скачать книгу бесплатно
– Все будет хорошо. Верь мне. Рив что-нибудь придумает. Все подростки как-то выкручиваются.
Киваю. Да, конечно. Что еще могу сказать в ответ. Я тоже как-то выкрутилась. Мне удалось пережить эту неделю. Это уже кое-что.
Решаю, что будет лучше, если сменю тему.
– Что это за парень, с которым ты разговаривала? – спрашиваю я Кэт. – Он тебе нравится?
– Брось, Дэн? – Она закатывает глаза. – Мэри, мне не нужны никакие драмы с парнями, когда мне осталось жить на острове всего семь месяцев. Он просто мое временное лекарство от скуки.
Если бы это было так просто. Найти парня, который бы мне понравился и которому понравилась бы я. У Кэт большой опыт по этой части, а я еще даже не целовалась. Возможно, потому что в глубине душ все еще сохну по Риву, надеясь, что когда-нибудь он поймет, что я его достойна.
Вот опять. Думаю о Риве, хотя изо всех сил стараюсь этого не делать. Это как болезнь.
– Что ты делаешь сегодня вечером, Мэри? – И прежде чем успеваю ответить, Кэт говорит: – Я еду на материк в музыкальный магазин моей подруги, на концерт. Там будет группа «День Собак», которая играет деткор. Они станут исполнять такие композиции, где будут что-то спрашивать и нужно кричать им в ответ изо всех сил. Я уже знаю, что горло у тебя тренированное, – шутит она, напоминая, как я кричала тогда, во время бала, но никто из нас не смеется. – Тебе обязательно нужно со мной поехать. Это может быть полезно. Пора освободиться от всякой гадости, которая в тебе накопилась.
Я понятия не имею, что такое деткор, но мне приятно ее приглашение. Давно пора перестать принимать все близко к сердцу.
– У меня куча уроков, и нужно нагнать то, что пропустила. Я еще долго не смогу никуда ездить.
Кэт какое-то время смотрит на меня, складывая два и два, потом поворачивается против ветра и пытается прикурить.
– Ладно, Мэри. Я знаю, что после бала ты была в депрессии. Иногда все может идти не так, как планируешь. Я знаю, как это тяжело. После того, как умерла мама, я шесть месяцев не разговаривала. – Она делает несколько затяжек и смотрит на кончик сигареты, проверяя, горит та или нет. – Ты ведь знаешь о моей маме?
Киваю. Вроде бы Лилия вскользь упоминала об этом. Рак. Но сама Кэт ничего мне не рассказывала. В глубине души я была счастлива, что она делится со мной личным.
– Я догадывалась, что знаешь, но мне хотелось удостовериться. – Она сделала глубокую затяжку и выпустила облако дыма. – В любом случае для меня было не слишком полезно замыкаться на такое долгое время. Нельзя же вечно быть печальной, да? Это не вернет маму. В какой-то момент нужно начать двигаться вперед.
Я останавливаюсь.
– Как это сделать?
Она сжимает сигарету губами и засовывает руки в карманы.
– Тебе нужно, не знаю… Ходить по каким-нибудь клубам или что-то в этом роде. Пытаться участвовать в школьной жизни, как-то занимать свое время до выпуска из школы.
– Какие клубы ты имеешь в виду?
Она кривится.
– Да не знаю, Мэри! Сама их не слишком люблю. Я имею в виду, что надо заниматься тем, что интересно. Тебе нужно саму себя из этого вытащить. Завести новых друзей, сосредоточиться на том, что делает тебя счастливой. Мне не хотелось бы, чтобы ты считала меня сволочью за мои слова, но тебе нужно уже начать жить, потому что до окончания школы еще целый год.
Из ее уст это звучит достаточно просто, и я ей верю.
– Ты права, – говорю я, – но это очень трудно.
– А не должно быть. – Кэт прислоняется к дереву. – Просто пробуй, не давай волю чувствам. – Она постучала себя в грудь. – Я вообще о своих чувствах не думаю. Знаешь, почему? Потому что, если я сяду и стану оплакивать все, что потеряла, то никогда не встану. – Ее глаза встречаются с моими, и она смотрит на меня проницательным взглядом. – Клянусь, тебе полегчает. Просто нужно чем-то занять себя, чтобы время проходило быстрее.
