скачать книгу бесплатно
Оба его слушателя подтвердили, что такая система им известна, и мужчина продолжал:
– Во время нашей первой встречи Андреас Фалькенборг попросил меня дать ему такую карту, что я и сделал, когда увиделся с ним повторно.
Конрад Симонсен удивился:
– Несмотря на то, что вы с ним были едва знакомы, ты вот так просто взял и вручил ему ключи от своего дома? – Может, я и кажусь слишком доверчивым, однако, с другой стороны, вздумай он покуситься на какие-нибудь мои вещи, он бы моментально разрушил имидж своей фирмы. Я имею в виду – тогда бы никто не стал рекомендовать его своим коллегам на том форуме, о котором я вам рассказывал. На создание соответствующей репутации он, должно быть, потратил не один год, а доверие – абсолютно необходимое качество в его профессии.
– Он рассказывал, что именно собирается там у тебя делать?
– Да я как-то не спрашивал, хотя, по-моему, нетрудно догадаться.
– Ну да, ну да. Итак, ты, значит, дал ему магнитную карту, которой открывалась входная дверь?
– То-то и оно, дело все в том, что я и сам так думал, однако потом оказалось, что эта карта не работала. По-видимому, я дал ему аннулированную. Правда, выяснилось это, лишь когда все наши с ним дела были закончены и он вернул эту карту мне.
– Да-а, ситуация. И что он при этом сказал?
– В том-то и дело, что ничего – ни слова. Но то, что карта была недействующая, это абсолютно точно: я сам проверял, когда вернулся домой.
Конрад Симонсен все еще не понимал, к чему клонит собеседник, и с недоумением посмотрел на Поуля Троульсена. Тот кивнул:
– Сейчас увидишь.
Посетитель между тем продолжал:
– Самое удивительное, что он проник в дом без всякой карты. Мне было обещано, что это совершенно невозможно. Однако при нашей последней встрече он продемонстрировал мне пару видеозаписей, а также дал прослушать магнитофонную пленку, на которых моя супруга…
Он умоляюще посмотрел на Конрада Симонсена.
– Вообще-то, мне не очень хотелось бы вдаваться в детали.
– Ну так и не стоит.
– Так вот, я сразу же понял, что он устанавливал свои камеры и микрофоны как минимум в пяти различных местах в доме: в гостиной, столовой, кухне, ванной и… ну, и в нашей спальне. А потом все их демонтировал – это я проверял лично, на всякий случай даже дважды.
– Как он демонстрировал добытые им материалы?
– На ноутбуке – причем только начало каждой записи. Что было дальше, он пересказывал своими словами, и тут я ему благодарен – с его стороны это было весьма тактично.
– А сами записи он что же, так и не отдал?
– Нет, почему же, я получил все на флешке и уверен, что это была единственная копия. Он сам сказал мне об этом, а также позаботился о том, чтобы я сам не смог ничего продублировать.
– И флешка эта по-прежнему у тебя?
– Флешка-то у меня, однако все, что на ней было, я стер. К чему хранить подобные вещи?
Слушатели знаками показали, что придерживаются того же мнения, и больше ни о чем не стали его спрашивать.
Проводив свидетеля, Поуль Троульсен вернулся в кабинет начальника. Шеф его уже приступил к еде – методично пережевывал огромную порцию принесенных из дома овощей. Мальте Боруп снова занял свое место и погрузился в работу. Прежде чем отправить в рот очередную ложку, Конрад Симонсен прожевал то, что было у него во рту, и сказал:
– В сущности, я уже даже привык к этому вкусу и не тоскую по прежней пище. С чем я никак не могу смириться, так это с тем, что времени на еду теперь приходится тратить гораздо больше. Чтобы наесться досыта этими полезными блюдами, приходится порядком потрудиться. Да, это действительно был интересный свидетель, хотя сообщенные им сведения рисуют перед нами довольно-таки мрачные перспективы. Жутко даже представить себе, что основная работа Андреаса Фалькенборга состоит в организации наблюдения за женщинами. С другой стороны, данный факт прекрасно объясняет появление подслушивающего устройства в квартире Катерины Томсен. В то же время странно, что он его не убрал, однако этим вопросом нам еще предстоит заниматься в ближайшие дни. Кроме всего прочего, меня смущает еще одно обстоятельство. Заявленный им в налоговой декларации годовой доход довольно значителен. Так к чему же тогда ему просить о расчете наличными – ведь от этого за версту несет черной бухгалтерией? Может, ты что-нибудь понимаешь?
