуповато улыбнулся и пожал плечами. Он и сам не понимал, какая сила сегодня до зари еще подняла его с постели и понесла на улицу. Боженька, наверное. А может, просто в туалет захотел.
– Мамочка, а отчего птички поют? – осведомилась, напоминая о себе, маленькая Соня, требовательно дернув за материнский подол.
– Радуются, доченька, Бога славят, – поцеловав Соню в затылок, ответила мамочка. – Вот и поют!
– Они радуются, что я вышла? – уточнила сестренка, простодушно улыбаясь и нисколько не сомневаясь, что так оно и есть на самом деле. Она тоже была похожа на мамочку (на папочку походили лишь Данилка да Митя), но в ее голубеньких, широко расставленных глазках светился не страх, а непоколебимая убежденность в своей исключительности.
– Пуп земли, – умилялся, глядя на нее, папочка. – Маленькая принцесса!
– Конечно, доченька! – умилялась и мамочка. – Как им не радоваться, если ты, солнышко, из дома выглянула?
Женщины двинулись к сараю доить коров. Тиша слышал, как упругие струи молока бьются о дно ведра.
– Как хорошо, что папочка привел нас сюда! – порадовался снова он. – Ведь здесь все есть: и лес, и пашня, и луга, и река Зеленая, и ягоды всякие, и звери, и рыба, и гора Терем, и гора Монастырь.