Я плотнее заворачиваюсь в куртку. Кэт права, знаю. Это лучше, чем валяться в больнице после попытки самоубийства. Из-за Рива я потеряла там целый год жизни – не могу допустить, чтобы это случилось вновь.
– Спасибо, – говорю я, на этот раз от всего сердца. Сейчас все по-другому, сейчас у меня есть друзья, которым не все равно.
Я занимаюсь до тех пор, пока не устану смотреть на учебники, а потом иду гулять на Главную улицу. Паром швартуется к берегу, и первым с него съезжает автобус с футболистами. Окна его разрисованы номерами игроков и глупыми лозунгами типа «Утопим чаек!».
Черт!
По-моему, у нас сегодня матч.
Направляюсь к игровому полю. Я не планирую оставаться надолго, но на трибунах полно свободных мест. Болельщиков было вполовину меньше, чем во время осеннего бала. Наверняка из-за того, что команда потеряла ведущего игрока. Первую же игру после бала и травмы Рива мы проиграли. Позорно. Наш запасной квотербек, Ли Фредингтон, не смог выполнить ни одного прохода.
Группа чирлидинга собралась вместе и репетировала кричалку: «За-щи-та! За-щи-та!» Я подумала, что раз уж сейчас у нас нет достойного нападающего, мы будем слышать ее гораздо чаще, чем раньше. Остальные слоняются без дела у боковых линий, как на тренировке. Ренни сидит, скрестив ноги на траве и смотрит в телефон. Лилия с Эшлин у скамейки с игроками переговариваются между собой. Лилия видит меня и улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ.
Комментатор объявляет команду противников, а группа чирлидеров строем идет к нашим воротам, чтобы встретить команду школы, когда та появится на поле. Шествие возглавляет Тереза Круз. Наверное, раз уж она идет в комплекте к Ли Фредингтону, статус у нее совсем другой.
Осознав это, Ренни встает прямо перед Терезой.
Первым из раздевалки выходит Рив. На нем все та же толстовка и теплые спортивные брюки, в которых он был на уроках. Как только он появляется, все встают и начинают аплодировать с гораздо меньшим энтузиазмом, чем в начале сезона. Аплодисменты куда более сдержанные, это больше похоже на любезность.
Рив старается идти, как можно быстрее на своих костылях, но они зарываются в землю, мокрую после дождей, которые шли не переставая всю неделю. Чем быстрее он пытается идти, тем глубже они увязают, и в итоге он замедляет ход.
Тут на поле выходят игроки во главе со своим лидером, Ривом. Они пытаются бежать, но Рив идет так медленно, что у него за спиной образовывается толпа. В этот момент откуда-то сбоку показывается Ли Фредингтон и проходит мимо Рива, как будто он – пустое место, и возглавляет шествие. Остальные, словно получив от Фредингтона разрешение, тоже обходят его. Рив оказывается в самом конце вместе с Алексом, Пи-Джеем, тренером и мальчишками, несущими воду для команды. Я вижу, как Рив становится все мрачнее. В какой-то момент он задевает носком поверхность поля и набирает под гипс грязи и травы. Лицо его становится таким пунцовым, что кажется, он вот-вот закипит.
Я перестаю хлопать и подсовываю ладони под себя. Как глупо. Наверняка это выведет меня из равновесия. Рив оказался совсем неподготовленным. Он не представляет, каково это – жить аутсайдером, когда так привык находиться в центре внимания. Мне больно на это смотреть. Кажется, будто солнце и луну свергли с небес и отправили жить к нам, простым смертным.
Я хотела, чтобы Рив попал в большие неприятности и потерял то, что делает его таким самоуверенным, благодаря чему он чувствует свое превосходство над остальными. В глубине души я знала: Рив заслужил того, что с ним случилось. Однако часть меня страстно желала, чтобы ничего не было и чтобы мы не сделали так, что он сломал ногу, чтобы усвоить урок.
Первую четверть матча, как и ожидалось, мы играли ужасно. Ли Фредингтон отбил мяч в самом начале второй четверти, но при первой же попытке прохода команда противника чуть не отобрала у него мяч. Наш тренер, взяв таймаут, начал орать на ребят, играющих в защите.