– Его отец владел заводом по производству микрофонов, расположенном в Вальбю. В начале семидесятых предприятие изменило свой профиль и от изготовления микрофонов перешло к их импорту и продаже. В 1983 году – то есть как раз, когда Андреас Фалькенборг был на Гренландии – отец его погиб в результате несчастного случая: какой-то там неосторожный выстрел. Теперь владельцами семейного бизнеса стали мать с сыном, и предприятие со временем опять поменяло специализацию. Фирма стала торговать своего рода любительским шпионским оборудованием. Они закупали его оптом, а потом перепродавали мелкими партиями дилерам, присылавшим им заказы по почте, позже – по интернету. Ассортимент поставляемой ими продукции был, что называется, не вполне легальным: там можно было приобрести все, что нужно, скажем, для организации шпионской слежки за соседом или для того, чтобы подглядывать в окно спальни за его дочерью. Сама фирма была небольшой: в различные периоды времени в ней работали от трех до десяти человек. В 1992 году, когда мать Андреаса умерла и он стал единственным хозяином предприятия, он уволил всех сотрудников. Сейчас у фирмы есть лишь свой номер в налоговой инспекции, да еще, вероятно, сохранилась клиентская база. На настоящий момент это все, что мне известно, однако несколько моих людей продолжают заниматься этим вопросом. Надеюсь, еще до конца дня они разродятся более подробным отчетом.
Он посмотрел на Конрада Симонсена, который упорно жевал свою жвачку и потому был лишен способности к вербальному общению. Так и не разобравшись в его мимике, Поуль Троульсен без всякого перехода продолжил:
– К сожалению, у меня есть и одна плохая новость.
Шеф энергично покрутил пальцем в воздухе, и уж этот-то его жест Троульсен понял однозначно.
– Прослушивающее устройство, которое было найдено в квартире Катерины Томсен, исчезло, или, точнее, в настоящее время никто не может его отыскать. Так что единственное, чем мы сейчас располагаем, это ничего не говорящая запись в отчете о том, что было «обнаружено некое прослушивающее устройство» – без всяких подробностей, не говоря уже о его описании. Они там перекапывают весь архив и склад, но найдут ли что-нибудь – одному только богу известно.
– Черт подери!
– Да уж, плохо дело. Если нам не удастся накрепко привязать его ко второму убийству, то весьма сомнительно, чтобы мы смогли представить в суде какие-либо веские доказательства его виновности. Убийство на Гренландии произошло уже давно, и я сильно сомневаюсь, чтобы нам удалось возбудить дело исключительно на основании найденных там улик. Кроме того, должен признаться, что мне бы и самому хотелось получить хоть какое-то подтверждение того, что он, по крайней мере, был знаком с Катериной Томсен. Так, для собственного успокоения: хоть я и полностью убежден, что в обоих случаях мы имеем дело с одним и тем же преступником, все же у меня остаются минимальные сомнения относительно того, является ли им именно Андреас Фалькенборг. Даже несмотря на такое совпадение, как род его занятий и находка подслушивающего устройства в квартире Катерины Томсен. На этот раз мы просто обязаны отыскать настоящего убийцу, а то, как только я подумаю об этом бедолаге Карле Хеннинге Томсене, мне даже плохо становится. Ну, да не тебе все это объяснять.
Конрад Симонсен между тем невозмутимо продолжал жевать; вид его явно свидетельствовал о том, что он не расположен предаваться совместным воспоминаниям. По сути, с Поулем Троульсеном его связывали исключительно рабочие отношения, и он вовсе не намерен был что-то в этом менять. Поняв это, Троульсен, которому нечего было больше докладывать, покинул кабинет начальства.
В течение второй половины дня то и дело поступало то одно, то другое сообщение, благодаря чему в жизни Андреаса Фалькенборга становилось все меньше и меньше белых пятен. Конрад Симонсен отдавал команды Мальте Борупу, как будто студент был своего рода аналогом компьютера, с которым так прекрасно управлялся.
– Мальте, пару часов назад ты внес в схему его заявления на поездку на Гренландию. Посмотри-ка, когда он их послал.
Клавиатура щелкнула пару раз, и лишь затем последовал ответ:
– Ты имеешь в виду заявления, которые он отправил в «Гринланд Контракторс»?
– Да.
– О’кей, вот они. Тебе нужны все даты? Там в общей сложности семь заявлений – на абсолютно разные должности.
– Нет, давай только первое.
