скачать книгу бесплатно
Сонбэ подал Йонг руку, подходя к остановке. Она на всякий случай обернулась – не поджидают ли их любопытные коллеги, мечтающие разнести сплетни по всему институту, – и только тогда смущённо ухватилась за ладонь Рэвона.
– Всё ещё волнуешься, что о тебе будут говорить Юна-щи и Тэгён-щи? – улыбнулся Рэвон. Йонг дёрнула плечом, и он сжал её пальцы в своих, тёплых. Рваный шрам поперёк его ладони привычно царапнул влажную от волнения кожу.
– Немного. Они, ты ведь знаешь, они чересчур мнительные.
Рэвон тихо рассмеялся.
– Это ты мнительная, Йонг.
Пожалуй. Сон Йонг, как и в первые их свидания, чувствовала себя неуверенной и абсолютно не готовой к той волне любви и заботы, что на неё обрушилась с появлением парня. У неё было не так много опыта в отношениях – Рэвон был первым молодым человеком, из-за которого она позволила мечтать о продолжении длиною в жизнь, и эта новая, жадная Йонг пугала её.
Они сели в автобус на юг. Сон Йонг удивилась, но виду не подала, хотя всю дорогу, что Рэвон держал её за руку, дрожала от предстоящего разговора.
– Всё… в порядке? – осторожно спросил Рэвон. Йонг моргнула, словно очнулась от короткого сна, и несмело улыбнулась.
– Да. Да. Переживаю за демо-день.
Рэвон кивнул.
– Всё будет в порядке. Ты сделала всё, что могла, и теперь будущее института зависит уже не от тебя.
– Почему? – сбилась с мысли Йонг. – В смысле, правда?
– Конечно. Волноваться следует только о себе, Йонг. Не думай про то, что решат другие.
Этим они отличались кардинально: Йонг не умела бояться только за себя, а вот Рэвон жил в убеждении, что собственное благополучие важнее всего остального. Должно быть, в который раз подумала Йонг, этому его научила сиротская жизнь. Рэвон воспитывался в приюте при каком-то монастыре имени кого-то важного и мудрого и рос без поддержки близких, а потому научился искать свой путь и идти по нему с уверенно поднятой головой. Мама Йонг заметила, что это хорошее качество, которое помогает ему в жизни. Сама она считала так же, но глубоко внутри испытывала жалость, перерастающую в желание стащить Рэвона с намеченной им дороги, чтобы показать мир. Это рвение она подавляла в себе все полгода, с самой первой их встречи.
– Я думаю, ты права, Сон Йонг-щи.
– Да?
– Да. За чёрными дырами мир, в каком-то смысле, действительно наизнанку…
Они вышли на остановке перед парком: тот переходил в сосновый лес, окольцовывающий промзону, и говорили, что в тёмное время суток здесь лучше не гулять в одиночестве. Но сонбэ вёл Йонг по освещённым асфальтированным дорожкам, вокруг слышался приятный вечерний шорох и шум машин на скоростной магистрали, проходящей позади памятника адмиралу Ли Сунсину.
Йонг замерла в тени бронзовой статуи высотой с Будду и потянулась за смартфоном.
– Тебе так нравится этот памятник? – улыбнулся Рэвон. Девушка смущённо повела плечом, фотография вышла смазанной.
– Он же национальный герой, сонбэ. Самый крутой в истории Чосона.
Рэвон поморщился, но Йонг этого не заметила.
– В истории Чосона было много героев куда важнее выдуманного флотоводца.
Йонг повернулась к сонбэ, не успев сделать повторный кадр.
– Он не… ах, ты пошутил. Прекрати, сонбэ. Ли Сунсин – настоящий герой, а ты вечно оспариваешь его существование. Его же не выдумали.
Они обошли фонтан, пересекли растущие ровным рядом клумбы и углубились в парк, где невысокие клёны сменялись липами. Йонг поёжилась от резкого порыва ветра, и сонбэ придержал её за спину. А потом протянул свой пиджак. Сон Йонг накинула его на плечи привычным уже движением, отметая прочь зародившиеся было сомнения: они ведь достаточно долго встречались для того, чтобы теперь вот так смущаться проявления чувств, правда, Йонг?