Я наблюдаю, как Рив зовет Ли Фредингтона к краю поля и что-то ему советует. Он это делает в течение всей игры, но Ли его почти не замечает и специально отводит взгляд. И не потому, что смущен. Он считает, что не нуждается в помощи.
За мгновение до окончания таймаута Ли Фредингтон подходит к Алексу, кладет руку на плечо и что-то шепчет. Рив, глядя на это, сжимает челюсть.
И вот уже наша команда возвращается на поле. Ли возглавляет нападение и после снэпа отводит руку, будто собирается самостоятельно бежать. В этот момент в зачетном поле Алекс обгоняет игрока противника. Ли кидает крученый мяч, и тот попадает прямо в руки Алекса. Тачдаун.
Я встаю и собираюсь уходить, и тут Пи-Джей зарабатывает дополнительное очко. Проходя мимо боковой линии, вижу, что наша команда чирлидеров выстраивается вдоль нее, чтобы поздравить футболистов с окончанием игры. Тереза Круз выступает вперед. Ренни хватает ее сзади за свитер.
– Что ты творишь?
– Ли сделал передачу, чтобы был тачдаун. Я должна поприветствовать его. – Ренни смотрит на нее как на идиотку. – Алекс заработал тачдаун. Это он принес нам очки.
Тереза фыркает от обиды.
– Но мы всегда в таких случаях приветствуем квотербека…
– Рив – наш квотербек. Ли – второсортная бездарь!
Ренни выходит на линию и славословит Рива так громко, что я вижу, как он съеживается на скамье.
Ренни думает, что знает, что именно ему нужно, но она не понимает главного. Он не хочет, чтобы на него кто-то смотрел. Уже не хочет. Ему нужно, чтобы его оставили в покое.
Я встаю и собираюсь домой. Так и сделаю, оставлю Рива одного. И не только это. Постараюсь выбросить из головы все мысли о нем, избавлюсь ото всех чувств. Это единственный выход.
Я захожу домой и вижу, что тетя Бэтт в гостиной. Комната погружена в темноту. Тетя сидит на полу в окружении зажженных свечей. Расплавленный воск застывает на кедровых досках лужицами. Если бы папа это увидел, то пришел бы в бешенство. Он всегда говорил, что эти полы – его любимая часть дома. Они сделаны из кедра, покрашенного в красивый нежно-розовый цвет.
– Я дома, – говорю я, входя в комнату.
Тетя Бэтт вздрагивает. Подойдя ближе, замечаю, что перед ней расстелена простыня, на которой разложены пучки сухих листьев и травы. Она раскладывает их по мешочкам и перевязывает каждый бечевкой.
Тетя Бэтт заканчивает завязывать очередной узел и произносит расстроено, как будто я прервала какой-то важный ритуал:
– Я и не знала, что ты ушла.
– Мне захотелось прогуляться, – ответила я и добавила: – Прости. – Хотя извиняться мне не за что было. Показав на мешочки, спрашиваю: – Что это такое?
Тетя Бэтт берет первую попавшуюся ветку, трет ее между пальцами.
– Сушеные травы.
Это похоже на розмарин или, может, тимьян? Я не знаю.
– Ладно, – говорю я. – Спокойной ночи!
Уже перед лестницей вижу миску с горящим травяным мешочком. От пламени цвета красноватого янтаря вьется дым.
Что происходит?
Голова начинает пульсировать от боли.
Кашляя, я зову тетю Бэтт:
– Ничего, что ты оставила эту горящую штуку в холле?
Я подумала, не слишком ли резка с ней, но все это было так странно, и я плохо себя чувствую.
Тетя Бэтт ничего не отвечает. Задерживаю дыхание, чтобы не отравиться дымом, аккуратно обхожу миску и поднимаюсь к себе.
Глава четвертая. Кэт
После разговора с Мэри у школы я иду домой, разогреваю в микроволновке обед для папы, заправляюсь миской каши и иду к парому. Солнце уже садится, и воздух становится холоднее. Я застегиваю до самого верха молнию на толстовке и натягиваю на голову капюшон. Уже несколько недель назад надо было бы переодеться в пальто, но то, что я купила в секонд-хенде в прошлом году, мне не нравится. Это настоящий морской темно-серый бушлат, но без подкладки. Шерсть колется, и я от нее чешусь. Если приеду пораньше, загляну снова в тот магазин – вдруг у них найдется для меня что-то получше.