– Датировано 11 марта 1982 года – заявление на замещение вакантной должности дежурного администратора.
– Хорошо, а когда прибыла на Гренландию Мариан Нюгор? У тебя это где-нибудь зафиксировано?
– Она приступила к исполнению своих обязанностей 4 марта 1982 года, но когда точно она приехала, этого я не знаю.
– Она прибыла туда прямо из «Города стариков» [17 - «Город стариков» – дом престарелых, а также жилой комплекс для пожилых людей в Копенгагене.]?
– Если ты имеешь в виду, не работала ли она в промежутке еще где-нибудь, то – нет, хотя в компьютер занесены еще далеко не все сведения о ней.
– Знаю. Пусть Полина разузнает подробнее о том, как он учился управлять вертолетом – что-то слишком уж быстро он окончил эти курсы. А от Свидетелей Иеговы есть какие-нибудь сведения?
– Нет, зато есть другая информация. Послушаешь?
– Конечно.
– Похоже, что Карл Хеннинг Томсен… понятно, о ком я говорю?
Конрад Симонсен сглотнул слюну и сделал над собой усилие, чтобы ответ прозвучал более или менее спокойно:
– Ну, разумеется, Мальте, еще бы. Так что там с ним?
– Предположительно, Карл Хеннинг Томсен получил заказ от Андреаса Фалькенборга на перевозку грузов. – Предположительно?
– Я и сам пока не пойму, что они там имели в виду; ага, погоди-ка… теперь все ясно. Карл Хеннинг Томсен получил заказ о перевозке товаров со склада в Херлеве на адрес «улица Бэккеванг, 19» в Рёдовре, однако адреса «Бэккеванг, 19» в природе не существует: последний дом на этой улице – 17-й. Следующий за ним угловой дом, который должен был быть 19-м, имеет адрес «Баккехойвай, 45» – улица Бэккеванг перетекает в улицу Баккехойвай.
– Та самая половина дома, которую Андреас Фалькенборг приобрел, а затем сразу продал?
– Да.
– Найди дату покупки, а также дату исчезновения Катерины Томсен.
– Он приобрел свою часть дома 4 декабря 1996 года, а Катерина Томсен пропала 5 апреля 1997 года.
– Вызови ко мне Арне и Графиню.
В ожидании своих ближайших сподвижников Конрад Симонсен занялся внимательным изучением фотографий Андреаса Фалькенборга, которые он получил полчаса назад и сразу же приколол к своей информационной доске. Со снимков ему улыбался приятный человек лет пятидесяти с небольшим. Лицо было довольно-таки типичным, и Конрад Симонсен подумал, что оно прекрасно смотрелось бы в каком-нибудь рекламном ролике, как лицо самого что ни на есть обычного представителя датской нации.
Первым пришел Арне Педерсен; он принес кое-какие интересные новости, да и сам был, по-видимому, в неплохом настроении.
– Мы отыскали свидетеля, показания которого позволяют с большой долей вероятности установить факт знакомства Андреаса Фалькенборга с Катериной Томсен. Если так можно выразиться, он даже дважды свидетель, поскольку принадлежит к числу Свидетелей Иеговы.
Конрад Симонсен явно не оценил остроты подчиненного; вошедшая в этот момент в кабинет Графиня также, похоже, была не расположена к шуткам. Видя это, Арне Педерсен поспешил продолжить:
– Этот человек, по всей видимости, был напарником Катерины Томсен во время их обычного поквартирного обхода, и он абсолютно уверен, что разговаривал с Андреасом Фалькенборгом. Лица он, правда, не вспомнил, однако, когда наши коллеги привели его к подъезду дома, где в то время проживал Андреас Фалькенборг, он однозначно опознал картинку, висящую на стене дома рядом с входной дверью. Он сказал, что долго разглядывал эту картинку, пока его напарник беседовал с владельцем квартиры. К сожалению, он не совсем точно помнит, кто был его напарником в тот самый день. Вполне возможно, что Катерина Томсен, однако в точности он не уверен.
Графиня была удивлена:
– Кто же вешает картины рядом с подъездом?
– Ну, это не совсем картина – так, скорее, своего рода декорация. Ею закрыто окно в ванную комнату, и не спрашивайте меня, зачем там понадобилось окно, – этого я не знаю. Вообще-то это фотография лошади, довольно хорошая, сделанная каким-то любителем.