Рэвон прошёл вдоль рядов неровно посаженных лип, перемежающихся соснами, и повернулся лицом к замявшейся на повороте тропы девушке. Неяркий свет тянущихся вдоль аллеи фонарей отразился в его блестящих глазах.
– Твой отец сказал, у тебя в роду были японцы? – спросил вдруг сонбэ. У него был приятный голос, и Йонг нравилось его слушать – он задавал вопросы мягко, отвечал спокойно и всегда со знанием дела, никогда не перебивал, в отличие от того же Тэгёна.
Сейчас же вопрос прозвучал вкрадчиво, голос не к месту дрогнул. Обратила ли Йонг на это внимание? Нет, поглощённая атмосферой вечера, она подумала: «Вот оно!» – волнение перед главным вопросом, нарастающее напряжение и покалывание в кончиках пальцев, словно сам воздух электризовался, готовя её к ответу.
Позже, вспоминая этот роковой день, Йонг так и не смогла понять, почему посчитала намёки сонбэ тем, чем они не являлись. Он казался ей до ужаса привлекательным со своим подчёркнутым вниманием, приятным голосом, хорошими манерами и милой улыбкой.
– Папа успел прочитать тебе целую лекцию, да? – Сонбэ пожал плечами, одно дёрнулось выше второго; Йонг тщетно пыталась согнать с лица широкий мазок смущения.
Сон Йонг познакомила его с родителями, те встретили Рэвона тепло и радостно, как будто уже приняли в семью и… Как могла она тогда думать о катастрофе, если всё шло к счастливому финалу?
– Папа родом из Пусана, его предки жили ещё при Тоннэ[6 - Название города, от которого Пусан отделился в 1910 году и стал независимым городом.] в пятнадцатом веке, – медленно заговорила Йонг. Она подошла к сонбэ – тот ждал её, замерев в тени высокой сосны, и протянул руку, за которую Йонг радостно ухватилась. – У папы старый род, но он говорит, в его родословной были японцы. Кажется, это из-за Имджинской войны.
– А семья мамы? – спросил Рэвон, чей голос теперь звучал совсем глухо. Йонг чувствовала, как тепло его пальцев передаётся её ладони, как приятно покалывает кожу небольшой шероховатый шрам, пересекающий его руку. Она шла вслед за сонбэ, чувствуя, как её неуёмное сердце взбирается вверх по горлу.
– Мама тоже… – Йонг запнулась за корень дерева, Рэвон придержал её и сильнее сжал пальцы. – А почему… почему спрашиваешь, сонбэ?
Рэвон повернулся к Йонг.
– Родословная важна, если не хочешь допустить ошибку, – сказал он, отчего-то посмотрев в небо.
Йонг невольно потянулась следом за его взглядом и увидела Бай Ху, созвездие Белого Тигра, пробивающееся сквозь густую хвою.
– Красиво сегодня, – выдохнула она, но сонбэ вдруг остановился.
– У моей семьи тоже длинная история, – почти нараспев произнёс он, будто и не слышал неприкрытого ожидания в голосе Йонг. – Отца я не знал, а мать… что ж, – Рэвон замялся и договорил после заметной паузы: – Говорят, она была одной из многочисленных корейских наложниц Хидэёси.
Прежде сонбэ говорил, что не знал семью. Выходит, сегодня он доверился Йонг настолько, что готов был поведать даже самые малые крупицы воспоминаний из своего детства… Воодушевлённая этой победой, Йонг почувствовала, как её заполошное сердце пропустило пару ударов.
– Яп-японского полководца? – с голосом справиться не удалось – он зазвенел в тишине парковой зоны и затерялся где-то в густой листве окружающих деревьев. – Того самого, который напал на Корею в шестнадцатом веке?
Сонбэ и раньше говорил о далёком прошлом, словно сам жил во времена средневековых войн, но сегодня его слова почти не казались Йонг шуткой. Она отмахнулась от этих настойчивых мыслей и постаралась ни о чём не думать, кроме своего волнения.