Паромный причал выглядит совсем не так, как летом, когда парковка забита автомобилями и выстраиваются огромные очереди на посадку. Сейчас здесь пустынно, если не считать нескольких грузовиков и пары легковых автомобилей. Большинство знакомых сезонных рабочих уже уехали на материк, поэтому, вероятно, мне придется заплатить за билет. Подхожу к окошку кассы, но билетер, папин приятель, отказывается брать с меня деньги. Это здорово. Со мной такое случается довольно часто, но я всегда испытываю благодарность.
Если бы я села на смотровой палубе, то наверняка отморозила бы себе задницу, поэтому нахожу укромное местечко в кафе. За одним из столов, прихлебывая чай, сидят четверо пожилых мужчин. Они перелистывают книгу о птицах, пытаясь найти тех, что встретились им сегодня. Я делаю музыку громче и закрываю глаза. Клянусь богом – лучше умереть молодой. Не могу даже представить, что когда-нибудь буду заниматься подобной ерундой.
И вдруг у меня свело живот от внезапного чувства вины, ведь я уже несколько недель не наведывалась к Ким в ее магазинчик. Не была там ни разу после того, как мы слегка поссорились, когда мне нужен был принтер, чтобы распечатать слащавые до тошноты стишки Алекса для нашего плана мести. Я была так сосредоточена на его выполнении, что не пожертвовала для Ким ни минуты времени, хотя она так нуждалась в дружеской беседе.
Будем надеяться, она меня простила.
В секонд-хенде зимних пальто, к сожалению, не оказалось. На вешалках висело одно летнее тряпье от людей, которые решили почистить гардероб.
Я шла пешком целую милю к магазинчику Пола. «День собак» не появятся здесь до позднего вечера, но так даже лучше, ведь у нас с Ким будет возможность наверстать упущенное. Я заранее решила не вываливать на нее все дерьмо, которое со мной случилось, потому что сегодня ее очередь плакаться в жилетку. Может, у нее с Полом все и наладилось, а может, его жена так и не знает, чем они с ним занимаются. Надеюсь, что так.
Захожу в магазин и вижу за стойкой какого-то незнакомца, тощего парня с прической «рыбий хвост», тогда я отправляюсь прямо к двери в заднее помещение, где будет концерт, и пытаюсь войти. Там у сцены уже топчется несколько человек, пришедших заранее, чтобы занять удобные места. Кто-то хватает меня за руку.
– Билет стоит десять долларов.
Я оборачиваюсь и вижу Пола во всей красе. Он коротко подстригся и, кажется, еще больше поседел. На нем застиранная футболка с изображением «Секс Пистолс», узкие потертые джинсы и кеды из ткани. Он низковат, но в довольно хорошей форме. Ким рассказывала, что после того, как он бросил наркотики, Пол стал регулярно ходить в качалку. По всей видимости, когда-то у него были серьезные проблемы.
Но я все равно улыбаюсь, я ведь с ним уже не раз встречалась.
– Йоу, Пол!
Он не выпускает мою руку.
– С тебя десять долларов.
Я вырываюсь и в поисках Ким заглядываю в звуковую кабину. Но там пусто.
– Ты что, оглохла?
– Где Ким? – спрашиваю я грубовато.
Пол выглядит огорошенным.
– Ты знаешь Ким?
– Она моя хорошая подруга.
Он складывает руки на груди.
– Она здесь больше не работает.
– Что? Почему это?
– Она обокрала магазин, и я ее уволил.
Я прищуриваюсь и выплевываю ему в лицо:
– Ты лжец!
– Что?
– Ты меня слышал. – Меня трясет от злости. – Ты лжец. Ким бы никогда тебя не обокрала. – Я это знаю наверняка. Она никогда-никогда бы не стала воровать у Пола. Кимтак вкалывала тут. Она любила музыку и его, Пола.
Он тычет пальцем чуть ли не мне в лицо.
– А как назвать то, что она бесплатно пускала кого ни попадя на концерты? Когда ты в последний раз покупала билет?
– Ты вонючий ублюдок, – говорю я так громко, что стоящие у сцены люди начинают оглядываться. – Ты трахаешь своих сотрудников, а когда тебя выводят на чистую воду, увольняешь.