– А возможно получить показания прочих потенциальных его напарников из числа Свидетелей Иеговы о том, что они никогда в этот подъезд не заходили? Я имею в виду, чтобы Катерина Томсен осталась единственной вероятной кандидатурой?
– Над этим работают, но не стоит забывать, что ежедневно они посещали множество людей, а этому эпизоду уже семь лет.
– Какого это было числа?
– Точно неизвестно, но где-то на протяжении первых трех недель июня 1996 года – в этом он уверен.
– Значит, больше чем за семь месяцев до ее убийства?
– Да, по-видимому, так.
– Тьфу, вот ведь скользкий дьявол! – выругалась Графиня.
– Вот именно, потому-то я и пытаюсь объединить наши усилия. Да, кстати, еще одно. Мне до сих пор никто ничего не рассказывал о его сожительницах, любовницах, о мужчинах или женщинах, с которыми он был близок, проводил время и так далее. Есть у вас об этом хоть что-то?
Арне Педерсен покачал головой.
– В этом направлении мне не удалось разыскать ничего. Он всегда жил один – во всяком случае, официально.
Графиня поддержала:
– У меня тоже пусто. На базе его любили, он был услужлив, однако не особо общителен и, насколько нам известно, любовниц у него не было. Да, верно, многие считали его слегка чудаковатым, но так, ничего особенного, и никто, с кем я разговаривала, не имел ничего конкретного против него. В общем и целом в настоящий момент я мало чего могу добавить к портрету Андреаса Фалькенборга, однако на базе работало около девятисот человек, к тому же они все время менялись, так что я еще далеко не исчерпала возможности найти того, кто знал его близко. Что касается Мариан Нюгор, то с ней дело обстоит проще, поскольку она женщина, а они там были в дефиците, так что в основном их прекрасно помнят, а ее так и подавно – по причине внешности. Вопрос состоит лишь в том, а надо ли нам вообще идти по этому следу. Это уж, Симон, тебе решать.
Конрад Симонсен проворчал нечто неразборчивое, и после недолгого колебания Графиня истолковала это как знак того, что от нее требуют продолжать. Чтобы ввести слушателей в курс дела, она начала рассказывать им о том, как в начале восьмидесятых складывалась жизнь на базе в Сёндре Стрёмфьорде. Слушая поток обрушившихся на него слов, Конрад Симонсен разглядывал ее блузку и думал о том, что куплена она, по-видимому, в каком-то жутко дорогом дизайнерском бутике, где сами вещи носят гордое название коллекции, а сопутствующие принадлежности величают аксессуарами. Блузка была шелковая с бледно-зелеными и коричневыми узорами, напоминающими ему весенние буки, когда нежные молодые ростки на их ветвях сменяют сморщенные прошлогодние листья, и все это изрядно отвлекало его от рассказа, мешая сосредоточиться. Чтобы вновь обрести нужную концентрацию, он даже ущипнул себя за руку – и, как оказалось, вполне вовремя, чтобы суметь ответить на вопрос Графини, не подав виду, что прослушал добрую половину того, что она наговорила. Графиня спросила:
– Ну, так как ты думаешь? Стоит нам продолжать разрабатывать их и завтра? И нужно ли это в отношении обоих – то есть и Андреаса Фалькенборга, и Мариан Нюгор? – Нет, пока что оставим в покое эту базу. Там едва ли что удастся обнаружить, а кроме того, к этому мы всегда успеем вернуться, если обстоятельства как-то изменятся. – О’кей, тогда я так и поступлю.
Быть может, главный инспектор расслышал крохотную заминку в ее голосе или же просто за многолетнее общение научился читать мысли своих подчиненных, а может, вспомнил, что сам разрешил ей пару дней действовать самостоятельно, – как бы там ни было, однако он все же передумал:
– Я правильно понял, что ты все-таки хочешь копнуть чуть глубже?
Если его интуиция и удивила Графиню, то, во всяком случае, виду она не подала:
– Сейчас я не могу привести никаких разумных доводов в пользу этого, однако один из свидетелей рассказывает, что за последние две-три недели до убийства поведение Мариан Нюгор изменилось. Помимо всего прочего, она стала избегать участия во всяких празднованиях и вечеринках, чего раньше за ней никогда не замечалось. Мне это кажется любопытным, хотя пока что, как уже было сказано, я не знаю, насколько это связано с нашим делом и что именно это нам дает.
– И как ты думаешь выяснять? У тебя есть какой-нибудь источник информации?
– Быть может, одна из ее подруг – но об этом я буду знать только завтра.