– А ты знаешь историю, хубэ[7 - Обращение старшего коллеги к младшему по корейскому этикету.]! – восхитился Рэвон. И добавил неожиданно строгим тоном: – Даймё[8 - Крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X–XIX веков, то даймё – элита среди самураев.] предлагал им мирное решение проблемы.
Йонг зависла в этом моменте и на секунду выпала из разговора. Сначала правда о родителях, потом это… Он никогда не называл её хубэ, каждый раз смеялся, когда она обращалась к нему как к старшему, говорил, что это ей следовало считаться сонбэ, раз она работала в пусанском космическом институте дольше него. Он никогда не рассказывал о себе так много… до этого вечера.
– Знаю… неплохо, – с заминкой и видимым усилием ответила Йонг. Если теперь он будет с ней откровенным, значит, этот вечер она себе не выдумала, верно?…
– Я думал, тебя привлекает космос, но родительское воспитание и в этом мире играет большую роль, – тихо произнёс сонбэ. – Впрочем, твой отец почти убедил меня, что это японцы завезли в Чосон перец.
Он привёл Йонг к скале, подъём на которую открывал вид на весь Пусан и порт, и жестом пригласил следовать за ним вверх. Сон Йонг растеряла последние мысли, в голове набатом стучало только «наконец-то!», словно она ждала этого не каких-то полгода, а всю свою жизнь.
– Хорошо, что ты не стал спорить с мамой, она потащила бы тебя на свою экскурсию в музей… Ты хочешь показать мне город?
Рэвон не ответил, и Йонг прикусила язык. Не стоит сбивать своего парня с намеченного курса, ведь сейчас от неё ничего не зависит. Но сонбэ молчал всю дорогу до обзорной точки, и пока Йонг пыхтела, неуклюже взбираясь на шпильках по крутым каменным ступенькам, не проронил ни слова.
Нагорье распласталось перед вспотевшей Йонг на десяток метров, теперь она смотрела вниз на родной город, сверкающий вечерними прожекторами телевизионной башни, портовыми огнями и яркими жёлтыми окнами в жилых домах района Йондо.
– Никогда не привыкну к этому виду. А ты, сонбэ? Рэвон-сонбэ?
Он изменился в одно мгновение – или за то время, что вёл Йонг сюда, а она попросту не заметила, – и теперь выглядел… по-другому. Серьёзным, вовсе не таким, каким она его знала.
– Пойдём со мной, Сон Йонг.
Оказалось, их путь не оканчивался у панорамы Пусана. Йонг неуверенно взяла протянутую руку сонбэ и молча пошла за ним в черноту соснового леса, раскинувшего свои хвойные лапы по горе от подножия до самой вершины. Рэвон больше не смотрел на Йонг, он шёл вперёд, вскинув голову, надменно, холодно, и тот блеск, который она заметила у него во взгляде сегодняшним вечером, теперь не казался наваждением – он был реальным, он вызывал дрожь в теле, и отнюдь не приятную.
– Ким Рэвон-щи? – голос Йонг сел на первом же слоге, она осеклась и засипела, пока сонбэ сжимал её руку и вёл куда-то в самую гущу леса.
– Ты же родилась в год дракона, Сон Йонг?
Вопрос распорол накрывающую этот вечер тишину окончательно, и та лопнула, как пузырь.
– Чего? – выплюнула от удивления Йонг. Замялась спустя мгновение, но опустила даже извинения за свой неподобающий тон. – В смысле, да. А что?
Йонг теряла терпение, как этот вечер – своё очарование.
– Я покажу тебе кое-что, Сон Йонг-щи, – сказал сонбэ и замер у высоких кустарников колючего можжевельника. Йонг попыталась затормозить, но споткнулась – чёртовы туфли! – и упала вперёд на Рэвона.
Стало вдруг холодно; сонбэ притянул её к себе – и Йонг резко выдохнула, тут же замечая, как воздух из лёгких превращается в пар. Листья кустарника заблестели в неровном голубом свете, словно по ту сторону находилась дорога, и мимо них проезжали редкие автомобили со светящимися фарами.
– Сонбэ? – прошептала Йонг. – Мне что-то не очень хочется здесь находиться…
Она поняла, что прогулка завела их в ту самую часть леса, о которой ходили нелепые слухи – будто здесь пропадали люди, а случайные прохожие видели что-то странное: города в тумане, людей в тёмных одеждах…
– Не волнуйся, Сон Йонг. Я буду рядом с тобой.
Рэвон посмотрел на неё и улыбнулся, и эта улыбка уже не сулила Йонг ничего хорошего, в этом она была уверена.
– Мы говорили про чёрные дыры, хубэ, – сказал Рэвон. – Хочешь посмотреть на одну из них?
Он держал Йонг за локоть и не давал отойти ни на шаг, хотя она уже вырывалась из его хватки, а свободной рукой отодвигал заросли кустарника. В лицо Йонг ударил ледяной ветер, таинственный свет лился под ноги, но это была не дорога с машинами.
Это была воронка из пустоты, которая заворачивалась внутрь себя прямо в воздухе. Искрились стволы стоящих плотным рядом деревьев, им из ничего отзывался гул.
Йонг смотрела на воронку не мигая, не сходя с места, даже на таком расстоянии чувствуя, что её тело тянет в самый центр.
– Ты считала, Сон Йонг, – вкрадчиво заговорил сонбэ, – что по другую сторону чёрной дыры весь мир вывернут наизнанку. Хочешь это проверить?
Йонг перевела стеклянный взгляд на Рэвона. Медленно помотала головой. Снова попыталась вырваться из неожиданно крепкой хватки всегда вежливого, уравновешенного сонбэ. Его пиджак свалился Йонг под ноги.
– Н-не хочу, – просипела девушка сквозь подступающие к горлу слёзы. – Не хочу, пусти, сонбэ. Отпусти!
– Сперва помоги мне, Сон Йонг, – произнёс Ким Рэвон упрямо. – Ты моя последняя надежда.
А потом упал в воронку, увлекая Йонг за собой.
Оказалось, что чёрные дыры в их Солнечной системе были ближе к Земле, чем полагали Тэгён и остальные. Но радости Йонг это знание не добавило.
2
Считалось, что при попадании в чёрную дыру человека должно сжать с одной стороны и растянуть с другой. Известная задача ставила вопрос: что случится раньше – оторвёт упавшему голову или расплющит тело? Ответ учёных был – вначале оторвёт голову, а потом сотрёт тело.
Но, вопреки всем предположениям и гипотезам, тело Йонг не расплющило, и голова её осталась на месте: она зажмурилась, когда падала внутрь воронки, и открыла глаза, почувствовав лёгкое дуновение ветра, холодного ветра на своих щеках.
Ощущение казалось неправильным, даже с учётом всех происходящих событий. Она обнаружила себя посреди кромешной неоднородной темноты, воздух пах хвоей, в лицо Сон Йонг летели пыль и бархатистые листья – один мазнул по щеке и застрял в туго заплетённой косе.
– На другой стороне чёрных дыр, Сон Йонг… – заговорил сонбэ, о котором она на мгновение даже забыла, совершенно ошарашенная тем, что чувствует, – не время течёт иначе. А весь мир.
Йонг с трудом высмотрела в сумраке – то была не темнота, а глубокая ночь – силуэт Рэвона, стоящего посреди густо растущих сосен, из-за которых проглядывали неясные огни. Зажмурилась, заморгала, чтобы прогнать странное и нелепое до крайности видение, но он никуда не исчез.
Рэвон стоял в сосновом лесу в своём обычном костюме, смотрел на неё и вёл себя так, словно вообще ничего не случилось. У Йонг закружилась голова, она попыталась осмыслить происходящее, цепляясь за ту рациональную часть себя, которая всегда её выручала, даже в самых отвратительных ситуациях.
– Где… где мы? – прохрипела Йонг первый вопрос, вспыхнувший во всё ещё дрожащем сознании. Скудный полдник из сладкой рисовой булочки и бананового йогурта запросился обратно, Йонг закашлялась и согнулась к земле, стараясь унять спазмы.
– По другую сторону сингулярности? – непривычно жёстко усмехнулся сонбэ. – В параллельной вселенной? В исторически важной точке времени и пространства? Называй как хочешь. Я скажу так: мы в моём мире.