– Хорошо, даю тебе еще несколько дней, тогда и посмотрим, во что это все выльется. А теперь давайте сосредоточимся на некоторых ключевых датах. У нас есть основания предполагать, что впервые Андреас Фалькенборг встречает Мариан Нюгор в «Городе стариков», где она работает медсестрой в том отделении, в котором находится бабушка Фалькенборга. Это могло произойти либо в январе, либо в феврале 1982 года. И только лишь 13 сентября 1983 года – то есть больше чем полтора года спустя, он ее убивает, при этом последовав за ней аж на Гренландию. Практически та же неприятная картина наблюдается и в случае с Катериной Томсен. Они случайно встречаются в июне 1996 года, и через восемь месяцев он убивает ее. По всей видимости, после того, как ценой невероятных усилий ему удается получить пакет с отпечатками пальцев отца жертвы – тот самый пакет, которым…
Договорить Конрад Симонсен не успел – его прервала ворвавшаяся без стука в кабинет бледная как смерть Полина Берг. В руке у нее была фотография молодой женщины, похожей на Мариан Нюгор. Или на Катерину Томсен. Очень похожей…
Глава 10
Когда рабочий день окончился, Конрад Симонсен пригласил всех сотрудников отдела выпить пива. Подобные события происходили вовсе не часто и потому имели особую ценность для всех приглашенных.
Согласно традиции, главный инспектор на правах проставляющегося повел всех в кабачок «Копенгаген» – расположенную чуть наискосок от здания Глиптотеки [18 - Глиптотека – художественный музей в Копенгагене.] самую что ни на есть обычную пивную, основную массу посетителей которой составляли сотрудники полиции. Графиня, Арне Педерсен и Поуль Троульсен устроились за одним столиком с шефом. Прочие коллеги расселись по залу и старались ничем не привлекать внимания руководства, если не считать, что время от времени то один, то другой салютовал поднятым бокалом их столику. Атмосфера в заполненном едва наполовину заведении была бодрой, однако никаким разгулом здесь и не пахло; из дальнего, выдержанного в старинном стиле, угла звучал какой-то негромкий шлягер, смышленый улыбчивый бармен полностью контролировал обстановку, подмечая вокруг себя все и всех. Вскоре к остальным сотрудникам присоединилась и Полина Берг. Она на некоторое время отлучалась по какому-то делу – зачем именно, девушка не сказала никому – и теперь вернулась, держа в руке пластиковый пакет из «Иллума» [19 - «Иллум» – модный магазин в центре Копенгагена.], который она, не обращая внимания на любопытствующий взгляд Графини, сразу же небрежно затолкала под свой стул. Все в очередной раз подняли бокалы с пивом, и Конрад Симонсен пожелал всем успешной работы, провозгласив дежурный тост, который, впрочем, никто толком не расслышал. За столиком руководства завязалась оживленная беседа, в которой, вообще говоря, участвовали в основном дамы, позволяя мужчинам лишь изредка вставлять ничего не значащие замечания. Только когда Полина Берг на мгновение смолкла, чтобы перевести дух, Арне Педерсен решился наконец нарушить господство женщин в разговоре и, презрев принцип не обсуждать в свободное от работы время детали текущего расследования, сказал:
– Интересно все-таки было бы знать, скольких всего женщин он убил? Что, если нам видна лишь вершина айсберга?
Поуль Троульсен сразу же подхватил:
– Вполне вероятно, черт возьми, что их много больше. Ведь вовсе не достаточно проверить только нашу базу данных по пропавшим лицам. Это могут быть еще и не вернувшиеся домой туристки, которых он убивал во время собственных отпусков, не говоря уже о том, что молодые черноволосые женщины – вполне возможно, лишь одна из групп среди его чудовищных преференций. Черт его знает, а может ему нравятся также и рыжеволосые мальчики? Надеюсь, Симон, ты будешь хорошенько присматривать за ним, пока нам не удастся наконец его засадить.
Ответ Конрада Симонсена прозвучал довольно резко:
– Присмотрю, насколько хватит выделенных мне ресурсов.
– На этот раз, хочется верить, начальство не поскупится. По мне, так в данном случае я не против был бы даже лишиться части личных пенсионных накоплений. Лишь бы только знать, что он не разгуливает бесконтрольно.
– Хуже всего то, что он выглядит абсолютно обычным человеком. Но стоит мне только вспомнить лица девушек в пластиковых мешках… Умереть подобным образом! Да такой психопат не заслуживает ничего, кроме смертной казни!