Зрение привыкало к темноте и теперь различало некоторые детали. Сухие сосновые иголки ровным слоем покрывали каменистую почву; Йонг провела по ним носком туфли, расчищая проглядывающую землю, и тут же ударилась в набирающую обороты панику: всё ощущалось настоящим. Не надуманным её подсознанием или навеянным сном – она знала, что во сне не могло быть таких резких порывов ветра и такого холодного воздуха, а ещё во сне всё вокруг, пусть и подёрнутое полумраком, не могло быть настолько реалистичным.
– Кегурё…[9 - «Хрень какая-то» (корейск. сленг). Современное выражение созвучно с названием одного из государств, находившихся на территории Южной Кореи в I–VI вв., Когурё.] – невольно выдохнула она, всё ещё слабо соображая. Слова сонбэ звучали как бред, фантастическая шутка.
– Не Когурё, – поправил её Рэвон и шагнул в сторону, открывая ошарашенной Йонг вид с пригорка, на котором они стояли. Только теперь она поняла, что внизу светят не портовые прожекторы. За стволами деревьев мерцали на приличном от них расстоянии редкие оранжевые огни размером со спичечную головку, неровно дрожали в темноте и вылавливали из неё углы деревянных построек, берег водоёма – море, то было море, кажется! – и качающиеся на его волнах лодочки. Крохотные, похожие на щепки в тёмной луже.
– Не Когурё, – повторил сонбэ, пока Йонг собирала в кучу последние живые клетки мозга. – Ты бы назвала это Чосон.
– Понимаю, ты не этого ожидала, – сказал Рэвон. Пугающая ухмылка стёрлась с его лица, но легче не стало.
– Не этого? – почти задохнулась Йонг. – Я… Я даже не знаю, что это такое, и ты… – она попыталась облечь в слова весь свой шок и растерянность, и страх, уже стискивающий сердце в колючих пальцах, но смогла только втянуть ртом почти ледяной влажный воздух.
– Я прошу твоей помощи, Сон Йонг, – неожиданно сказал Рэвон. Йонг прищурилась, высматривая его бледное лицо в темноте соснового бора. Что это, сожаление в его взгляде? – Только ты можешь помочь моему народу.
Какому ещё народу?
– Какому… Чего? – выпалила от неожиданности Йонг.
Сонбэ вздохнул. Шагнул к ней, но Йонг отшатнулась и зацепилась шпилькой за корень сосны. Гравитация и страх сделали своё дело: Йонг вскинула руки, пытаясь уцепиться за воздух, и упала на спину, врезаясь в толстый ствол дерева. Пальцы проскользили по шершавой коре сосны, её повело дальше, и она полетела вниз с пригорка. Бледное лицо сонбэ дёрнулось и пропало в сумраке.
– Сон Йонг!..
Гора, на которой она оказалась вместе с Рэвоном, была не такой высокой, как в Пусане, и это её спасло: Йонг совсем недолго падала, кувыркаясь и царапая себе локти, колени, ладони и щиколотки, и жмурилась, лишь бы колючие травы и шипастые ветки кустарников не попали ей в глаза. Приземление оглушило её, она стукнулась затылком о твёрдую холодную землю и только спустя болезненный удар сердца открыла глаза. Небо кружилось, звёзды сливались в единый поток, ослепивший её на мгновение, и тут же над ней нависли тени, много теней.
К теням прилагались мечи – блестящие в неверном свете растущей луны лезвия – и наконечники стрел, острые, точно иглы. Что это…
Испугаться ещё раз Йонг не успела: тени превратились в силуэты мужчин – чёрные фигуры в чёрных же кимоно с закрытыми до глаз лицами. Мечи троих указывали на Йонг, остальные спрятали оружие в ножнах на поясе, зато держали наготове луки со стрелами. Мечи указывали на Йонг. Стрелы взмыли в сторону спустившегося сонбэ.
– Сон Йонг! Ты… – Он замер в полуметре от незваных гостей, вскинул руки. – Она со мной, – договорил Рэвон низким, непривычным для Йонг голосом.
